Сектор славяноведения Института истории АН СССР Текст научной статьи по специальности «История и археология»

М.Ю.Досталъ (Москва)

Сектор славяноведения Института истории АН СССР

Октябрьская революция и последующая большевизация страны привела к ломке всех сложившихся в науке организационных структур, постепенной смене методологических ориентиров (борьба с учеными «старой школы», борьба в стане марксистов). Если рубеж 20-30-х гг. можно считать главной вехой в процессе ликвидации университетских и академических центров славяноведения, так или иначе сложившихся еще в дореволюционной России и потом несколько модернизированных, то для «выкорчевывания» немарксистских кадров славистов необходимо было более длительное время. В первом случае обошлись административными мерами при помощи коммунистов-«активистов» в Академии и университетах. Во втором случае шли двумя путями. Принуждали к добровольному принятию марксизма или того, что им объявлялось в вульгаризаторском варианте (в виде «покровшины», «переверзевщины», марризма и пр.) «проработками», травлей в печати и пр.После «великого перелома» 1929 г., знаменовавшего в том числе «усмирение» непокорной Академии наук, всеми силами защищавшей свою автономность2, был дан курс на изоляцию и искоренение славистических кадров путем арестов, ссылок, расстрелов. Было начато и т.н. «дело славистов»3. Внедрение марксисткой методологии во все славистические дисциплины — процесс разновременный. Синхронизировать его взялся академик Н. С. Державин, благодаря усилиям которого в начале 30-х гг. на короткий период удалось создать комплексный Институт славяноведения АН СССР в Ленинграде. Было заявлено о переходе славяноведения на рельсы марксизма-ленинизма. Но то ли рельсы показались ненадежными, то ли развернувшийся маховик репрессий ненароком подавил все слабые ростки новой науки (по известному сталинскому принципу — «лес рубят — щепки летят»), но к середине 30-х гг. славяноведение как наука в СССР фактически перестала существовать.

В 1939 г., полагаем, начался новый период в истории отечественного славяноведения — его постепенное возрождение. Этому способствовал ряд объективных и субъективных факторов, внешнеполитическая ситуация, изменения в идеологии. Более готовой к этому оказалась историческая славистика. Со второй половины 30-х гг. в связи с угрозой новой мировой войны, с оккупацией фашистской Германи-

ей и ее сателлитами славянских стран ощущается поворот в сталинской идеологии от жестко классовой доктрины пролетарского интернационализма к патриотизму имперского типа, поворот советского руководства «лицом» к славянским проблемам, осознание необходимости их надлежащего освещения. Этому направлению больше не отвечала «школа М. Н. Покровского», жарко разоблачавшая внутри- и внешнеполитические «аферы» царизма и реакционный панславизм4. В 1939 г. начался разгром этой школы5, способствующий некоторому очищению марксистской исторической науки от вульгаризаторства и догматизма (утверждались, правда, другие догмы). К этому времени были восстановлены исторические факультеты в университетах (1934), создан Институт истории АН СССР (1936). Таким образом, сложились благоприятные предпосылки к принятию решения об организации славистических центров. Однако ничто не дается без борьбы. Многократные обращения академика Н. С. Державина к руководству страны с обоснованием необходимости возрождения славяноведения в целом6, включая скомпрометированную в глазах общественности славянскую филологию, ожидаемых результатов не дали, но показали политическую важность задачи. Обращение к партийному руководству академика Б. Д. Грекова, членов-корреспонден-тов А. Д. Удальцова и В. И. Пичеты попали на подготовленную Державиным почву. Было принято дальновидное решение об организации Сектора славяноведения в Институте истории АН СССР и одновременно для обеспечения его кадрами — о создании кафедры истории южных и западных славян в МГУ.

Сектор славяноведения в Институте истории АН СССР официально начал свою работу, по всей вероятности, в апреле 1939 г.1. Сами «отцы-основатели» сектора никогда точную дату не называли, ограничиваясь указанием года. О намерении создать этот сектор первый раз, в" известных нам источниках, было упомянуто в протоколе закрытого партсобрания института от 3 января 1939 г. в выступлениях А. Д. Удальцова и Н. С. Лебедева. Последний, в частности, сказал: «Много труда затрачено, чтобы ликвидировать последствия так наз. «вредительства». Следует выполнить поставленные задачи по созданию центра по изучению славянства и Византии на марксистско-ленинских основах» 8. Не случайно возрождение славяноведения связывалось с ликвидаций «вредительства» в исторической науке, «учиненного» школой М. Н. Покровского. Только так было тогда возможно возрождение новой науки. 4 апреля 1939 г. в «Известиях» (№ 79) была напечатана статья «Сектор славяноведения в Институте истории», где в интервью с директором института Б. Д. Грековым о создании Сектора говорилось как о свершившемся факте. На парт-

собрании 21 апреля 1939 г. указывалось на необходимость предоставления ранее подвергавшемся критике философом академиком А. М. Де-бориным новому Сектору двух-трех комнат9. Созданию Сектора предшествовала, как уже указывалось, длительная борьба. В Институте истории дело усугублялось тем, что как раз в апреле 1939 г. многие коммунисты этого учреждения выступали за то, чтобы его директором был назначен авторитетный партиец, борец с религией, академик Е. М. Ярославский, а не временно исполняющий обязанности директора академик Б. Д. Греков, покровительствующий планам славистов, ученым «старой школы» и развитию ленинградского филиала института. В связи с этим административная деятельность Грекова, была подвергнута резкой критике10. Неизвестно, как сказалось бы на реализации этих планов назначение нового директора, но гроза, нависшая над Грековым, миновала. Высшие партийные и академические инстанции не поддержали требования местных партийцев, отдав предпочтение историку, профессионалу высокого класса.

Нам пока не удалось найти «учредительных» документов по организации Сектора славяноведения. Безрезультатными оказались поиски в Архиве РАН, архиве бывшего Института истории. А в РЦИДНИ (ныне в РГАСПИ) и в бывшем московском партархиве (ЦГАОДМ) многие нужные фонды еще закрыты для исследователей. Одним из таких документов, по всей видимости, можно считать докладную записку о развитии славяноведения в СССР, составленную директором Института истории АН СССР, академиком Б.Д.Грековым и членом-корреспондентом А. Д. Удальцовым, видимо, хранившуюся некогда в Архиве Института славяноведения АН СССР (документы Сектора славяноведения из указанного архива были опрометчиво уничтожены в начале 1970-х гг.). Об этой записке упоминается в неопубликованной статье Б. М. Руколь. По всей видимости, она была направлена в директивные органы (ЦК ВКП(б) и Президиум АН СССР). В ней указывалось на «целесообразность и необходимость поднять эту отрасль знания (славяноведение. - М.Д.) именно в нашей стране, в центре развития единственно научной исторической мысли, своей политикой привлекающей симпатии всех прогрессивных слоев славянских стран». Записку дополняло «Приложение» под названием «Задачи советского славяноведения», в котором определялись тематические направления исследований: изучение межславянских связей, национально-освободительного движения, развития капитализма, рабочего движения и революционной борьбы, борьбы с немецкой агрессией, внешнеполитических вопросов, которые не разрабатывались в «буржуазной» историографии11. В упомянутом выше интервью Б. Д. Грекова указывалось, что в задачу Сектора «входит изуче-

ние славянства и его роли в мировой истории. До сих пор проблемы, связанные с ролью славян в историческом процессе, недооценивались. Тематика охватит вопросы борьбы славян с германской агрессией в XIII и XV веках, историю гуситских войн, историю Болгарии и т. д. Часть работ уже в этом году будет подготовлена к печати» 12.

К сожалению, каких-либо других подробностей об этой записке в статье не имеется. Но и они показывают, в каком направлении должно было развиваться советское славяноведение, а именно — по пути расширения исследований по новейшей истории. Более подробную информацию о направлении работы Сектора можно найти в статье «Изучение истории славянства», опубликованной в газете «Известия» от 21 апреля 1939 г. (№ 93). В ней сообщалось о предстоящем 26-27 апреля собрании Отделения истории и философии с докладами Н. С. Державина «Проблема происхождения южных славян», Б. А. Рыбакова «Анты и Киевская Русь», П. Н.Третьякова «Восточнославянские племена». В. И. Пичета говорил о том, что создание Сектора славяноведения «полностью отвечает требованиям советской науки», подчеркивал необходимость изучать историю славян в тесной связи с историей России. Он не упустил возможности также упомянуть об отрицательном отношении идейно «разоблаченного» М. Н. Покровского к славяноведению, объявил его инициатором ликвидации Византийской комиссии при Академии наук. В заключение В. И. Пичета заметил: «Исходя из основ марксистско-ленинской методологии, мы должны дать историю славянства на фоне общеевропейской истории в современном научном освещении. Сектор славяноведения разрабатывает программы для составления отдельных историй всех славянских народов. Их целями являются: изучение происхождения этих народов, в частности, происхождение южных славян, а также его роль в уничтожении рабовладельческого строя в Византийской империи. Мы хотим выяенить и пересмотреть историю политики царизма в отношении всех славянских народов. Сектор сосредоточит свое внимание на изучении революционного движения славянских народов, совершенно замалчиваемого буржуазной историографией. Большое внимание будет отведено гуситским войнам — важнейшему моменту в истории возрождения чешского народа» 13. Пичета упомянул также о том, что в распоряжение Сектора будут переданы свыше 10 тыс, томов из библиотеки бывшей Славянской комиссии, находящиеся в Ленинграде, а также о том, что Сектор намерен выпускать сборник научных трудов советских ученых, занимающихся изучением славянства.

Г. Э. Санчук (бывший аспирант и сотрудник Сектора) выделил в его работе три главных периода: 1939 — октябрь 1941 г. (формирование штата научных сотрудников, разработка первого перепек-

тивного плана), 1941 — июнь 1943 г. (работа в условиях эвакуации) и 1943 — январь 1947 г. (написание монографических исследований по истории Польши, Чехии, коллективных очерков по истории этих государств и истории борьбы славянских народов против германской агрессии и пр.)14 Соглашаясь в целом с этой периодизацией, считаем, что следует выделить, однако, еще один период: май 1945 — сентябрь 1946 г. Окончание войны внесло свои коррективы в направление исследований. А с сентября 1946 г. началось формирование кадров и структур нового Института славяноведения.

Первый период работы Сектора славяноведения детально рассмотрен в монографии Е. П. Аксеновой,5. Потому подведем некоторые его итоги, внеся свои дополнения, и сосредоточим внимание на последующих этапах.

Первым делом руководства Сектора было формирование его кадрового состава. Его заведующим был назначен член-корреспондент АН СССР В. И. Пичега (1878-1947). Он был тогда одним из ведущих в СССР специалистов по истории славяноведения. В 30-е гг. пережил тяготы ссылки,6. В состав Сектора вошел академик Ю. В. Готье (1873-1943), старшие научные сотрудники X. С. Кабакчиев (1878-1940), А. А. Савич (1890-1957), З.Р.Неедлы (1878-1962), младший научный сотрудник Е. И. Кондрашова. В ленинградской группе Сектора, приказ о создании которой под руководством академика Н. С. Державина (1877-1953) последовал 27 апреля 1940 г.17, начали свою работу старшие научные сотрудники М. В. Джервис-Бродский (1899-1942), У. А. Шустер (1907-?), младший научный сотрудник Л. В. Разумовская (1897-1969). Таким образом, среди сотрудников сектора преобладали ученые старшего поколения, многим из которых перевалило за 60. Нехватка необходимых молодых кадров долгое время была узким местом в работе сектора. Об этом был поставлен вопрос даже на партсобрании Института истории от 15 мая 1939 г.18.

Борьба представителей старшего и младшего поколений за степень овладения марксистско-ленинской методологией, обуревавшая парторганизацию Института истории и больно задевшая представителей «старой школы», видимо, обошла молодой сектор стороной. И все благодаря непререкаемому авторитету В. И. Пичеты, еще до создания Сектора, организовавшего специальный кружок по изучению политических и научных проблем, с охотой посещаемый специалистами разного уровня19.

23 июня 1939 г. состоялось заседание Ученого совета Института истории, на котором был заслушан доклад профессора В. И. Пичеты «О плане работы сектора истории славяноведения» (название сектора тогда еще не устоялось) на 1939 и 1940 гг. Доклад примечателен

тем, что вводит нас в «производственную кухню» начальной работы Сектора. Последний начал ее с обсуждения программ намечаемых трудов по истории отдельных славянских стран. За два первых месяца была написана и обсуждена программа «по истории Болгарии с начала XIX века до наших дней». Предполагалось, что разработку истории Болгарии до XVIII в. возьмет на себя академик Н. С.Державин, а более позднего времени — профессор X. С. Кабакчиев. Профессор 3. Р. Неедлы успел подготовить программу изучения истории Чехии на чешском языке, которая была переведена на русский язык, и ее в ближайшую неделю планировалось обсудить на заседании Сектора. «Такому авторитетному автору», как 3. Неедлы, поручалась разработка истории Чехии в полном объеме. Программу по истории Польши при согласовании с ленинградской группой (где полонисты были лучше представлены) намечалось начать с конца XVIII в. с охватом всего XIX в. «Вопрос о более древнем периоде истории Польши, — сказал Пичета, — оставим до другого раза, ввиду того, что у нас нет под руками сейчас литературы», которая вышла в Польше в последнее время. «По истории Польши XIX в., — продолжил он, -там материалов вышло не очень много, и ничего сокрушительного нет, и потому дать историю Польши XIX и XX вв. мы можем» 20. Намечалось также составить программу по истории Сербии и поручить ее «такому опытному знатоку по истории славянства», каким является академик Ю. В. Готье.

В ближайшие планы Сектора входила также подготовка сборника по истории славянства, чтобы «как-нибудь заявить изданием этого сборника о своем существовании». В сборник должны были войти статьи сотрудников Сектора (его Московской и Ленинградской групп) по древнейшей истории славян и их законодательных памятниках, истории Болгарии, Чехии, Польши.

Распределение тематики между членами Сектора, учитывая их научные интересы, Пичета представлял себе в то время следующим образом. Академик Готье будет разрабатывать историю Сербии до конца XIV в., профессор Неедлы историю Чехии и Словакии в полном объеме, академик Державин историю Болгарии до конца XVIII в., профессор Кабакчиев — Х1Х-ХХ вв. Шустер будет заниматься изучением польского восстания 1863-1864 гг., Пичета — польским восстанием 1830-1831 гг., Кондрашова напишет о крестьянской реформе в Польше 1864 г., Савич — о польско-литовской интервенции в Россию в начале XVII в., Разумовская — о немецкой колонизации Польши в XIII-XVI вв.21

Узким местом в работе Сектора являлось отсутствие необходимой литературы, не только марксистской, которую еще предстояло

создать, но и «буржуазной». Кроме того, как сотрудники Института истории, многие члены Сектора участвовали в начатых многотомных изданиях института по всемирной истории, истории СССР и пр.22 Много сил отнимало преподавание на кафедре южных и западных славян, выступление с разнообразными лекциями и докладами перед широкой аудиторией. Но все это было необходимо для возрождения и утверждения славяноведения в стране в качестве полноценной научной дисциплины и его «реабилитации» в глазах общественного мнения.

О работе Ленинградской группы Сектора известно мало. В. И. Пичета не раз пытался согласовать работу двух частей Сектора с Н. С. Державиным, но это не всегда удавалось из-за научных и организационных амбиций последнего. Из некоторых сохранившихся разбросанных материалов о работе группы за 1940 г. следует, что здесь также практиковалось обсуждение докладов на заседаниях, причем темы докладов позднее повторялись на заседаниях возрожденной Славянской комиссии во главе с Н. С. Державиным23.

Как показано в монографии Аксеновой, Сектор стремился выполнить и кое в чем перевыполнил намеченные планы. Некоторые работы были вставлены в план редподготовки на 1940 г. Запланированному сборнику и этим трудам помешала выйти в свет начавшаяся война. Некоторые подготовленные статьи были опубликованы в других изданиях. Часто заслушивались научные доклады24, вышли из печати некоторые работы отдельных сотрудников25 и пр.

Таким образом, если бы ни война, то Сектор славяноведения мог постепенно, накапливая силы, реализовать то, что было сделано советскими славистами в 50-е гг., а именно, написание трудов по истории славянских народов, на что он был нацелен с самого начала. При этом в то время упор делался на маститых ученых, которые индивидуально могли поднимать и решать большие проблемы. Время создания коллективных трудов еще не пришло.

Великая Отечественная война во многом изменила тематику и условия работы советских ученых. 23 июня 1941 г. состоялось расширенное заседание Президиума АН СССР. Среди многих выступавших только академик А. М. Деборин сформулировал задачи гуманитарных наук. «Очевидно, по гуманитарной линии необходимо развить работу в двух направлениях. С одной стороны, в направлении разоблачения фашизма, начиная с разоблачения главарей и кончая разоблачением всего кровавого режима, который они установили

в порабощенных странах. Наши обращения с такими листовками или небольшими брошюрами к нашему народу и к порабощенным фашизмом народам Франции, Юго-Славии, Польши и т. д., несомненно, будут иметь огромное агитационное значение. Мне кажется, что гуманитарные институты должны совершенно перестроиться именно в смысле создания такой агитационной литературы, создания специальной организации, которая занималась бы таким вопросами. Затем необходимо поднять на щит героев гражданской войны. Необходимо по линии истории [осветить! борьбу русского народа с германской агрессией на протяжении всей истории соседнего существования, начиная с Ледового побоища и кончая последним нападением, дать специальную популярную работу, которая бы освещала роль агрессора. Теперь ясно для всех, не только для нашей страны, [что необходимо] объединение и сплочение вокруг нашей коммунистической партии и вокруг нашего вождя тов. Сталина, но ясно для всех трудящихся и интеллигенции всего мира, что именно на рубеже нашего Союза решаются судьбы цивилизации, решаются судьбы культуры, и что только Советский Союз несет освобождение порабощенным фашизмом народам»26.

Слависты института приняли посильное участие во Всеславянском радиомитинге в августе 1941 г., который положил начало организации Всеславянского комитета, на которой были возложены широкие задачи агитации и пропаганды идеи славянской солидарности как необходимой составляющей общего антифашистского движения27. В дальнейшем они охотно печатали свои статьи на страницах журнала ВСК «Славяне», выходившего с середины 1942 г.

23 сентября 1941 г. состоялась научная сессия Отделения истории и философии АН СССР, посвященная истории борьбы славянских народов против германской агрессии и вопросам общности культуры славян под председательством члена-корреспондента А. Д. Удаль-цова. С докладами выступил В. И. Пичета («Вековая борьба славянских народов с германизацией»), 3. Р. Неедлы («Общность исторического развития славянских народов»), Д. С. Густинчич («Югославия и гитлеровская Германия»), Б. А. Рыбаков («Влияние русской культуры Х-ХШ вв. на другие славянские народы»), М. Н. Тихомиров («Культурные связи русского народа с южными славянами в Х1У-ХУ1 вв.»). Уже темы докладов свидетельствовали об общей идеологической направленности выступлений. Следует отметить, что они во многом определили дальнейшую тональность, подход и установки советских славистов к освещению славистической проблематики в период Великой Отечественной войны. Цели научной пропаганды были определены во вступительном слове А. Д. Удаль-

цова. Во-первых, как и А. М. Деборин, он отметил, что советская историческая наука должна разоблачать «фашистскую фальсификацию истории человечества, которую проводит гитлеровская банда лакеев для тщетного оправдания попыток завоевания мира». Для этого она «развертывает перед нами картину славных дел нашего великого советского народа и др. народов и показывает нам, как свободолюбивые народы боролись за свою независимость». При этом подчеркивалось, что славянские народы вели «вековую борьбу» против немецкой агрессии и «в этой борьбе отдельные славянские народы теснее сплачивались и устанавливали взаимные между собой культурные связи» 28. Во-вторых, предлагалось разоблачить другой лозунг фашистской пропаганды, вытекающий из идеологического кредо фашистов, выраженного в книге «Mein Kampf» А. Гитлера, что «немцы — раса, а славяне это только масса рабов», и «нужно, чтобы иерархия господ поработила массу рабов». Для этого следовало показать, «какой отпор давали всегда славяне этой агрессии..., что славянские народы не были рабами и не будут рабами» 29. Следующий лозунг фашистской пропаганды, подлежащий опровержению: «Есть одна немецкая культура... Признать за чехами или другими славянскими лакеями право на культуру, значит признать расовый хаос». «Мы покажем в своих докладах, — продолжал А. Д. Удальцов, — что славяне имели свою высокую культуру, что славянские народы внесли ценный вклад в историю человечества». Таким образом, история славян признавалась важным и наиболее показательным объектом антифашистской пропаганды.

Н. С. Державин в своем докладе с пафосом рассказал о вкладе в сокровищницу мировой культуры всех славянских народов, назвав их культурных гениев. Заключил он выступление следующими словами: «Но что общего с этим культурным человечеством имеют взбесившиеся животные, именуемые фашистами? Они — враги культуры и враги человечества. Они, как примитивные варвары, стремятся уничтожить и плоды культуры и ее творцов, потому что людоеду-палачу и садисту нужна, прежде всего, человеческая кровь. Но близок день, когда объединенными силами всего передового человечества, в том числе и всех славянских народов, кровавый фашизм будет стерт с лица земли. Героическая Красная армия нанесет ему сокрушительный, смертельный удар. Освобожденные от фашистского кошмара, от коричневой чумы народы мира радостно вздохнут и вернутся к своему свободному мирному труду, к своему культурному творчеству — во имя интересов своей национальной жизни, во имя общего прогресса всего человечества» 30. Доклад сопровождался бурными аплодисментами.

Советские слависты чутко восприняли социальный заказ общества. Но выполнение его было связано теперь с большими трудностями. В октябре 1941 г., когда германские войска подступали к Москве, началась эвакуация многих учреждений и промышленных предприятий. Для Института истории местом эвакуации определили Ташкент. Туда последовали некоторые члены московской группы Сектора вместе с В. И. Пичетой. Н. С. Державин вместе с Президиумом Академии наук, членом которого он был, оказался в Свердловске. Политэмигранты, включившиеся в работу Сектора, напротив, остались в Москве. 3. Неедлы лишь на короткое время по делам агитпропа уезжал в Куйбышев. Судьба ленинградской группы сложилась более трагически. М. В. Джервис умер в блокаду от голода. У. А. Шустер ушел на фронт. Л. В. Разумовская сумела с большими трудностями добраться до Ташкента. О судьбе Е. И. Кондрашовой нам ничего неизвестно. Ученым приходилось работать на новом месте в трудных бытовых условиях, полуголодными, получая скудные пайки, при отсутствии собственных и публичных библиотек, не говоря уже об архивах.

Тем более нельзя не удивляться результатам проделанной сотрудниками Сектора работы. Об этом периоде его существования мы располагаем лишь одним документом — отчетом В. И. Пичеты, опубликованным в «Историческом журнале» (1942. №11). Думается, даже его составление потребовало от ученого немалых усилий, так как он попытался объединить отчеты, находящихся в разных местах сотрудников, и представил работу Сектора как единого коллектива.

Прежде всего, обращает внимание тот факт, что состав Сектора заметно расширился. В его работу включились политэмигранты, работавшие в Институте истории — болгарин Р. К. Караколов, хорват Д. С. Густинчич, македонец Д. И. Влахов, серб Н. П. Франич, а также византинисты Б. Т. Горянов, Н. С. Лебедев, специалисты по истории отдельных славянских стран — Сербии С. К. Богоявленский, — Польши А. Л. Попов, Чехии — А. К. Целовальникова, а также Молдавии — Н. А. Нарцов. В работе Сектора продолжали принимать участие Б. Д. Греков, 3. Р. Неедлы, Н. С. Державин. Вероятно, не все указанные ученые действительно входили в состав Сектора, но так или иначе принимали участие в его работе.

Прежде всего, Пичета стремился выделить приоритетные направления работы сотрудников Сектора. Было подчеркнуто, что, «ведя борьбу с фашистскими извращениями истории славян», Сектор подготовил к печати сборник статей по проблеме образования славянских государств. О формировании русского государства особый очерк написал академик Б. Д. Греков, который «уже много лет вел борьбу против норманизма, господствовавшего в русской буржу-

азной историографии». Об образовании чешского государства писал профессор 3. Р. Неедлы, болгарского — академик Н. С. Державин, сербского и польского — академик Ю. В. Готье31. Все очерки, как мы видим, подготовили маститые ученые, немногие оставшиеся в СССР знатоки истории славянства. В них с особой силой подчеркивалось, что славяне были способны самостоятельно, без внешней помощи создавать свои государства. Другой особенностью советской исторической славистики было утверждение о феодальном и классовом характере возникающих государств. В начале 60-х гг. эти работы оценивались следующим образом: «Заслугой советских историков является решительное опровержение норманнской теории и всякой иной теории завоевания. Отметив самобытные истоки славянской цивилизации, вскрыв классовый характер древнеславянских государств, объяснив социально-экономические причины появления у славян государственности, советские историки лишили какой бы то ни было почвы всякие теории об иноземном происхождении государства у славян. Вместе с тем была проанализирована раннефеодальная структура возникших славянских государств, обоснован тезис о том, что в своем историческом развитии славянские народы миновали рабовладение как социально-экономическую формацию» 32.

Другим направлением работы Сектора продолжала оставаться разработка общих вопросов истории отдельных славянских народов. Поэтому, «стремясь познакомить советскую общественность с основными моментами истории южных и западных славян», Сектор готовил к печати ряд исторических очерков, под общей редакцией 3. Р. Неедлы и В. И. Пичеты. Это было продолжением работы над нереализованными до войны темами. Н.С.Державину и Р.К.Кара-колову было поручено написание очерка истории болгарского народа с древнейших времен до наших дней, Д. С. Густинчич писал очерк истории хорватского и словенского народов, 3. Р. Неедлы — словацкого, Д. И. Влахов — македонского, В. И. Пичета — польского, С. К. Богоявленский — сербского народов. Л. В. Разумовская работала над очерком об истории прибалтийских славян, Б. Т. Горянов — об истории Черногории. Сборник планировалось подготовить к концу 1942 г.

Помимо этого каждый из сотрудников Сектора работал над специальными темами и проблемами, причем разрабатывал их большей частью монографически. Их диапазон был достаточно широк: от времен Византии до XIX в. Так, Б. Т. Горянов готовил к печати работу «Революция зелотов в Фессалониках», Н. С.Лебедев писал монографию «Византия и монголы». Н. С. Державин планировал написание двухтомной «Истории Болгарии» с древности до XIX в. Л. С. Разумовская готовила к защите диссертацию «Немецкая колонизация в

Польше», С. К. Богоявленский — монографию «Дипломатические отношения России и Сербии в XVIII в.», В. И. Пичета продолжал работать над монографией «История польского восстания 1830-1831 гг.» (в развитие плана 1939 г.). Новым веянием было также то, что Н. С. Лебедев взялся за написание историографической статьи «Работы В. Г. Васильевского по изучению истории Византии и славян», открывавшей путь для частичной реабилитации дореволюционного византиноведения, и эта тема была одобрена Сектором.

Научная работа Сектора осуществлялась и путем заслушивания на его заседаниях научных докладов. Пичета не уточнил, где именно (в эвакуации или в Москве) они читались, но отметил, что в качестве докладчиков выступали не только сотрудники Сектора. Следует отметить, что тематика докладов была тесно связана с плановыми научными исследованиями и была своего рода формой публичной отчетности о проделанной работе. В. И. Пичета прочитал доклад «Польские славянофилы в начале XIX в.», Н. С.Лебедев «Византия и монголы», Б. Т. Горянов сделал доклады по темам своих плановых работ, Л. В. Разумовская «Работы польских историков о городском строе Польши в период раннего средневековья», Д. С. Густинчич «Развитие феодального строя в Хорватии», «Борьба хорватского народа за национальную свободу», Р. К. Караколов «Историко-философские взгляды Д. Благоева», А. Л. Попов «Политика царского правительства накануне русско-турецкой войны 1877-1878 гг.», Н. П. Франич «Сербия во время оккупации германским фашизмом», Ю. В. Готье «Законодатесгво Стефана Душана», Н. А. Нарцов «Происхождение молдавского государства», А. К. Целовальникова «Начало чешского возрождения» 33.

Первая половина 1943 г. была ознаменована большим «урожаем» защит кандидатских диссертаций сотрудников сектора. Искомые степени получили: Д. С. Густинчич («Балканский союз»), Л. В. Разумовская («ХрОПйка славян Гельмгольда как исторический источник»), Б. Т. Горянов («Очерки по истории Византии в эпоху Палеологов»), Н.С.Лебедев («В. Г. Васильевский об истории византийско-русских отношений»).

Помимо этого сотрудники сектора читали доклады в других научных учреждениях и общественных аудиториях, публиковали публицистические статьи в газетах и журналах34.

В середине июня 1943 г. ташкентская группа Сектора славяноведения во главе с В. И. Пичетой возвратилась в Москву, и со времени объединения ее с московской (во главе с 3. Р. Неедлы) можно говорить о новом периоде его деятельности в других условиях. Работа ленинградской группы в то время не возобновилась.

В своем отчете за 1943 г. В. И. Пичета представил новый, расширенный состав сектора. Помимо заведующего и академика 3. Р. Неед-лы, который был назначен заместителем В. И. Пичеты, в него входили политэмигранты Д. С. Густинчич, Р. К. Караколов, Д. И. Влахов, Ж.М.Корман, а также византинисты Б.Т.Горянов, Н.С.Лебедев, полонист Л. В. Разумовская. Обращает на себя внимание тот факт, что Сектор взялся за подготовку довольно большого числа аспирантов. В их числе: полонист В. Д. Королюк, богемисты Г. Э. Санчук и А. К Целовальникова, специалист по истории южных славян, сербист Н. П. Франич, болгарист С. Ш. Гринберг, историограф и историк общественной мысли Ф. Т. Константинов, также докторант С. И. Зинич. В работе Сектора активное участие принимали академик Ю. В. Готье, члены-корреспонденты С. К. Богоявленский, Е. А. Косминский, профессор М. Н. Тихомиров, а также к. и. н. М. А. Тихонова и «действительный член научно-исследовательского института в Молдавии» Н. А. Нарцов. Уже в этом отчете Пичета был обеспокоен кадровым составом сектора: «Кадры Сектора Славяноведения совершенно недостаточны. В случае отъезда на родину ряда товарищей — 3. Р. Не-едлы, Д. С. Густинчича, Д. И. Влахова Сектор лишится крупных специалистов, а молодых заместителей по их специальности в Секторе, к сожалению, не имеется. Необходимо увеличить кадры аспирантов по истории южных славян. Последние представлены в Секторе крайне недостаточно» 35 Опасения Пичеты имели веские основания. Уже в отчете за 1944 г. отмечалось, что на родину в Югославию уехал македонец Д. И. Влахов и польский профессор из Люблина Ж. М. Корман. На их место были взяты в качестве младших научных сотрудников В. Н. Кондратьева (1908-1981), М. В. Миско (1904-1972) и Б. М. Руколь (1917-2000). В аспирантуру были приняты Ф. А. Гре-кул и Н. Д. Ратнер. Прогноз Пичеты осуществился — в первом полугодии 1945 г. Сектор покинули «ценные работники» 3. Р. Неедлы, Д. С. Густинчич и мало принимавшие участие в работе Сектора Р. К. Караколов и Н. П. Франич. Умер докторант С. И. Зинич. На освободившиеся вакансии с 1 мая 1945 г. младшим научным сотрудником был назначен С. Ш. Гринберг, старшим научным сотрудником — М. В. Миско.

Воссоединение Сектора было ознаменовано новыми планами. Была начата работа над двумя перспективными темами: «Балканские государства между двумя войнами» (другой вариант «накануне Второй мировой войны») и «Южные славяне и Россия в их культурных и политических отношениях» или другой вариант названия «Россия и южные славяне в их культурных и политических связях».

Темы сборников, совершенно новые в советской исторической науке, определялись, видимо, прежде всего с учетом специализации

наличного состава сотрудников Сектора, а также тогдашнего понимания научной актуальности. Первый сборник готовила московская группа политэмигрантов под руководством 3. Р. Неедлы. Как можно судить по отчетам, последний писал вступительную статью к сборнику, статью о Румынии и очерк «Попытки организации балканских государств». Н. П. Франич написал статью о Югославии, Р. К. Кара-колов о Болгарии, Д. И. Влахов — о Греции и Албании (их перерабатывал потом 3. Р. Неедлы), единственный «ташкентец» востоковед А. Ф. Миллер готовил статью о Турции. К концу 1943 г. все статьи, за исключением статьи Миллера, уже были написаны и редактировались 3. Р. Неедлы. Авторы сборника стремились показать, к каким пагубным последствиям для балканских государств привели включение их в орбиту фашистской Германии и отказ от сотрудничества с СССР. Примечательно, что сборник по тематике выходил за рамки славяноведения. Если бы он увидел свет, то это был бы первый труд Сектора по балканистике.

«Второй сборник, — писал Пичета, — был начат в Ташкенте. Его план... был пересмотрен и дополнен в июле 1943 г. после состоявшегося объединения обеих групп»36. Сборник предполагал показать положительные примеры исторической и культурной близости славянских государств с Россией и СССР. Особо отмечалось, что последний раздел сборника — «СССР и южные славяне» — пополнит нашу историографию в области истории современного славянства. Особого интереса заслуживает разработанный здесь вопрос о влиянии Великой Октябрьской социалистической революции на общественно-политическую жизнь южнославянских государств»37. Раздел писался коллективными усилиями сотрудников В. И. Пичеты, Д. Гу-стинчича, Р. Караколова, С. Зинича и аспирантов Н. Франича, С. Гринберга и В. Королкжа. Статьи в сборнике носили не популярно-про-пагандистскщ^а научно-исследовательский характер, в написании ряда стаей использовались архивные материалы. Все это не исключало актуализации их содержания. В сборнике были задействованы все наличные силы Сектора, к участию в нем приглашались также С.К.Богоявленский, М.Н.Тихомиров, докторант С.А.Никитин и академик Н. С. Державин. Таким образом, в сборнике должны были найти отражение как новые идеи (проблема влияния ВОСР на образование славянских государств долгое время была одной из ведущих в советском славяноведении), так и опыт написания коллективной работы. Отчет Пичеты позволяет частично реконструировать содержание сборника. От написания коллективного раздела, судя по всему отказались. Сборник получил название «Южные славяне и Россия в их культурных и политических отношениях». С. Ш. Гринберг

готовил статью «Россия и Болгария после Берлинского конгресса», В. И. Пичета — «Светозар Маркович и русские просветители», Н. П. Франич «Россия и Сербия в Первой мировой войне» и «Вза-моотношения России и южных славян во Второй мировой войне», С. К. Богоявленский «Россия и Сербия во второй половине XVII в.», «Россия и Сербия в XVIII в.», Д. С. Густинчич «Балканский союз и Россия», Р.ККараколов «Болгария и СССР», М.Н.Тихомиров «Иван Грозный и Сербия». Хотя завершение сборника планировалось к концу декабря 1943 г., работа над ним продолжалась и в 1944 г. Обращает внимание на себя тот факт, что Н. С. Державин своих статей не представил и по существу не принимал участия в работе Сектора. Никаких сведений о сотрудничестве в работе Сектора С. А. Никитина также нет. Названные статьи, так или иначе, были представлены на Секторе в виде докладов. В первом полугодии 1944 г. Сектор также готовил конференцию «Россия и южные славяне», которая «по независящим от него обстоятельствам не могла состояться» 38, точно так же, как не был издан и указанный сборник. Однако в 1947 г. ряд статей названных авторов по указанной тематике был опубликован в «Славянском сборнике». Причем В. И. Пичета и М. Н.Тихомиров представили новые статьи. Первый — «Юрий Крижанич и его отношение к Русскому государству», второй — «Культурные связи русского народа с южными славянами». Была издана и статья С.А.Никитина «Дипломатические отношения Сербии с Россией в 60-х годах XIX в.».

Третьей большой плановой темой Сектора стала двухтомная «История Польши» объемом в 26 п. л., охватывающая период с 1799 по 1863 г. Ее готовил персонально В. И. Пичета. Он предполагал закончить ее вторую часть к концу 1943 г.39, но в действительности работал над ее отдельными главами вплоть до самой смерти в 1947 г. Полностью работа в свет не вышла, кое-что издано в виде статей. Многое осталось в рукописи. В 1947 г. по ней был опубликован реферат 40, излагавший основную концепцию труда.

В. И. Пичета осуществлял оригинальные методы в профессиональной подготовке научной молодежи. Его семинары в теплой домашней обстановке были прозваны «пичетниками». Они проходили с ноября 1943 г. по июнь 1947 г. В них участвовали многие молодые историки, составшие впоследствии кадровое ядро историков-славистов в СССР. Среди них: И. М. Белявская, Ц. С. Бобинская, М. А. Бирман, И. А Воронков, И. Б. Греков, Ф. А Грекул, С. Ш. Гринберг, И. С. До-стян, В. Г. Карасев, К. А. Козырина, И. В. Козьменко, В. Д. Королюк, Б. М. Руколь, Г. Э. Санчук, И. И. Удальцов, Н. П. Франич, А. К. Цело-вальникова41. Сама обстановка уютного профессорского дома несомненно располагала к доверительности, раскрепощенности, которую

нельзя было себе позволить в государственном учреждении сталинской эпохи. Недаром именно здесь позволялись некоторые «вольности», отступления от канонизированных высказываний классиков марксизма-ленинизма, о чем вспоминали Г. Э. Санчук и Б. М. Руколь. Руколь писала по этому поводу: «Мы, только входящие в науку, ценили смелость его (Пичеты. — М.Д.) научных дерзаний, когда он поставил вопрос о необходимости критического пересмотра оценок славянских народов, данных в 1848 году К. Марксом и Ф. Энгельсом» 42. Таким образом, участники семинара В. И. Пичеты имели редкую в те времена возможность творческого постижения основ марк-сизма-ленинизма.

По воспоминаниям участников «пичетников» вырисовывается также продуманная схема научного руководства работой аспирантов: заслушивание и обсуждение в виде докладов и сообщений, рефератов и обзоров отдельных частей, подготавливаемых молодым автором работ (диссертаций, статей, монографий). Как правило, внимание акцентировалось на критическом анализе источников, историографическом обзоре, которые прорисовывали новую постановку проблемы, возможность введения в научный оборот нового архивного материала. Если речь шла о средневековой проблематике, то часто заслушивался предлагаемый докладчиком русский перевод оригинального текста (с латыни или одного из славянских языков) с научным комментарием, предлагалось новое прочтение определенного места из хорошо известных изданий. Большинство докладов и материалов, обсужденных на семинаре и получивших одобрение к печати, было вскоре опубликовано43.

«Эти семинары, — как верно отметила исследователь творчества В. И. Пичеты Л. И. Уткина, — сыграли большую роль в подготовке и формировании кадров советских историков-славистов, способствовали развитию навыков самостоятельной научно-исследовательской работы аспирантов, расширяли их кругозор, учили ориентироваться в наиболее сложных вопросах истории славянских народов. В. И. Пи-чета считал такой метод работы с аспирантами наиболее продуктивным и действенным»44.

Пробой сил молодых специалистов, воспитываемых В. И. Пиче-той, стала аспирантская научная сессия, проведенная в ноябре 1944 г. На трех ее заседаниях были прочитаны 5 докладов: Г. Э. Санчук «Хроника Козьмы Пражского и раннее чешское средневековье», В. Д. Королюк «Грамота Пражского архиепископа 1180 г.», Ц. С. Те-лицына (Бобинская) «С. Сташиц и польско-прусский союз», И. М. Белявская «М. Бакунин и польский вопрос», Н. П. Франич «Сербия в период Первой мировой войны»45. Все доклады носили научно-ис-

следовательский характер и были связаны с темами кандидатских диссертаций. И хотя темы давали мало точек соприкосновения для общего обсуждения, они несомненно способствовали расширению кругозора участников конференции, помогали не замыкаться только в рамках своих исследований. Опыт конференции был признан удачным.

Ввиду трудностей опубликования работ Сектора в нем по-прежнему практиковалось широкое обсуждение научных докладов сотрудников и ученых, приглашенных участвовать в разрабатываемой тематике. Доклады стимулировали работу сотрудников, заставляли их соблюдать плановые сроки, помогали доработке материалов, способствовали повышению общей информированности и образованию молодых историков. Тематика докладов свидетельствовала не только о ходе работы над плановыми темами, но и более широких научных интересах сотрудников Сектора и о тогдашнем военного времени понимании актуальности научных проблем.

Посмотрим с этой точки зрения на тематику докладов, прочитанных на заседаниях Сектора в 1943-1945 гг. В 1943 г. на заседаниях Сектора было прочитано 28 докладов. Их проблематика была весьма разнообразна. Средневековой истории славян и Византии было посвящено три доклада. Н. В. Пигулевская осветила классовую борьбу в Византии в VII в., а также положение Византии в XI в. Историографическое освещение эпохи представлено Н. С. Лебедевым в докладе «В. Г. Васильевский как историк южнославянско-византийских отношений». По тематике XIX в. было прочитано несколько докладов: В. И. Пичеты «Пруссия и польское восстание 1832-1834 гг.», А.К.Целовальниковой«Карел Гавличек», С.К. Богоявленского «Сербия во второй половине XIX в.», Ю. В. Готье «Бисмарк и польский вопрос». Начало XX в. представлено в докладах Д. И. Влахова «Македония и македонский вопрос», Н. П. Франича «Образование Югославии», Д. С. Густинчича «Балканский союз». С. Ш. Гринберг прочитал доклад на актуальную тему «Немецкая агрессия в славянском фольклоре».

Значительное число заседаний было посвящено обсуждению диссертаций Б. Т. Горянова, Н. С. Лебедева, С. И. Зинича. Детально обсуждались статьи к сборнику «Балканские государства между двумя империалистическими войнами». 3. Р. Неедлы «Вступительная статья» к сборнику, Н. П. Франич «Происхождение Югославии», «Югославы», Д. С. Густинчич «История Хорватии», Д. И. Влахов «Албания», «Греция», Р. К. Караколов «Болгария».

Несколько докладов было посвящено историографическим и методологическим вопросам. Кроме указанного выше доклада Н. С. Ле-

бедева, Ф. Т. Константинов прочитал доклад «Грюнвальдский бой. (Обзор историографии и источников)», В. И. Пичета «Развитие польской исторической науки», Ц. С. Телицына (Бобинская) «Аграрный вопрос по Сталину» и др.46

В 1944 г. в Секторе было проведено, судя по отчету, 41 заседание (среди них 8 производственных), где были зачитано и обсуждено свыше 30 докладов и сообщений. Это свидетельствовало о большой интенсивности научной работы сектора. Заседания проходили почти каждую неделю (из 52 в году), за исключением, видимо, летнего отпускного времени, если таковое было в годы войны.

Новым веянием было то, что несколько докладов аспирантов и молодых сотрудников Сектора посвящалось анализу средневековых источников (В. Д. Королюк. «Мартин Галл как источник для изучения раннего польского средневековья», Н. Д. Ратнер «Отношение гуситов и королевской власти по хронике Лаврентия из Бржезовой», Г. Э. Санчук «„Majestas Carolina" как источник изучения земского чешского права») и источников более позднего времени (Г. Э. Санчук. «План „направы" Польского государства Фрыча Моджевского»), Ряд докладов историков старшего поколения освещали историю славянских стран периода средневековья (В. И. Пичета «Юрий Кри-жанич и его отношение к русскому шударству», М. Н. Тихомиров «Иван Грозный и Сербия») и нового времени (В. И. Пичета «Т. Кос-тюшко», «Австрия и польское восстание 1863 г.»). «Издательская деятельность Иосафата Огрызко» была представлена в докладе Г. И. Шкро-ба. История славянских народов XIX в. освещалась в докладах И. Топалова «Германский империализм в Болгарии XVIII-XIX вв.», З.Р.Неедлы«Краледворская рукопись», А. К. Целовальниковой «Отчет о командировке в Ленинград по теме о чешском национальном возрождении», С. И. Зинича «Происхождение иллирийского движения в 30-40-е годы XIX в.», С. И. Никитина «Балканский вопрос в 30-50-е гг.», В.Н.Кондратьевой «Крестьянский вопрос в Литве и Белоруссии во время польского восстания 1863 г.», С. И. Шкроба «Материалы для биографии А А. Потебни, участника восстания 1863 г.» и «Революционная деятельность Иосафата Огрызко», Р. К. Карако-лова «Болгария и освободительная русско-турецкая война 1877-1878 гг.». Несколькими докладами была представлена новейшая история первой половины XX в.: Н. П. Франич «Происхождение Югославии», Ж. М. Корман «Метод библиографии истории рабочего класса в Польше в первой половине XX в.», Ф. И. Нотович «Вступление Италии в войну», С. Ш. Гринберг «Вступление Болгарии в войну», Д. С. Густинчич «Балканский союз и Россия», Р. К. Карако-лов «Октябрьская революция и Болгария» Д. С. Густинчич «Италь-

янско-югославкая граница». Было проведено заседание, посвященное годовщине нападения гитлеровцев на Югославию. Примечательно также, что несколько докладов посвещалось методологическим и историографическим проблемам. 3. Р. Неедлы прочитал доклад «Задачи советского славяноведения», Б. Т. Горянов «Русское византиноведение» 47. Отметим, что тематика докладов 1944 г. по сравнению с предыдущим заметно расширилась. Большее внимание стало уделяться проблемам национального возрождения славян, их национально-освободительным движениям, истории славянских народов XX столетия.

В первом полугодии 1945 г. на заседаниях Сектора славяноведения было прочитано 14 докладов. В отчете указывалось, что «Сектор придает огромное значение научным докладам, поскольку они отражают научное лицо Сектора и показывают способности его сотрудников к научно-исследовательской работе» 48. Тематический диапазон докладов по-прежнему был довольно широк. К периоду раннего средневековья относились доклады В. Д. Королюка «Русско-польские отношения в X веке», Г. Э. Санчука «Феодальное землевладение в Сербии (Законник Стефана Душана)» и Н. А. Нарцова «Источники молдавской истории». Наибольшее число докладов по-прежнему касалось истории XIX в. В. И. Пичета прочитал доклад «Россия и польский вопрос (1799-1807)», «Россия, Франция и польский вопрос (1777-1812)», и «Австрия и польское восстание 1830-1831 гг» 3. Р. Неедлы — «Чехия в 1848 г.», М. В. Миско — «Восстание 1863 г.», В. Д. Королюк — «Борьба за власть в восстании 1863 г.», Н. Д. Ратнер — «Борьба Австрии и Чехии в 60-х годах XIX ст.», А. К. Целовальни-кова — «Политические взгляды Голяховского». По истории XX в. прочитали доклады: С. Ш. Гринберг «Попытка держав Антанты втянуть Болгарию в войну» и «Вступление Болгарии в Первую мировую войну» 49. Историографическим проблемам посвящен доклад Пиче-ты «Академия наук и славяноведение», опубликованный в Вестнике Академии наук и журнале «Славяне» 50, а также «Академия наук и византиноведение в советское время» 51. Доклады были прочтены на Юбилейной научной сессии по случаю широко отмечемого в СССР в июне 1945 г. 220-летия со дня основания Академии наук с приглашением иностранных ученых. Впервые было позволено положительно писать о достижениях дореволюционной академической науки, в том числе, и в области славяноведения и византиноведения. Положительным моментом было и общение с иностранными коллегами, прежде всего из славянских стран 52.

Встречи с зарубежными славистами составили важное событие в жизни Сектора. 30 июня 1945 г. высоких гостей принимал Институт

истории и Сектор славяноведения. На заседании присутствовали президенты Сербской (А. Белич), Словенской (Ф. Кидрич), Болгарской (Д. Михалчев), Польской (С. Кутшеба) Академий наук, ректоры Пражского (И. Горак), Варшавского (Т. Котарбинский), Краковского (Т. Лер-Сплавинский), Братиславского (Д. Рапант) университетов, а также известный французский историк К. Брок, президент Славянского института Парижского университета А. Мазон, министр народного просвещения ЧСР 3. Неедлы и др. Советскую сторону представляли кроме рядовых сотрудников института академики В. П. Волгин и Б.Д.Греков, члены-корреспондетны В.И. Пичета, С.В.Бахрушин, А. Д. Удальцов, С. К. Богоявленский, А. М. Панкратова, профессора М. Н.Тихомиров, С. П. Толстое и др. Помимо прочего здесь впервые был публично оглашен академиком В. П. Волгиным проект организации в СССР Института славяноведения АН СССР для комплексного изучения славянских стран и народов. В развитие этой идеи И. Горак предложил создать «Союз славянских академий», а Б. Д. Греков подчеркнул важность продолжения работы над «Славянской энциклопедией», начатой В.Ягичем до революции53. Все эти проекты получили единодушное одобрение участников заседания.

Возвращаясь к делам Сектора, отметим, что В. И. Пичета намечал также провести здесь в первой половине 1945 г. две научные сессии. На первой из них «Славянские народы и Энгельс», в которой должны были участвовать Королюк, Кондратьева, Миско, Целовальнико-ва, Ратнер, Грекул, Санчук, предусматривалось обсудить некоторые некорректные высказывания Ф. Энгельса по славянскому вопросу. Вторую предполагалось посвятить теме «Русско-польские отношения в освещении С. М. Соловьева», где в докладах Пичеты, Санчука, Миско, Королюка было намечено объективно представить позицию дореволюционного историка по польскому вопросу XVIII — начала XIXвв.54. В известных нам отчетах Сектора не сохранилось упоминания, что эти действительно конференции состоялись. Но отдельные доклады были все же прочитаны на заседаниях Сектора. Так, судя по описи несохранившихся дел Сектора славяноведения (1940-1946), некогда хранившихся в Институте славяноведения, 8 декабря 1945 г. В. Н. Кондратьева прочитала доклад «Энгельс и южные славяне», а 22 декабря эту тему продолжили Ф. А. Грекул в докладе «Маркс-Энгельс о Молдавии», В. Д. Королюк в докладе — «Фридрих Энгельс о Польше до конца XVIII века», М. В. Миско в докладе -«Энгельс о польском вопросе в XIX в.». По теме второй научной сессии зафиксирован только один доклад М. В. Миско «С. М. Соловьев и русско-польские отношения в период разделов Польши», состоявшийся 5 января 1946 г.

И дружеские встречи в Академии наук, и названные доклады могли состояться потому, что Великая Отечественная война внесла некоторые идеологические коррективы в подходе к историческим явлениям. Понимая, что подъем массового патриотизма — один из залогов грядущей победы, партийное руководство не препятствовало выходу работ, где был ослаблен классовый подход в интерпретации исторических явлений в пользу их национальной составляющей. Стало возможно не открещиваться, а находить нечто положительное в истории дореволюционной России и ее научном наследии. Более того, в 1944 г., после ряда публикаций в печати55, особенно поощрялось возвеличивание роли русского народа в истории России и СССР. В этом плане показательно совещание историков в ЦК ВКП(б) в мае-июне 1944 г., созванное по инициативе А. М. Панкратовой, подспудно стремившейся разобраться в том, почему она не получила Сталинскую премию за выполненный под ее руководством капитальный труд «История Казахской ССР с древнейших времен до наших дней» (Алма-Ата, 1943), но прикрывшей свои намерения идейными соображениями. Историк считала, что этот труд, в духе разоблаченного еще до войны М. Н. Покровского, обличающий колониальную политику русского царизма и положительно оценивающий лидеров национального движения, выступающих против России, выполнен по канонам истинного марксизма-ленинизма. И потому обратилась за содействием к лидерам партии, обращая их внимание, что «среди работников идеологического фронта появились тенденции, с которыми никак нельзя согласиться, ибо в основе их лежит полный отказ от марксизма-ленинизма и протаскивание под флагом патриотизма самых реакционных и отсталых теорий, уступок всякого рода кадетским и еще более устарелым и реакционным представлениям и оценкам в области истории, отказ от классового подхода в области истории»56. А. М. Панкратова, видимо, рассчитывала, что ее позиция получит одобрение в ЦК ВКП(б) и справедливость в отношении ее работы будет восстановлена. Но случилось иначе. Присутствующие на совещании партийные лидеры А. С. Щербаков, А. А. Андреев, Г. М. Маленков и др. позволили историкам развернуть оживленную дискуссию и высказывать мнения как в поддержку Панкратовой (М. В. Нечкина, Н. С. Державин, А. Л. Сидоров, И. И. Минц, А. В. Ефимов, Е. Н. Городецкий и др.), так и против нее (Е. В. Тарле, С.КБушуев, Х.Г.Аджемян, С. В. Бахрушин, Н.Л. Рубинштейн, В. И.Пи-чета, Б. Д. Греков, А. И. Яковлев и др.), но сами устранились от каких-либо комментариев и указаний. Надлежащих оргвыводов, на которые рассчитывала Панкратова, также не последовало. По-видимо-му, они получили инструкции от И. В. Сталина не вмешиваться в

дискуссию, которая должна была выявить спектр имеющихся по проблеме российского колониализма мнений с учетом для будущего. (И действительно эта дискуссия по-своему аукнулась в период разворачивания кампании по борьбе с космополитизмом.) Для нас важно, что в этой дискуссии В. И. Пичета и Б. Д. Греков, с одной стороны, и Н. С. Державин, с другой — оказались, что называется, по разную сторону баррикад.

В. И. Пичета, в частности, поставил на обсуждение вопрос о необходимости пересмотра оценки роли западников и славянофилов в советской историографии. «Он заявил, — писала Панкратова, — что нельзя считать славянофилов реакционерами, а западников прогрессивным течением, что были различные течения среди них». В тенденциозной интерпретации Панкратовой, «когда он стал конкретизировать их теории, то у него получились западники реакционным, а славянофилы прогрессивным течением, так как западники недооценивали народ, переоценивали государство, а славянофилы боролись с гегельянскими теориями» 57. В. И. Пичета также пытался «пересмотреть характер восточных войн, которые он объявляет прогрессивными, т. к. они способствовали освобождению Сербии, Болгарии от турок». Кроме того, «он остановился также на взаимных влияниях славянства на запад и обратно и на роли Киевского государства как общей основы русского, белорусского и украинского народа» 58 Интересно также мнение В. И. Пичеты о польском вопросе в XIX в. и о характере восстаний 1830 и 1863 гг., приведенное Панкратовой: «Поляки требовали границ 1772 г., т.е. присоединения Литвы, Украины и Белоруссии. Говорят, что требования демократов и аристократов в этих восстаниях были различны. Это верно, но в данном случае было единство их точек зрения. Говорят, что лучшие русские люди, в том числе Герцен, сочувствовали польскому восстанию. Но, анализируя переговоры Герцена с польским революционером Жондом, мы видим, что Герцен требовал, для всех неполяков национально-культурной автономии. В 1943 г. вышел очередной том «Литературного наследства», в котором мы находим письмо Герцена к Огареву, в котором он пишет, что, если поляки не пойдут на эти требования, то мы мешать их восстанию не будем, но и поддерживать его не будем» 5Э. Как видим, мнения В. И. Пичеты, высказанные в далеком 1944 г., представляются более чем актуальными, а тогда вызвали негодование сторонницы сугубо классового подхода А. М. Панкратовой: «Выступление Пичеты было несколько сумбурно и внутренне противоречиво, а главное, в нем не было четкой классовой марксистской позиции. Все время говорится о славянстве вообще, без малейшей попытки конкретно показать это движение и в классовом, а не только в

национальном разрезе» 60. В то же время и Б. Д. Греков, отвечая на критику Е. Н. Городецкого, что он «перенес единство Советского государства и советского народа на всю историю», а это «антиисторично», заявил, что «Городецкий не убедил его, и он продолжает думать, что государство и народ нельзя противополагать. Народ без государства — это хаос. Карамзин и другие историки этот факт справедливо подчеркивали». Возражая Городецкому, он также выразил новый подход к норманнской теории, дружно и однозначно осуждаемой тогда советскими историками: «Бороться с варяжским вопросом нужно, но нельзя искажать факты. Северная Русь была связана со Скандинавией, — надо этот факт объяснить, а не зачеркивать. Мы давно показали, что до варягов славяне имели свои государственные образования и этим самым опровергли норманнские теории о происхождении государства от варягов-норманнов» 61. Наконец, Греков выразил совсем крамольное с точки зрения сторонников классового подхода к истории мнение: «Наше спасение в единстве. Это единство всегда спасало русский народ. Кто стремится отклониться от этого единства, тот гибнет. В борьбе за единство русскому народу принадлежало первое место. Первая строфа гимна о том, что Великая Русь «навеки сплотила наши народы», говорит об объединяющей роли русского народа. Чтобы ее понять, надо конкретно исследовать, когда и как юшли народы нашей страны в состав России, что заставило их вместе бороться. Надо сказать правду и том, как строилось наше государство, какие переживало этапы, какое положение занимало в истории» 62.

Как никогда актуально звучит призыв Грекова к историкам: «В частности, надо показать и роль Киевского государства как общей государственной колыбели русских и украинцев. Даже Грушевский, враждебно относившийся к Москве, не отрывал Украину от Руси. Родство русского, украинского и белорусского народов надо показать конкретно» 63.

Напротив, в лице Н. С. Державина А. М. Панкратова нашла горячего защитника своей классовой позиции. Советский академик призывал различать интересы народа и русского царизма. Он подчеркнул, что «борьбу народов против аннексионистской колонизаторской политики царизма передовые люди всегда приветствовали. Они солидаризировались с национальным движением, а не с царизмом, который подавлял это движение. Поэтому он, Державин, как русский человек не может согласиться с Яковлевым и другими, которые упрекают прекрасную книгу «История Казахской ССР» и объявляют ее антирусской только потому, что в ней отрицательно обрисована колонизаторская политика царизма и положительно — национальные восстания. Иначе и не должно быть. Советский патриотизм

нельзя смешивать с патриотизмом Союза русского народа» 64. В то же время есть свои резоны в утверждении Державина: «Нельзя также по-одному оценивать борьбу за свободу славянских народов, которые угнетались австро-венгерской или германской монархией, и по-другому относиться к борьбе за свободу и независимость народов царской России. Это и исторически неверно, и политически нельзя оправдать ни с какой стороны» 65.

Подводя свои итоги дискуссии, А. М. Панкратова разделила своих противников на три категории. Е. В. Тарле и его прямых сторонников она обвинила в фактической реставрации основ «дворянско-бур-жуазной историографии», не исключавшей политического умысла. Грекова и Пичету она отнесла к числу тех «заслуженных, честных и искренних историков», которые «все же показали себя еще не вполне овладевшими марксизмом в истории... Их ошибки скорее проистекают от «чувства» (они хорошие патриоты) и недостатка знаний в области теории». Наконец, третью категорию, по ее мнению, составляли беспринципные «конъюнктурщики», постоянно ожидающие «новых установок» и потому работающие «на два фронта» 66.

Представляется, что дискуссия показала «разброд и шатания» в стане советских историков в момент исторического перепутья в конце войны, когда партийные власти еще окончательно не утвердились в выработке нового послевоенного курса. Жесткий классовый подход мог бы отпугнуть союзников и не соответствовал нуждам патриотической пропаганды, но и полный отказ от него противоречил бы принципам системы. Поэтому допускалась тонкая балансировка между классовым и национальным подходами к анализу исторических явлений.

Такое положение отразилось и в подготовке перспективного плана исторических исследований.

Незадолго до окончания Великой Отечественной войны в главном печатном органе советской исторической науки — «Историческом журнале» было опубликовано изложение доклада вице-президента АН СССР, академика В. П. Волгина «О перспективном плане в области исторической науки», прочитанного им в президиуме АН СССР в связи с обсуждением перспективных планов работы в области исторических наук. Доклад содержал новые директивы партийного руководства для ориентации советских историков в послевоенный период. Здесь, в частности, говорилось: «При составлении перспективного плана работ в области истории на ближайшие годы необходимо учитывать ту общую историческую обстановку, в которой эта работа будет проистекать. Разгром фашизма поведет: 1) к колоссальному усилению всемирно-исторической роли СССР как ре-

шающей силы в борьбе с фашизмом, 2) к ясному осознанию морально-политического и военного превосходства стран демократических над странами фашистскими. Во всем мире резко возрастает интерес к СССР, к истории русского народа и других народов Советского Союза, к истории развития демократических идей и учреждений, к международным отношениям, в частности, к истории отношений между странами, участвующими в антифашистской коалиции, к истории войн и военного дела. К голосу советской науки в зарубежных странах будут прислушиваться больше, чем когда бы то ни было» 67. Примечательно, в данной установке СССР не противопоставлялся другим странам антифашистской коалиции как страна, принадлежащая к демократическому лагерю. Но вопрос о превосходстве марксизма над другими методологиями не мог быть упущен руководящими идеологией органами. Поэтому В. П. Волгин должен был подчеркнуть: «С другой стороны, в зарубежной исторической науке — как реакция на рост влияния СССР — могут вновь оживиться антимарксистские тенденции и группировки. Известно, что в предвоенные годы многие проблемы потому только и выдвигались в западноевропейской и американской исторической науке, что их разрешение, по мнению соответствующих кругов, должно было нанести удар марксистскому пониманию истории. Не надо также преуменьшать значение фашистских и профашистских фальсификаторских тенденций в исторической науке. Эти тенденции могут кое-где сохраниться и после разгрома фашизма, если против них не будет вестись настойчивой борьбы, в которой советской науке также должна принадлежать ведущая роль. Таким образом, перед нашей исторической наукой стоят задачи исключительной ответственности. Между тем в ряде отраслей исследования советская историческая наука при всем своем методологическом превосходстве значительно отстает по количеству работ, по публикации материалов и т. д. Ряд проблем недостаточно разработан с точки зрения марксизма-ленинизма» 68.

В перспективном плане специально выделялся круг проблем, касающихся исторического славяноведения:

«В области истории славянских народов. Связанный с Великой Отечественной войной подъем интереса к жизни и истории славянских народов требует выделения проблем славяноведения в особую группу. Русское славяноведение в прошлом имело немало заслуг, русские слависты разрешили много важных проблем во всех областях славяноведения. Однако наше старое славяноведение имело также ряд недостатков методологического и политического характера. Советское славяноведение, несмотря на наличие отдельных выдающихся исследователей и исследований, несомненно, отстает от

предъявляемых ему жизнью требований. Настоятельно необходимо объединение всех сил славистов, привлечение ряда молодых работников, восстановление и укрепление связей с зарубежными славяноведами. Задача советских славистов — использовав все наследие старого славяноведения, поднять историю славянских народов на новую высоту, осветив ее светом марксистско-ленинской исторической теории» 69.

Далее был представлен подробный перечень актуальных проблем во всех областях исторической науки. Эта часть доклада, несомненно, была составлена не без участия Н. С.Державина, так большинство указанных тем рассматривалось в виде докладов на руководимой им Славянской комиссии АН СССР70, но еще более вероятно, как увидим далее, — и академика Б. Д. Грекова. Здесь, в частности, указывалось: «Среди проблем, выдвигаемых здесь, помимо проблемы „Этногенез славянских народов" отметим:

I. „Проблема происхождения и развития государства и права у славянских народов". Несмотря на то что над этой проблемой немало работали, в этой области до сих пор еще весьма широко распространены совершенно ненаучные настроения. Необходимо пересмотреть и критически провести широкие исследовательские работы.

II.„История борьбы славянских народов за свою свободу". В этой области накоплен большой материал, требующий критического пересмотра в свете событий Великой Отечественной войны. Здесь немало популярных работ, но нам нужно сейчас переходить к углубленным исследованиям.

III. „Культурная общность славянских народов". Исследование этой проблемы на основе изучения вещевых памятников, языка, фольклора и т.д. составляет актуальную задачу нашего, как и зарубежного славяноведения.

IV. „Русско-сжйвянскиие отношения". Эта проблема требует сил историков различных специальностей. Должно исследовать политические, экономические и культурные связи России с западными и южными славянами на различных ступенях исторического развития — с особым вниманием к новому времени (XIX в.)»7

В 1945 г. в Секторе был разработан новый план научно-исследовательских работ. При его составлении В. И. Пичета «руководился теми общими соображениями, которые были намечены в общеинститутском плане, рассмотренном в Отделении истории и философии» 72. Заметим, однако, что руководитель Сектора славяноведения не стал принимать к разработке в своем научном подразделении всех актуальных в тогдашнем понимании проблем, стоящих перед историческим славяноведением, а прежде всего тех, которыми в той или

иной степени занимался сам. Отметим, что ни в одном из рассмотренных планов Сектора не была представлена тема «этногенез сла: вянских народов». Она активно разрабатывалась специалистами других подразделений Академии наук, а из номинальных членов Сектора только Н. С. Державиным. Точно так же он не акцентировал проблему «Культурная общность славянских народов» и пр. В. И. Пи-четой было выделено на ближайшую перспективу три главные исследовательские проблемы: история образования славянских государства, история национально-освободительных движений в славянских странах и история дореволюционного славяноведения 73. Первая тема должна была продолжить исследования истории возникновения древнерусского государства, начатое директором Института истории Б. Д. Грековым, и завершить, наконец, многолетние разработки Сектора, вторая, сравнительно новая — пересмотреть позиции буржуазной историографии относительно целей и задач, классового состава национально-освободительных движений славянских народов, третья — попытаться частично реабилитировать дореволюционное славяноведение, освободить его от навешанных на него в 30-е гг. ярлыков. Последнее направление было выделено В. И. Пичетой самостоятельно, в дополнение к указанным выше темам. В то же время В. И. Пичета несомненно думал о разработке советскими учеными-славистами вопросов приоритетных для марксистской историографии, которые игнорировались европейской «буржуазной» наукой. «К ним относятся: а) история крестьянства; б) история средневекового города; в) история развития производительных сил; г) развитие капитализма; д) формирование рабочего класса и революционное движение» 74. Таким образом, в далеком 1945 г. впервые были сформулированы проблемы, которые разрабатывало затем не одно поколение советских историков-славистов вплоть до 1991 г.

Первыми «ласточками» этого плана стало несколько работ.

В. И. Пичета намечал закончить третью часть своей «Истории Польши», охватывающей период со второй половины XIX в. до наших дней. Эту работу объемом в 18-20 л. он намеревался написать в соавторстве с уехавшей в Польшу Ж. М. Корман. Актуальность темы он объяснял отсутствием работ по данной тематике в СССР и наличием в польской историографии только двух работ на эту тему: профессора М. Бобжинского, касавшегося образования Польской республики в 1918г. (1922), и П. Галецкого, в которой представлена история Польши до 1939 г. Эти работы, по мнению Пичеты, «проникнуты идеологией пилсудчикства, враждебного к Советскому Союзу. Оба автора останавливают свое внимание на внутренних и внешних политических факторах, не касаясь развития капиталистических отно-

шений, истории рабочего класса и крестьянства, рабочего и аграрного движения, революционного движения и т.д.» 75. Восполнить этот пробел с точки зрения марксистской историетрафии и намеревались названные авторы. Ж. М. Корман должна была написать главы о развитии капитализма и образования рабочего класса и рабочего движения, используя свою большую подготовительную работу, проведенную в СССР. Замысел этой большой работы остался нереализованным 76. До отъезда в Польшу, она успела представить на Ученый совет свою кандидатскую диссертацию -«Иоахим Лелевель, его жизнь, общественная деятельность и научное наследие».

Историю сербского феодализма, его генезис и дальнейшее развитие в XIII в., используя «Законник Стефана Душана», намеревался монографически разработать Б. Т. Горянов. Объем работы — 6-8 п. л. Работа также в свет не вышла.

Д. С. Густинчичу до отъезда на родину была поручена тема «Балканские войны 1912-1913 гг.». Пичета характеризовал эту тему как «важнейший момент в истории политико-экономического развития балканских славян» и обосновывал ее важность тем, что «в советской науке они всесторонне не изучены: не были привлечены фонды бывшего МИД, архив посла Гартвига, русская журналистика. К вопросу оценки балканских войн не раз возвращался В. И. Ленин. Без балканских войн не может быть изучена роль славянских народов в Первой мировой войне» 77. К сожалению, эта «первостепенной важности» работа не была выполнена.

История сербского национально-политического движения после заключения Парижского мира 1856 г. и до половины 70-х гг. XIX в. стала темой исследовательской работы В. Н. Кондратьевой. Работа не была опубликована.

Историю Чехии в XIX в. с марксистских позиций предполагал написать 3. Р. Неедлы. Работа не была реализована в виду его отъезда из СССР. Частично эта тема была раскрыта в коллективной популярной работе «История Чехии», вышедшей в 1947 г. под редакцией В. И. Пичеты. Позднее 3. Неедлы опубликовал на русском языке книгу «История чешского народа. Т. 1. Чехия в древнейшие времена» (М., 1952), которую можно рассматривать как подступы к названной теме.

Полностью завершенной работой можно признать лишь кандидатскую диссертацию С. Ш. Гринберга на тему «Вступление Болгарии в Первую мировую войну», которую он успешно защитил в МГУ в 1945 г.

Деятельность любого научного подразделения оценивается прежде всего по выпуску в свет его научной продукции. В этом отноше-

нии Сектору славяноведения в условиях войны не очень повезло. Из нескольких подготовленных к печати сборников в 1944 г. был опубликован только один — «Вековая борьба западных и южных славян против немецкой агрессии» (под редакцией 3. Р. Неедлы), подготовленный в начале войны и потом расширенный. В нем приняли участие многие сотрудники Сектора; В.И.Пичета78, 3.Р.Неедлы79, Н.П.Грацианский80, У. А. Шустер81, С.Зинич82, Р.ККараколов83 идр. В.И.Пичета так сформулировал основную концепцию сборника: «Авторы наглядно показывают, что возникновение славянских государств — результат внутреннего развития славянских племен на базе возникновения классового общества. Конечно, следует отметить, что борьба с внешними врагами, которую приходилось вести всем славянским народам, ускоряла процесс формирования славянских государств и в то же время содействовала их политическому развитию» 84. В сборнике с понятным для того времени пафосом доказывалось «извечное» противостояние немецких «агрессоров» и миролюбиво-свободолюбивых славянских народов. «Составители показали, как славянские народы боролись за свою национальную и политическую независимость против немецкой агрессии, стремившейся к порабощению и уничтожению славянских народов» 85. Н. С. Державин в своей рецензии на сборник выразил эту мысль с присущей ему брутальной образностью, сказав, что «сборник представляет собой полезное, общедоступное пособие для ознакомления с историей борьбы западных и южных славянских народов против наглых немецких захватчиков, присосавшихся, как отвратительный паразит, к славянскому народу и в течение свыше тысячи лет непрерывно отравлявших жизнь славянских народов грабежами, насилиями и разбоем»86. В этом же ключе написана популярная брошюра Н. С.Державина «Вековая борьба славян с немецкими захватчиками» (М., 1943) и статьи и брошюры Н. П. Грацианского8?. Тема образования славянских государств также не была реализована в годы войны. Тогда удалось опубликовать в ее развитие несколько статей, например, 3. Р. Неедлы «История политического формирования словацкого народа» (Исторический журнал, 1942, № 7). После войны вышла в свет 4-томная «История Болгарии» Н.С.Державина (М.; Л., 1945-1948), научно-популярная «История Чехии» (М., 1947). Наконец, в «Славянском сборнике» (М., 1947) были опубликованы ранее подготовленные очерки об образовании чешского, польского, болгарского, словенского, сербского государств. В. И. Пичета начал работу над историографией южных и западных славян, которая осталась в рукописи.

В первой половине 1946 г. Сектор славяноведения продолжал интенсивно работать согласно разработанным планам. Как закон-

ченные работы Сектора В. И. Пичета характеризовал в отчете за этот год два опубликованных тома «Истории Болгарии» Н. С. Державина (хотя последний работал над ними вне рамок Сектора, но по его первоначальному плану 1939 г.), свою двухтомную «Историю Польши с древнейших времен до восстания 1863 г.», «Историю Сербии» С. К. Богоявленского, «Историю Черногории» Б.Т.Горянова, «Историю Хорватии» Д. С. Густинчича. Реально была опубликована лишь работа Н. С. Державина. По остальным темам были опубликованы в разное время отдельные статьи88.

Пятилетний план Сектора на 1946-i 950-е гт. предусматривал следующие работы. В. И. Пичета собирался написать третий том «Истории Польши» (1863-1914), «Феодальные поместья в Белоруссии в XV-XVIII вв.», «История города Дубровника в XV-XVI вв.».

B. Н. Кондратьевой поручалась разработка проблем Боснии и Герцеговины: «Босния и Герцеговина с 1875 по 1909 г.» и «Русская дипломатия и печать в отношении к аннексии Боснии и Герцеговины». М. В. Миско брал на себя изучение темы «Польское государство в 1918-1939 гг.». Б. Т. Горянов запланировал тему «Византийский поздний феодализм», Б. М. Руколь — «Эпоха чешской реформации»,

C.Ш.Гринберг «Болгария 1878-1923гг.», А.К.Целовальникова «Чешское возрождение в первой половине XIX века», В. Д. Королюк «Русско-польские отношения при Петре I», Г. Э. Санчук «Феодальные отношения в Чехии в XIV-XV вв.», И. И. Удальцов «Чехия в период феодализма», И. С. Достян «Внешнее положение Сербии в XIV-XVI вв.», И. С. Миллер «Международное положение Польши в XVII веке», А. А. Никольская «Газета „День" и славянские проблемы». Намечались к изучению темы: «Польша и международное положение в XVIII в.», «Далматинские города», «Хорватское крестьянство в XV-XVI вв. и восстание крестьян», «Аграрный строй Сербии в средние века», «Рабочий класс и рабочее движение в Болгарии, Сербии, Словении, Чехии, Польше» 89. Вне плана В. И. Пичета, И. И. Удальцов и Д. С. Гу-стинчич заблаговременно к столетнему юбилею начали разработку вопроса «Славянские народы и революция 1848 года» 90, широко обсуждаемую затем накануне и в дни столетия этого события.

На заседаниях Сектора, как и прежде, читались разнообразные по тематике доклады, показывающие, что научный арсенал сотрудников Сектора не исчерпывался планируемыми темами, и хронологический диапазон их разработок был велик. Б. Т. Горянов прочел доклад «Феодор Метохит — византийский гуманист». Тема славянского средневековья нашла отражение в докладах С. В. Юшкова «К вопросу о дофеодальном варварском государстве», «К проблеме образования феодального государства», Г.Э.Санчука «Majestas Carolina», Ф. А. Гре-

кула «Феодальные отношения в Молдавии при Стефане Великом», Б. М. Руколь «Взгляды Иеронима Пражского и программа таборитов» и «Письмо Поджио Брачиолини», В. Д. Королюка «Польско-русские отношения 1697-1702 гг.». Проблемы истории нового времени рассматривались в докладах И. С. Достян «Политика России и Франции в славянских странах Адриатического побережья 1806-1813 гг. и образование иллирийских провинций Австрии», В. И. Пичеты «Дипломатия кн. Адама Чарторыжского», «Аграрно-крестьянский вопрос в королевстве Польском 1815-1830», Н.Д. Ратнер «Возникновение венгерско-хорватского соглашения 1868 г.», В. Н. Кондратьевой «Аграрный вопрос в Боснии накануне восстания 1875 г.», И. И. Удаль-цова «К вопросу о возникновении чешской „национально-свободо-мыслящей партии"». Проблемам межвоенного периода был посвящен доклад С. Ш. Гринберга «Болгария в 1918-1939 гг.» Несколько докладов свидетельствовали о серьезном отношении Сектора к историографическим проблемам. В. И. Пичета прочитал доклады «Христо Ботев и его исорико-философские взгляды», «Памяти академика Ст. Кутшебы», А. П. Никольская «Польский вопрос в освещении газеты „День"», М. В. Миско «Русско-польские отношения в период разделов Польши в освещении С.М.Соловьева» и «Концепции историков Бобжинского, Дембовского, Кутшебы по вопросу о воссоздании польского государства» 91.

Работы членов Сектора по проблемам образования славянских государств, русско-славянских связей, наконец, нашли место в «Славянском сборнике», т. 1, который был сдан в печать в 1946-м и опубликован в 1947 г. Об образовании чешского государства там была помещена статья 3. Р. Неедлы, сербского — Ю. В. Готье, польского — В. И. Пичеты. Г. Э. Санчук написал о государстве Готшалка. Кроме того, здесь опубликованы статья В. И. Пичеты «Юрий Крижанич и отношение его к Русскому государству», С. К. Богоявленский «Политические связи сербов с Русским государством в XVII-XVIII вв.», М. Н. Тихомиров «Культурные связи русского народа с южными славянами», С. А. Никитин «Дипломатичекие сношения Секрбии с Россией в 60-х годах XIX в.». Вне указанной проблематики были опубликованы две статьи по темам кандидатских диссертаций Л. В. Разумовской «Крестьянские повинности в Польше в ХШв.» и Г. Э. Санчука «Majestas Carolina».

Пичета указал также, что в Секторе сданы в печать краткие истории Польши и Чехии, готовятся к печати сборник «Югославия» и «Славянский сборник», т. И92. Из них вышли в свет только последний сборник и «История Чехии». Одной из причин такого положения, кроме недостаточной настойчивости руководства Сектора, мог-

ла быть катастрофическая нехватка бумаги, большая часть которой шла на нужды агитпропаганды. На что указывалось на упомянутом совещании историков 1944 г.93.

Узким местом в работе Сектора славяноведения было, как мы видим, отсутствие своего печатного органа, который мог бы решить жгучую проблему публикации трудов его сотрудников. Об этом, кстати, В. И. Пичета говорил на совещании историков в 1944 г.94. Кроме того, Сектор не мог взять на себя решение всех актуальных тогда проблем даже исторической части славяноведения, не говоря уже о его филологической составляющей. В то же время в послевоенный период, когда речь шла о создании блока стран народной демократии, в большинстве своем славянских, славянские проблемы не теряли своего политического характера. Понимая это, руководство Института истории и Сектора активно включились в борьбу за создание специального комплексного Института славяноведения, идею воссоздания которого с начала войны активно вынашивал Н. С. Державин. Залогом будущего института он полагал возглавляемую им с 1942 г. Славянскую комиссию АН СССР, что было официально выражено в постановлении Президиума АН СССР. Однако в 1945 г. в период его командировки в Болгарию и постигшей его продолжительной тяжелой болезни инициатива по созданию института перешла в руки историков. Директор Института истории Б. Д. Греков в апреле 1945 г. представил в ЦК ВКП(б) проект создания специального института как комплексного центра славяноведения в СССР на базе трех академических учреждений: Сектора славяноведения Института истории, Славянской комиссии и Сектора славянских языков Института русского языка. В задачи нового института входило решение тех проблем, которые были обрисованы ранее в «перспективном плане в области исторической науки» 1945 г., а именно «изучение происхождения славянских народов и их исконных связей; возникновение славянских государств и их борьба за свою независимость; внешняя политика славянских государств; история русского славяноведения; культурное развитие западных и южных славян в их взаимоотношениях с русской культурой» 95, а также ряда литературоведческих и лингвистических проблем. Попытки Н. С.Державина, оправившегося от инсульта, убедить партийное руководство, что именно он должен возглавить новый институт, оказались безуспешными. Его директором был назначен академик Б. Д. Греков, заместителями по истории — академик В. И. Пичета, филологии — академик С. П. Обнорский. Многие сотрудники Сектора славяноведения (среди них: С. Ш. Гринберг, К. И. Козырина, В. Н. Кондратьева, В. Д. Ко-ролюк, М. В. Миско, Г. Э. Санчук, А. К. Целовальникова и др.) вошли

в состав нового института. Н. С. Державин возглавил в конечном итоге небольшой филиал института в Ленинграде.

Таким образом, Сектор славяноведения Института истории АН СССР внес большую лепту в возрождение отечественного славяноведения накануне и в годы Великой Отечественной войны, подготовил необходимые кадры отечественных славистов. В трудные годы военного лихолетья советские слависты самоотверженно трудились на благо отечественной науки. И хотя их работы были не свободны от идеологического социального заказа своего времени, им удалось заложить прочный фундамент разработки большинства проблем исторического славяноведения, успешно исследуемых в последующие годы.

Примечания

1 Подробнее см.: Робинсон М. А. Государственная политика в сфере науки и отечественного славяноведения 20-х годов // Исследования по историографии стран Центральной и Юго-Восточной Европы. М., 1991. С. 111-134; Он же. Судьбы отечественного славяноведения глазами ученого (По письмам Г. А. Ильинского) // Славистика СССР и русского зарубежья 20-40-х годов XX века. М„ 1992. С. 78-90; ДостальМ. Ю. Е. Ф. Карский в годы «советизации» Академии наук // Известия ОЛЯ. М., 1995, Т. 54. № 3. С. 77-82 и др.

2 См.: Кольцов А. В. Выборы в Академию наук СССР в 1929 г. // Вопросы истории естествознания и техники. 1990. №3. С. 53-56; Академическое дело 1929-1931 гг. Вып. 1. Дело по обвинению академика С. Ф. Платонова. СПб., 1993. Предисловие. С. V-LXII и др.

3 Ашнин Ф. Д., Алпатов В. М. «Дело славистов»: 30-е годы. М., 1994.

4 Подробнее см.: Чернобаев А. А. «Профессор с пикой», или Три жизни историка M. Н. Покровского. М., 1992.

5 См. сборники: Против исторической концепции M. Н. Покровского. Сборник статей. M.; Л., 1939. Ч. 1; Против антимарксистской концепции M. Н. Покровского. Сборник статей. М., 1940. Ч. 2.

6 АксеноваЕ.П. «Изгнанное из стен Академии» (Н.С.Державин и академическое славяноведение в 30-е годы) // Советское славяноведение. 1990. №5. С. 69-81.

7 Аксенова Е. П. Очерки из истории отечественного славяноведения. 1930-е годы. М„ 2000. С. 159.

8 Центральный архив общественных движений Москвы (далее — ЦАОДМ). Ф. 211. On. 1. Д. 16. Л. 1-2.

9 Там же. Л. 70.

10 Там же. Л. 64-70.

11 РукольБ.М. Зденек Неедлы - историк славянства. Неопубликованная статья 1960-х гг. В архиве автора. С. 2-3.

12 Известия. 4 апреля 1939. № 79.

13 Известия. 21 апреля 1939. № 93.

14 СанчукГ.Э. Сектор славяноведения Института истории АН СССР (1939-1947) и становление марксистской историографии по истории зарубежных славян // Великий Октябрь и зарубежные славянские страны. XI Всесоюзная научная конференция историков славистов 27-29 января 1988 г. Тезисы докладов и сообщений. Минск, 1988. С. 229-230.

15 Аксенова Е. П. Очерки из истории отечественного славяноведения... С. 159-167.

16 ДостальМ.Ю. Пичета Владимир Иванович (1878-1947)// Историки России. Биографии. М., 2001. С. 571-580; Иванов Ю. Ф. Когда и как был освобожден В. И. Пичета // Вопросы истории. 2000. № 7. С. 174-175.

17 С.-Петербургский филиал Архива РАН (далее — ПФА РАН). Ф.827. Оп.З. Д. 66.

18 ЦАОДМ. Ф. 211. Оп. 1. Д. 16. Л. 81.

19 Там же. Л. 47.

20 АР АН. Ф. 1577. Оп. 2. Д. 22. Л. 58. Стенограмма заседания Ученого совета Института истории АН СССР от 23 июня 1939 г.

21 Там же. Л. 59.

22 Пичета В. И., Шустер У. А. Славяноведение в ССС Р за 25 лет // Двадцать пять лет исторической науки в СССР. М.; Л., 1942. С. 222-235.

23 ПФА РАН. Ф.827. Оп.З. Д. 66. Л. 13.

24 Подробнее см.: Аксенова Е. П. Очерки из истории отечественного славяноведения... С. 160-166.

25 См.: СавичА.А. Борьба русского народа с польской интервенцией в начале XVII века. М., 1939; Шустер У. А., ДжервисМ. В. Германо-фашистские тенденции в современной польской историографии // Против фашистской фальсификации истории. М., 1939. С. 410-445; Пичета В. И. Основные моменты исторического развития Западной Украины и Западной Белоруссии. М., 1940; Державин Н. С. Сборник статей и исследований в области славянской филологии. М.; Л., 1941; Неедлы 3. К истории славяноведения до XVIII в.// Историк-марксист. 1941. № 2. С.81-96; Кабакчиев X., Караколов Р. Болгария в первой мировой империалистической войне (1915-1918) // Историк-марксист. 1941. № 5. С. 32-46; ГотьеЮ.В. Балтийский вопрос в Х1-ХШ в.// Историк-марксист. 1941. № 6. С. 87-96; Караколов Р. Болгарский народ в кровавых лапах германского фашизма. М., 1941; ГустинчичД. Словения под игом Гитлера и Муссолини. М., 1941; ФраничН. Сербия в войне 1914-1918 гг.// Исторический журнал. 1941. № 12. С. 55-63 и др.

26 АРАН. Ф. 2. Оп. 3. Д. 53. Л. 114.

27 Подробнее см.: Досталь М. Ю. «Новое славянское движение» в СССР и Всеславянский комитет в Москве в годы войны // Славянский альманах 1999. М„ 2000. С. 175-188.

28 АР АН. Ф. 1577. Оп. 2. Д. 53. Л. 1.

29 Там же. Л. 2.

30 Там же. Л. 7.

31 ПичетаВ., Целовальникова А. Сектор славяноведения Института истории Академии наук СССР (с 22 июня 1941 г. по 1 июля 1942 г.) // Исторический журнал. 1942. № 11. С. 100.

32 КоролюкВ.Д., Толстой Н. И., Хренов И. А., Шептунов И. М., Шерлаимо-ва С. А. Советское славяноведение. Краткий обзор литературы. 1945-1963. V Международный съезд славистов. М., 1963. С. 22.

33 Пичета В., Целовальникова А. Сектор славяноведения Института истории... С. 100.

34 Там же. С. 100-101.

35 Горяинов А. Н., Досталь М. Ю. Документы к истории отечественного славяноведения 40-х годов XX в. // Славистика СССР и русского зарубежья... С. 101.

36 Там же.

37 Королюк В., СанчукЭ. Работа сектора славяноведения Института истории АН СССР (1943-1944) //Исторический журнал. 1944. № 10-11. С. 139.

38 Горяинов А. Н., Досталь М. Ю. Документы к истории отечественного славяноведения 40-х годов XX в. // Славистика СССР и русского зарубежья... С. 141.

39 Там же. С. 101.

40 Пичета В. И. История Польши. Т. 2. Автореферат // Рефераты научно-исследовательских работ за 1945 год. Отделение истории и философии. М.; Л., 1947. С. 34-35.

41 СанчукГ.Э. Разработка проблем феодализма в научном семинаре академика В. И. Пичеты // 50 лет славистики в Московском университете. М., 1989. С. 152.

42 Руколь Б. М. В. И. Пичета — основатель кафедры южных и западных славян// Ученики об учителях. Воспоминания об ученых Московского университета. М., 1990. С. 151.

43 СанчукГ.И., УтташаЛ.И. Чтения, посвященные памяти В.И. Пичеты// Из истории университетского славяноведения в России. М., 1983. С. 214-215.

44 Уткина Л. И. Академик В. И. Пичета — организатор кафедры южных и западных славян в Московском университете // Вопросы историографии и истории зарубежных славянских народов. М., 1987. С. 40.

45 Горяинов А. Н., Досталь М. Ю. Документы к истории отечественного славяноведения 40-х годов XX в.... С. 114.

46 Там же. С. 102-103.

47 Там же. С. 112-113.

48 Там же. С. 123.

49 Там же. С. 123-124.

50 См.: Пичета В. И. Академия наук и славяноведение// Вестник Академии наук. 1945. № 5-6. С. 157-175; Он же. Академия наук и славяноведение. Славяне. 1945. № 7. С. 10-19.

51 Пичета В. И. Академия наук и византиноведение в советское время // Вестник Академии наук. 1945. № 5-6. С. 183-194.

52 Отделение истории и философии. В институтах отделения // Вестник Академии наук. 1945. № 7-8. С. 124-125.

53 В Отделении истории и философии АН СССР// Известия Академии наук СССР. Серия истории и философии. 1945. № 4. С. 295-296.

54 Горяинов А. Н., Достань М. Ю. Документы к истории отечественного славяноведения 40-х годов XX в.... С. 125-126.

55 Подробнее см.: Досталь М.Ю. «Новое славянское движение» в СССР и Всеславянский комитет в годы войны... С. 175-188; Дубровский A.M. «Весь славянский мир должен объединиться»: идея славянского единства в идеологии ВКП(б) в 1930-1940-х гг.// Проблемы славяноведения. Брянск. Вып. 1. С. 195-209.

56 Цит. по: Письма Анны Михайловны Панкратовой (Публикация Ю. Ф. Иванова) // Вопросы истории. 1988. №11. С. 55.

57 Там же. С. 63.

58 Там же.

59 Там же. С. 64. Пичета упомянул 41-42 тт. «Литературного наследства» (М., 1941), в котором была опубликована переписка русских революционных эмигрантов.

60 Там же.

61 Там же. С. 69-70.

62 Там же. С. 70.

63 Там же.

64 Там же. С. 76.

65 Там же.

66 Там же. С. 70.

67 О перспективном плане в области исторической науки // Исторический журнал. 1945. №3. С. 68.

68 Там же.

69 Там же. С. 73.

70 Подробнее см. Досталь М.Ю. Славянская комиссия Академии наук СССР (1842-1946) // Славянский альманах 1996. М., 1997. С. 105-129.

71 О перспективном плане в области исторической науки... С. 73.

72 Горяинов А. Н., Досталь М. Ю. Документы к истории отечественного славяноведения 40-х годов XX в.... С. 120.

73 Там же.

74 Там же.

75 Там же. С. 120-121.

76 Позднее Ж. Корман опубликовала в СССР часть планируемой работы: КормановаЖ. Революция 1905-1907 гг. на польских землях. (Попытка обобщения исторического хода революции) // Краткие сообщения Института славяноведения. М., 1956. Вып. 20. С. 13-24.

77 Горяинов А. Н., Досталь М. Ю. Документы к истории отечественного славяноведения 40-х годов XX в.... С. 121.

78 Пичета В. И. Русский народ в борьбе с германской агрессией и освободительное движение западных и южных славян // Вековая борьба западных и южных славян против германской агрессии. М., 1944. С. 6-31; Он же. Борьба западных славян против германской агрессии до начала X в. // Там же. С. 42-48; Он же. Борьба Чехии и Польши против германской агрессии: (X-XII вв.) // Там же. С. 60-67; Наступление Австрии и Пруссии на славянские народы в XVI-XVIII вв. // Там же. С. 80-94.

79 НеедлыЗ. Государство Само// Там же. С.42-43; Он же. Национальное движение славян в XIX в. // Там же. С. 94-107; Он же. Борьба славянских народов за национальную независимость в Первую мировую войну 1914-1918 гг. // Там же. С. 107-119; Он же. Гитлеризм — злейший враг славянства // Там же. С. 119-126; Он же. Чехословакия [1938-1944] // Там же. С. 127-150.

80 Грацианский Н. П. Новое наступление немецких захватчиков на славянские государства с XIII по XVв.// Там же. С.67-80; Он же. Полабские славяне в борьбе с немецкой агрессией в средние века // Там же. С. 48-60.

81 Шустер У. А. Польша под властью германских оккупантов// Там же. С. 150-179.

82 Зинич С. Борьба народов Югославии против германских и итальянских оккупантов // Там же. С. 180-198.

83 Караколов Р. К. Болгария (1938-1944) // Там же. С. 198-222.

84 Пичета В. И. Академия наук и славяноведение... С. 175.

85 Пичета В. И. Сектор славяноведения Института истории АН СССР// Вопросы истории. М., 1946. № 10. С. 153.

86 Державин Н. С. рец. на кн.: Вековая борьба западных и южных славян против германской агрессии. Сборник статей, под редакцией проф. 3. Р. Неедлы. М., 1944 // Исторический журнал. 1944. № 2. С. 82.

87 Грацианский Н. П. Борьба славян и народов Прибалтики с немецкой агрессией в средние века. М., 1943; Он же. Заэльбские славяне и борьба с немецкой агрессией в Х-ХП вв. // Исторический журнал. 1942. № 8.

С. 37-42; Он же. Славянское царство Само. (К критике известий «Хроники Фредегара») // Исторический журнал. 1943. № 5-6. С. 41-47; Он же. Полабские славяне в борьбе с немецкой агрессией в средние века // Вековая борьба западных и южных славян против немецкой агрессии. М., 1944. С. 48-60; Он же. Карл Великий и славяне // Исторический журнал. 1945. № 3. С. 21-27; Он же. Крестовый поход 1147 г. против славян и его результаты // Вопросы истории. 1946. N° 2-3. С. 91-105 и др.

88 См.: Богоявленский С. К. Из русско-сербских отношений при Петре Первом // Вопросы истории. М., 1946. № 8-9. С. 19-41; Он же. Связи между русскими и сербами в ХУН-ХУШ вв. // Славянский сборник. М., 1947. С. 241-261; Горянов Б. Т. Черногория. Стенограмма публичной лекции. М„ 1945.22 с. и др.

89 Пичета В. И. Сектор славяноведения Института истории Академии наук СССР... С. 153.

90 Там же.

91 Там же. С. 153-154.

92 Там же. С. 154.

93 Письма Анны Михайловны Панкратовой (Публикация Ю. Ф. Иванова)... С. 72.

94 Там же. С. 64.

95 Цит. по.: Досталь М. Ю. Институт славяноведения и балканистики РАН (К 50-летию его создания) // Славютичш студи. Т. 1. Матер1али У-го М1жнародного славктичного колок в ¿уму (Льв1в 14-16 травня 1996 р.) Льв1в, 1997. С. 24. Подробнее см.: Досталь М.Ю. Неизвестные документы по истории создания Института славяноведения АН СССР // Славяноведение. 1996. № 6. С. 13.