CC BY
20
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2019. № 1
Е.Г. Сосновцева
СЕМАНТИКА ФОРМ ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ В ПАМЯТНИКАХ РУССКОЙ АГИОГРАФИИ XVI-XVH вв.
Институт лингвистических исследований РАН
199004 Санкт-Петербург, Тучков переулок, 9
В статье рассматривается употребление форм прошедшего в оригинальных церковнославянских текстах XVI—XVII вв. При этом примеры приведены из одного памятника — «Жития Паисия Галичского», созданного, как считают исследователи, в конце XVII века. Житие написано с установкой на соблюдение норм книжного языка, однако содержит и ряд черт гибридного регистра. В этом отношении оно является характерным памятником для своего времени и жанра. В статье рассмотрены особенности употребления архаичных форм прошедшего времени, образованных от глагольных основ совершенного и несовершенного вида. При анализе темпоральной семантики, в соответствии с традициями Петербургской школы функциональной грамматики, учитывается видовая характеристика глагольной основы и привлекается широкий контекст. Отдельный раздел работы посвящен рассмотрению форм простых претеритов (аориста и имперфекта), а также их основным текстовым функциям. В следующей части речь идет об употреблении сложных прошедших времен, рассматриваются типичные контексты, а также случаи использования в этих контекстах простых претеритов (в основном, аориста). Преимущественное образование форм аориста от основ совершенного вида и форм имперфекта от основ несовершенного вида позволяет описывать их как реализацию системы частных видо-временных значений. В статье показано, что изменения сложной системы прошедших времен в памятниках русской агиографии связаны прежде всего с использованием форм аориста в перфектных контекстах; л-формы в независимом употреблении либо случайны, либо характеризуются осложненной семантикой; основным повествовательным временем в поздних житиях остается аорист.
Ключевые слова: вид; время; грамматическая семантика; жития святых; сложная система прошедших времен; церковнославянский язык.
I. Вступительные замечания
Создание житий местночтимых святых на протяжении XVI— XVIII вв., как правило, было связано с установлением их церковного
Сосновцева Елизавета Григорьевна — кандидат филологических наук, научный сотрудник Института лингвистических исследований РАН (e-mail: e.sosnovtseva@ gmail.com).
почитания: в некоторых случаях тексты составлялись по образцу уже известных памятников, часто с заимствованием целых фрагментов, в других — за основу принимались сложившиеся устные предания или записи о жизненном пути святого. Таким образом, рассматриваемые тексты содержат как заимствованные из более ранних источников, так и оригинальные фрагменты. При этом многие памятники поздней агиографии, созданные в Ярославле, Костроме, Твери, Угличе, Вологде и других регионах, в целом характеризуются единством лингвистических установок составителей и языкового облика. Книжники этого периода при написании житийных текстов ориентируются на образцы, выполненные на церковнославянском языке, в соответствии со строгой книжной нормой. Грамматическая вариативность в таких памятниках возникает за счет уровня лингвистической компетенции составителя жития или писца, а также особенностей предшествующих текстов1.
Отличительной чертой принадлежности таких текстов к группе церковнославянских памятников является регулярное использование сложной системы прошедших времен. Однако система эта не могла оставаться неизменной, и архаичные формы в текстах позднего Средневековья и раннего Нового времени обретали с течением времени новые семантические характеристики. Ниже будут рассмотрены особенности употребления архаичных форм прошедшего времени, образованных от глагольных основ совершенного и несовершенного вида (СВ и НСВ).
Исследование опирается на систему анализа темпоральной семантики, разработанную в трудах А.В. Бондарко (см., например: [Бондарко, 2005]). При таком подходе учитывается не только временная отнесенность формы, но и видовая характеристика основы. Терминология, используемая для описания темпоральной семантики, соотносится с обозначением форм прошедших времен в древнерусском языке: применительно к фактам современного русского языка принято говорить об аористном (аористическом), имперфектном, перфектном, давнопрошедшем значениях [Петру-хина, 2009: 138].
Материалом для исследования послужили региональные агиографические тексты, созданные в Угличе, Муроме, Вологде, Пошехонье в ХУ1—ХУ11 вв., однако в этой статье все примеры приводятся из одного памятника: «Жития Паисия Галичского», составленного в конце XVII в. С точки зрения композиции текст типичен для XVII в.: он представляет собой собрание монастырских сказаний и преданий об обретении чудотворной Овиновской иконы Божией Матери, о
1 Об особенностях гибридного регистра письменного языка и роли механизма реинтерпретации см. [Живов, 1995].
чудесах от образа, о преставлении преподобного Паисия, о чудесах, совершенных им при жизни и после преставления [Авдеев, 2009: 8—10, 75—81]. Лингвистические характеристики также типичны для произведений этого жанра: при общей установке на соблюдение норм книжного церковнославянского языка текст содержит включения элементов гибридного регистра. В сфере именной морфологии это непоследовательное проявление а-экспансии в формах множественного числа, факультативное употребление форм множественного числа в контексте двойственного (Се родителие супружницы твоея по-слаша к тебе с нами сию (с. 306)2). Случаи некнижного употребления глагольных форм будут рассмотрены специально. Во втором разделе статьи речь пойдет о типичных контекстах употребления простых претеритов и реализации частных видо-временных значений при использовании архаичных морфологических форм. Третья часть посвящена функционированию в поздних агиографических текстах сложных прошедших времен, а также случаям употребления простых претеритов в перфектных контекстах.
II. Аорист и имперфект
Преимущественное образование форм аориста от основ совершенного вида и форм имперфекта от основ несовершенного вида отмечается уже в памятниках древнерусского периода [Никифоров, 1952; Галинская, 2016]. Эта тенденция предшествует выдвижению л-формы в независимом употреблении на позицию основной формы прошедшего времени в летописном нарративе [Петрухин, 1996]. Подобная закономерность в употреблении простых претеритов прослеживается и в житиях, однако в текстах, ориентированных на книжную норму, последний этап отсутствует: л-формы остаются случайным явлением и в большинстве случаев демонстрируют колебания по спискам, а основным повествовательным временем становится аорист. Отличительной чертой форм аориста в поздних церковнославянских текстах является значительное расширение допустимых контекстов для их употребления. (1) И принесе (СВ) образ той к Москве и постави (СВ) его в со-борней церкви и заключив двери, утверди (СВ) замками и печатьми, и стражей пристави (СВ), да будет хранима якоже пленница (с. 311).
Пример (1) иллюстрирует традиционную ситуацию употребления форм аориста: в нем представлена последовательность однократных,
2 Здесь и далее текст «Жития Паисия Галичского» цитируется по изд. [Авдеев, 2009: 305—358]. В круглых скобках после примера указывается страница по изданию.
сменяющих друг друга событий в прошлом, формы образованы от приставочных основ совершенного вида.
Формы имперфекта в контексте (2), напротив, обозначают состояние субъекта и образованы от основ несовершенного вида, в отличие от формы сподобися (аорист, СВ), противопоставленной им и обозначающей достижение результата.
(2) Аще бо плотию и на земли живяше (НСВ), но духом гоняше (НСВ) небесная и небеснаго Иерусалима житель согражданин ангельским ликом быти сподобися (СВ) (с. 305).
Точно так же в примере (3) темпоральная ситуация выстраивается за счет противопоставления форм прошедшего времени, образованных от основ совершенного и несовершенного вида:
(3) ... вышепомяненый же Иоанн, мню яко от Бога извещен о хотящем последовати чюдеси, внезапу востав, изыде (СВ) из дому своего един и идяше (НСВ) к монастырю тому, идеже хотяше (НСВ) церковь воздвигнути (с. 306).
Две первые личные формы глаголов обозначают последовательность действий, то есть обе передают аористическую семантику, однако употребление имперфекта от основы НСВ делает акцент на протекании действия. Третья личная форма обозначает действие, одновременное двум первым формам, и выступает в значении «прошедшего постоянного» [Бондарко, 2005: 285]3.
В примере (4) чередование форм имперфекта (возсылаху и лобы-заху, НСВ) и аориста (прияша, СВ) передает противопоставление итеративного и однократного, конкретного действия в прошлом:
(4) Приближившим же ся им, падше пред образом Божия Матере, многое благодарение возсылаху (НСВ) и любезно лобызаху (НСВ) пречюдный Божия Матере образ. Также и к преподобному Паисию преступльше прияша (СВ) благословение ... (с. 321).
Таким образом, значимым оказывается именно противопоставление глагольных основ совершенного и несовершенного вила, а не архаичных форм прошедшего времени. Показатели аориста и имперфекта оказываются избыточными, как это происходит, например, при образовании форм имперфекта от имперфективных основ:
(5) Двема же архимандритома, пришедшима с преподобным Паисием, особую келию уготовиша и на койждо день доволь-ствоваше (НСВ) их, еже бо чин монастырский (с. 322).
3 Впрочем, М.А. Шелякин интерпретирует ситуацию, подобную реализуемой формами изыде и идяше, как соотносительное употребление формы в процессном значении (от основы НСВ) и результата, выраженного формой в перфектном значении СВ (ср.: Поезд тронулся, а в вагон все прыгали казаки (Шолохов)) [Шелякин, 2001: 106].
Форма довольствоваше представляет собой редкий пример аграмматизма (3 вместо 3 Р1), хотя в целом для «Жития Паисия Галичского» (как и для многих подобных текстов) характерно грамматически корректное употребление простых претеритов.
III. Перфект, плюсквамперфект и аорист
Картина употребления форм перфекта типична для житий этого периода. Формы встречаются редко, и, как правило, в диалогическом контексте и в относительном употреблении. Молитвенное обращение является привычным контекстом форм перфекта, обозначающих результативное предшествование моменту речи. В данном случае можно говорить о реализации грамматической формы в рамках определенного агиографического топоса:
(6) Благодарю Тебе, о Пренепорочная Дево, Небеснаго Царя и Владыки всяческих Мати, яко не оставила еси нас окаянных вовеки, но благоволением Сына Твоего и Бога нашего бла-гоизволила образ Твой сей честный вскоре в обитель Свою возвратити и нашему зрению насыщатися сим даровала еси (с. 312).
Также в прямой речи может встречаться относительное употребление форм перфекта, обозначающих предшествование моменту речи в зависимой клаузе. Однако в «Житии Паисия Галичского» в этой функции выступает, как правило, аорист:
(7) ...нося ко мне многоценный бисер, егоже аз очима своима видети сподобихся (с. 320).
Другим распространенным контекстом, предполагающим употребление формы прошедшего времени в перфектном значении, является обозначение предшествования действия в прошлом в повествовательном режиме. В современном русском языке в этой ситуации употребляется форма прошедшего времени от основы совершенного вида. Для церковнославянского памятника в подобных контекстах можно было бы ожидать появление формы плюсквамперфекта, однако гораздо чаще встречается аорист от основы совершенного вида в значении давнопрошедшего:
(8) Летом убо неким по принесении того образа минувшим, попущением Божиим загореся она церковь, юже созда (СВ) вышепомяненный болярин Иоанн Овин во имя Пресвятыя Своея Богоматере (с. 309);
(9) Тогда же взя и чюдотворную икону Пречистыя Богородицы, зовомую Овиновскую, со златою утварию о ейже выше слово предложихом, юже два ангела принесоша (СВ) к болярину Иоанну званием Овину (с. 311).
Другим вариантом является использование л-формы без связки в относительном употреблении, при этом точно определить характер опущенной связки невозможно — различие между формой перфекта и плюсквамперфекта оказывается несущественным. В исследуемом памятнике такое употребление зафиксировано только в диалогиче-ком конексте:
(10) Се родителие супружницы твоея послаша к тебе с нами сию икону Пречистыя Богоматере и заповедаша тебе воздвигну-ти церковь во имя Божия Матере, честнаго и славнаго Ея Успения, на оном месте, идеже был храм угодника Христова, великого и пресловущаго в чюдесех святителя Николая Мир-ликийскаго (с. 306).
Формы аориста послаша и заповедаша от основ совершенного вида реализуют перфектное результативное значение; форма был обозначает предшествование действию в прошлом.
В «Житии Паисия Галичского» обнаружены редчайшие для региональных агиографических памятников случаи закономерного употребления в рассматриваемых контекстах форм книжного (со вспомогательным глаголом в имперфекте) плюсквамперфекта:
(11) Воззрев убо панамарь на место, идеже чюдотворный образ стоял бяше первее, по взятии же его изо обители великим князем оно место праздно бяше: и виде на том месте чюдотворный образ пречистыя Богоматере, егоже отчаял уже бяше видети (с. 312);
(12) . и тако все со многою радостию внидоша во обитель и пре-чюдный Божия Матере образ внесоша в церковь и поставиша на месте, идеже стоял бяше первее (с. 321).
Таким образом, в памятнике представлены все элементы системы архаичных прошедших времен.
Картина функционировании в «Житии Паисия Галичского» форм прошедшего времени будет неполной без рассмотрения единичных, но показательных случаев использования л-форм. В примере (13) наблюдается употребление в аористическом значении двух форм прошедшего времени, при этом первая образована от основы несовершенного вида и в этом контексте приобретает дополнительные выразительные свойства [Бондарко, 2005: 288; Петрухина, 2009: 145]4.
(13) И того же лета преосвященный Фотий митрополит Московский ходил (НСВ) в Галичь ко князю Георгию Дмитриевичю и благословил (СВ) землю Галическую (с. 310).
4 В примере (3) аналогичная ситуация реализована при помощи употребления в одном ряду форм аориста и имперфекта.
Форма не бывал (пример (14)) находится в контексте плюсквамперфекта: она обозначает состояние, предшествующее действию в прошлом:
(14) Князь же Григорий Дмитриевичь зело возрадовася о пришествии преосвященного Фотия митрополита, понеже преже его никаков святитель в Галиче не бывал (НСВ) (с. 311).
Отметим, что семантика формы не бывал осложнена такими дополнительными оттенками, как итеративность в сочетании с отрицанием и отмененное состояние в прошлом5. Несмотря на то что при составлении житий агиографы по возможности избегали некнижных глагольных форм, использование л-форм в высказываниях типа (14) кажется связанным именно с необходимостью передать сложные семантические характеристики действия.
IV. Вместо заключения
1. В поздних агиографических текстах происходит распределение основной массы форм прошедшего времени между аористом от основ СВ и имперфектом от основ НСВ, при этом в большинстве случаев речь идет об аористической семантике для форм аориста и семантике повторяющегося и узуального действия для имперфекта. Существуют агиографические топосы, за которыми закреплено преимущественное употребление тех или иных форм. Семантические характеристики этих глаголов обусловлены взаимодействием видо-временных показателей и контекста, а не спецификой архаичных форм.
2. Основной формой прошедшего времени становится аорист. Замены его на л-формы в независимом употреблении в агиографической традиции так и не происходит. Эти формы в рассматриваемых текстах единичны, если это не относительное употребление в контексте плюсквамперфекта.
3. Аорист от основы СВ последовательно принимает на себя функции перфекта, прежде всего в контексте предшествования действию в прошлом или моменту речи в диалогическом режиме. Вместе с тем «Житие Паисия Галичского» является памятником, в котором представлены все формы книжной системы прошедших времен, в том числе и плюсквамперфект. Таким образом, изменения в системе прошедших времен в церковнославянских оригинальных памятниках происходят не столько за счет исчезновения отдельных
5 Ср.: М.Н. Шевелева выделяет значение отмененной ситуации для форм книжного плюсквамперфекта от основы несовершенного вида в летописании ХУ—ХУГ вв.: Помилова Богъ и Пречистыа Мати Его от образа исцелениа дарова женеразъслабленой, еже бе не владела рукама и ногама, абие быть здрава (Никоновская летопись, 1536, 110, пример М.Н. Шевелевой) [Шевелева, 2009: 11].
архаичных форм прошедшего времени, сколько в результате утраты семантических противопоставлений между этими формами. Именно об этом и свидетельствует универсальность использования форм аориста в текстах русских житий XVI—XVII вв.
Список литературы
1. Авдеев А.Г. Житие преподобного Паисия Галичского: Исследования и тексты. М., 2009.
2. Бондарко А.В. Теория морфологических категорий и аспектологи-ческие исследования. М., 2005.
3. Галинская Е.А. Историческая грамматика русского языка: Фонетика. Морфология. 2-е изд., испр. М., 2016.
4. Живов В.М. Usus scribendi. Простые претериты у летописца-самоучки // Russian Linguistics. 1995. Vol. 19 (1). P. 45-75.
5. Никифоров С.Д. Глагол: Его категории и формы в русской письменности второй половины XVI века. М., 1952.
6. Петрухин П.В. Нарративная стратегия и употребление глагольных времен в русской летописи XVII века // Вопросы языкознания. 1996. № 4. С. 62-84.
7. Петрухин П.В., Сичинава Д.В. «Русский плюсквамперфект» в типологической перспективе // Вереница литер: К 60-летию В.М. Живова / Отв. ред. А.М. Молдован. М., 2006. С. 193-214.
8. Петрухина Е.В. Русский глагол: категории вида и времени (в контексте современных лингвистических исследований). М., 2009.
9. Сичинава Д.В. Типология плюсквамперфекта: Славянский плюсквамперфект. М., 2013.
10. Шевелева М.Н. Плюсквамперфект в памятниках XV-XVI вв. // Русский язык в научном освещении. 2009. № 1 (17). С. 5-43.
11. Шелякин М.А. Функциональная грамматика русского языка. М., 2001.
Elizaveta Sosnovtseva
SEMANTICS OF PAST VERB FORMS IN RUSSIAN HAGIOGRAPHY OF THE 16TH AND 17TH CENTURY
Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences, 199053, Saint Petersburg, Tuchkov Pereulok, 9
The article discusses the use ofpast verb forms in authentic Churh Slavonic texts of the 16th and 17th century. The data is mainly taken from The Life of Paisios of Galich, which apparently dates back to the late 17th century. This text was basically
written in standard literary language, however it yet has some features of hybrid register. This makes it a monument of its time, and a typical sample of genre. The article studies the specific use of archaic past verb forms which are formed from perfective and imperfective verb stems. The study has been conducted within the framework of the St. Petersburg School of Functional Grammar. The wide context has been used for the analysis of temporal semantics and aspectual characteristics of the verbs. The article studies the functioning of aorist and imperfect forms in the texts, the use of complex past tenses, and the use of simple preterites (basically aorist) which act instead of complex forms. It is argued that aorist forms are mainly formed from stems of perfective, and imperfect forms are made from the stems of imperfective, it can be described as a system of realization of particular tense-aspect forms. The article shows that the change ofthe complex system of past tenses in the texts of Russian hagiography is mainly related to the use of aorist in perfect contexts. The so-called ^-forms used independently are either accidental, or have more expanded semantics. The basic narrative tense in late texts of lives of saints is considered to be aorist.
Key words: aspect; tense; grammatical semantics; genre of lives of saints; complex system of past tenses; Church Slavonic language.
About the author: Elizaveta Sosnovtseva — PhD in Philology, Institute for Linguistic Studies, Russian Academy of Sciences (e-mail: [email protected]).
References
1. Avdeev A.G. Zhitie prepodobnogo Paisiya Galichskogo: Issledovaniya i testy [Life of Saint Paisiy of Galich]. Moscow, PSTGU Publ., 2009. (In Russ.)
2. Bondarko A.V. Teoriya morfologicheskix kategorij i aspektologicheskie issledovaniya [Theory of morphological categories and the aspectological studies]. Moscow, Yazyki slavyanskix kul'tur Publ., 2005. (In Russ.)
3. Galinskaya E.A. Istoricheskaya grammatika russkogo yazyka: Fonetika. Morfologiya [Historical grammar of the Russian language: Phonetics. Morphology]. Moscow, LENAND Publ., 2016. (In Russ.)
4. Zhivov V.M. Usus scribendi. Prostye preterity u letopisca-samouchki [Usus scribendi. Simple preterite in the works of a self-taught chronicler]. Russian Linguistics. 1995. Vol. 19 (1). Pp. 45-75. (In Russ.)
5. Nikiforov S.D. Glagol: Ego kategorii i formy v russkoj pis'mennosti vtoroj poloviny XVI veka [The verb: Its categories and forms in written Russian of the second half of the 16th century]. Moscow, AN SSSR Publ., 1952. (In Russ.)
6. Petruxin P.V. Narrativnaya strategiya i upotreblenie glagol'nyx vremen v russkoj letopisi XVII veka [Narrative strategy and the use of verbal tenses in Russian chronicles of the 17th century]. Voprosyyazykoznaniya [Topics in the study of language]. 1996. № 4, pp. 62-84. (In Russ.)
7. Petruxin P.V., Sichinava D.V. "Russkij plyuskvamperfekt" v tipolo-gicheskoj perspektive ["Russian plusquamperfekt" in typological per-
spective]. Verenica liter. K 60-letiyu V.M. Zhivova. [Succession of letters: to the 60th anniversary of V.M. Zhivov] Ed. by A.M. Moldovan. Moscow, Yazyki slavyanskoj kul'tury Publ., 2006, pp. 193-214. (In Russ.)
8. Petruxina E.V. Russkij glagol: kategorii vida i vremeni (v kontekste sovre-mennyx lingvisticheskix issledovanj) [Russian verb: the categories of aspect and tense (in the perspective of modern linguistic studies)]. Moscow, MAKS Press, 2009. (In Russ.)
9. Sichinava D.V. Tipologiya plyuskvamperfekta: Slavyanskij plyuskvamper-fekt [The typology of plusquamperfekt. Slavic plusquamperfekt]. Moscow, ART-PRESS KNIGA, 2013. (In Russ.)
10. Sheveleva M.N. Plyuskvamperfekt v pamyatnikax XV-XVI vv. [Russian plusquampserfekt in the literary works of the15th-16th centuries]. Russkj yazyk v nauchnom osveshhenii [Russian language and linguistic theory]. 2009. № 1 (17), pp. 5-43. (In Russ.)
11. Shelyakin M.A. Funkcional'nayagrammatika russkogoyazyka [Functional grammar of Russian]. Moscow, Russkij yazyk Publ., 2001. (In Russ.)
