CC BY
181
УДК 811.112.2
СЕМАНТИКА ИМЕН СОБСТВЕННЫХ. ДЕНОТАЦИЯ И КОННОТАЦИЯ. ОБЗОР ИССЛЕДОВАНИЙ
Наталья Алексеевна Аблова
Сибирский государственный университет геосистем и технологий, 630108, Россия, г. Новосибирск, ул. Плахотного, 10, старший преподаватель кафедры иностранных языков и межкультурных коммуникаций, e-mail: leksi25@mail.ru
В статье проводится обзор отечественных и зарубежных исследований в области семантики имен собственных, раскрываются понятия денотации и коннотации. Выявляются особенности денотации и конотации у имен собственных.
Ключевые слова: имя собственное, семантика, денотация, коннотация.
THE SEMANTICS OF PROPER NAMES. DENOTATION AND CONNOTATION. A REVIEW OF RESEARCHES
Natalia A. Ablova
Siberian State University of Geosystems and Technologies, 630108, Russia, Novosibirsk, 10 Plakhotnogo St., senior lecturer the Department of Foreign Languages and Intercultural Communications, e-mail: leksi25@mail.ru
The article reviews domestic and foreign researches in the field of semantics of proper names, the concepts of denotation and connotation, identifies the characteristics of denotation and connotation of proper names.
Key words: proper name, semantic, denotation and connotation.
В отечественных и зарубежных исследованиях термины дентация и коннотация трактуются по-разному в зависимости от теоретического контекста и направления исследования. В данной статье дается обзор этих исследований и рассматриваются денотативные и коннотативные значения имен собственных.
Коннотация и денотация были введены в логику Ж. Женетт и относились к понятию: «Всякое существительное денотирует некоторые предметы и конно-тирует качества, относящиеся к этим предметам» [1, с. 186]. Это понимание легло в основу использования термина в лексической семантике.
Немецкий лингвист К. О. Эрдманн [2, S. 107], утверждая, что слова есть знаки понятий, столкнулся с проблемой синонимии. Согласно его теории Löwe (лев) и Leu (имя собственное) обозначают одно и то же понятие. Для решения этой проблемы он вводит в содержание слова три составляющих: понятийное содержание (begrifflicher Inhalt), дополнительный смысл (Nebensinn) и чувственная ценность (Gefuhlswert). Позднее последние два пункта закрепились в языкознании под общим названием коннотации. Эрдманн отмечает, что хоть дополнительный смысл и чувственная ценность возникают в сознании непроизвольно, они прочно связаны с языковым употреблением. Он утверждал, что они
принадлежат значению в такой же мере, как и то понятийное содержание, которое слово выражает.
Продолжая исследования Эрдманна, Ганс Шпербер выдвинул коннотатив-ный аспект на первый план для объяснения диахронического изменения значения. С психологической точки зрения Шпербер обращается к исследованию роли дополнительного значения и чувственных созначений при семантических изменениях. Судьба слова в такой же мере зависит от дополнительного значения и чувственных элементов, как и от его главного значения. Шпербер пытался психологически объяснить сферу расширения употребления слова тем фактом, что в процессе употребления слова оно приобретает дополнительные соз-начения [3, Б. 38 - 44].
Л. Ельмслев [4] ввел понятия денотативной и коннотативной семиотики. К ведению коннотативной семиотики Л. Ельмлев отнес различие стилистических форм (под которыми он имеет ввиду стих и прозу и разные формы их смещения), различные стили («творческий» и «подражательный», который Ельмслев называет нормальным), различие оценочных стилей (высокий и низкий), различие эмоциональных тонов, говоров (профессиональные языки, жаргон), различие национальных, региональных вплоть до индивидуальных особенностей произношения [4, с. 87].
Понятие коннотации, предложенное Ельмслевым, как нельзя лучше подходило к стилистике и было использовано ею. По определению Г. О. Винокура [5], понимание стилистических значений как коннотативных позволило собрать воедино явления, относящиеся к разным сторонам устройства языка: фонетике, лексике, грамматике, синтаксису и сформулировать представление о стилистической системе языка как о «соединении отдельных членов языковой структуры в одно и качественно новое целое» (5, с. 223).
В стилистике было показано многообразие значений, которые могут передаваться коннотативно. Там же был переформулирован критерий Ельмслева. Разделение денотации и коннотации в логическом смысле применимо только к полнозначным словам, однако стилистическим, т.е. коннотативным значением наделяются все типы словесных знаков, кроме того полузнаки - словоизменительные и словообразовательные морфемы, структурные схемы предложений, фонемы.
С развитием психолингвистики изучение созначений пошло по новому направлению. Ч. Остгуд [6] описал, как при помощи контролируемых ассоциаций удалось установить коннотативный профиль слов у отдельных лиц и целых групп говорящих. Основная идея методики его эксперимента заключалась в том, что значение можно оценивать, помещая его на шкале между двумя анто-нимичными прилагательными, например, хороший - плохой, светлый - темный. Таким образом, Остгуд исследовал только аффективную сторону слова, его так называемое эмотивное воздействие, его способность вызывать у говорящих эмоциональную реакцию [6].
Во второй половине 20-го века складываются новые направления, в которых понятие коннотации обретает иные области применения. Например, Р. Барт
[7] дает анализ мифологем обыденного сознания («мифических концептов») и анализирует словесные и визуальные мифы. Он обратил внимание на универсальность коннотации как инструмента исторической антропологии: человеческое общество нуждается в фиксации вторичных смыслов и в структуре языка заложена возможность удовлетворения этой потребности. Р. Барт под коннотацией понимает не стилистические или риторические формы, а содержание образов, намеков, сравнений, из которых можно вывести политический и культурный смысл, говорящий о принадлежности писателя к определенной идеологии [7, c. 245].
В концептуальном анализе, приобретшем популярность со времени выхода книги Д. Лакоффа и М. Джонсона [8], к понятию коннотации не обращаются. Однако по существу, когда речь идет о метафорических концептах, в языковом мышлении фиксируется тот же механизм, причем речь идет не об идеологии, а о менталитете культурных общностей [8].
Появившийся в начале 90-х годов в отечественном языкознании термин «культурный концепт» стремится отразить «неуловимый дух народа», этническую специфику представления языковых знаний. Он покрывает предметные области таких наук, как когнитивная психология, когнитивная лингвистика и лингвокультурология. Сущность и смысл культурного концепта состоит из нескольких компонентов, количество и характер которых у разных авторов различен.
Многие немецкие исследователи [10, 9, 12, 13] под коннотацией имен собственных понимают информацию о принадлежности имени к определенной социальной, возрастной, региональной группе. Типичные имена служанок, горничных - Emma, Lina, Fanny, а также Anna. Типично крестьянские имена -Alois, Josef/Sepp, Ignaz, Kaspar, Resi (Teresa), Kreszentia/Kreszenz. Двойные фамилии характерны для эмансипированных и известных женщин (Sabine Rittberger-Grundmann) или для мужчин, терпимых в вопросах эмансипации (Achim Buderus-Hofauer) [9, S. 144].
Существует так называемая мода на имена того или иного поколения. Благодаря ей можно приблизительно угадать возраст человека. Так имена Ida, Berta, Philomena, Lina, Adelheid, Otto, Wilhelm, Konrad, Ludwig людей старше 40 лет, а имена Petra, Sabine, Claudia, Susanne людей около 40, а имя Kevin молодого человека 15 лет [10, S.136].
Имя может закрепляться за определенной региональной группой, но со временем может распространиться и в другой. Например, имя Florian первоначально коннотировало как баварское (до середины 20 века). Позднее распространилось и на севере. Имена Mandy, Peggy, Marco, Sandro, Ronny oder Maik указывают на то, что носитель имени родом с востока из бывшего ГДР (мода на имена в ГДР и ФРГ отличалась). Имена Ali, Mohamed, Fatima мусульманские; имена Aron, Moses, Esther еврейские; имена святых Maria, Joseph католические (после Реформации пропала традиция давать имена святых) [9, S. 159].
Топонимы в этом случае не исключение, например, топонимы, оканчивающиеся на -ingen относятся к швабско-аллеманской области (ср. Villingen,
Schwenningen, Göppingen, Eßlingen, Reutlingen), топонимы на -ing указывают на баварскую территорию (ср. Freising, Straubing, Tutzing, Germering, Olching); часть слова -leben указывает на землю Тюрингия (Eisleben, Aschersleben), а -ow на землю Мекленбург-Форпоммерн (Güstrow, Bützow, Teterow, Grabow) [9, S. 160].
Имя может отражать исторические события. Имена Blücherine, Landsturmine und Sedanie (битва под Седаном) из 19 столетия, а Gunhilde, Horst, Horsta - древнегерманские имена. Последние получили распространение и во времена нациской империи [11, S. 148]. В южном Тироле во время фашизма по административному предписанию все немецкие топонимы (включая названия улиц и дорог) с 1923 года и все фамилии с 1926 должны были быть италинизи-рованы [12, S. 46].
Выбор варианта имени может оказаться принципиальным в вопросах по-литкорректности и взаимопонимания. «Im deutschen Gespräch mit einem Polen muss man überlegen, ob man Poznan sagt, um keinen politischen Argwohn zu erregen, oder doch Posen, weil dies die traditionelle deutsche Namenform ist und weil sich das politische Klima entspannt hat» [13, S.98].
Таким образом, понятие «коннотации» включает в себя широкий спектр информации (стилистическую, прагматическую, психолингвистическую, лин-гвокогнитивную, лингвокультурологическую). По общему признанию исследователей коннотативным значением могут наделяться все типы словесных знаков (как имен нарицательных, так и имен собственных) и даже полузнаки (словоизменительные и словообразовательные морфемы, структурные схемы предложений, фонемы). А вот что касается денотативного значения, то тут мнения исследователей расходятся.
Г. Фреге в своей статье «О смысле и значении» ввел в логический тезаурус понятие «денотат» как «предметное значение имени» [14, с. 115-116]. Английские языковеды также опирались на его концепцию. Каждое собственное имя (слово, знак, соединение знаков, выражение), согласно его утверждению, имеет значение и смысл. Значение (нем. Bedeutung) или денотат (анг. denotation) имени он отождествлял с предметом (номинатом), обозначаемым данным именем, смысл информацию, которая содержится в имени. Два выражения могут иметь одно и то же значение, но разный смысл, если эти выражения различаются по структуре. Благодаря идеям Фреге создается теория «большого значения» имен собственных. Она развивается дальше в работах Дж. Серля, Л. Хофмана, М. Бреаля, О. Есперсена, Г. Соренсена.
Дж. Серль [15] был первый, кто проанализировал процесс называния как акт речи. Он утверждал, что использование имен собственных предполагает со стороны говорящего и слушающего определенное общее знание. Только, если оба обладают этим общим знанием, они смогут адекватно применять ИС, т.е. адекватно идентифицировать объекты [15].
Л. Хоффманн [16] считает, что имена собственные обладают определенной «Traditionsgeschichte», т.е. знанием, в какой период имена собственные идентифицировали определенные объекты. Одно и то же имя может идентифициро-
вать различные объекты. Это знание может быть известно только узкому кругу людей, может быть широко известно и даже стандартизировано. По его мнению, использование имен собственных предполагает общий доступ к трем системам знаний у говорящего и слушающего:
• знание самого имени со всеми его формами;
• знание носителя этого имени в отличие от других носителей;
• знание отношения между именем и его носителем [16, S. 220].
О. Есперсен говорит о том, что «всякий раз, когда имя собственное употребляется в живой речи и для говорящего и для слушающего, оно обозначает одно конкретное лицо, оно вызывает именно то значение, которое говорящий имеет в виду» [17, с. 71 - 72].
На формирование взглядов приверженцев асемантичности имен собственных значительное влияние оказали идеи Дж. Милля, С. Крипке, А. Гардинера. ИС не имеют никакого значения, так как они не связаны с выражением постоянных понятий - сигнификатов. Эту точку зрения разделяют Н. Д. Арутюнова, О. С. Ахманова, А. А. Реформатский, В. Флейшер.
Теория о том, что имена собственные не имеют значения, восходит к труду Джона Милля «Система логики» [18]. Согласно его теории ИС представляют собой маркеры (marks), служащие для различения вещей друг от друга, и не имеющие значение. Имена собственные не подразумевают и не указывают ни на какие черты, свойственные этим вещам, их предназначение состоит лишь в том, чтобы указать на предмет, о котором идет речь, ничего не сообщая о нем [18].
С. Крипке, чья точка зрения считается фундаментальной, определяет имена собственные как неподвижные дезигнаторы, которые обозначают один и тот же объект в любом возможном мире. Согласно ему, референция происходит без опоры на знание отличительных свойств объектов, вследствие существования «причинной (каузальной) цепи» - от первого употребления имени («ситуация крещения объекта») ко всем последующим употреблениям. При этом референция происходит на основе узнавания какого-либо случайного, а не существенного признака обозначаемого объекта [19, S. 234].
«Имена собственные - это слова или группа слов, чья цель идентифицировать. Имена собственные выполняют эту цель благодаря различному звуковому комплексу, не принимая во внимание значение, которое присуще ему и которое он получает благодаря той ассоциации, которую вызывает идентифицируемый предмет» [19, S. 325].
В. Сайбике [20] видит отличия имен собственных от имен нарицательных в отсутствии у имен собственных дескриптивного значения. Однако он выделяет ряд имен, которые обладают социальной функцией указания (soziale Indikationsfunktion), т.е. используются в том или ином слое общества (например, имя Генрих характерно только для высшего общества и т.д.) [20, S.35].
Таким образом, имя собственное обладает большим значением лишь в том случае, если денотат этого имени нам известен, если же денотат нам не известен, то соответственно и содержание (сигнификат) его для нас равно нулю. ИС
обретает лексическое значение только в речи, в контексте речевого окружения и коммуникативной ситуации. Имена собственные могут вызывать у говорящих или слушающих эмоциональную реакцию, положительные или отрицательные ассоциации. Соответственно эта информация может быть использована с различной прагматической целью. При этом в разных лингвокультурах одинаковые имена могут вызывать разные психолингвистические ассоциации, апеллировать к разной фоновой информации.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Женетт Ж. Фигуры. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. - Т.2. 472 с.
2. Erdmann К. O. Die Bedeutung des Wortes. - Leipzig, 1925. - 207 S.
3. Sperber H. Einfuhrung in die Bedeutungslehre. - Ferd: Dummlers Verlag, 1923. - 324 S.
4. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка Текст. / Л. Ельмслев, пер. и сост. В. Д. Мазо. - М.: КомКнига, 2006. - 248 с.
5. Винокур Г. О. О задачах истории языка // Избранные работы по русскому языку. -М., 1959. - 240с.
6. Osgood Ch. The Measurement of Meaning. - Urbana: University of Illinois Press, 1969. - 360p
7. Барт Р. Мифологии: переводное издание. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. -
314 с.
8. Лакофф Д. Метафоры, которыми мы живем / Д. Лакофф, М. Джонсон, под ред. и с предисл. А. Н. Баранова. - 2-е изд. - М.: Издательство ЛКИ, 2008. - 256 с.
9. Sandig B. Namen, Stil(e), Textsorten // Namenforschung. Ein internationales Handbuch zur Onomastik. - Berlin, New York: de Gruyter, 1995. - Bd.1.S. 539-551.
10. Seibicke W. Traditionen der Vornamengebung. Motivationen, Vorbilder, Moden: Germanisch // Namenforschung. Ein internationales Handbuch zur Onomastik. - Berlin, New York: de Gruyter, 1996. - Bd.2. S. 1207-1214.
11. Seibicke W. Vornamen. - Wiesbaden: Verlag für Deutsche Sprache, 1977. - 234 S.
12. Eichinger L. M. Südtirol / L. M. Eichinger, R. Hinderling // Handbuch der mitteldeutschen Sprachminderheiten. - Tübingen: Narr, 1996. - S. 199-262.
13. Werner O. Pragmatik der Eigennamen // Namenforschung. Ein internationales Handbuch zur Onomastik. - Berlin, New York: de Gruyter, 1995. - Bd.1.S. 476-484.
14. Фреге Г. Логические исследования. - Томск: Водолей, 1997. - 128 с.
15. Серль Дж. Рациональность в действии. - М.: Прогресс-Традиция, 2004. - 333 с.
16. Hoffmann L. Eigennamen im sprachlichen Handeln // Sprachtheorie und sprachliches Handeln. - Tübingen: Stauffenburg, 1999. - S. 213-234.
17. Есперсен О. Философия грамматики / О. Есперсен, общ.ред. и предисловие Б. И. Ильиша. - 3-е изд., стереотипное. - М.: КомКнига, 2006. - 408 с.
18. Милль Дж. Система логики силлогистической и индуктивной: Изложение принципов доказательства в связи с методами научного исследования. - М.: УРСС, 2011. - 832 с.
19. Fleischer W. Kleine Enzyklopaedie - deutsche Sprache. - Frankfurt am Main: Lang, 2001. - 487 S.
20. Seibicke W. Die Personennamen im Deutschen. - Berlin, New York: de Greyter, 1982. -230 S.
© Н. А. Аблова, 2016
