CC BY
85
А.Н. Тепляшина
САТИРИЧЕСКИЙ МИР ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Вчитываясь в то, что публиковали сатирические журналы в период первой русской революции, поразительно много встречаешь параллелей с оппозиционными изданиями нашего времени. Большинство публикаций в них носит характер чисто пропагандистских произведений, призванных «разоблачить» и «заклеймить». В газетах публикуются материалы, которые имеют откровенно конфронтационный, провокационный характер, направлены на разжигание в обществе национальной и социальной нетерпимости, вражды, содержат призывы к физическому насилию. Прямые оскорбления неугодных авторам «Завтра» политиков фигурируют в материалах под рубриками «Табло», «Агентство Дня», «Будущие некрологи». Публикации «Завтра» представляют собой опасное для общества, грубое злоупотребление свободой массовой информации. Неоднократно Генеральная прокуратура возбуждала уголовные дела по признакам преступлений, предусматривающих ответственность за призывы к насильственному изменению конституционного строя и пропаганду войны. Однако, несмотря на неоднократные официальные предупреждения о недопустимости нарушения ст. 4 закона Российской Федерации «О средствах массовой информации», предусматривающей ответственность за злоупотребление свободой массовой информации, авторы газет «Завтра» и «Советская Россия» выступают на страницах этих изданий весьма агрессивно.
С Виталием Третьяковым, в бытность его главным редактором «Независимой газеты», в отечественную журналистику вернулась обогащенная социальным, философским и художественным опытом многих дооктябрьских десятилетий сатирическая публицистика как искусство неоскорбительной, позитивной критики, без которой демократия невозможна. Правда, особенностью этой публицистики стал ее мистифицированный характер: в качестве публициста выступает не автор, а его герой. Тем не менее Третьяков сумел насытить газетный материал социальным обобщением, публицистику сделать актуальной и обогатить ее художественный арсенал традиционными для фольклорной и газетной юмористики средствами. Частью сатирического и идейного содержания его произведений в «Независимой газете» становится «власть»; сатира используется автором как метод анализа современных социальных явлений. Фантастика как художественный прием несоответствия реального и исторического, нарушения правдоподобия, деформации реальных форм, масштабов современности была в полной мере использована В. Третьяковым во всех его произведениях, публиковавшихся в «Независимой» под рубрикой «Мизантропия». Вообще появление в российском издании этой рубрики, высмеивающей политику и политиков почти ежедневно, - факт по-сво-ему уникальный, поскольку впервые бывший советский читатель мог познакомиться с ироничной версией, сатирическим анализом событий одновременно с официальной трактовкой, иногда - даже раньше. В журналистике такой жанр выдерживают лишь некоторые американские и западноевропейские издания, так как для подготовки текста
© А.Н. Тепляшина, 2006
в подобную рубрику необходим журналист не только с острым и ироничным умом, но и хорошо разбирающийся в сложных политических интригах.
По рубрике «Мизантропия» сегодня можно изучать новейшую российскую историю с «изнанки», т. е. с учетом ее амбивалентности и парадоксальности. «Мизантропия» продолжает традиции «Истории одного города» великого М. Е. Салтыкова-Щедрина, только вместо мытарств жителей города описывались приключения проживающих в селе Будки. Жизнь села представляет собой «кромешный», т. е. изнаночный, мир, который существует вопреки здравому смыслу, согласно абсурдным законам. Пословицы, поговорки, прибаутки, шуточки служат будкинцам прямым руководством к действию. Люди стали жертвой комического толкования мира. Они перепутали переносное значение с прямым - приняли шутку всерьез. От этого распалось единство Вселенной - нижний, «кромешный» мир потерял свою верхнюю половину. В. Третьяков пользовался распространенным приемом: обыгрывая реальные факты, помещал персонажей («наши либерал-монетаристы Толян Рыжий Егорка Болтай», председатель сельсовета Елочкин, главный агроном Лужайкин и многие другие), под масками которых угадывались вполне конкретные, известные лица, в вымышленную комическую ситуацию. Автор использует комический прием превращения фамилий прототипов своих персонажей в смешные прозвища. Следуя традициям сатирических жанров, где всего один положительный герой - сам автор, Третьяков оставляет за собой право на благородную маску, у которой, по Бахтину, целый спектр функций. «Это - сложнейший и многозначнейший мотив народной культуры. Маска связана с радостью смен и перевоплощений, с веселой относительностью, с веселым же отрицанием тождества и однозначности, с отрицанием тупого совпадения с самим собой; маска связана с переходами, метаморфозами, нарушением естественных границ, с осмеянием, с прозвищем (вместо имени), в маске воплощено игровое начало жизни, в основе ее лежит совсем особое взаимоотношение действительности и образа, характерных для обрядовозрелищных форм. Исчерпать многосложную и многообразную символику маски, конечно, невозможно»1.
В. Третьяков выбрал для себя маску ироничного наблюдателя важнейших исторических событий, который, согласно одному из апокрифов, «родился 1917 г. в РСФСР в семье простых, но к тому времени уже советских родителей». В. Третьяков о своем герое рассказал следующее: «Информация о его детстве, юности и университетах (которых было несколько) крайне скудна. Советолог, политолог, отчасти философ и совсем в незначительной степени филолог. Стал известен широким массам утром 28 октября 1994 г., с момента появления его первой публикации "Николай II или Борис Ельцин. Кто устоит перед Александром Солженицыным?" под скандалезной, но прославившей его рубрикой "Мизантропия" в "Независимой газете". Чем занимался Титус Советологов со дня своего рождения до 28 октября 1994 г., сказать трудно. Но, скорее всего, это был не лучший этап его биографии. С другой стороны, не исключено, что он все это время просто учился читать и писать и, лишь овладев тем и другим искусством именно к осени 1994 г., решил выйти на арену большой и честолюбивой журналистики» (Независимая газета. 1995. 28 окт.).
В письмах к другу Советологов описывает происходящее в Будках, отказавшись от едких сатирических красок, не высказывая прямо своего отношения к фактам. Художественный образ может более точно отразить действительность, чем некий факт, т. е. вымысел (а ведь образ есть вымысел, т. е. измененный, «домысленный» или «вымышленный» факт) порой более правдоподобен, чем факт! Третьяков - художник, часто принимающий фантастичное за обыкновенное, а в обыденном видящий нечто такое, чего не видели
другие или не могли об этом написать. Советологов же пишет, и даже учебник «Приматы России», где рассматривает подвид «приматов-олигархов». Постоянное сочетание фактов, вымысла, речевых характеристик прототипов персонажей рождает сложную образную систему «Мизантропии», в которой органично соединились публицистичность и художественность.
Третьяков широко использует в своих памфлетах аллегорию, буффонаду, гиперболу, гротеск, иносказание, пародию, сарказм и другие средства придания комизма объекту осмеяния. Например: «Приходит конец Европе, ибо эта когда-то юная, духовно здоровая и опережающая в своем развитии других девица превратилась в стареющую ханжу и кокотку, накладывающую теперь уже ветхозаветные румяна на свое морщинистое лицо. Старая кокотка Европа боится, что ее бросит на произвол судьбы ее богатый, сильный и вполне еще моложавый любовник, давно уже подчинивший своим страстям и интересам и ее тело, и ее душу. Любовника зовут дядя Сэм. Европа отдавалась всем его желаниям даже тогда, когда испытать удовольствие уже не получалось. Но, состарившись, теперь она просто смертельно боится и его самого, и перспективы его потерять - ибо найти нового любовника не позволяют уже ни возраст, ни привычка к комфортной жизни. А потому Европа готова вцепиться в волосы каждому, кому США прикажут» (Независимая газета. 1999. 11 апр.). При непрямом обличении в передаче событий и для смягчения оценки обязательно использование комического, что делает такой памфлет не менее эффективным в воздействии на читателя, чем открытое, гневное обличение. Третьяков очень часто описывает откровенно абсурдные, похожие на щедринский гротеск ситуации, потому что в них яснее обнаруживается оппозиция естественной исторической жизни и тотальной игры в жизнь как проблема социально-психологическая, проблема нравственного здоровья и исторического развития нации.
В июне 2001 г. Титус (вслед за Виталием Третьяковым) покинул «Независимую газету». В настоящий момент в газете под рубрикой «Филантропия» дело Титуса продолжают Архилох и Алкей. По-прежнему в памфлетах находят сатирическое отражение текущие политические события. Критика направлена на конкретных чиновников. Так, текст «Зияющие вершины Михаила Зурабова» начинается по подобию Священного Писания и переходит надела, вернее слова, министра здравоохранения: «Вначале, как говорят полит-технологи, было слово. И слово было у Бога. Теперь им пользуются все, кому не лень, и даже те, кому лень. Вот и министр здравоохранения и социального развития Михаил Зурабов очень любит это дело. В смысле поговорить, порассуждать»; «Министр обороны Иванов отлично будет смотреться в рекламе жвачки: "Иногда лучше жевать, чем говорить". Министр здравоохранения и социалки Зурабов уместен в рекламе сока. Чтобы спрашивал у малообеспеченного слоя населения: "Когда ты наконец лопнешь?!"» (Независимая газета. 2005. 11 ноября).
В «Акупунктуре Фрадкова» за проведение «блестящей» экономической политики автор прочит премьеру Нобелевскую премию по экономике. А вот тот факт, что заместитель полпреда президента в ЮФО Починок засветился в рекламных буклетах «Макдоналдса», дает автору широкое поле для фантазии на тему, какому чиновников какой рекламе лучше сниматься.
Тексты «Независимой» под рубрикой «Филантропия» представляют собой образец яркой сатиры. Каждый памфлет имеет свой сюжет, который складывается из последовательности эпизодов-перипетий. Аристотелевский термин «перипетия» наиболее подходит для характеристики этих сюжетов. Персонажи постоянно оказываются в необычных условиях,
однако реакция и действия их типичны. Жанр памфлета живет по законам сатирической типизации. Принципы отбора фактов есть не что иное, как принципы типизации, т. е. фиксация представлений автора о закономерностях окружающего его мира и особенностях его действующих лиц в создаваемых им художественных образах.
Существует несколько способов сатирической типизации, причем каждый из них является самостоятельным. Л.И. Яснева, например, выделяет пародийность, психологический способ, логический и гротескный. Каждый из этих способов создает свою систему анализа, отличающуюся от других, но ни один из них не может существовать изолированно. Даже гротеск с его плакатной броскостью и фантастической причудливостью не отказывается от элементов психологизма, рационализма и пародийности в качестве приемов и средств отражения жизни. Следовательно, все разновидности способов сатирической типизации взаимодействуют друг с другом, и в определении той или иной из них следует прежде всего выделять «основополагающую», т. е. художественную, доминанту в построении и развитии образов.
Способ типизации определяет общую модель мира, возникающую в воображении автора, структуру сатирического образа, а тот, в свою очередь, активно воздействует на фабулу, характер сюжетных ситуаций и их мотивировку, формирует стиль и жанровые особенности произведения, например памфлет в стихотворной форме.
Современные поэты не часто откликаются на происходящее в мире политики, не часто затрагивают социальную сферу, да еще в жанровой традиции А.К. Толстого. Исключением является публицист, редактор учрежденного М.М. Жванецким журнала «Магазин» И. Иртеньев, который с 90-х годов по настоящее время работает в этом жанре. Стиль Иртеньева - причудливый сплав традиционной возвышенно-романтической интонации с российским новоязом, жаргонизмами, нецензурной лексикой, канцеляризмами и, наконец, с мощным пластом разговорного языка. Простота и остроумие его произведений способствуют популярности, успеху у массовой аудитории.
В структуре памфлетов Иртеньева, как в любом публицистическом произведении, всегда есть информационный повод. Например, обнародование рейтинга европейских миллиардеров журналом "ЕигоВизтезз" легло в основу памфлета «Законный пятак» (Газета. 2003. 22 янв.). Диапазон комического в текстах Иртеньева варьирует от юмора до сарказма. Ирония превращается в сарказм в памфлете «Штурбаннфюрер СПС», посвященном конкретному политическому событию (Газета. 2003. 6 мая) - назначению Альфреда Коха главой предвыборного штаба Союза правых сил (СПС). Гнев публициста оправдан: объект его сатиры - человек, названный журналистами «могильщиком НТВ», канала, который долгое время был для автора родным домом. Иртеньев зло намекает на национальные корни Коха, но злой смех, или «несмешной смех» (по терминологии М. М. Бахтина), и есть жанровая особенность памфлета. Дерзкий памфлет «Штурбаннфюрер СПС» породил полемику в печати. Иртеньеву ответила газета «Известия», выдвинув против него дежурные обвинения, но последнее слово все же осталось за публицистом. «Меня обвинили в неполиткорректности в "Известиях", в том, что я зацепился за немецкое происхождения г-на Коха и что это недопустимо в цивилизованном обществе. Но дело в том, что, во-первых, это стихи, они не могут быть просто политкорректными, это не их свойство, это в противоречии с поэтической природой находится. Кроме того, что очень важно, в чем была, на мой взгляд, очень сильная передержка авторов, неизвестных мне, этой статьи. В том, что немцы сейчас никак не находятся в положении преследуемого меньшинства. Если бы стихотворение было, допустим, с античеченским посылом, это было бы совер-
шенно другое дело. Немцы после Штирлица, после того как они все там в замечательных эсэсовских мундирах, а папаша Мюллер стал у нас чуть ли не национальным героем вообще, любимцем. Смешно говорить, что я имею что-то против немцев. Больше всего конкретно направлено г-ну Коху, от которого я немало натерпелся, кстати говоря, лично я, вместе с сотрудниками НТВ. То, что он действительно выступал в роли палача, убийцы канала», - сказал он в интервью радиостанции «Эхо Москвы».
Обличительный пафос стихотворных памфлетов Иртеньева имеет первостепенное значение: заключая в себе политическую или социальную критику, которая приобретает конкретное, художественно осмысленное выраженное, он несет заряд злободневности, остроту обличения, политического сарказма, высокую степень сатирического разоблачения.
Масштабность критики в памфлете очевидна: памфлет - не критика нравов, а критика социальных явлений. Это злободневное сатирическое произведение, смысл которого в конкретном социально-политическом обличении, направленном на дискредитацию объекта критики. Если применить к памфлету структурный анализ, предложенный замечательным филологом В.Я. Проппом, который показал, что сотни волшебных сказок - суть версии одной «протосказки», устойчивого канона, состоящего из ограниченного числа элементов2, то выявляется, что основу современной сатирической публицистики составляет памфлет как своего рода инвариант десятков произведений самых разных жанров с ярко выраженным памфлетным началом.
Наиболее известные авторы таких публицистических произведений - Михаил Фишман, Андрей Колесников, Максим Соколов, Виктор Шендерович, Ирина Петровская, Татьяна Москвина.
Михаил Фишман - обозреватель общественно-политического еженедельника «Русский Newsweek». Большинство его произведений посвящено президенту России, при этом в каждом из текстов Путин - всегда разный: то хитрый политик, то непреклонный человек, то заложник ситуации, то «отец народа», то «старший брат» бизнеса. Но образ, который Фишман создает, неизменно очень живой и убедительный. Литературное мастерство публициста служит тому, чтобы создать для читателя необычный, типизирующий ракурс восприятия президента страны.
Фишман - сильный аналитик. Самые упрямые факты в его руках послушно складываются в правдоподобные версии, правильные прогнозы, интересные мнения. После его текста «Газпром и партия едины» у редкого читателя останутся сомнения в том, что в 2008 г. уже «бывший» к тому моменту президент не только станет лидером правящей партии «Единая Россия» и с ее помощью будет руководить преемником, но и подстрахуется большими деньгами, возглавив «Газпром». И действительно, зачем ему еще вмешиваться в управление крупнейшей сырьевой компанией, рассуждает автор текста, зачем покупать втридорога «Сибнефть» у «правильного» олигарха, посадив перед этим «неправильного»? (Русский Newsweek. 2005. 21-27 ноября).
Любой шаг президента Фишман принимает со сдержанным восторгом. Не потому, что считает его безукоризненным, а потому, что любое «телодвижение» Путина - пища для журналистского ума, повод поупражняться в остроумии, материал для обозрения или памфлета, навеянного не только фактами, но и фантазией. В тексте «Собака виляет хвостом» (2005. 25-31 июля) речь идет о мемуарах любимого лабрадора президента Кони, написанных по-английски в виде учебного языкового пособия. «Полиглот Кони объяснила в предисловии, почему писала сразу по-английски: "Дело в том, что мой хозяин его изучает, и я ему, конечно же, помогаю". Втянулась потихоньку и в итоге тоже выучила английский.
Способная сука. Smart girl». В этом комическом тексте автор делает два важных акцента. Во-первых, на том, что Путин - не небожитель, а человек. Во-вторых, совсем уже мимоходом, - на волнующем всех вопросе о преемнике. Кони знает (по аналогии с просторечием, а пес его знает), кто это, он часто остается ночевать в резиденции президента, а по утрам она бегает вместе с ним. Только она, к сожалению, забыла его фамилию. Фишман инкрустирует текст словами президента, ставшими крылатыми: «Чем союзного лидера Александра Лукашенко, проще лабрадора Кони научить отделять мух от котлет».
Фишман - фамилия говорящая: .в сложных течениях политической жизни страны ее владелец - обозреватель популярного журнала - акула пера, но все же не настолько мощная, как корреспондент издательского дома «Коммерсантъ» Андрей Колесников.
Вместе с Н. Геворкян и Н. Тимаковой в 2000 г. А. Колесников написал книгу-интервью с В. В. Путиным «От первого лица». Широко известны и последующие книги Колесникова «Я Путина видел» (2004) и «Меня Путин видел» (2005). Он также автор таких произведений, как «Первый Украинский. Записки с передовой» и «Владимир Путин. Между Европой и Азией», «Равноудаление олигархов», «Увидеть Путина и умереть».
Андрей Колесников - жесткий, ироничный репортер кремлевского пресс-пула, бескомпромиссный, он вникает во все детали и подробности политических событий, а также закономерности, эти события связывающие. Он интеллектуал, профессионально знающий право и разбирающийся в мультиполитических мировых процессах. Он оперирует официальной информацией, цитатами из публичных речей политиков, он логичен и остроумен. А пессимизм, окрашенный черным юмором, - это характеристика той сферы жизни, о которой он пишет, атрибут современной российской политической журналистики.
На первый взгляд кажется, что Колесников пишет о президенте, на самом деле предмет его наблюдений - окружение президента. В этом плане весьма показателен репортаж об инаугурации В.В. Путина в 2000 г. «Путин появился в полночь» (Коммерсантъ. 2000. 8 мая). Главный герой репортажа в тексте не произносит ни слова. Зато много говорят и суетятся все остальные: Баглай, Вешняков, Ельцин и его семья, генералы ФСБ, министры. Целый абзац посвящен экс-шефу КГБ Крючкову, маленькому человечку, одиноко сидящему у стены Андреевского зала, который иногда вскакивает, тщетно пытаясь разглядеть за спинами других гостей картинку на телемониторе.
В любом репортаже для Колесникова важнее то, что происходит рядом с президентом или в его отсутствие. По-булгаковски Колесников описывает, например, как «гости начинали было неуверенно веселиться без него, кто-то даже принимался виновато плясать, но тут же и замирал под мрачными взглядами коллег» («Как Владимир Путин поздравил всех наших с праздником Ханука». - Коммерсантъ. 2004. 23 дек.). Не сложно заметить, что если и есть нечто замечательное в ситуациях с участием первого лица, то не его слова и поступки, а сам по себе эффект его присутствия или приближения.
В репортаже «Владимир Путин пришел в греки» речь о самом президенте идет только в начале текста: «6 декабря в Грецию прибыл Президент Владимир Путин». И больше ни слова об этом. Далее идет юмористическое описание вояжа коллег-журналистов: «За день до президента России в Греции начал высаживаться десант российских журналистов. Они прилетали несколькими рейсами. Один из этих рейсов, с 26 журналистами на борту, запросил в итоге экстренную посадку в Салониках. Российские журналисты утверждают, что греки с самого начала стали хамить им. Грекам не понравилось, что журналисты телекомпании НТВ везут с собой слишком много аппаратуры. Бортпроводницы сделали журналистам замечание в грубой форме. Журналисты ответили как умели. У греков другая
версия. Они утверждают, что наши парни напились, как только авиалайнер взмыл в небо, и стали задирать пассажиров рейса и бортпроводниц, одну из них больно ущипнули, а потом стали раскачивать самолет. Тогда-то командир лайнера, оценив масштабы грозящей пассажирам опасности, и запросил экстренную посадку в Салониках» (Коммерсантъ. 2001. 10 дек.). История заканчивается тем, что одного из операторов телекомпании НТВ осудили условно на 15 месяцев лишения свободы.
Колесников предельно внимателен к совершенно незначительным, а порой даже мелким, но обязательно смешным деталям. Он их буквально коллекционирует, чтобы затем создать комический образ официального лица или события. И получается, благодаря комическому снижению, что пишет он не про политиков, а про обычных людей, на короткое время наделенных властью. Ведь и Путин у него не столько политик, не столько президент, сколько простой человек, о котором хочется знать как можно больше. Чувствуется, что Путин - предельно закрытый человек, которому свойствен стопроцентный самоконтроль. Ну а когда подавляемые эмоции прорываются наружу, сразу же появляются интересные факты и авторские комментарии по этому поводу. Как, например, в репортаже «Путин стал прорабом реконструкции» о совещании в Кремле по поводу реконструкции Большого театра:
«- Я согласен, - сказал президент, - что реконструкцию надо начинать сегодня. Но вот вы говорите: пока есть возможность. А я хочу сказать: у нас и завтра будет такая возможность. И послезавтра.
Ему очень не понравилось то, что сказал Михаил Швыдкой. И, наверное, понравилось то, что сказал он сам.
- У нас в стране стабильная ситуация, - упрямо продолжал господин Путин. - И она будет улучшаться и улучшаться.
Это уже было похоже на сеанс самогипноза» (Коммерсантъ. 2004. 14 авг.).
Сам автор охарактеризовал (Коммерсантъ. 2003. 4 апр.) суть своих произведений о президенте страны так: «Несмотря на то, что президент всегда в центре внимания и что он постоянный герой новостей, мы по-прежнему не знаем, с кем мы имеем дело. Путин все время ускользает от нас. Кажется, что вот-вот мы его раскусим, но опять происходит что-то такое, что меняет наши представления об этом человеке. Как получается, что общество так доверяет человеку, который остается для него закрытым? Что стоит за этим: особенности личности президента, который способен обаять не только отдельно взятого человека, пришедшего к нему на прием в Кремль, а и целый народ? Или еще что-то?» Ежедневные личностные и дипломатические подвиги человека, отвечающего за каждого гражданина России, за каждую аварию, за настроения толпы, даже за природные катаклизмы? Об этом бесконечное количество подробных репортажей Колесникова, ценных тем, что таких нам не преподнесет ни одно СМИ.
Репортажи Колесникова—летопись наиболее интересных событий в работе первого лица страны, описание щекотливых ситуаций, подмеченных зорким журналистским оком. На первый взгляд, это просто завуалированный «пиар» В. В. Путина. Главную интригу публицистики Колесникова следует искать глубже. В народе. В обрисованной сухо, в одних только фактах, психологии и жизни россиян, как высокопоставленных, так и рядовых. Среди критиков все явственнее слышится ропот на культ личности Путина, который всеми правдами и неправдами пытаются привить народу. В чем особенность подачи Колесниковым такой сложной темы, как президент и народ? В том, что он убеждает, что время абсолютных героев безвозвратно ушло. Да и не предрасполагают происходящие внутри страны события и ее положение на международной арене ни к какому культу личности.
Нас терпеливо учат любить и восхищаться своим президентом, ведь это —- показатель морально здорового общества. Нас делают участниками важнейших событий, чтобы понять: власть имущие не боги, Россия со всем ее своеобразием всегда была и осталась сложным государством, управлять которым очень непросто. Нам понятно разъясняют курс политики президента, его открытости и внимания к людям. Нам досконально показывают, в конце концов, какого человека мы выбрали, и изящно резюмируют, что народ России о своем выборе нисколько не жалеет. По-будничному смешные, а оттого искренние и родные сердцу, ежедневные человеческие победы над несуразицей, в которых ярко обрисована российская действительность и русские характеры, — вот в чем главное достоинство произведений Андрея Колесникова.
С газетных полос отношение автора к своему герою - президенту - проявляется по-разному, от мягкого юмора до жесткого сарказма. Однако Колесников умело создает впечатление, что здесь нет ничего личного, отношение журналиста к президенту технологично: один и другой работают, просто каждый по-своему. Автор пишет о том, что происходит со страной, президентом которой работает Владимир Путин, а также о том, что происходит с самим Владимиром Путиным с тех пор, как он стал работать президентом. Колесников не скрывает, что многое в политике президента ему не нравится, но делает это тонко, корректно, без пережима.
В виде иронических зарисовок с натуры автор показывает историю зарождения и развития «великой взаимной любви» власти и народа. Как выглядит чиновничья элита страны на фоне президента и президент на фоне лучших людей страны, какие замысловатые интриги выстраиваются в угоду президенту, ради президента, под знаменем президента, - все это не укрылось от острого глаза журналиста кремлевского пула. Практически в каждом репортаже находят место остроумные комментарии автора по поводу увиденного и услышанного во время встреч на высшем уровне. Например, в конце репортажа «Договорные игры» о встрече в Лужниках премьер-министров России и Канады «прокручивается» киноролик с титрами «Мы, русские, и при всех победах, и при всех поражениях остаемся чемпионами», что служит Колесникову трамплином к заключительной фразе: «В этом абсурде и кроется залог наших будущих побед» (Коммерсантъ. 2002. 16 февр.). О чем говорят такие особенности его стиля, как отстраненность и абсурдность взгляда? Это - литературный прием, который позволяет увидеть много ценной информации.
Он пишет по-своему, не пытаясь подстроиться под язык «ширнармасс», использует те слова, которые считает нужными, не стараясь найти им понятную замену. Некоторые его выражения могут даже шокировать: «вооружившись идеями чучхе»; «в свете последних вестей с правоохранительных и кремлевских полей политической аэрации»; «партии многочисленных наполеонов без яиц ПМНБ(я)»; «мужской кортеж с понтярным джипом сопровождения»; «Ж. России»; «на фиг такой не нужен - подслеповатый и организационно импотентный», «освоить бабки»; «контраргументы таковы, что против них не попрешь».
Колесников, используя прием персонификации, часто пишет о явлениях, системах и структурах как о живых персонажах нашей жизни: «Государство меня не нашло. Не смогло вступить со мной в переписку. Его карающая длань не дотянулась до моего почтового ящика»; «Всепобеждающий тендер может сыграть злую шутку с политиками-мужчинами». Таким образом тяжелая экономическая и политическая информация становится понятнее и ближе простому читателю и не позволяет потерять интерес к тексту.
Еще один похожий по эффекту воздействия прием, который Колесников использует почти во всех своих текстах, заключается в объяснении сложных процессов по аналогии
со знакомыми любому человеку явлениями. Он пишет: «Потому что в 5 утра следующего дня возьмут "за одно место" какого-нибудь сильно прозрачного крупного бизнесмена, и все фондовые рынки, все паевые и пенсионные фонды, все елки на свете, все сны детворы ка-а-ак закроются» (Коммерсантъ. 2003. 10 апр.); «Социологические опросы опять же. Процент туда, процент сюда. Романтика» (Коммерсантъ. 2005.21 мая); «Иголка затерялась в сильно запутанном стоге сена под названием Российская Федерация» (Коммерсантъ. 2004. 28 окт.).
Довольно интересен и своеобразен прием автора, который можно охарактеризовать как игру с читателем. Он часто задает загадки, описывая того или иного узнаваемого персонажа, не называя его имени, оставляя эту возможность читателю. Создается эффект запрещенности, секретности происходящего, будто нельзя называть что-то прямо, говорить о чем-то вслух. Буквально сразу читатель понимает, что, разумеется, это всего лишь игра, и никакой преступности в творчестве Колесникова нет. Но дело уже сделано: читатель прикован, ему интересно. В качестве примера приведем выдержки из двух репортажей: «Выборы в Питере в нынешней стилистике: когда в колыбель революции мужчины в черном привели женщину в разноцветном и деловито сообщили избирателям: "Значит, так, вот за нее голосуем - и чтобы без лишних вопросов!"»; позже в тексте появляется имя Матвиенко (Коммерсантъ. 2003. 10 сент.); «А те, кто в фарсе участвуют, пытаются капитализировать свое имя, причем без всякого риска поссориться с главным городским пчеловодом и супругом монополиста в области производства пластмассовых изделий» (Коммерсантъ. 2004. 18 авг.) - из контекста понятно, что речь идет о Лужкове.
Любопытны также неожиданные эпитеты, метафоры и другие выразительные средства, с помощью которых в своих репортажах Колесников разбавляет сложные терминологические конструкции: «экономический бандитизм», «финансовые изнасилования», «обвал пирамиды невыполненных обещаний», «ширнармассы».
Особенностью репортажей Колесникова кроме высокой концентрации в них комического является их художественная форма. Десятки текстов вошли в книгу «Я Путина видел», ставшую российским бестселлером нового века. Колесников владеет искусством проявления, выявления сущностного, образного смысла, таящегося в объективно наблюдаемых фактах, реалиях политики. Приемы подобного выявления у Колесникова чрезвычайно многообразны. Колесников любит прибегать к еле заметному пародированию, к ироническому остранению, создаваемому иногда традиционно художественными, «театральными», что, собственно, и сближает его стиль со стилем М.А. Булгакова, но чаще , сугубо документальными средствами - неожиданностью детали, кажущейся иронической усмешкой самой судьбы.
Гибридность, сближение публицистики и художественной литературы - вообще характерная примета современных журналистских произведений. Максиму Соколову, публицисту «Известий», свойственно стремление создать образ явления, образ идеи, образ - персонификацию мысли: «В президиуме ЕР решили довести до совершенства "паровозный метод", когда партсписок возглавляется знатными людьми (ректор МГУ
В.А. Садовничий, артист К.А. Райкин, гендиректор "Мосфильма" К.А. Шахназаров и пр. и пр.), ни при какой погоде не собирающимися исполнять депутатские обязанности, а только вытягивающими своей популярностью неведомых людей из задней части списка, каковые homines obscuri и будут заседать в парламенте. Новизна в том, что на выборах в МГД решили перевести количество в качество: тут уже не два-три паровоза, как прежде, а целое локомотивное депо. Перед нами такой способ формирования состава, когда число
паровозов превышает число вагонов» («252%-ная демократия». - Изв. 2005. 20 сент.); «Именно тогда стране в качестве гимна был предложен безразмерный и многоразовый презерватив» («Победа великих идей пофигизма». - Изв. 2000. 30 ноября).
Политика - основной объект пристального внимания Соколова, не случайно оппоненты, не без иронии, называют его главным российским политкритиком. Его произведения - некий симбиоз сатирического пафоса и пафоса публицистического анализа. Соколов прибегает к помощи исторических и художественных параллелей для создания комического эффекта (в рассматриваемом примере здесь и историческая фигура Б. Годунов, и персонаж Миледи из «Трех мушкетеров», и цитаты из Гоголя, и пр.). Эффект комического достигается посредством художественного вымысла, привнесения ассоциативного элемента, иронии, рассуждений. У Соколова рассуждения выполняют очень важную функцию: они служат основным способом выражения авторской мысли, обнаруживают гражданскую позицию.
Первое, на чем останавливается внимание, - это большое количество реминисценций, представляющих собой точные или намеренно искаженные цитаты из классических текстов. Даже в случае точного воспроизведения оригинального текста возникает комический эффект, который определяется противоречием между настроением цитируемою произведения и предметом памфлета: «К весне 2002 г. исторические валюты окончательно прекратили свое бытие, после чего в хозяйстве проявились тенденции из "Оды на смерть кн. Мещерского" - "Где стол был яств, там гроб стоит", т. е. там, где был ценник в БМ, там теперь стоит такой же, но только в евро, при базовом соотношении 1 Е1Ж = 2 ЭМ» («Дары волхвов». - Изв. 2002. 26 дек.); «Описывая кинострасти начала 30-х гг., Ильф и Петров устами некоего режиссера утверждали: "Без идеологии нынче труба". Опыт Михалкова (и разве он один? - все тужатся) показывает, что не потрафить американской аудитории - труба тем более» («Целлулоидный бигмак». - Изв. 2002. 28 ноября).
Как комический прием искажение, обыгрывание прецедентного текста дает автору возможность организовать жанровое ожидание аудитории, в соответствующем ключе интерпретировать политические события. Свое вдохновение Соколов черпает из русской классики: «Новодворская произнесла речь о светильнике разума Гусинском»; из советской классики, причем влияние И. Ильфа и Е. Петрова ощущается наиболее явственно: «.. .можно было бы добавить пару-тройку тысяч у. е. - экономия которых все равно бы уже не спасла гиганта мысли»; «та же конгениальная нынешнему НТВ В. И. Новодворская» («Итоги Дэви Христос». - Изв. 2001. 5 апр.); «"Зерцало жизни", украшавшее столовую в доме отца Федора, демонстрировало иной подход к соотношению реального и идеального» («Зерцало жизни». - Изв. 2000. 21 дек.); «Бойкий Альфред Золоторейнович не смутился, тут же возразив своему компаньону: "Крепитесь, Евгений Алексеевич, будьте мужчиной. Запад нам поможет". Оба акына в своем состязании используют образы, заимствованные у классиков советской сатиры, однако романтический Е. А. Киселев предпочитает отождествлять себя с рыцарем Коровьевым-Фаготом, входящим в свиту мессира Гусинского, тогда как разбитной А.Р. Кох более вдохновлен Ильф-петровским творчеством - скоро он, вероятно, начнет утешать компаньона словами "Молчи грусть, молчи, Киса!"» («Лед тронулся». - Изв. 2001. 15 мая); из выступлений политиков: «Тем более, когда нам тут подбрасывают». Важна узнаваемость фраз: в сознании читателей, обладающих вполне живым воображением и остроумием, сразу же возникает комическая картинка.
Именно на такое восприятие рассчитывает автор. Он действует с оглядкой на интересы читателя и отбирает тот способ публицистического анализа, который будет аудито-
рии интересен. Как пишет Л. В. Хочунская, «концепция адресата, созданная в сознании журналиста, неизбежным образом влияет на творческий процесс по созданию текста, воздействуя в ходе этого процесса на замысел публицистического произведения, на способ и форму его воплощения. Ибо с самого начала творческого акта по созданию публицистического текста автор, имея в сознании концепцию адресата или созданный им образ читателя, вступает в непрекращающийся диалог с этим образом читателя»3.
Идея, высказанная Ст. Гайдой, о том, что «жанр функционирует как горизонт ожиданий для слушающих и модель создания для говорящих»4, приобретает особый смысл применительно к памфлетам В. Шендеровича. Он стал известен массовой аудитории как автор и ведущий программы «ИтогО» (выходившей сначала на НТВ, затем на ТНТ и ТВ-6 в общей сложности почти 5 лет, с апреля 1997 по декабрь 2001 г.). Кроме Шендеровича в программе участвовали Игорь Иртеньев и Андрей Бильжо. Острая сатирическая программа была невероятно популярна. Строилась она на высказываниях высших государственных деятелей по какой-либо теме и комментариях Шендеровича, порой весьма неожиданных и оригинальных. Свои реплики Виктор Шендерович дополнял кадрами из телерепортажей, фильмов, рекламы, отрывками из популярных песен.
После определенных трудностей с программой «ИтогО» Виктор Шендерович запустил еще одну собственную программу в эфире ТВС. Программа «Бесплатный сыр - о России и тех, кого она выбирает» выходила около года (с сентября 2002 по июнь 2003 г.), продолжая традиции «ИтогО». По-прежнему Виктор Шендерович использовал жесткую сатиру, сарказм, иронию. Помимо реплик, комментирующих слова высших чиновников России, Шендерович использовал вставки в форме рекламы и сообщений корреспондентов. Сатира, глубокая и беспощадная, всегда была делом рискованным, и подобные программы оказываются под пристальным вниманием властей. Ничего нет удивительного в том, что острые сатирические программы ушли из эфира, найдя приют в печати. Так, известные персонажи эфира (передача «Тушите свет!», позднее «Красная стрела») Хрюн Моржов и Степан Капуста переместились на страницы «Новой газеты». Цикл строится на ироничном диалоге сказочных персонажей во время «кухонно-политических» посиделок.
Специфическое качество острых памфлетов в «Газете», «Новой газете» и «Московских новостях» - «прозрачность» объекта критики, против которого он вооружается саркастическим смехом. «Смех - более тонкая материя, чем слезы. Он уничтожает морально, репутационно. Смех - это, может быть, последнее демократическое оружие. Как анекдот в сталинские времена», - говорит о своем жанре сам автор. Высмеивает он буквально все - президента, армию, милицию, туалет аэропорта, взятки, российский футбол и коррупцию. Особенно достается ГИБДД, сотрудники которого становятся персонажами каждого третьего памфлета, и армии. Вспоминая бессмертное произведение Гоголя, Шендерович пишет: «И подмывало, как Чичикова, начать фантазировать об этих душах - не мертвых, но временно вычеркнутых из человеческого реестра. Откуда они? Как их звать? Чем бы они хотели заняться, если бы Родина оставила их в покое, не замотала в портянку, не услала бы прочь из отчего дома, не всучила в бесплатные руки дурацкие грабли?..» (Газета. 2003. 19 авг.).
Среди смеха никогда не теряется то, что особенно тревожит автора, - Россия. В его произведениях сегодняшняя Россия предстает полицейским государством, где нет свободы слова, граждане не чувствуют себя защищенными. Одновременное ощущение трагического и комического начал, их взаимосвязь свидетельствуют о том, что объект памфлетной критики находится в области комического, граничащей с трагическим. Идя от комического
замысла, чтобы показать нечто совсем несмешное, Шендерович, постепенно проникая в сущность социально-политических явлений, приводит читателя к ощущению трагических последствий. Подобная диалектика серьезно-смешного оказывает влияние на специфику жанровой структуры его памфлетов.
Корреляция комического и трагического в памфлете определяет эмоциональную атмосферу читательского восприятия и оттенки смеха. Несмотря на то что возмущение автора доходит до высокого накала, а текст приобретает трагическое звучание, смех в нем не заглушен. Вот почему в памфлетах Шендеровича доминирует «злой смех», связанный с тем социально-опасным явлением, которое становится объектом язвительной сатиры. В тексте такой смех пропитывается политическим сарказмом, иронией, меткой издевкой, несет в себе заряд, уничтожающий зло, заключает «разрушительное и созидательное начала одновременно» (Д.С. Лихачев).
Подчеркнуто-сдержанная по тональности фраза - ключевой рефрен сатирического мира современной публицистики и, в частности, памфлета как ее жанрового архетипа. В памфлете в основе комического лежит серьезная нравственная идея и общечеловеческий идеал. Критикуя, обличая, пытаясь уничтожить зло, публицист верит в идеал, ищет истину и не скрывает личных, сокровенных переживаний. Не боится показаться в своем пафосе смешным.
1 Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965. С.48.
2 Пропп В. Я. Морфология сказки. М., 1969.
3 Хочунская Л. В. Концепция адресата в контексте публицистики //Философские проблемы массовых информационных процессов. М., 1991. С. 44
4 Гайда Ст. Проблема жанра // Функциональная стилистика: Теория стилей и их языковая организация. Пермь, 1986. С. 24.
Статья принята к печати 18 сентября 2006 г.
