CC BY
831
УДК 811.161.1
ПРОБЛЕМА СЕМАНТИКИ ИМЕНИ СОБСТВЕННОГО
Л.М.Ахметзянова
Статья посвящена рассмотрению специфики ономастической семантики, проводится анализ имеющихся в настоящее время концепций, связанных с этим направлением. Особое внимание уделяется компонентам значения имени собственного.
Ключевые слова: ономастическая семантика, имя нарицательное, имя собственное
L.M. Akhmetzyanova The problem of the semantics of the proper name.
The article is devoted to the analysis of the specifics of the anosmatic semantics, it studies the present tendencies and concepts devoted to this field. The special attention is paid to the components of the proper name.
Key words: anosmatic semantics, the proper and the personal names.
Исследуя природу антропонимов и их роль в человеческой жизни, нельзя обойти стороной главную проблему, касающуюся значения имени собственного, его лексического наполнения. Вопрос о природе значения имени собственного, его функциях и связи с понятием относится к области философии языка, поэтому издавна этой проблемой занимаются философы-логики, которые оказали и оказывают большое влияние на лингвистов, семасиологов и ономастов.
Под значением понимаем взаимоотношение имени и смысла, которым оперирует человек в своем сознании, выстраивая определенный образ объекта. Несмотря на непрекращающиеся споры
о лексическом значении собственных имен, мнений остается столько же, сколько и спорщиков.
Проблема смысла имени собственного волновала теоретиков еще с древнейших времен, когда лингвисты и философы (Платон, Аристотель, Декарт, Дж. Локк, Т. Гоббс, Рассел и мн. Др.) рассуждали о происхождении языка и истинности имен, пригодности последних для именования вещей и людей. Например, в IV в. До н. э. развивается спор по двум теориям - происхождения имен «по природе» и «по соглашению» (конвенции). Древнегреческий философ Платон, основоположник античного идеализма (V-IV вв. до н.э.) - приверженец первой теории -утверждал, что слова отражают природу обозначаемых ими предметов, а имена тесно связаны с обозначаемыми этими именами вещами, однако в противовес ему Аристотель (IV в. До н.э.) полагал, что от природы нет никакого имени, возникает оно только тогда, когда становится знаком и семантично лишь «по договору».
С приходом рационализма (рубеж XVII-XVIII вв.) спор о происхождении имен «по природе» и «по соглашению» не угасает, а развивается с новой силой. С одной стороны, Готфрид Лейбниц, сторонник теории возникновения названий в результате поиска наилучшего соответствия их обозначаемым объектам, говорил о том, что в мире нет ничего случайного, и слова не так произвольны и случайны, как хотят думать об этом другие. С другой стороны, интересна теория меток английского логика Джона Стюарта Милля, согласно которой имена -названия самих вещей, а не только наших представлений о вещах. Идею имен-меток Милль образно представлял в сравнениях имен с крестиком, которым разбойник в сказке отметил дом Али-Бабы: есть цель - дом-знак, отмеченный крестиком для последующего его узнавания при необходимости, но, несмотря на это, сам по себе этот знак не имеет никакого содержания, ничего относительно этого дома не узнается. Крестик ничего не говорит о свойствах дома, но лишь выделяет его в системе других домов. Таким образом, давая имя, мы ставим метку на идее объекта (не на самом объекте) и, следовательно, встретившись с ней, мы думаем об индивидуальном объекте. Однако, не имея тесной связи с вещью, эта метка не дает возможности узнать об объекте дополнительную информацию, кроме как узнавания имени предмета. Так, имена, по Миллю, имеют денотацию, но не имеют коннотации. Собственные имена не могут быть объяснены, поскольку они - простые метки, приданные индивидам, хотя мы можем сказать и показать, какому индивиду эта особая метка дана [1, с.55-56].
Пристальное внимание на связь имени и понятия, на проблему смысла имени собственного было уделено с развитием семиотики. Согласно идеям сторонников этой науки (И.А. Бодуэн де Куртенэ, Ч. Пирс, Р.И. Павиленис, Фердинанд де Соссюр и др.), имена собственные вызывают определенные концепты в определенных концептуальных системах, соотносят их на межиндивидуальном уровне, тем самым определяя возможность коммуникации носителей языка. В частности, основателя Казанской лингвистической школы И.А. Бодуэна де Куртенэ занимал
фоносемантический аспект исследования имени собственного. По его мнению, звуковая материя обладает не только определённой символикой звуков (содержательностью), она создаёт определённый тон, который подчёркивает содержание имени. То, как имя воспринимается на слух и какие при этом вызывает ассоциации, важнее семантики имени, которая в большинстве случаев практически не учитывается [2, с.330].
В центре внимания работы Р.И.Павилениса «Проблема смысла» находится концепция, ориентированная на разработку теории смысла как теории построения и функционирования концептуальных систем. Автор начинает поиск ответа на вопрос, имеют ли собственные имена смысл, посредством последовательного рассмотрения различных подходов к этому вопросу и, в частности, с описания теорий Фреге и Рассела. Для первого представителя западной философии имя имеет свой смысл, для второго - это просто символ. Фреге считает, что имена «осуществляют функцию указания благодаря своему смыслу, точнее, если и только если имеется объект, удовлетворяющий смыслу имени: именование всегда предполагает описание объекта, к которому относится имя» [3, с.122-123]. В концепции Рассела, не принявшего объяснения Фреге, собственное имя считается «простым символом, прямо обозначающим индивида, который является его значением и имеет это значение сам по себе, независимо от значений всех других слов» [3, с.123]. В таком понимании собственные имена наиболее близки к указательным местоимениям, таким, как «этот», «тот», «это», «то» и т. Д., употребляющимся для указания объекта, с которым носитель языка «знаком» и с которым он имеет дело при наглядном определении объекта.
Представляется более гибкой позиция Дж. Серля, который считал, что значение собственного имени можно приравнять не к одной дескрипции , а к пучку дескрипций (т.е. значение имени Аристотель можно представить как совокупность дескрипций древнегреческий философ + ученик Платона + учитель Александра + автор «Метафизики» + ... ) [3, с. 140].
Рассмотрев концепции различных исследователей (Рассела, Стросона, Сэрла и др.), Павиленис пишет, что имена собственные, являясь средством фиксации определенных соотносимых с объектами концептов, и через них средством указания на них, обладают идеальным с точки зрения прагматики свойством: «Оставаясь нейтральными по отношению к разным концептам, относимым к ним как одним и тем же, так и разными носителями языка, они делают возможной ссылку на обозначаемые ими объекты без того, чтобы в каждом случае их употребления приходить к согласию относительно содержания кодируемых ими концептов, соотносимых с ними разных дескрипций, тем более что фиксирование референта имени во многих случаях является более важным, нежели выражение того способа, которым этот референт мыслится, т. Е. выражение смысла, придаваемого имени носителем языка» [3, с.178].
Иными словами, имена позволяют связывать один с другим не только разные концепты, относимые к одному и тому же объекту одним и тем же носителем, но и объединяют разный познавательный опыт разных носителей языка.
В XX веке заложенное в природе имен собственных противоречие между их свойствами как единиц системы и расширением их семантики в процессе функционирования объективно поддерживало сосуществование противоположных, в равной мере обоснованных, теорий. Согласно первой теории, связанной с идеями Л. Витгенштейна и опирающейся на концепцию «значение как употребление», имя собственное обладает только речевой семантикой, которая представляет собой пучок дифференциальных признаков индивида и может меняться при переходе имени к другому носителю, поскольку, по Л. Витгенштейну, только употребление слова в языковой игре придает ему значение [4]. Другая теория, представленная, в частности, в работах С. Крипке, признает за именами собственными постоянное значение, связанное с первоносителем и сохраняемое в разных возможных мирах, в каких только этот индивид существует, то есть считает их твердыми десигнаторами. Вопрос о том, каким образом имя осуществляет свою функцию индивидуализации в условиях референциально непрозрачного контекста, прослеживая того или иного индивида во всех возможных мирах, в аналитической философии языка решается путем привлечения понятия идентифицирующей дескрипции. Суть принципа идентифицирующих
1 Под дескрипцией понимается логическая (языковая) конструкция, представляющая собой описание единичного предмета с помощью общих понятий (выражений) и заменяющая его собственное или нарицательное имя.
дескрипций состоит в том, что значение собственного имени поддерживается дескрипциями, и «знание ряда дескрипций обеспечивает возможность выделения «базисного индивида» -референта собственного имени - единственным образом. Так, возможность распознавания человека по имени Цицерон достигается при условии знания дескрипций «великий оратор» и «житель Древнего Рима» [5, с.113]. В трактате Джона Серла «Proper Names» автор ставит свой ответ на вопрос: обладают ли имена собственные смыслом в зависимости от того, что включать в понятие «смысл»: все специфические (индивидуальные) характеристики объекта или только его логические характеристики, которые воплощаются в номенклатурном слове, называющем класс объектов, типа река, гора, человек и т. Д. В первом случае Д. Серл дает отрицательный ответ, во втором - положительный [6, с.170].
Несовпадение взглядов на сущность языка и на сущность языкового значения породило концепции «большего» или «меньшего» (по сравнению с именами нарицательными) значения. Одни авторы полагают, что имена собственные лишены значения (О.С.Ахманова, Л.Л. Гуляцкая, Д. Милль, Ф. Фортунатов), другие считают их значение неполноценным или лежащим в ином, нежели у нарицательных, информативном плане (А.В. Суперанская, В.Д. Бондалетов), третьи приписывают им еще более содержательное значение, чем у нарицательных имен (Ф.И. Буслаев,
О. Есперсен, Е. Курилович, Л.В. Щерба). Невозможность однозначного определения ономастической семантики перевела вопрос о ней в категорию «вечных».
К примеру, своеобразным показателем неопределенности статуса ономастического значения можно считать использование кавычек Н.И. Толстым: «Еще раз о «семантике» имени собственного» [7, с.200]. Суждения, принадлежавшие современным русистам, также можно расположить на шкале между названными полюсами (имя собственное обладает / не обладает лексическим значением). А.В. Суперанская, чье имя является одним из самых авторитетных в русской ономастической науке, подчеркивает, что «имя собственное не связано непосредственно с понятием и не имеет на уровне языка четкой и однозначной коннотации» [8, с.324]. В то же время, по справедливому замечанию В.А. Никонова, «собственные имена образуют в языке особую подсистему, в которой и общеязыковые законы преломляются специфически». В «Словаре русской ономастической терминологии» Н.В. Подольской (статья «Онимическая семантика») лексическое значение вообще не упоминается и семантика имени собственного определяется как «экстралингвистическое значение имени, включающее фактор известности имени, информацию, которую оно несет, его специфические ономастические функции и стилистическую и эстетическую значимость (в речи) и другие компоненты» [9, с.93]. Более гибким и диалектичным на этом фоне представляется подход В.Г. Гака, отраженный в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» в словарной статье, которая посвящена лексическому значению: «Некоторые исследователи усматривают лексическое значение только у основных частей речи, отвергая его наличие у собственных имен, служебных слов, междометий. Однако всякое слово обладает лексическим значением, различие состоит в способе его реализации, в степени самостоятельности и выделенности ... Имена собственные тоже содержат элементы сигнификативной стороны значения, так как подводят единичный объект под некоторый класс объектов» [10, с.262]. В продолжение этой мысли можно привести рассуждения М.В. Горбаневского о способах, которыми имена нарицательные и собственные реализуют свою связь с понятиями: «Каждое имя связано с родовым определяемым (ср. город, река и т.д.), без связи с понятием которого оно не может функционировать в речи. У нарицательного связь с этим понятием непосредственна, у имени собственного опосредована через вещь. В способности осуществлять и передавать эту связь - основное значение любого слова, в том числе - имени собственного» [11, с.70].
Не менее «живучей» оказалась и противоположная позиция, которая выразилась в идее «большего значения». Так, по словам О. Есперсена, «имена собственные (в том виде, как они реально употребляются) означают наибольшее количество признаков» [12, с.72]. Оппоненты теории «большего значения» в 70-80-е гг. классифицировали такой подход как подмену собственно языкового значения энциклопедическим (понятие, введенное В.И. Болотовым): «Все то безбрежное богатство значения, которое приписывают собственным именам, относится не к ним как словам, а к тем объектам, которые они называют, что и составляет энциклопедическую информацию данных имен» [13, с.11]. «Собственные имена, подобно дейктическим словам,
семантически ущербны. Сами по себе не передают объективной информации», «их понятийность стремится к нулю. Они (ИС), как правило, никаких понятий не выражают, хотя каждое собственное имя имеет вполне определенное значение» [8, с.104].
Говоря о значении имени собственного, исследователи в первую очередь отмечают значение предметности, то есть имя сообщает о наличии некоего объекта. Во-вторых, имена собственные несут в себе определенную информацию о данном объекте и его свойствах. Эта информация может быть общеизвестной или может иметь распространение только в узком кругу людей. Так, например, в работе Д.И. Ермоловича «Имена собственные на стыке языков и культур» [14] выделяются четыре компонента в значении имени собственного:
1. Бытийный, или интродуктивный - существование и предметность обозначаемого. Этот компонент значения представляет собой как бы свернутое сообщение: «Существует такой предмет». Данный компонент является общим для всех предметных словесных знаков -нарицательных и собственных.
2. Классифицирующий - принадлежность предмета к определенному классу. Автор называет такой класс денотатом имени. Данный компонент значения представляет собой как бы свернутое сообщение: «Этот предмет - человек (гора, река и т.д.)».
3. Индивидуализирующий - специальная предназначенность данного имени для наречения одного из предметов в рамках денотата. Д. Ермолович называет такой отдельный предмет референтом имени. В соединении все три компонента преподносят следующую информацию: «Есть такой человек, который зовется Смитом».
4. Характеризующий - набор признаков референта, достаточных для понимания собеседниками, о чем или о ком идет речь. Данный компонент значения, к примеру имя собственное Пушкин, представляет собой как бы свернутое сообщение: «это величайший русский поэт и писатель, основоположник новой русской литературы, создатель русского литературного языка».
Изучив и приняв во внимание представленную систему, мы, однако, не можем утверждать, что этими четырьмя компонентами исчерпывается значение имени собственного. Например, антропонимы зачастую предоставляют нам гораздо больший объем информации, даже при условии, что мы не знакомы с их обладателями, о чем можем судить на примере анализа произведений художественной литературы.
Рассмотрим представленные выше противоположные позиции о семантике собственного имени с другой стороны. Теория, согласно которой антропонимы не обладают значением, справедлива лишь в том случае, если значением будем считать связь с понятием, а не лексическую значимость слова. Незначащих слов нет. Если же считать, что собственные имена имеют большее значение, чем нарицательные, или их значение бесконечно, то теория справедлива в том случае, если имя как языковую категорию подменить нашими сведениями об именуемом объекте. Если же денотат нам неизвестен, то содержание его равно для нас нулю. Однако содержание денотата не равно значению имени, как экстралингвистическая категория не равна категории лингвистической. Мы также не можем сказать, что каждое имя исключительно, поскольку многие носят одно и то же имя. То есть имя индивидуально, если рассматривать его применительно к конкретному человеку. Поскольку почти все имена собственные происходят в конечном результате от имен нарицательных, семантика их вторична и более сложна. В то же время для понимания имени собственного может быть достаточно и простого отнесения его к определенной категории (имя человека, кличка лошади, название реки) без других уточнений, а для понимания нарицательного имени всегда необходимо соотнесение его с понятием путем описания через родственные понятия (если оно неизвестно собеседнику). Игнорировать этот минимум отличительных признаков имени собственного - значит оперировать не конкретным материалом, а абстракцией, не базирующейся на реальности.
Интересна позиция Н.Ф. Алефиренко, который в монографии «Спорные вопросы семантики» сопоставляет существующие концепции и подходы к пониманию вопроса о категории языкового значения и уделяет внимание вопросу о специфике ономастической семантики [15]. Ученый пишет: «Теоретические изыскания в области семантики имени собственного <...> можно свести к двум научным парадигмам - лингвофилософской и речемыслительной <...> В рамках лингвофилософской парадигмы семантика онимов и апеллятивов противопоставляется логической
оппозиции «единичное - общее», что обусловливает в речемыслительной парадигме необходимость осмысления природы ономастической семантики в терминах, соотносящих онимы с соответствующими номинантами (референт, денотат, сигнификат)» [15, с.203]. Автор утверждает, что «. в семантике онима фиксируется и тот индивидуальный признак, которым данный объект именования выделяется из совокупности других однотипных объектов (референтное значение онима), и тот групповой признак, по которому этот объект относится к соответствующему классу объектов (денотативное значение). Ср.: оз. Ильмень, оз. Эльтон, оз. Байкал. Референтное значение - это конкретный водный объект под Новгородом; денотативное значение - «озеро», т. Е. общий (обобщающий) признак всех трех объектов» [15, с.204]. И далее: «. с этим онимом (оз. Ильмень) связана определенная мысль (представление) об Ильмене, которая и выступает индивидуальным понятием, или сигнификатом, ономастического значения [15, с.204].
Некоторые лингвисты сводят сигнификативный компонент значения онима к нулю (А.В. Суперанская, М.В. Никитин)2, другие отмечают, что слова (онимы в том числе), лишенные сигнификатов, неизбежно превращаются в звуковые этикетки, «пустые обозначения» (Г.В. Колшанский) .
Так, Н.Ф. Алефиренко полагает, что основная причина разногласий по вопросу о природе ономастического значения в изначальном определении сигнификата, под которым понимается совокупность наиболее существенных признаков ряда однородных предметов мысли, подводимых под именуемый класс. При этом автор пишет, что когнитивной (познавательной) основой семантики апеллятивов служит типичный сигнификат, т. Е. совокупность наиболее существенных признаков всего класса однородных объектов, в свою очередь, основой семантики онимов служит другой тип сигнификата, представляющего собой отражение существенных признаков единичного объекта именования. Существенные признаки единичного объекта эксплицитно выражаются дескрипцией (описательной языковой конструкцией типа «тот ..., который», «такой ..., что ...»), которая передает сигнификативное содержание ономастического значения и поэтому по отношению к имени собственному является идентифицирующим словосочетанием. В то же время сигнификат онима может представлять разные совокупности существенных признаков поименованного объекта, иными словами, одному и тому же денотату могут соответствовать разные сигнификаты, выраженные, соответственно, разными ономастическими структурами, или разные сигнификаты могут выражаться одним и тем же именем: Венера - «светящийся небесный объект, видимый на горизонте при заходе и при восходе солнца»; Вечерняя звезда - «светящийся небесный объект, видимый на горизонте при заходе солнца»; Утренняя звезда - «светящийся небесный объект, видимый на горизонте при восходе солнца».
Ученый приходит к выводу, что «. референтная, денотативная и сигнификативная отнесенность онимов образует ядро ономастического значения, а его периферию - коннотативные смыслы (социально-оценочные, эмотивные, культурно-исторические, региональные, эстетические)» [15, с.208-210].
По мнению М.Э. Рут, «если идти по обычной схеме: сигнификат - денотат - коннотат4, -определяющей в общем структуру лексического значения, очевидно отсутствие ярко выраженного сигнификата <...> Логически сигнификат личного имени вполне конструируем (одушевленность, признак пола и т. П., однако актуальность его практически равна нулю», но «с другой стороны, денотат антропонима максимально нагружен - имя имеет смысл, если оно соотнесено с реальным человеком. Знать значение имени - значит знать названного этим именем человека», в то же время «нередки ситуации, когда и имя, и человек известны, но не соотнесены друг с другом - тогда отсутствие знания об этой соотнесенности обусловливает семантическую пустоту имени. С другой стороны, если носитель имени лично мне не знаком, но известен социум, в котором этот носитель имени находится, то семантика имени, не имея образного компонента, содержит, тем не менее,
2 См. работы в списке литературы.
3 См. работу в списке литературы.
4 Эта схема используется, например, В.И. Супруном (см.: Супрун, В.И. Ономастическое поле русского языка и его художественно-эстетический потенциал / В.И. Супрун. - Волгоград, 2000), а также получила оригинальную разработку в книге М.В. Голомидовой (см.: Голомидова, М.В. Искусственная номинация в русской ономастике / М.В. Голомидова. - Екатеринбург, 1998).
набор денотативных признаков, достаточный для функционирования имени как такового» [15, с. 176-178]. Иными словами, частью денотативной семантики имени можно считать сему принадлежности к определенному социуму. Как продолжает автор, «внутрисоциумная семантика имени есть его семантика как имени собственного» [15, с.178]. Далее М.Э Рут обращается к коннотативному компоненту имени, говоря, что «личное имя всегда субъективно коннотативно окрашено» [15, с.179]. Автор приходит к выводу, что «личное имя варьирует в социуме, через многочисленные варианты и дублеты стараясь наиболее полно реализовать денотативное и коннотативное наполнение семантики имени», другими словами, «семантика личного имени определяется закрепленностью его за конкретным членом социума» [15, с.181].
Итак, большое разнообразие мнений ученых - как философов, так и лингвистов - по этому вопросу можно условно свести к трем основным точкам зрения.
Самая традиционная и весьма распространенная трактовка этого вопроса восходит к английскому философу-логику Дж. Ст. Миллю, который утверждал, что имена собственные не обладают значением вследствие отсутствия коннотации. Вслед за ним называют имена собственные «пустыми», «ущербными», «асемантичными» и т.п. такие ученые, как В. Брендаль, А. Гардинер, Б. Рассел, Л.А. Реформатский, О.С. Ахманова, Н.Д. Арутюнова, А.А. Уфимцева и др.
По второй концепции имя собственное приобретает лексическое значение только в речи, в контексте коммуникативной ситуации. Эту точку зрения особенно ярко обосновывает известный датский лингвист О. Есперсен, который критикует позицию Дж. Ст. Милля в своем капитальном труде «Философия грамматики». Сходные взгляды высказывают М. Бреаль, Н. Шпербер, Г. Суит, А.В. Суперанская, В.И. Болотов, С.И. Зинин и др. Так, А.В. Суперанская пишет: «Ономастическая семантика - совершенно особый тип семантики, по-разному проявляющийся на уровне языка и речи . В семантику имени входят и субъективные, социально обусловленные факторы, и эмоции, которые референт вызывает у говорящего» [8, с.323]. В более ранней работе она отмечала, что «понятийность имен собственных стремится к нулю».
Согласно третьей точке зрения, имена собственные имеют значение и в языке, и в речи, но другого типа, чем имена нарицательные. Такого рода позицию занимают Л.В. Щерба, Е. Курилович, Ф. Травничек, Л.П. Ступин, Т.Н. Кондратьева, Ю.А. Карпенко, В.А. Никонов, Л.М. Щетинин и др. К примеру, акад. Л.В. Щерба писал: «Поскольку собственные имена, будучи употребляемы в речи, не могут не иметь никакого смысла, постольку мы должны их считать словами, хотя бы и глубоко отличными от нарицательных . Весь вопрос состоит в том, что в языке является значением собственных имен, ибо в словаре необходимо определить тот общеобязательный минимум, без которого невозможно было бы общепонятно оперировать с данным собственным именем в речи. Как мне кажется, этим минимумом является понятие, под которое подводится данный предмет, с общим указанием, что это не всякий подводимый под данное понятие предмет, а один определенный» [17, с.278-279].
В последние десятилетия продолжает развиваться эта позитивная точка зрения на проблему значения имени собственного благодаря применению методов компонентного анализа и диалектическому подходу к соотношению общего и отдельного (единичного), абстрактного и конкретного, социального и индивидуального в семантике имени собственного.
Такое широкое несовпадение взглядов свидетельствует о действительной сложности и «многоликости» имен собственных и о том, что «под значением (семантикой) имени собственного понимаются разные вещи, к тому же увиденные с разных точек зрения» [18, с.22].
В данной статье мы придерживаемся позиции ученых, полагающих, что антропонимы имеют значение. Поскольку онимы являются словами, они не могут не иметь значений как вербализованного отражения в нашем сознании объекта именования. С одной стороны, сигнификатом ономастического значения выступает единичное понятие, то есть понятие о некоем отдельном объекте данного класса, с другой - в речевом употреблении онимов сигнификативный компонент их значений может подвергаться различным смысловым модификациям.
Таким образом, для антропонима основным является соотнесенность с предметом. Иначе говоря, значение имени - это фактор его известности. Вопрос о содержании и специфике ономастического значения является наиболее сложным, запутанным и дискуссионным. А.А. Реформатский считал значением слова «отношение слова к обозначаемому им предмету или явлению, то есть отношение факта языка к внеязыковому факту (вещь, явление, понятие)» [19,
с.147]. Можно утверждать, что в семантике имени собственного сконцентрированы и речевые (адресные), экстралингвистические, энциклопедические (исторические, географические) сведения, и психологические, эмоциональные моменты, и идеологическая направленность названия, и особенности его восприятия. В семантику антропонима входят и субъективные, и объективные, социально обусловленные факторы, определяющие отношение человека к референту (объекту высказывания), и эмоции, которые последний вызывает у говорящего. Имя - «продукт» определенной эпохи и определенной культуры. Способ именования образа, положенный в основу имени, индивидуален у каждого народа. На основании имени мы можем сказать, кому, когда и почему оно было дано. Иными словами, антропонимика очень чутко реагирует на идеологические, культурные и иные изменения в обществе, которое она обслуживает.
Литература:
1. Суперанская, А.В. Общая теория имени собственного / А.В. Суперанская. - М.: Изд-во ЛКИ, 2007. - 368 с.
2. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Избранные труды по общему языкознанию: В 2 т. / И.А. Бодуэн де Куртенэ. - М.: Наука, 1963.
3. Павиленис, Р.И. Проблема смысла: Современный логико-философский анализ языка / Р.И. Павиленис. - М.: Мысль, 1983. - 286 с.
4. Витгенштейн, Л. Философские исследования / Л. Витгенштейн // Философские работы. - Ч. 1. - М.: Гнозис, 1994. - 520 с.
5. Лебедев, М. В. Стабильность языкового значения / М.В. Лебедев. - М.: Эдиториал УРСС, 1998. - 168 с.
6. Serl John R. Proper Names / J.R. Serl // Speech Acts: An Essay in the Philosophy of Language. Cambrige University Press. 1969. - 398 p.
7. Толстой, Н.И. Еще раз о «семантике» имени собственного / Н.И. Толстой // Актуальные проблемы лексикологии: Тез. Докл. И сообщений. - Мн., 1970. - С. 200-201.
8. Суперанская, А.В. Общая теория имени собственного / А.В. Суперанская. - М.: Наука, 1973. - 366 с.
9. Подольская, Н.В. Словарь русской ономастической терминологии / Н.В. Подольская. -М.: Наука, 1988. - 192 с.
10. Гак, В.Г. Лексическое значение слова / В.Г. Гак // Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Сов. Энциклопедия, 1990. - С. 261-263.
11. Горбаневский, М.В. К проблеме семантики имени собственного / М.В. Горбаневский // Лингвистическая семантика и логика: Сб. науч. Тр. - М.: УДН, 1983. - С.68-80.
12. Есперсен, О. Философия грамматики / О. Есперсен. - М.: Изд-во иностр. Лит., 1958. -
404 с.
13. Суперанская, А.В. Языковые и внеязыковые ассоциации собственных имен / А.В. Суперанская // Антропонимика: Сб. науч. Тр. - М., 1970. - С. 7-17.
14. Ермолович, Д.И. Имена собственные на стыке языков и культур / Д.И. Ермолович. -М.: Р. Валент, 2001.
15. Алефиренко, Н.Ф. Спорные проблемы семантики / Н.Ф. Алефиренко. - М.: Гнозис, 2005. - 326 с.
16. Рут, М.Э. Антропонимы: размышления о семантике / М.Э. Рут // Известия Уральского гос. Ун-та. - 2001. - Серия: Гуманитарные науки. - № 20. -Вып. 4. - С. 176-182.
17. Щерба, Л.В. Языковая система и речевая деятельность: Опыт общей теории лексикографии / Л.В. Щерба. - М.: Наука, 1974. - 428 с.
18. Бондалетов, В.Д. Русская ономастика / В.Д. Бондалетов. - М.: Просвещение, 1983. -
224 с.
Реформатский, А.А. Введение в языковедение / А.А. Реформатский. - М.: Изд-во «Просвещение», 1967. - 543 с.
