CC BY
52
8. Pereverzev V. F. Dostoevskij i revolyuciya [Dostoevsky and revolution] // Dostoevskij F. M. Besy : roman v trekh chastyah; antologiya russkoj kritiki - Fyodor Dostoevsky. Demons: a novel in three parts; the anthology of Russian criticism / comp. L. I. Saraskina. M. Accord. 1996. P. 528.
9. Harchev V. V. Poehziya i proza Aleksandra Grina [Poetry and prose of Alexander Green] / Gorkiy State Ped. In-t n.a A. M. Gorky. Gorkiy. Volgo-Vyat. Publ. 1975. Pp.14-15.
10. Dostoevsky F. M. Op. cit. p. 89.
11. Ibid. P. 532.
12. Ibid. P. 112.
13. Ibid. P. 113.
14. Ibid. P. 576.
15. Ivask YU. P. Upoenie Dostoevskogo [Ecstasy of Dostoevsky] / Dostoevskij F. M. Besy : roman v trekh chastyah; antologiya russkoj kritiki - Dostoevsky F.M. Demons: a novel in three parts; the anthology of Russian criticism / comp. L. I. Saraskina. M. Accord. 1996. P. 697.
16. Dolinin A. S. Ispoved' Stavrogina (V svyazi s kompoziciej «Besov») [Stavrogin's Confession (In connection with the composition of "Demons")] // Literaturnaya mysl' - Literary thought. Pg., 1922. Vol. 1. P. 150.
17. Nicshe F. Tak govoril Zaratustra: kniga dlya vsekh i ni dlya kogo [Thus spoke Zarathustra: a book for everybody and none for whom] / transl. Y. Antonovskaya]. M. AST: Astrel. 2010. P. 86.
18. MF. 26:52.
19. Green A S. Op. cit. p. 43.
20. LK. 18:9-14.
21. Nietzsche F. Op. cit. p.13.
22. Gessen S. I. Tragediya zla (Filosofskij smysl obraza Stavrogina) [Tragedy of evil (Philosophical meaning of the image of Stavrogin)] // F. M. Dostoevsky's Demons: a novel in three parts; the anthology of Russian criticism / comp. L. I. Saraskina. M. Accord. 1996. Pp. 672-673.
23. Dostoevsky F. M. Op. cit. Pp. 238-239.
24. Nietzsche F. Op. cit. P. 53.
25. Harchev V. V. Op. cit. P. 71.
УДК: 81.139
Н. Н. Семененко
Когнитивный субстрат паремий в фокусе задач моделирования паремической семантики
В статье сформулировано понятие когнитивного субстрата паремий в свете современной теории языкового сознания и определены ведущие параметры анализа паремической семантики в свете когнитивно-прагматического подхода. Уточняются принципы когнитивно-прагматического моделирования паремической семантики, основанного на признании ведущей роли когнитивного субстрата в паремическом смыслообразовании. Приводится трактовка роли паремического концепта и паремического фрейма как базовых категорий когнитивного основания значения народных афоризмов, уточняется понятие когнитивного основания паремического высказывания - следствия интеграции в когнитивном пространстве паремии. В ходе исследования определяются механизмы реализации когнитивного субстрата паремии при взаимодействии прецедентного текста пословицы с дискурсивной интенцией как фактором дискурсивного смыслообразования, а также выявляется прагматический фактор реализации когнитивного основания пословиц, который рассматривается в ходе анализа соотношения различных параметров когнитивно-прагматического плана паремической семантики.
In the article the concept of a cognitive substratum of proverbs in the light of the modern theory of language consciousness is formulated and the leading parameters of the analysis of paremic semantics in the light of cognitive and pragmatic approach are determined. The principles of the cognitive and pragmatic modeling of paremic semantics based on recognition of the leading role of a cognitive substratum in a paremic meaning are specified. The interpretation of a role of a paremic concept and paremic frame as basic categories of the cognitive basis of meaning of national aphorisms is given, the concept of the cognitive basis of the paremic statement - a consequence of integration in cognitive space of a proverb is specified. During the research mechanisms of realization of a cognitive substratum of a proverb at interaction of the case text of a proverb decide on discourse intention as a factor of a discourse meaning, and also the pragmatic factor of realization of the cognitive basis of proverbs which is considered during the analysis of a ratio of various parameters of the cognitive and pragmatic plan of paremic semantics comes to light.
Ключевые слова: паремия, когнитивно-прагматическое моделирование, дискурсивно-модусный концепт, паремический концепт, паремический фрейм, дискурсивная интенция.
© Семененко Н. Н., 2017 46
Keywords: paremic, cognitive-pragmatic modeling, discourse-Modus concept, paremic concept, paremic frame, discursive intention.
Введение
Паремическое знако- и смыслообразование находится в фокусе сразу нескольких исследовательских задач, возникших как следствие утверждения в современной философии языка идей и принципов постмодернизма. В системе мировоззрения постмодернизма язык - это не объект отстранённого анализа и абстрактного моделирования, а своеобразная «система ориентирующего поведения, где обращение к тексту играет весьма значительную роль». При подобном подходе на передний план выходит собственно человеческий фактор в языке, а в центре системы ценностей постмодернистского мировоззрения находятся «культура - система знаков» и «языковое сознание - психический механизм прочтения знаков» [1]. Соответственно, макрозадачи лингвистического постмодернизма могут быть сформулированы в русле проблемы выявления и описания механизмов кодирования и смыслопорождения посредством знаков, максимально совмещающих коммуникативный и ценностно-смысловой потенциал культуры, то есть знаков косвенно-производной номинации.
Выраженный интерес к паремиям как носителям стереотипов культуры, таким образом, обусловлен не только их предполагаемой национальной спецификой в выражении оценок идей и реалий культуры, но и перспективностью данного материала в обнаружении механизмов сопряжения невербального, довербального и вербального в формировании доминант языкового сознания носителя языка.
Провербиальное пространство языка представляет собой не столько систему знаков, линейно отражающих картину мира, сколько систему кодов, основанную на вербализации дискур-сивно-модусных концептов - когнитивного субстрата паремики и фраземики языка. Модусный концепт трактуется Н. Ф. Алефиренко как когнитивная единица модусного (интерпретирующего] свойства, в которой изначально заложено субъективное отношение человека к объектам ре-чемышления [2]. Подобный характер концептуализации действительности органично близок ведущей когнитивно-прагматической функции паремий - выражению субъективного (с позиции культуры] смысла в системе базовых координат ценностно-смыслового пространства культуры. Вербальное намерение, сопряжённое с данной паремической функцией, может быть определено как стремление выражения умозаключения / характеристики относительно каких-либо элементов культуры и их конфигураций с целью обозначения их роли или функции в системе ценностно-смысловых координат. Эти координаты определены приоритетными сферами культуры, выражающими саму её творчески-деятельную сущность:
- родственными и социальными связями и отношениями: Кума к куме хоть в решете, да приплывёт (БСПР: 461), С соседом дружись, а забор городи (БСПР: 860), К капусте пристанешь, капустой и станешь (БСПР: 400);
- самоидентификацией человека в пространстве культуры: Где народ увидит, там и Бог услышит (БСПР: 581), Своих много, да все чужие (БСПР: 795), Знай, свинья, своё стойло (БСПР: 794);
- поиском смысла человеческого бытия и его закономерностей: Горе наше - гречневая каша, а поел бы и такой, да нет никакой (БСПР: 200), Хоть сколько воду в ступе не толки - вода и будет (БСПР: 132), Лёгкое без тяжёлого не живёт (БСПР: 474] и т. д.
Ведущий статус аксиологического компонента паремического значения обусловлен не только соответствующей тематической дистрибуцией паремий, отражающих тот или иной ценностный компонент культуры, - приоритет ценностной семантики в интеграции паремических смыслов обусловлен тем, что «источником любого знания определяется человеческое сознание, а назидательные смыслы паремий могут быть объяснены интенциональной сущностью ценностей - осмыслением ценностного смысла вещей как целей, мотивов и способов достижения желаемого» [3]. Приведённая трактовка значимости аксиологического компонента значения, используемая Е. В. Нечипорчик для указания на ценностную ориентацию реализации паремического смысла, определённым образом перекликается с утверждением Н. Ф. Алефиренко о природе ценных смыслов: «...отношение человека к миру, прежде всего, определяется смыслом. Если нечто лишено смысла, оно перестает существовать для человека. Человек наделяет культурными смыслами весь мир, и мир выступает для него в своей неповторимой ценностно-смысловой значимости» [4].
Таким образом, когнитивный субстрат паремического значения, - это не объективно-информационная база, подвергающаяся дальнейшему языковому кодированию, как это наблюдается в случае с реализацией механизма прямой номинации, а содержательное ядро реализации обозначенного коммуникативного намерения в соответствии с паремической
концептосферой, в которой структурированно представлена ценностно-смысловая архитектоника онтологии культуры.
Методика
Подход к определению ведущих шагов когнитивно-прагматического моделирования основывается на следующих принципиальных положениях:
1) семантизация паремий - задача, далеко выходящая за пределы компонентного анализа текстовой семантики народных афоризмов, поскольку сам характер обобщённого афористического значения пословиц предполагает «низкую степень денотативной референции» [5], а ядро значения восстанавливается через реконструкцию предполагаемого или взятого из контекста употребления прагматически обусловленного смысла, то есть фактически прагматической рекомендации, выраженной посредством пословицы;
2) паремическая семантика - многоуровневая сфера, в пределах которой категории значения и смысла разграничиваются собственно функциональным аспектом: значение служит, с одной стороны, базой, с другой стороны, следствием абстрагирования выражаемого смысла [6];
3) ситуативная природа текстовой семантики, а именно обусловленность обобщённого значения пословицы определённой когнитивно-денотативной ситуацией, определяет приоритетную роль внутренней формы народного афоризма в реализации его коммуникативного потенциала, поскольку сама потенциальная соотнесённость ситуации референтной с ситуацией инвариантной (составляющей процессуальную суть феномена апелляции к «фонду народной мудрости»] возможна лишь в условиях чёткой работы метафорического потенциала мотивирующей основы паремической семантики.
В соответствии с обозначенными принципами аналитические операции, характеризующие методику когнитивно-прагматического моделирования, применимы к такому объекту, как многоуровневая семантика пословицы: когнитивное основание значения, внутренняя форма паремии, обобщённое значение пословицы и прагматическая рекомендация, выраженная в пословице.
При выборе исследовательского фокуса, связанного с определением доминирующих факторов когнитивного основания паремии, предметом исследования является когнитивный субстрат паремического значения, представленный как интегративное взаимодействие когнитивных единиц в основании значения пословицы, обусловленное прагматическим посылом дискурса и ценностно-смысловой конфигурацией паремической смысловой парадигмы. Под паремической смысловой парадигмой подразумевается группа пословиц, объединяющим смысловым ядром которых является объективация в их семантической структуре определённых концептуальных синсемантов - когнитем, являющихся следствием взаимопроникновения содержательных признаков концептов под воздействием ценностно-смыслового вектора культуры. Соответственно, в ходе анализа когнитивного субстрата паремической семантики концептуальные синсеманты рассматриваются как следствие функционирования паремического фонда языка, некая форма бытования концепта, трансформирующегося вследствие утверждения определённых ценностно-смысловых принципов. Например, концептуальный синсемант Вера/Надежда/Терпение образует паремическую смысловую парадигму, в составе которой представлены пословицы Пущен корабль на воду - сдан Богу на руки; Покорись беде - и беда покорится; Прежде веку не помрёшь; Что народ увидит, то и Бог услышит и др. Подобное смысловое единство, выраженное в нескольких пословицах, имеет характер своеобразного «внутреннего паремического дискурса» [7], который, так же как и дискурс «внешний», служит средством фокусировки ценностно-смыслового субстрата паремической семантики.
Ставшая традиционной в современном лингвокогнитивном анализе терминологическая диада «концепт - фрейм» применительно к проблеме выявления когнитивного субстрата паре-мической семантики мыслится не как родовидовая пара (концепты в своей совокупности образуют фреймы], а как различные когнитивные сущности, поскольку паремический концепт представляется смыслопорождающим импульсом как в процессе лингвосемиозиса паремии, так и в ходе реализации её коммуникативной функции в конкретном дискурсе. Паре-мический концепт определяет в том числе и прагматический вектор смыслообразования, поскольку его модусный характер, отмеченный в ранее указанной работе Н. Ф. Алефиренко, обусловливает исходную ценностную природу концепта. Паремический фрейм представляется нам не просто когнитивной структурой, содержательные позиции которой «заполняются» концептами, а логико-прагматическим вектором, событийным алгоритмом, определённой мыслительной формулой, в соответствии с которой воплощается содержание концептов. Например, в пословице Заря из дому выгонит, а другая вгонит (БСРП: 364], фактором линг-восемиозиса предполагается паремический концепт «Труд», а паремический фрейм как следующая формула: «Труд без отдыха + Требование жизни/Условие выживания + Запас сил». Обозна-48
ченные в данной формуле позиции трактуются как стереотипные топики народного сознания, с позиции которых осмысливается ситуация-умозаключение. Соответственно, в позиции «Труд без отдыха» может быть реализован концепт «Трудолюбие», в позиции «Требование жизни/Условие выживания» - «Крестьянский образ жизни», а в позиции «Запас сил» - «Терпение», или «Самоотверженность», или «Здоровье», в зависимости от дискурсивной интенции, которая будет работать как фактор отбора ценностно-концептуального содержания исходного паремического фрейма.
В соответствии с ранее обозначенными принципами и положениями предлагается следующий исследовательский алгоритм в описании характера и смыслообразующего потенциала когнитивного субстрата паремии:
1] определение конфигурации паремического фрейма как когнитивного «зародыша» ситуации, репрезентированной в пословице;
2] установление языкового механизма представленности дискурсивно-модусных концептов в обобщённом значении пословицы;
3] определение роли когнитивного субстрата паремии в знако- и смыслообразовании.
Основная часть
Когнитивное основание паремического значения - область абстрактного моделирования на основе выделения не менее абстрактных категорий, которые носят лингвоментальный характер, то есть, по сути, показывают, каким образом абстракция мышления воплощается в абстракции языка. Соответственно, поиск более или менее формализованного критерия, который позволил бы обоснованно судить о механизмах взаимодействия довербального, вербализованного и осмысленного в плане содержания языковых единиц. Традиционная теория семантики, оперируя терминами «понятие», «значение» и «смысл», на определённом этапе развития лингвистической мысли испытала объективные трудности в трактовке плана содержания лексем, фразем и паремий, поскольку объяснить смысловые приращения в семантическом плане знаков прямой и косвенной номинации как результат реализации лексической, фразеологической или афористической семантики оказалось затруднительно.
Особенно явно данная трудность проявляется в ходе семантизации паремий как знаков синкретичной семиотической природы, совместивших в себе свойства средств образной номинации и текстов, поскольку процессы «перетекания» значения в смысл у паремий достаточно далеки как от принципов свободной контаминации лексических значений слов-компонентов у обычного высказывания, так и от принципов идиоматизации воспроизводимого значения у фра-зем-идиом. Например, в пословицах (1] Невелика бы напасть, да спать не даст и (2] Как придёт напасть, так хоть вовсе пропасть (БСРП: 580], характеризующихся сходной двухчастной структурой, выражающей логику прямого следствия, единой образно-лексической основой и событийным планом, собственно обобщённые значения и их прагматические реализации заметно различаются. Так, коммуникативно-прагматический вектор смыслообразования в пословице (1] опирается на семантику 'люди обращают много внимания на мелочи/сильно переживают по каждому поводу', а в пословице (2] - 'несчастье не приходит одно'. На что же «опирается» в первом и во втором случае прагматическая рекомендация, выраженная в пословице?
В первом случае семантика напасти в референциальном плане обусловлена лексической синтагматикой (невелика напасть] и синтаксической (невелика, но] - в результате рождается прагматический смысл, воплощающий коммуникативную цель назидания человеку 'не судить строго того, кто переживает по недостаточному поводу', который непосредственно связан с вербализацией ценности «Душевное спокойствие». Вместе тем никаких сугубо лексико-семаннтичес-ких и лексико-грамматических «показаний» формального свойства для подобной смысловой реализации мы не обнаруживаем. Утверждать, что прагматический смысл закреплён за значением, как слитное значение за устойчивой формой, мы тоже не можем: во-первых, значение не слитное, семантика лексических компонентов не переосмыслена, а лишь обобщена и типизирована, во-вторых, само положение о предсказуемой смысловой реализации паремического значения без учёта дискурсивного фактора (в контексте актуальных исследований паремического смыслооб-разования в дискурсивных условиях] кажется несостоятельным. Соответственно, можно предположить, что процесс смыслообразования в семантической структуре паремии носит нелинейный характер и включает в себя ряд этапов и уровней, которые нуждаются в предметном моделировании.
Во втором случае прагматическая рекомендация 'случилась беда - жди следующую' является следствием буквальной реализации композиционной семантики пословицы, у которой есть тема (пришла напасть], рема (хоть вовсе пропасть], сюжетная линия (пришла... хоть вовсе], событийное ядро (пришла].
Таким образом, внутренняя форма высказываний характеризуется высокой степенью «прозрачности» в силу её событийного характера и сюжетной организации, а образного переосмысления сюжета практически не наблюдается. Обусловленный системным значением паремии прагматический смыл, без учёта внешнего дискурса, исходя фактически из стереотипной оценки денотативного содержания паремии, выражается так же обобщённо, как и афористическое значение:
Пословица Внутренняя форма Обобщённое афористическое значение Прагматический смысл
(1) 'беда не даёт возможности успокоиться/отдохнуть' 'люди обращают много внимания на мелочи/сильно переживают по каждому поводу' 'не судить строго того, кто переживает по недостаточному поводу'
(2) 'случится беда - человека погубит' 'несчастье не приходит одно' 'случилась беда - жди следующую'
При сопоставлении внутренней формы прагматического смысла очевиден факт «наращивания» содержательных компонентов. Менее умозрительным данный процесс видится в ходе анализа дискурсивного механизма смыслоприращения, которое осуществляется при достаточно свободной связи значения с мотивирующей основой и под влиянием дискурсивной интенции. В ходе дискурсивного смыслообразования «опорное» для семантики пословицы слово оказывается в фокусе дискурсивного воздействия, вступая в синтагматические или ассоциативные отношения с контекстным окружением практически независимо от ведущей тональности обобщённого значения пословицы в целом. Например: ...потом они ещё долго о чём-то спорили, но я уже никого не слушала, мне стало понятно, чтобы спасти Эрика, надо найти брата и сестру, которые согласятся без меня идти на розыски моего брата. Два года я скиталась по разным местам. Всякие семьи попадались, все сочувствовали, но участвовать в поисках никто не желал. Вчера я забрела в город, где в таверне услышала историю про таинственное дерево в этих лесах. Как придёт напасть, так хоть вовсе пропасть, - расплакалась она. Все сочувственно молчали (https://books.goog1e.ru/books?id= 7д1НРАААдВА1&рд=РТ18&1рд=РТ18&ад. Дата обращения 12.01.2017]. Пословица не реализует назидательной функции, она выступает в качестве номинации ситуации, обобщённый тип которой определяется соответствующим рассказанной истории благодаря семантике градации несчастья: напасть - вовсе пропасть. Таки образом, персонаж, по сути, говорит: «Я пропала».
Рассмотрим ещё один пример:
Комель мрачно кивнул.
- Две, говоришь?
- Две, - кивнул Брань, уходя. - И не дури.
- Уже день долой! - крикнул корчмарь.
- Ты, Еська, шустёр, ка меч остёр! - Здрав, не останавливаясь, покачал головой. - Да так и быть!
- Откуда ж вы такие берётесь? - Едва стражник ушёл, комель глыбой навис над новым постояльцем и зашипел тому прямо в лицо. - Как придёт напасть, хоть вовсе пропасть! (https://books.goog1e.ru/ books?id=aBLo1x3YT-gC&pg=PT24&1pg=PT24&dд. Дата обращения 12.01.2017]. Посредством пословицы персонаж характеризует собеседника как источник угрозы, практически говорит: «От вас один вред/несчастья». Насколько правомерно вообще включение пословицы в контекст в подобной функции? Здесь видится избранная автором определённая программа общей стилизации под народный язык речи персонажей, которая достигается именно за счёт использования устойчивых фольклорных формул: шустёр, как меч остёр; день долой; Да так и быть! В подобном контексте пословица используется, фактически, в функции поговорки - не выражает умозаключение, а характеризует человека. Собственно же семантика 'несчастье губит человека' контекстом употребления не «поддерживается», а суть смыслового приращения заключается во внедрении в прагматический смысл пословицы компонента 'где вы - там несчастья'.
Как мы видим, в прямое взаимодействие с дискурсом вступает не непосредственно паре-мическое значение - его ресурсом подобные смысловые преобразования малообъяснимы. Существенные для смыслообразования факторы расположены в области прагматического компонента паремической семантики, который является следствием и реализации внутренней формы высказывания, и результатом взаимодействия смысловых и оценочно-прагматических компонентов в структуре самого умозаключения, то есть в его когнитивно-прагматическом пространстве.
Фактор внутренней формы в организации когнитивно-прагматического пространства пословицы сложно переоценить: внутренняя форма выступает как (а] «проводник» невербального в вербальное, как (б] ключевой фактор включения паремии в синтагму, как (в] объективация знакопорождающего фрейма и т. д. В силу прозрачности внутренней формы и явной ситуативной обусловленности умозаключения пословицы смысл как «явленный мотив», имеющий два варианта дискурсивного воплощения: этимологический (мотивация внутренней формой высказывания» и коммуникативный (определяемый контекстом и ситуацией] [8], - формируется путём одновременной актуализации и того, и другого. Как мы видим на ранее приведённых примерах, внутренняя форма под воздействием контекстуальной интенции и ведущих топиков дискурса по-разному реализует свой мотивирующий потенциал:
Контекст. пример Дискурсивная интенция Дискурсивные топики Прагматический смысл
(1] 'повествование о длительных злоключения персонажа' Чтобы спасти, надо... Все сочувствовали, но... Расплакалась... Все сочувственно молчали... 'человек остаётся со своим несчастьем один на один'
(2] 'диалог о проблемах с угрозами' Глыбой навис... Зашипел прямо в лицо... 'где вы - там несчастья'
Контекст. пример Дискурсивный фрейм Паремический концепт Паремический фрейм Внутренняя форма
(1] «Беда/Злоключение»+ «Одиночество»+ «Взаимопомощь» + «Отчаяние» «Беда/Несчастье» «Беда/Несчастье» + «Судьба» + «Крах» 'случится беда - человека погубит'
(2] «Беда/Злоключение» + «Опасность» + «Угрозы» +»Расплата» «Беда/Несчастье» «Беда/Несчастье» + «Человек как носитель несчастья» + «Опасность для окружающих» 'случится беда - человека погубит'
Таким образом, как мы видим, смысловые изменения, протекающие без изменения формы прецедентного текста пословицы, обусловлены взаимодействием не столько обобщённого значения, сколько его когнитивного субстрата с фреймовой структурой, воплощённой в контексте. Прагматический фактор семантики при этом играет роль стереотипно-оценочного вектора:
Контекст. пример Оценка ситуации Оценочно-эмоциональный компонент обобщённого значения Аксиологический компонент паремического значения Дискурсивно обусловленная ценностно-ориентированная прагматическая рекомендация
(1] 'сочувствие/сопереживание' 'событие пугает и ввергает в депрессию' Антиценность «Отчаяние» 'не будь равнодушен к чужому горю'
(2] 'осознание угрозы от чужих проблем' 'чужие проблемы раздражают и будят агрессию' Антиценность «Оставление в беде» 'не повергай опасность других из-за своих проблем'
Обозначенные ценностные ориентации смысла, выражаемого паремией в контексте, носят амбивалентный характер и реализуются в зависимости от того, с позиции какого из персонажей/участников коммуникации они семантизированы, но само содержательное ядро ценности остаётся неизменным: в первом случае контекстуального употребления - это «Надежда на помощь/Вера во взаимовыручку», во втором случае - «Личная ответственность за свои проблемы». Таким образом, ценностный смысл «производится» в условиях взаимодействия когнитивного основания паремического значения и дискурсивной интенции, в то время как исходная ценностная ориентация обобщённого значения пословицы может быть определена только в ракурсе антиценности «Отчаяние».
Выводы
При всей кажущейся очевидности дидактического смысла, транслируемого паремиями, в ходе детального моделирования паремической семантики и нюансов её реализации в дискурсивных условиях обнаруживаются механизмы лингвокогнитивного и лингвопрагматического свойства, которые раскрывают для исследователя закономерности и факторы работы этноязыкового сознания в той его части, что обусловлена стереотипно-оценочной категоризацией, получившей своё системное выражение в паремическом фонде языка.
Сам механизм и методическая процедура когнитивно-прагматического моделирования не ограниваются приведённым алгоритмом и мыслятся как гибкая и ситуативно актуализируемая система исследовательских операций, нацеленных на выявление системных связей вербального и довербального в семантическом пространстве русской паремиологии.
Примечания
1. Алефиренко Н. Ф. Русистика и современный «лингвистический постмодернизм». Минск : РИВШ, 2009. Ч. 1. С. 4.
2. Алефиренко Н. Ф. Смысл, модусные концепты и значение // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 31(322). С. 9.
3. НечипорчикЕ. В. Отражение ценностных ориентаций в паремиях. Гомель : ГГУ им. Ф. Скорины, 2015. С. 19.
4. Алефиренко Н. Ф. Смысл, модусные концепты и значение. С. 10.
5. Семененко Н. Н., Шипицына Г. М. Русская пословица: функции, семантика, системность. Белгород : Изд-во БелГУ, 2005. С. 78-81.
6. Семененко Н. Н. Русские паремии: функции, семантика, прагматика. Старый Оскол : РОСА. 2011. С. 346-348.
7. Семененко Н. Н. Образный потенциал внутренней формы поговорок в аспекте дихотомии «внешнего - внутреннего дискурса» // На пересечении языков и культур. Актуальные вопросы гуманитарного знания. Киров: «Университет-Плюс». 2016. № 1(7). С. 117.
8. Алефиренко Н. Ф. Смысл, модусные концепты и значение. С. 10.
Notes
1. Alefirenko N. F. Rusistika i sovremennyj «lingvisticheskij postmodernizm» [Russian studies and modern "linguistic postmodernism." Minsk. National Institute of Higher Education. 2009. Part 1. P.4.
2. Alefirenko N. F. Smysl, modusnye koncepty i znachenie [Meaning, modus concepts and importance] // Herald of the Chelyabinsk State University. 2013, No. 31(322), p. 9.
3. NechiporchikE. V. Otrazhenie cennostnyh orientacij v paremiyah [Reflection of value orientations in proverbs]. Gomel. GSU n.a. F. Skorina. 2015. P. 19.
4. Alefirenko N. F. Smysl, modusnye koncepty i znachenie [Meaning, modus concepts and value]. P. 10.
5. Semenenko N. N., SHipicyna G. M. Russkaya poslovica: funkcii, semantika, sistemnost' [Russian proverb: functions, semantics, consistency]. Belgorod . Publishing house of BSU. 2005. Pp. 78-81.
6. Semenenko N. N. Russkie paremii: funkcii, semantika, pragmatika [Russian paremia: functions, semantics, pragmatics]. Stary Oskol. ROSA. 2011. Pp. 346-348.
7. Semenenko N. N. Obraznyj potencial vnutrennej formy pogovorok v aspekte dihotomii «vneshnego - vnutren-nego diskursa» [Shaped potential of the inner form of idioms in the aspect of the dichotomy "inside / outside discourse"] // Na peresecheniiyazykov i kul'tur. Aktual'nye voprosy gumanitarnogo znaniya - At the intersection of languages and cultures. Topical issues of the Humanities. Kirov. "Universitet-Plus". 2016, № 1(7), p. 117.
8. Alefirenko N. F. Smysl, modusnye koncepty i znachenie [Meaning, modus concepts and value]. P. 10.
УДК 81.373
Н. А. Переверзева
О разных подходах к изучению контекста в лингвистике
В статье представлен теоретический обзор различных подходов к пониманию контекста речевого общения в лингвистике. На основе разных методик контекстуального анализа автор рассматривает содержание некоторых научных трудов, где контекст представлен как словесное окружение данной языковой единицы. Для его дефиниции учёные (В. А. Колеватов, К. Штейнбух, Д. Н. Шмелев, М. Пинкаль, В. Шмидт, Т. Слама-Казаци и др.] использовали самые разнообразные критерии, из которых следует, что наиболее приемлемым является контекст общих знаний. Контекстом является и жизненный опыт, и исторический опыт, и возраст, и пол участников коммуникации, их культурный уровень, включающий их язык, привычки,
© Переверзева Н. А., 2017 52
