CC BY
52
4. Качалкова Ю.А. Из истории урбанонимии Екатеринбурга. Филологический класс. 2013; 2 (32): 93 - 96.
5. Шмелёва Т.В. Современная годонимия: семантика и семиотика. Лингвистическое краеведение: межвузовский сборник научных трудов. Пермь, 1991: 33 - 37.
6. Улицы города Горького. Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1983.
References
1. Podol'skaya N.V. Slovar'russkoj onomasticheskoj terminologii. Moskva, 1988: 52.
2. Dolgachev I.G. Yazyk zemlirodnogo kraya. Volgograd, 1989.
3. Pospelov E.M. Turistu o geograficheskih nazvaniyah. Moskva: Profizdat, 1990.
4. Kachalkova Yu.A. Iz istorii urbanonimii Ekaterinburga. Filologicheskij klass. 2013; 2 (32): 93 - 96.
5. Shmeleva T.V. Sovremennaya godonimiya: semantika i semiotika. Lingvisticheskoe kraevedenie: mezhvuzovskij sbornik nauchnyh trudov. Perm', 1991: 33 - 37.
6. Ulicy goroda Gor'kogo. Gor'kij: Volgo-Vyatskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1983.
Статья поступила в редакцию 30.05.18
УДК 811.512.141
Samsitova L.Kh., Professor, Doctor of Sciences (Philology), Dean of Department, Bashkir State Pedagogical University n.a. M. Akmullah (Ufa, Russia), E-mail: luiza_sam@mail.ru
Izhbaeva G.R., Cand. of Sciences (Philology), senior teacher, Department of Bashkir Language and Methods of Teaching, Bashkir State Pedagogical University n.a. M. Akmullah (Ufa, Russia) E-mail: gulnaz-ijbaeva@mail.ru Shafikova R.R., postgraduate, Bashkir State Pedagogical University n.a. M. Akmullah (Ufa, Russia), E-mail: rnafikova@mail.ru
Samsitova R.I., student, Institute of Philological Education and Intercultural Communications, Bashkir State Pedagogical University n.a. M. Akmullah (Ufa, Russia) E-mail: rsamsitova@mail.ru
SEMANTIC FIELD OF THE CONCEPT "LAW" IN THE NOVEL OF F.M. DOSTOEVSKY "CRIME AND PUNISHMENT". As the
title implies the article describes the relevance of the study of structural and semantic level of the concept "law" and the lexical-semantic structure of cognitive legal concepts "crime", "punishment", "court", "truth", "lie" in the novel of F.M. Dostoyevsky "Crime and Punishment". The article uses conceptual analysis, component analysis, used to synchronously describe of the meaning of legal lexemes, which are included in the periphery of the concepts "law". Similarly, authors turn to the cognitive approach, which allows us to identify the knowledge that is behind lexical units. In the article authors give the most detailed analysis of the lexical-semantic structure of the main concept of "law", systematize concepts that are in the periphery: "crime", "punishment", "truth", "lie", "court", consider concepts defining the idea, the nature of the crime, the moral and moral beliefs of the protagonist. It is concluded that the lexical-semantic structure of the work of F.M. Dostoevsky "Crime and Punishment" is realized through legal concepts and that content of the novel helps to reader to reveal the figure, character, inward of each hero of the novel. The obtained analysis of the results of the study of the concepts helped to reveal the moral and psychological problem of the heroes, connected with the emotional state, the inward of the adolescent, and the person as a whole. The results of the work can be applied in teaching literature lessons in schools, secondary special and higher educational institutions, as well as in reading special courses on linguistic and cultural studies, linguodidactics, cognitive linguistics and culturology.
Key words: concept, crime, punishment, lie, truth, prison, truth, semantic field.
Л.Х. Самситова, д-р филол. наук, проф., декан факультета башкирской филологии, Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы, г. Уфа, E-mail: luiza_sam@mail.ru
Г.Р. Ижбаева, канд. филол. наук, ст. преп. каф. башкирского языка и методики его преподавания, Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы, г. Уфа, E-mail: gulnaz-ijbaeva@mail.ru Р.Р. Шафикова, аспирант, Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы, г. Уфа, E-mail: rnafikova@mail.ru
Р.И. Самситова, студент Института филологического образования и межкультурных коммуникаций, Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы, г Уфа, E-mail: rsamsitova@mail.ru
СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ КОНЦЕПТА «ЗАКОН» В РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»
В статье обоснована актуальность изучения структурно-смыслового уровня концепта «закон» и лексико-семантической структуры когнитивных юридических концептов «преступление», «наказание», «суд», «правда», «ложь» в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». В статье используется концептуальный анализ, компонентный анализ, используемый для синхронного описания значения юридических лексем, входящих в периферию концептов «закон». Авторы обращаются к когнитивному подходу, который позволяет выявить те знания, которые стоят за лексическими единицами. В статье авторы дают наиболее развернутый анализ лексико-семантической структуры базового концепта «закон», систематизируют концепты, находящиеся в периферии: «преступление», «наказание», «правда», «ложь», «суд», рассматривают концепты определяющие идею, мотив, характер преступления, морально-нравственные убеждения главного героя. Делается вывод о том, что содержание произведения Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» реализуется через юридические концепты, которые помогают читателю раскрыть образ, характер, внутренний мир каждого героя романа. Полученный анализ результатов исследования концептов способствовал выявлению нравственно-психологической проблемы героев романа, связанные с психо-эмоциональным состоянием, внутренним миром подростка, человека в целом. Результаты работы могут быть применены при преподавании языка, литературы в общеобразовательных организациях, средних специальных и высших учебных заведениях, а также при чтении специальных курсов по лингвокультурологии, лингводидактике, когнитивной лингвистике и культурологии.
Ключевые слова: концепт, преступление, наказание, ложь, правда, тюрьма, истина, семантическое поле.
«Преступление и наказание», история создания которого длилась почти 7 лет, является одним из самых известных романов Федора Достоевского, как в России, так и за ее пределами.
Классик русской литературы через свое произведение раскрылся как талантливый психолог и знаток человеческих душ. Все его произведения глубоко психологичны, показывают изнанку чело-
веческой души и саму жизнь такой, какая она есть в действительности. Произведение «Преступление и наказание» - наиболее яркий тому пример.
Достоевский в своем письме в редакцию «Русский вестник» пишет: «Это - психологический отчет одного преступления [1, с. 584]. Божия правда, земной закон берет свое, и он кончает тем, что принужден сам на себя донести [1, с. 585]. В повести моей есть, кроме того, намек на ту мысль, что налагаемое юридическое наказание за преступление гораздо меньше устрашает преступника, чем думают законодатели, отчасти и потому, что он и сам его нравственно требует [1, с. 585].
Проблема изучения концепта является одним из приоритетных направлений в лингвокультурологических и когнитивных исследованиях и встречается в работах не только языковедов, лингвистов, но и психологов, философов и логиков. Из отечественных ученых огромный вклад в изучение концептов внесли Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, М.В. Зайнуллин, А.А. Залевская, Р.Р. Замалетдинов, Е.С. Кубрякова, Э.М. Медникова, Л.Х. Самси-това, Л.Г. Саяхова, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин и т.д.
Определение концепта наиболее ясно раскрывает Ю.С. Степанов: «Концепт существует в ментальном мире человека не в виде четких понятий, а как «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциаций, который сопровождает слово», но «в отличие от понятий, концепты не только мыслятся, они переживаются. Они - предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений». Понятие образует наиболее стабильный пласт концепта, представляющего собой обобщенное абстрагированное знание, общее для всего этноязыкового коллектива [2, с. 55].
Основные исходные концепты «преступление», «наказание», «суд», «право», «закон» в тексте романа реализуются на различных структурно-смысловых уровнях.
Тема и идея произведения «Преступление и наказание» раскрывается через прямые маркеры концептов «преступление» и «наказание». Контекстуальное проявление концептов на уровне периферийных элементов, наблюдается через сопоставление подконцептов «суд», «правда» - «ложь», «обвинение» - «оправдание».
Образ, характер, внутренний мир каждого героя раскрывается именно через его индивидуальное отношение к данному преступлению, которое в совокупности формирует языковую картину мира каждого.
Центральным героем романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» является студент юридического факультета Родион Раскольников. Причиной совершенного им преступления является безысходность его собственного положения. Бедность и унижения, бедствия близких и родных Раскольнико-ва усиливают его протест. Тем не менее, в начале он сам своей идеи боялся, даже боялся думать об этом, хочет прогнать свои «злые мысли»: «Боже, воскликнул он, да неужели ж, неужели я в самом деле возьму топор, стану бить по голове, размажу ей череп... буду скользить по липкой, теплой крови, взламывать замок, красть и дрожать, прятаться, весь залитый кровью.. с топором... Господи, неужели». Он дрожал как лист, говоря это [1, с. 64]; Господи, покажи мне путь мой, а я отрекаюсь от этой проклятой... мечты моей! [2, с. 64]; Не бледен ли я...очень... не в особенном ли я волнении... не подождать ли еще... пока сердце перестанет? [1, с. 79]; А тела своего он почти не чувствовал на себе... [1, с. 80]; Он чувствовал, что теряется [2, с. 80]; Не в силах ни рассудить, ни себя защитить [1; 86].
Затем он все так и решается: Дело надо сделать топором [1, с. 74]. Несмотря на всю мучительную борьбу свою, он никогда ни на одно мгновение не мог уверовать в исполнимость своих замыслов, во все это время [1, с. 74]. Сам же преступник, почти всякий, в момент преступления подвергается к какому то упадку воли и рассудка, сменяемых, напротив того, детским феноменальным легкомыслием, и именно в тот момент, когда наиболее необходимы рассудок и осторожность [1, с. 76].
Следует дать особое место лестнице, которая ведет именно вниз и стоит обратить внимание на то, что количество ступеней роковое число «13»: «стал сходить вниз свои тринадцать ступеней» [1, с. 74].
Существенно важная причина, толкнувшая Раскольникова на преступление - это его теория, философская идея, которая оправдывает его преступление: можно ли, преступив законы общества, враждебного человеку, прийти к счастью?
Таким образом, совершается убийство «по теории». После претворения в жизнь своей «теории», то есть совершения преступления, начинаются мучительные страдания, внутренний мир главного героя продолжает бороться, он не находит себе места и не ищет оправдания: ... налгал и наподличал. Как мерзко лебезил и заигривал. [1, с. 113]; Звериная хитрость [1, с. 125]; Бред ли это или взаправду? [1, с. 130].
Наиболее полная реализация концептов «преступление», «убийство», «ложь», «право» в морально-психологическом плане, происходит через рассказ Раскольникова Соне Мармела-довой: «.я захотел осмелиться, и убил... я только осмелиться захотел. Соня, вот вся причина» [1, с. 425]; «Я ведь и сам знаю, что меня черт тащи [1, с. 425]; И неужели ты думаешь, что я как дурак пошел, очертя голову! Я пошел как умник, и это-то меня и сгубило.... Начал я себя спрашивать и допрашивать: имею ль я право власть иметь? [1, с. 425]; «Я захотел, Соня, убить без казуистики, убить для себя, для себя одного» [1, с. 426]; «Я лгать не хотел в этом даже себе.... И не деньги мне нужны были... Может быть, тою же дорогой идя, я уже никогда более не повторил бы убийства» [1, с. 426]; «Мне нужно было узнать тогда, вошь ли я, как все, или человек?. Смогу ли я переступить или не смогу! Тварь ли я дрожащая или право имею...» [1, с. 426]; Я хотел тебе только одно доказать: что черт то меня тогда потащил, а уж после того объяснил, что не имел я права туда ходить, потому что я такая же точно вошь, как и все! [1, с. 426]; Слушай, когда я тогда к этой старухе ходил, я только попробовать сходил [1, с. 426]; Да ведь как убил то? Разве так убивают? Разве так идут убивать, как я тогда шел? Я тебе когда нибудь расскажу как я шел... разве я старушонку убил? Я себя убил, а не старушонку! Тут так-таки разом и ухлопал себя, навеки! А старушонку эту черт убил, а не я... [1, с. 426]; Довольно, довольно стр. [1, с. 427]; И что я скажу: что убил, а денег взять не посмел, под камень спрятал? [1, с. 427]. Я еще человек... но поторопился себя осудить.. [1, с. 428]; Нет у них настоящих улик [1; 428]. Нельзя упечь человека.. [1, с. 428]; Может в каторге действительно лучше, подумалось ему [1, с. 432].
После чистосердечного откровения Раскольникова, «Соня поняла, что этот мрачный катехизис стал его верой и законом» [1, с. 425].
Радион Романович Раскольников полностью признает свою вину: Виноват! Мой грех! Я убивец! [1, 357]; Показание сдаю [1, с. 357]. Более того в своей явке с повинною... в чистосердечном раскаяние [1; 543] Раскольников рассказывает все детально, без смягчений обстоятельств: «Это я убил тогда старуху-чиновницу и сестру ее Лизавету топором и ограбил» [1, с. 540]. Преступник не хотел оправдываться, но даже изъявлял желание еще более обвинить себя. О как бы счастлив он был, если бы мог сам обвинить себя! Он бы снес тогда все, даже стыд и позор. Но он строго судил себя, и ожесточенная его совесть не нашла никакой особенно ужасной вины в его прошедшем, кроме разве простого промаху, который со всяким мог случиться. Он стыдился именно того, что он, Раскольников, погиб так слепо, безнадежно, глухо и глупо, по какому то приговору слепой судьбы, и должен смириться и покориться пред «бессмыслицей» какого то приговора, если хочет сколько хочет успокоить себя [1, с. 550]. «Тем, что он - злодеяние. Что значит слово злодеяние? Совесть моя спокойна. Конечно, сделано уголовное преступление, конечно, нарушена буква закона и пролита кровь, ну и возьмите за букву закона мою голову... и довольно! Конечно, в таком случае даже многие благодетели человечества, не наследовавшие власти, а сами его захватившие, должны бы были быть казнены при самых первых своих шагах. Но те люди вынесли свои шаги, и потому они правы, а я не вынес, и, стало быть, я не имел право разрешить себе этот шаг» [1, с. 551]. «Вот в чем одном он признавал свое преступление: только в том, что не вынес его и сделал явку с повинною. Он страдал тоже от мысли: зачем он тогда себя не убил? Зачем он тогда стоял тогда над рекой и предпочел явку с повинною? Неужели такая сила в этом желании жить и так трудно одолеть его [1, с. 552].
Будучи заключенным Раскольников много размышляет о произошедших событиях и находит во всем этом иной смысл, умиротворение и покой: «Всё! Даже преступление его, даже приговор и ссылка казались ему теперь, в первом порыве, каким-то внешним, странным, как бы даже и не с ним случившим-
ся фактом» [1, с. 557]. Аналогичное его душевное состояние было и в начале всех событий: «Торжество самосохранения, спасение от давившей опасности - вот что наполняло в эту минуту его существо, без предвидения, без анализа, без будущих загадываний и отгадываний, без сомнений и без вопросов» [1, с. 101].
Тюремные заключенные также недоумевали, как такой молодой человек как Раскольников смог совершить такое тяжкое преступление: «Ты барин! Тебе ли было с топором ходить; не барское вовсе дело» [1, с. 553].
Друг Раскольникова, товарищ по институту Разумихин, рассуждает о данном преступлении совсем иначе, по-философски: «Какая смелость! Какая решимость!» [1, с. 153]; «Неловкий, неопытный, и, наверное, это был первый шаг!» [1, с. 153]; «И ограбить то не умел, только и сумел, что убить» [1, с. 154]; «Первый шаг, говорю тебе, первый шаг» [1, с. 154]. Обокрасть не сумел, не выдержал, по делу видно [1, с. 167].
Зарождение идеи преступления, ее развитие, обдумывание, план и в результате претворение в реальность своего замысла можно рассмотреть в хронологической линии как постепенное формирование видения, картины мира главного героя, на формирование которого влияет непосредственно окружающие люди и обстоятельства. В самом начале один незнакомый студент совершенно случайно «начинает сообщать разные подробности» про процентщицу Алену Ивановну: «убил и ограбил, без всякого зазору совести» [1, с. 69]. «Убей ее и возьми ее деньги, с тем что бы с их помощию посвятить потом чтобы себя на служение всему человечеству и общему делу: ... не загладится ли одно крошечное преступленьице тысячами добрых дел?» [1, с. 70]. Одна смерть и сто жизней взамен [1, с. 70]. После слов студента у Раскольникова зарождается идея, обдумывание -план, моральная подготовка: себя мучил [1, с. 65], «пошел делать эту «пробу» [1, с. 65], (старуха) «останется дома одна» [1, с. 67], ни о чем он не рассуждал [1, с. 67], стал суеверен [1, с. 67], готовится покушение [1, с. 67]. Ноги его дрожали [1, с. 96], нервная дрожь [1, с. 361].
Главный герой сам характеризует данное преступления исходя из своих морально-нравственных убеждений: «Это подло, гадко, низко, низко. Замысел... с большею точностию и с наименьшим риском, без всяких опасных расспросов и разыскиваний» [1, с. 67].
Ф.М. Достоевский концепт «преступление» передает через разные периферийные лексемы, близкие по значению концепты: «Зародыш своей мысли» [1, с. 71]. «Какое то предопределение, указание» [1, с. 71]. «Болезненный переворот» [1, с. 74]. Задуманное им - не преступление [1, с. 76]. Совсем неожиданного убийства [1, с. 85]. Положительное обвинение [1, с. 361]. Ничтожное обстоятельство. [1, с. 363]. Проклятое дело [1, с. 351]. Страшная неведомая катастрофа (раскрытие убийства) [1, с. 345].
Также в произведении отведено особое значение описанию концептосферы процесса, мотива и характера преступления: С топорами, с кровью, со злодейской хитростью, осторожностью, грабежом... тотчас же убили. [1, с. 143]. Хотелось бы следствие, так сказать, математически ясное представить, хотелось бы такую улику достать, что бы на дважды два - четыре походило. 343. Частный-то случай incognito - то и солжет отлично, наихитрейшим манером... [1, с. 343]. Страшная идея убийства [1, с. 419]. Чтоб ограбить, а сами ничего не взяли... а убили, чтоб ограбить [1, с. 419]. Да неужель, неужель это все взаправду [1, с. 420]!
Концепты, описывающие психологическо-нравственную сторону совершенного преступления, также не дают конкретного и четкого определения читателям: Никаких фактов, кроме психологии, которая о двух концах, ничего положительного [1, с. 363], по психологическим только данным можно показать, как на истинный след попадать должно [1, с. 138], юридические формы глубокомысленно-психологические приемы то наши крайне смешны [1, с. 342].
Как известно, одним из действенных средств усиления смысла текста, его экспрессии, аранжировки является повтор. Автор его использует для придачи особого пафоса: Дело ясное,
Библиографический список
дело ясное [1, с. 108]; Обыск, обыск, сейчас обыск. [1, с. 109]; Беда! Беда! Опять проговорюсь [1, с. 338]; Почему, почему, почему я так наверное решил? [1, с. 77]; Бежать.. скорее бежать, непременно, непременно бежать [1, с. 130].
Периферия основного концепта «преступление» богата как антипараллельными (перекрестными), так и синонимичными концептами:
«Совесть»: Долг и совесть [1, с. 70], никакой справедливости [1, с. 71], нелепости, чудовищности и невозможности [1, с. 74], справедливо, как арифметика [1, с. 64], ... нравственность? И, так сказать, правила [1, с. 155], нет у него более ни свободы рассудка, ни воли [1, с. 67];
«Казнь»: ведут на казнь [1, с. 78], казнь наступает [1, с. 93], освободят [1, с. 107], свобода, свобода! [1, с. 65], помилуйте, капитан, [1, с. 104], партия арестантов [1, с. 546], каторжная жизнь [1, с. 548], под замок! [1, с. 170], выпустили его из под пытки [1, с. 146].
«Суд»: Такая улика [1, с. 93], судебный свидетели. [1, с. 83], полиция [1, с. 95], обыск [1, с. 97], сильное доказательство [1, с. 145], помощник квартального надзирателя. [1, с. 99], поручик [1, с. 99], пристав следственных дел... правовед [1, с. 136], засудят [1, с. 142], факты оправдательные... неотразимые [1, с. 144], вещественные факты [1, с. 144], статьи о преступлениях [1, с. 343], заарестовать поскорее [1, с. 343], улики то, батюшка, о двух концах [1, с. 343], показание то отобрать, обыск сделать.. вас заарестовать [1, с. 353], выдавая все средства к защите [1, с. 353], нечаянного убийства...ясных улик ... подсудимый... облегчающих вину обстоятельств [1, с. 544], приговор стр. [1, с. 546], приговор оказался милостивее... а ведь факты не все! Половина дела в том, как с фактами обращаться умеешь [1, с. 138], Против него контру... спорную контру [1, с. 144], в отделение пристава следственных дел [1, с. 335].
«Убийство»: в убийцы записали [1, с. 138], убил непременно закладчик [1, с. 153], преступления в низшем классе увеличились [1, с. 154], все дело испакостили [1, с. 53], чувствовал себя виноватым [1, с. 144], экономическая идея еще не есть приглашение к убийству [1, с. 155], это убийство [1, с. 157].
«Ложь» - «правда»: вранье всегда дело милое, потому что к правде ведет [1, с. 138], вранье простить можно [1, с. 138], святейшая правда [1, с. 143], дело ясное [1, с. 145], экономическая правда [1, с. 152], дело свидетеля ведь это, так сказать, свободное художество, в своем роде-с или вроде того-с... экая правда! Господи, какая правда! [1, с. 162], дело в прочем, было ясное и законное [1, с. 180].
«Закон»: поступить по законам [1, с. 101], по характеру нашей юриспруденции, бедность не порок [1, с. 104], по какому праву... [1, с. 199], для каких-то допросов! [2, с. 339], приемы то наши юридические [1, с. 342], подсудимых [1, с. 342].
Таким образом, в данной статье предприняты шаги к изучению семантического поля концепта «закон», выявленный на материале романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», где основными исходными концептами являются «преступление», «наказание», «суд», «правда», «право»; определен их структурно-смысловой уровень.
Тема и идея произведения «Преступление и наказание» раскрывается через прямые маркеры концептов «преступление» и «наказание». Контекстуальное проявление концептов на уровне периферийных элементов наблюдается через сопоставление подконцептов «правда - ложь», «обвинение - оправдание» «свобода - казнь».
Анализ лексико-семантической структуры концептов выявил некоторые скрытые значения концептов, которые помогают раскрыть идею произведения в целом. Полученный анализ результатов исследования концептов помог выявить нравственно-психологическую проблему героев романа, связанные с психоэмоциональным состоянием, внутренним миром подростка, человека в целом. Результаты работы могут быть применены при преподавании языка, литературы в общеобразовательных организациях, средних специальных и высших учебных заведениях, а также при чтении специальных курсов по лингвокультурологии, лингводидактике, когнитивной лингвистике и культурологии.
1. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание. Москва: Дрофа, 2008.
2. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры: опыт исследования. Москва: Школа «языки русской культуры», 1997.
3. Алефиренко Н.Ф. Концепт и значение в жанровой организации речи: Когнитивно-семасиологические корреляции. Жанры речи: Сборник научных статей. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2005; Вып. 4.
4. Кубрякова Е.С. Семантика в когнитивной лингвистике (о концепте контейнера и его объективации в языке). Известия РАН. Серия литературы и языка. Москва, 1999; Т. 58; № 5 - 6: 12.
5. Самситова Л.Х. Культурные концепты в башкирской языковой картине мира. Диссертация ... доктора филологических наук. Уфа, 2015.
References
1. Dostoevskij F.M. Prestuplenie i nakazanie. Moskva: Drofa, 2008.
2. Stepanov Yu.S. Konstanty: slovar'russkojkul'tury: opyt issledovaniya. Moskva: Shkola «yazyki russkoj kul'tury», 1997.
3. Alefirenko N.F. Koncept i znachenie v zhanrovoj organizacii rechi: Kognitivno-semasiologicheskie korrelyacii. Zhanry rechi: Sbornik nauchnyh statej. Saratov: Izd-vo GosUNC «Kolledzh», 2005; Vyp. 4.
4. Kubryakova E.S. Semantika v kognitivnoj lingvistike (o koncepte kontejnera i ego ob'ektivacii v yazyke). Izvestiya RAN. Seriya literatury i yazyka. Moskva, 1999; T. 58; № 5 - 6: 12.
5. Samsitova L.H. Kul'turnye koncepty v bashkirskojyazykovojkartine mira. Dissertaciya ... doktora filologicheskih nauk. Ufa, 2015.
Статья поступила в редакцию 04.06.18
УДК 1:008:400
Timchenko N.S., Doctor of Sciences (Sociology), Professor, Head of Department of Humanities, Altai State Medical University (Barnaul, Russia), E-mail nattimchenko@yandex.ru
Betenkova E.M., Cand. of Sciences (Philosophy), senior lecturer, Department of Humanities, Altai State Medical University (Barnaul, Russia), E-mail: elena.betenkova@gmail.com
Bendrikova A.Yu., Cand. of Sciences (Sociology), senior lecturer, Department of Humanities, Altai State Medical University (Barnaul, Russia), E-mail: bendrikova-a@mail.ru
Kochetova Yu.Yu., Cand. of Sciences (Philosophy), senior lecturer, Department of Humanities, Altai State Medical University (Barnaul, Russia), E-mail: kochetova20@mail.ru
SPECULATING ON N. FYODOROV'S "PHILOSOPHY OF COMMON CAUSE" AS INTERPRETATION OF THE BIBLICAL TEXT. The article looks into the "philosophy of common cause", created by Nikolai Fyodorov. The research presents an analysis of the biblical texts. Being a deeply religious and virtuous man, N. Fyodorov creates a utopia about virtuous humankind, that, on reaching moral perfection, called "adulthood" by the philosopher himself, will become immortal and will devote all existence to re-creation of the ancestors for the sake of eternal life in cosmic scale. The article demonstrates an attempt to prove the utopian character of the philosopher's teaching due to idealization of mankind, which presupposes high demands to human morality. The philosopher's interpretation of the biblical tests is also far from the traditional approach, which leads to altering understanding of God's Law. The creator of the "Philosophy" has a non-traditional look on the Act of Creation, the essence of the Holy Trinity, and, what is most important, on the purpose of man's existence on Earth. All these add to the utopian character of N. Fyodorov's theory of "common cause". Key words: "philosophy of common cause", utopia, virtue, "adulthood", recreation of life, manufacture.
Н.С. Тимченко, д-р социол. наук, проф., зав. каф. гуманитарных наук, Алтайский государственный медицинский университет, г. Барнаул, E-mail: nattimchenko@yandex.ru
Е.М. Бетенькова, канд. филос. наук, доц. каф. гуманитарных наук, Алтайский государственный медицинский университет, г. Барнаул, E-mail: elena.betenkova@gmail.com
А.Ю. Бендрикова, канд. социол. наук, доц. каф. гуманитарных наук, Алтайский государственный медицинский университет, г. Барнаул, E-mail: bendrikova-a@mail.ru
Ю.Ю. Кочетова, канд. филос. наук, доц. каф. гуманитарных наук, Алтайский государственный медицинский университет, г. Барнаул, E-mail: kochetova20@mail.ru
РАЗМЫШЛЕНИЯ ПО ПОВОДУ «ФИЛОСОФИИ ОБЩЕГО ДЕЛА» Н. ФЕДОРОВА КАК ИНТЕРПРЕТАЦИИ ТЕКСТА БИБЛИИ
В статье рассматривается «Философия общего дела» Н. Федорова с привлечением анализа библейских текстов. Будучи глубоко верующим и праведным человеком, Н. Федоров создал утопическое учение о безгрешном человечестве, которое, достигнув нравственного совершенства, сам философ называет это состояние «совершеннолетием», станет бессмертным и посвятит все свое существование воссозданию предков ради вечной жизни в масштабах всего космоса. В статье доказывается, что учение Н. Федорова является утопическим из-за идеализации человека, что предполагает повышенные требования к его нравственности. Трактовка библейских текстов философом также во многом расходится с традиционной, что приводит к некоторым искажениям в понимании Божьих Заветов человеку. Автор учения по-своему трактует акт творения человека, сущность Святой Троицы и, что самое главное, смысл существования человека на земле. Всё это еще более усиливает утопичность концепции «общего дела» Н. Федорова.
Ключевые слова: «философия общего дела», утопия, праведность, «совершеннолетие», воссоздание жизни, мануфактура.
Среди учений, предлагающих способы совершенствования мира и взаимоотношений с ним человека, «Философия общего дела» Н. Федорова занимает особое место благодаря её поистине космическому размаху, суровому аскетизму, бескомпромиссности и несокрушимой убежденности её автора в том, что его проект универсален и единственно верен и спасителен для человечества. Аскетизм продиктован идеей деятельного покаяния, лежащего в основе теории философа, и христианским пониманием нравственного совершенства, праведности. Однако именно эти особенности «Философии» превращают ее в утопию, не выдерживающую столкновения с реальностью.
Ничуть не умаляя несомненных достоинств учения Н. Федорова, отдавая должное её высокому гуманизму, мы все же
постарались понять, какие аспекты «Философии» помещали её истинному пониманию и претворению в жизнь современниками и потомками ученого.
1. Бог, создав природу и человека, заповедал ему владеть землей во благо ей и себе.
Н. Федоров трактует заповедь Бога «.обладайте ею [землей - Е.Б.], и владычествуйте.над всею землею.» как право и обязанность человека управлять «силами слепой природы», вносить «разум правящий» в её жизнь. Тогда уничтожится её неродственное к людям отношение. Такая трактовка 28 с. 1 гл. книги Бытия наводит на размышления.
(а) С момента создания до грехопадения природа не была слепой и смертоносной силой, враждебной человеку. Бог со-
