CC BY
116
Вестник ПСТГУ
III: Филология
2012. Вып. 1 (27). С. 32-48
САЛОННАЯ КУЛЬТУРА XVII В.
И АНГЛИЙСКИЙ ГАЛАНТНО-ГЕРОИЧЕСКИЙ РОМАН
А. А. КУЗНЕЦОВА
В статье идет речь об английской салонной культуре и литературе. Салонная культура была завезена в Англию из Франции сначала в свите королевы Генриетты Марии в 1625 г., а потом аристократами, находившимися на континенте во время гражданской войны. Однако в отличие от Франции, где члены салонов являлись и авторами романов, английские романисты при создании своих произведений ориентировались не на отечественных прециозниц, а на те же французские салоны.
Если французская салонная культура XVII в. достаточно хорошо известна, то об английских салонах той же эпохи исследователи заговорили только в последние два десятилетия1. Почти то же самое можно утверждать и об английском галантно-героическом романе XVII в. Причины прежнего пренебрежения достаточно очевидны. С одной стороны, салонная культура была завезена в Англию в свите принцессы Генриетты Марии, которая была выдана в 1625 г. замуж за английского короля Карла I. Английский роман, что общепризнанно, также развивался под преобладающим влиянием французского. С другой стороны, драматические события английской истории середины XVII в. (гражданская война, казнь короля, правление Кромвеля) не позволили салонной культуре в Англии проявиться в полной мере.
Тем не менее, хотя салонная культура в Англии не была так развита, как во Франции, в ней все же проявились национальные особенности. Роман высокого барокко (галантно-героический и политико-аллегорический) был, как и во Франции, связан с салонной культурой, ее интересами, нравственными требованиями, этикетом и стилем общения. В настоящей статье мы постараемся описать влияние французских салонов на зарождение салонной культуры и галантно-героического романа в Англии.
Как известно, в салонной культуре ведущую роль играли женщины, участие в жизни салона и было для них способом вхождения в культурное пространство.
1 BritlandK. Drama at the Courts of Queen Henrietta Maria. Cambridge, 2006; Veevers E. Images of Love and Religion: Queen Henrietta Maria and Court Entertainments. Cambridge, 1989.
Известные исследователи французской салонной культуры2 выделяют во Франции XVII в. три типа прециозниц, хозяек и посетительниц салонов. Самой яркой представительницей первого типа можно считать маркизу де Рамбуйе. Отличительными чертами прециозницы маркиза считала утонченность, хороший вкус, вежество, умение вести беседу и способность вдохновлять своих гостей на создание художественных произведений. В своем салоне маркиза де Рамбуйе принимала не только аристократов, но и талантливых представителей более низких сословий, нарушая тем самым сословную иерархию. Отель Рамбуйе просуществовал приблизительно с 1610-х гг. до начала Фронды в 1648 г.
Другой тип прециозницы представляла собой Мадлена де Скюдери, у которой не было преимуществ высокого происхождения и богатства, поэтому литература стала для нее способом занять достойное положение в обществе. Де Скюдери долгое время входила в число завсегдатаев Отеля Рамбуйе, основные принципы которого она продолжила, открыв свой собственный салон в 1653 г. В отличие от самой Рамбуйе, де Скюдери получила достаточно серьезное образование, способствовавшее ее литературной деятельности. Она считала, что женщинам надо изучать не только то, что придает им галантность, но и развивать свои мыслительные способности.
Некоторые из посетительниц салонов принимали активное участие в политической жизни Франции во время Фронды, за что в критической литературе их называют femme forte. Принцесса де Конде и герцогиня де Лонгвиль, во время Фронды носившие мужскую одежду и предводительствовавшие в сражениях, в мирное время посещали салоны (или содержали их) и даже писали романы (герцогиня де Монпансье).
Подобное разграничение представительниц прециозного направления во Франции весьма условно, но именно эти типы прециозниц мы увидим в Англии. О том, что в Англии складывались условия для развития салонной культуры в начале XVII в., свидетельствует появление дам-патронесс, таких как Мери Герберт, графиня Пемброк, сестра сэра Филипа Сидни, и Люси Гаррингтон, графиня Бедфорд, которой посвящали свои стихи Донн, Дэниэл, Чэпмен, Дрейтон и Дэвис. Тем не менее настоящие салоны появились в Англии только после прибытия туда Генриетты Марии с многочисленной свитой французских придворных. Молодая королева выросла под влиянием распространенных при французском дворе идей салона мадам Рамбуйе. Сама она не участвовала в деятельности Отеля Рамбуйе, но непосредственно перед отъездом в Англию ей представился случай лично познакомиться с продуктом их творчества. Поэт Отеля Жан Гомбо, с одобрения хозяйки салона и следуя ее советам, написал роман «Эндимион» в честь Марии Медичи, который по желанию королевы был прочитан автором при дворе.
На следующий год после прибытия в Англию Генриетта Мария вместе со своими французскими фрейлинами поставила драматическую пастораль «Арте-ниса, или Пастушеские истории» маркиза де Ракана, придворного и члена сало-
2 Mason A. G. The Women of the French Salons. Chicago, 2007; Upham A. H. The French Influence in English Literature: from the Accession of Elizabeth to the Restoration. N. Y.: The Columbia University Press, 1911.
на Рамбуйе. Как отмечает К. Бритленд, «пьеса отражала идеалы салона мадам де Рамбуйе... стремилась переосмыслить роль женщин при [английском] дворе и в обществе в целом»3. В 1619 г. эта пастораль была поставлена на сцене Бургундского отеля и высоко оценена кругом Рамбуйе. Цивилизованное пастушеское сообщество «Артенисы» походило на современное автору окружение, а изображенные в ней общественные отношения, основанные на учтивости и привилегированном положении женщин, впоследствии стали моделью поведения в салоне маркизы. Кроме того, Артениса — анаграмма имени музы Ракана Катерины Шабо, а позднее салонный псевдоним Рамбуйе. Когда Генриетта Мария покидала Париж, «Артениса» (фр. заглавие — «Пастушеские истории») как раз вышла из печати и к ней снова было обращено внимание французов.
Приехав в Англию, Генриетта Мария противопоставила свою свиту, состоящую исключительно из французских дам, английским придворным. Воспитанная в строгом католицизме, она не общалась с представительницами других вероисповеданий и не участвовала в придворных развлечениях. Такое поведение не могло не вызвать отрицательной реакции со стороны английского аристократического общества, кроме того, ухудшались политические отношения между Францией и Англией. В 1626 г. французская свита была распущена и отправлена обратно в Париж4. Однако уехали, по всей видимости, не все. В 1626 г. вокруг королевы сформировалось окружение из англичан и французов, протестантов и католиков. В начале 1635 г. французы составляли при дворе большую группу, и только к 1638 г. французская фракция начала распадаться5.
Гриффин6, Бритленд7 и Барнс8 говорят о возникновении в начале 1630-х гг. в английском аристократическом обществе феномена французского салона. В 1638 г. в Англии вышел перевод на английский язык книги Ж. дю Боска «Дамский секретарь, или Новое собрание писем, сочиненных современными леди и придворными дамами»9 (1635). «Дамский секретарь» — это собрание «салонных писем»10, посвященное Мери Саквилль, графине Дорсет, фрейлине Генриетты Марии, известной своим толерантным отношением к католической вере. Как показывает Барнс, выход в печать перевода «Дамского секретаря» свидетельствует о наличии «женской салонной культуры, которая создала условия для публикации женской переписки, отсутствовавшей до того момента в Англии». «Дамский секретарь» — это дружеская переписка высокопоставленных женщин,
3 BritlandK. Op. cit. P. 36 (здесь и далее перевод с англ. мой. — А. К.).
4 White M. A.. Henrietta Maria and the English Civil Wars. Aldershot: Ashgate Publishing, 2006. Р. 55.
5 Smuts M. Religion, European Politics and Henrietta Maria’s Circle, 1625—41 // Griffey E. Henrietta Maria: piety, politics and patronage (Women and gender in the early modern world). Aldershot: Ashgate Publishing, 2008. P. 13-38.
6 Griffey E. Introduction // Griffey E. Op. cit. P. 1-12.
7 Britland K. Op. cit.
8 Barnes D. The Secretary of Ladies and Feminine Friendship at the Court of Henrietta Maria // Griffey E. Op. cit. P. 39-56.
9 Du Bosque J. The Secretary of Ladies, or A New Collection of Letters and Answers Composed by Moderne Ladies and Gentlewomen / Collected by Mr. du Bosque. Transl. by I. Hainhofer. L., 1638. См.: Barnes D. Op. cit. P. 39.
10 Du Bosque J. Op. cit.; Barnes D. Op. cit.
а не учебное пособие по составлению писем, хотя последние также пользовались спросом в английском высшем обществе и вызвали английские подражания (например, «Академия комплиментов»11, 1639). Такие труды, как «Модный секретарь»12 (1623; англ. перевод 1640) Ж. П. де ла Серра, в той или иной степени представляли собой настольную книгу придворных в духе «Придворного» (1528) Б. Кастильоне. Помимо «Дамского секретаря» в Англии выходили переводы писем Геза де Бальзака (1634, 1637 и 1638)13, по всей видимости, тех, которые были адресованы мадам де Рамбуйе и касались его труда о римлянах, «достоинство и учтивость которых стали новым кодексом поведения»14 в салоне.
Согласно Апхему, обе стадии расцвета прециозного движения во Франции (до 1625—1630 гг. и в 1650-х гг.) нашли свое выражение в придворной культуре Англии. Первый период, или появление прециозности, в Англии связан с правлением на Альбионе французской королевы, а второй — с пребыванием опальных англичан на континенте. В связи с феноменом «салонной культуры» в Англии Апхем называет три женских имени: Люси Хей, графиня Карлайл, миссис Кэтрин Филипс и Маргарет Кавендиш, герцогиня Ньюкасл. Их салонная деятельность, в свою очередь, как отмечает Апхем, «относится к различным периодам времени, различным слоям общества и соответственно воплощает различные аспекты прециозности»15.
Когда в 1626 г. Генриетта Мария осталась без большей части своих приближенных, в круг ее фрейлин стала входить Люси Хей, графиня Карлайл (1599— 1660). Люси Хей — вторая дочь Генри Перси, девятого графа Нортумберленд. В 1617 г. она стала второй женой Джеймса Хея (1580—1636), шотландца по происхождению, фаворита Якова I, который в 1622 г. получил титул графа Карлайл. Великодушный, расточительный человек, он был на двадцать лет старше своей жены16. С 1626 по 1640 г. графиня Карлайл была близким другом и фрейлиной королевы. Как говорит Апхем, она находилась под сильным влиянием Отеля Рамбуйе и «свободы действий»17, которую он демонстрировал на раннем этапе своего развития. Графиню привлекали «дух благородной независимости»18 и роль французского салона в качестве «суда, с которым надо было считаться и чье мнение о поведении и репутации людей двора и мира имело большой вес»19.
В салоне Люси Хей бывали самые влиятельные политические деятели и литераторы ее времени, причем последних она вдохновляла на создание художественных произведений. Вращавшийся в придворных кругах член парламента
11 Cm.: Barnes D. Op. cit. P. 40.
12 De la Serra J. P. The Secretary in Fashion / Transl. by J. Massenger. L., 1640. Cm.: Hull S. W. Chaste and Obedient: English Books for Women 1475—1640. San Marino, 1982.
13 1634: The Letters ofMonsieur de Balzac / Transl. by W. Tirhwyt; 1637, 1638: Guez de Balzac J. L. New Epistles of Monsieur de Balzac / Transl. by Sir Richard Baker.
14 Mason A. G. Op. cit. P. 24—25.
15 Upham A. H. Op. cit. P. 312.
16 A Historical Dictionary of British Women. L.: Europa Publications Ltd, 2003. P. 210—211.
17 Upham A. H. Op. cit. P. 350.
18 Mason A. G. Op. cit. P. 21.
19 Ibid. P. 24.
и поэт Эдмунд Уоллер (1605-1687) посвятил ей несколько стихотворений: «Деревня. Графине Карлайл», «Графиня Карлайл в трауре» (по поводу кончины ее мужа) и «В ответ тому, кто написал пасквиль на графиню Карлайл»20. После смерти первой жены Уоллер в начале 1630 г. начал ухаживать за Доротеей Сидни (1617-1683), которая была дочерью родной сестры Люси Хей, прославляя ее в поэтической форме под именем Сахарисса. С. Джонсон в биографии «Жизнь Уоллера» говорит, что поэт описывает Сахариссу «как безупречную красавицу с благородным очарованием и исходящим от нее могуществом... прециозность (курсив мой. — А. К.) которой сравнима с вином, вдохновляющим до безумия»21. Упоминание Джонсоном прециозности Д. Сидни свидетельствует о ее причастности к культуре английских салонов при дворе Карла I. По всей видимости, племянница графини Карлайл была знакома или участвовала в салонной деятельности своей тети.
В отличие от маркизы Рамбуйе, Карлайл не ограничилась положением «женщины остроумной, в высшей степени изысканной, являющейся центром общества»22, и развернула активную деятельность на политическом поприще Англии. Э. Виверс полагает, что при дворе Карла I существовали две модели прециозного поведения: платоническая религиозная модель, воплощенная в образе Генриетты Марии, и политическая салонная, воплощенная в образе леди Карлайл23. При дворе Стюартов Карлайл была частью протестантской группы, в которую также входили графы Нортумберленд, Лестер и Холланд (ее брат, муж сестры и близкий друг). Она оказывала большое влияние на политику министра Томаса Вентворта, лорда Страффорда, после казни которого в 1641 г. Карлайл стала тайным союзником оппозиции, раскрывая парламентариям заговоры, готовившиеся в окружении Генриетты Марии. Когда началась гражданская война, графиня оставалась на стороне парламента, который в 1646-1647 гг. использовал ее связи с королевским двором, чтобы начать мирные переговоры с Карлом I. После второй гражданской войны она вступила в союз с Шотландией и лондонскими пресвитерианами, чтобы обеспечить короля людьми и оружием, за что ее восемнадцать месяцев продержали в Тауэре, а затем под домашним арестом.
Как и Фронда во Франции, гражданская война приостановила деятельность прециозниц в Англии, по крайней мере до 1647 г., когда двери своего салона «для круга талантов второго ряда»24 открыла Кэтрин Филипс. Судьба этой английской прециозницы напоминает о судьбе М. де Скюдери: обе незнатного происхождения, обе получали образование и обе заслужили признание современников и остались в памяти потомков благодаря своей литературной карьере.
20 Точные даты написания этих произведений неизвестны. Если принять во внимание слова Джонсона, что Уоллеру было около 25 лет, когда он начал посвящать стихотворения Сахариссе и др., можно сделать вывод, что они были написаны в 1630—1640-х гг.
21 Johnson S. The Life of Waller ^ Chalmers A. The Works of the English poets, from Chaucer to Cowper. Vol. 8. L., 1810. P. 4.
22 Upham A. H. Op. cit. P. 350.
23 Veevers E. Op. cit. P. 3.
24 Upham A. H. Op. cit. P. 353.
Кэтрин Филипс (1631—1664) родилась в Лондоне в семье купца Джона Фа-улза из Баклзбери25. В восемь лет ее отправили в школу в Хэкни, где вскоре она сделала большие успехи. Она прекрасно владела французским языком и изучала итальянский под началом своего друга Чарльза Коттерела. Она была воспитана в традициях пресвитерианской церкви, но оставила эти убеждения и «стала роялисткой и верной дочерью англиканской церкви»26. Около 1647 г. она вышла замуж за Джеймса Филипса. Известно, что в замужестве она жила в городе Кардиган в Уэльсе, время от времени навещая своих друзей в Лондоне. Во время одной из таких поездок в 1664 г. она заболела оспой и скончалась.
Салон К. Филипс, или «несравненной Оринды», начал свою деятельность около 1647 г., и до Реставрации в него входили сэр Чарльз Коттерел, занимавший до и после войны должность распорядителя королевских церемоний, священник Джереми Тейлор, музыкант Генри Лоз, миссис Энн Оуэн и миссис Мери Обри. Своеобразие салона Кэтрин Филипс состояло в том, что она жила большую часть времени в поместье своего мужа в Уэльсе и общалась с друзьями при помощи писем. Однако все члены ее кружка имели салонные имена: сама она известна как «несравненная Оринда», ее муж — как Антенор, Чарльз Коттерел — как Полиарх, Джереми Тейлор — как Палемон, Энн Оуэн — как Лукасия, Мери Обри — как Розания. В кружке господствовал характерный для салона культ платонической дружбы, в своих стихах Оринда создавала вымышленное «Общество дружбы» (одно из стихотворений обращено к «Великолепной миссис Энн Оуэн, на принятие ею имени Лукасия и вступление в наше Общество»). По словам исследовательницы, «она хотела создать общество, сообщество с определенными ритуалами и языком, используя придворные платонические игры»27.
Как и де Скюдери, миссис Филипс очень волновала проблема платонической дружбы. Как известно, одним из главных предметов для обсуждения во время субботних приемов де Скюдери были письма Сафо, Аканта и еще нескольких участников салона. Сходным образом в 1705 г. были опубликованы «Письма Оринды Полиарху», о которых некий майор Пек в «Эссе о штудиях» дает следующий отзыв: «Лучшие письма, которые я встречал на английском языке, это письма Кэтрин Филипс сэру Чарльзу Коттерелу. Так как они все написаны одному человеку, то все они выдержаны в одном стиле и находились на службе у возвышенной и благородной дружбы. Одним словом, они такие, какие духовная и добродетельная женщина должна писать благородному придворному и настоящему галанту»28.
Большая часть лирики Кэтрин Филипс посвящена проблемам платонической дружбы между представителями как одного, так и разных полов. Она попросила своего друга, вышеупомянутого Джереми Тейлора, письменно изложить свой взгляд на этот вопрос. В 1659 г. Тейлор опубликовал адресованное
25 Ballard G. Memoirs of Several Ladies of Great Britain, who have been celebrated for their writings or skill in the learned languages arts and sciences. Oxford, 1752. P. 287-296.
26 Ibid. P. 288.
27 Marilyn L. W. Rising their voices: British women writers, 1650-1750. Detroit: Wayne State University Press, 1990. P. 72.
28 Ballard G. Op. cit. P. 294.
Кэтрин Филипс письмо под названием «Рассуждение о природе, проявлениях и достоинствах дружбы, а также о правилах, которые следует соблюдать друзьям». В своем эссе Тейлор в целом соглашался с Кэтрин Филипс в том, что женщины способны быть такими же верными и преданными друзьями, как мужчины. Однако, занимая подчиненное положение в семье, они не могут дать полезный совет в трудной ситуации. Поэтому мужчины — лучшие друзья в делах и на войне, а дружба женщины скрашивает часы досуга. На это Кэтрин Филипс ответила стихотворным посланием «Благородному Палемону на его несравненное рассуждение о дружбе».
Вскоре после смерти были опубликованы ее сочинения под названием «Стихотворения самой достойной восхищения миссис Кэтрин Филипс, несравненной ОРИНДЫ. К которым добавлены “Помпей” и “Гораций” господина Корнеля; трагедии. С несколькими переводами с французского» (Лондон, 1667 г.). На обложке издания был изображен бюст миссис Филипс на пьедестале с надписью «Оринда». Второе издание ее произведений вышло также в Лондоне в 1678 г.
Третий тип прециозницы, пытающейся присвоить себе мужскую роль, — femme forte представляла в Англии Маргарет Кавендиш, маркиза Ньюкасл (1623— 1673). Она родилась в семье сэра Чарльза Лукаса, с детства отличалась способностью к учению и проводила много времени за занятиями. В 1643 г. она отправилась в Оксфорд, где в то время находился двор, и стала фрейлиной Генриетты Марии. Тогда же со всем двором переехала в Париж, где в 1645 г. вышла замуж за маркиза Ньюкасл. Из Парижа они с мужем переехали в Антверпен, где оставались до Реставрации. С Реставрацией Ньюкаслы вернулись в Англию, где они были восстановлены в прежнем величии.
Тогда Маргарет Кавендиш посвятила себя сочинению пьес, романов, философских трактатов. В число ее работ входят роман «Пылающий мир» (1666), биография мужа «Жизнь в высшей степени благородного, высокопоставленного и могущественного герцога Уильяма Кавендиша» (1667), ее собственные мемуары под названием «Правдивое повествование о рождении, воспитании и жизни Маргарет Кавендиш, герцогини Ньюкасл» (опубл. 1814), трактаты «Наблюдения об экспериментальной философии» (1666), «Мнения о философии» (1655; второе издание 1663) и т. д.
Герцогиня Ньюкасл держала возле себя молодых девушек, которые даже спали в смежной спальне, чтобы в любое время дня и ночи по звонку явиться и записывать под ее диктовку мысли, которые иначе могут от нее ускользнуть. Кавендиш неизменно подчеркивала свою исключительность: в предисловиях к своим пьесам она писала, что не заимствует свои сюжеты ни у кого. Она любила неординарные, экстравагантные наряды, которые сама придумывала. Ей нравилось быть изображенной на портретах в образе музы, так, чтобы рядом стоял стол с математическими и музыкальными инструментами и книгами. Апхем относит ее к типу femme savante, который многим прециозницам казался отрицательным. Так, де Скюдери писала: «Я не хочу, чтобы о ней (женщине. — А. К.) можно было сказать, что она femme savante»29. Если французские femme forte брали на себя мужские роли во времена Фронды, а будучи хозяйками салонов, хорошо вписы-
29 Mason A. G. Op. cit. P. 48.
вались в культуру своего времени, предоставляя мужчинам пальму литературного первенства, то герцогиня Ньюкасл считалась фигурой экстравагантной, ибо претендовала на мужскую роль именно в литературе и науке.
Галантное мировоззрение французской салонной культуры отразилось в литературе эпохи: французские салоны породили жанр галантно-героического романа. Наиболее известны галантно-героические романы французской хозяйки салона Мадлены де Скюдери, в которые она переносила события из жизни своего кружка. Первоначально французские романы попадали в Англию через придворных королевы Генриетты Марии Французской, сопровождавших ее в эмиграцию и сохранивших связь с друзьями, оставшимися в Англии, а впоследствии английские дворяне знакомились с творчеством французских авторов, получая образование на континенте.
Один из ближайших друзей «несравненной Оринды» сэр Чарльз Коттерел во время гражданской войны находился в эмиграции во Франции, откуда присылал ей романы де Скюдери, а в 1653 г. выполнил перевод с французского «Кассандры» ла Кальпренеда. В посвящении «Его неприкосновенному величеству Карлу II, королю Великобритании» Коттерел указывает на сходство судьбы изгнанного короля и несчастий, выпавших на долю одного из главных героев «Кассандры» Артаксеркса, а также на их успешное преодоление последним. Конечно, как писал автор перевода, Карл I наделен намного большим количеством добродетелей, чем художественный персонаж, поэтому Коттерел не сомневается, что и его враги будут справедливо побеждены. Сама Оринда также перевела несколько произведений с французского языка, в частности «Оду об уединении» Сент-Амана и пасторальную сцену из «Альмагиды, или Королевы-рабыни» М. де Скюдери (полный перевод этого романа вышел в Англии в 1667 г.). В 1659 г. Джон Дэвис посвятил Кэтрин Филипс перевод девятой книги «Клеопатры» Кальпренеда, а перевел он всего книг с девятой по двенадцатую (полный перевод издан в 1668 г.). В посвящении Дэвис отмечает особое увлечение Кэтрин Филипс французскими романами, ее знание французкого языка и интерес к работе переводчика: «.то, что развлекает других, Вам дает пищу для размышления»30.
В нашей статье мы рассмотрим три английских галантно-героических романа: «Аретину» Джорджа Макензи, «Партениссу» Роджера Бойла и анонимную «Теофанию». Дж. Макензи и Р. Бойл познакомились с салонной литературой во Франции: первый во время обучения в г. Бурже, а второй во время путешествия в Европу в 1636-1639 гг. О том, что Дж. Макензи на континенте не только изучал право в университете, но и уделял известное внимание французскому галантногероическому роману, свидетельствует предисловие к «Аретине»: «Знаменитый Скюдери31 пишет так, что мы считаем необходимым обратиться к его сочинениям, т. к. его стиль напоминает обычную беседу, особенно в Клелии, в которой, по его заявлению, он уподобил все [беседы] современному языку французов, и это та форма (стиль. — А. К), которую должны принимать все романы»32. Во Фран-
30 Upham A. H. Op. cit. P. 358.
31 Мадлена де Скюдери писала под именем своего брата Жоржа де Скюдери.
32 Mackenzie G. ARETINA; ог The Serious ROMANCE / Written originally in English. Edinburgh, 1660. P. 8-9.
ции, в г. Сомюр, где Р. Бойл остановился в доме известного шотландского профессора доктора Дункана, произошло знакомство будущего автора с французскими галантно-героическими романами. Впоследствии в предисловии к «Пар-тениссе» Р. Бойл признается, что не придавал серьезного значения чтению, пока во Франции не убедился, что «тот, кто не знает романов, так же немыслим, как философ, который никогда не слышал об Аристотеле, или как математик, не знающий Евклида»33.
Из биографии Р. Бойла ясно, что его отец, крупный ирландский землевладелец, не приветствовал увлечение сына французскими галантно-героическими романами. В письме из Сомюра домой Р. Бойл пишет, что иногда он читал романы, «чтобы провести досуг» и поупражняться во французском; но т. к. отец запретил ему читать их, этот приказ стал для него «нерушимым законом»34. Следует отметить, что Р. Бойл, по всей видимости, нарушал запрет отца, ведь он автор единственного английского собственно галантно-героического романа, написанного по модели «Кассандры» ла Кальпренеда, следовательно, знакомство ирландского автора с сочинениями французских писателей было достаточно глубоким.
В отличие от Дж. Макензи, юношеское увлечение Р. Бойла французской литературой и прециозной культурой получило продолжение в более зрелом возрасте в салоне Кэтрин Филипс. С наступлением эпохи Реставрации Р. Бойл поселился в Ирландии, туда в 1662 г. по делам мужа приехала Кэтрин Филипс. Как сообщает биограф писателя К. Линч, «в жизни Оррери началась приятная глава с приездом в Дублин летом 1662 г. миссис Кэтрин Филипс, “несравненной Оринды”»35. Герцогиня Ормонд и леди Корк с дочерьми устроили Кэтрин Филипс «сердечный прием; а леди Элизабет Бойл стала “милой Селименой” Оринды и леди Энн — “обожаемой Валерией”»36. Леди Корк — жена старшего брата Р. Бойла, которой Кэтрин Филипс посвятила свой перевод трагедии Корнеля «Помпей». В октябре 1662 г. Бойл пригласил Оринду и местную ирландскую знать в Томас Корт на частную премьеру своей героической драмы «Альтеми-ра». В том же месяце Оринда стала свидетелем открытия Королевского театра в Дублине. «Этот новый театр, который, по моему мнению, намного лучше, чем театр Давенанта», — прокомментировала Оринда37. Р. Бойл также предоставил средства для постановки пьесы «Помпей» в переводе Кэтрин Филипс в Королевском театре на Смок Элли и изготовления римских и египетских костюмов для актеров. В Ирландии Кэтрин Филипс перевела еще одну пьесу Корнеля — «Гораций».
Автор другого английского романа — «Теофания» (1655) неизвестен, но книгопродавец в обращении «К читателю» утверждает, что он «человек благородного происхождения», который «получил хорошее образование» и «много путеше-
33 Boyle R. Parthenissa, a Romance: In 4 parts. L., 1655-1669. P. 2.
34 Lynch K. M. Roger Boyle, First Earl of Orrery. Knoxville, TN: University of Tennessee Press, 1965. P. 20.
35 Ibid. P. 116.
36 Ibid.
37 Ibid. P. 117.
ствовал по миру»38. А знакомство с европейскими дворами дало ему плодотворный материал для создания своего произведения, в котором нет недостатка «ни в испанских подвигах, ни во французской галантности»39. Конечно, образованный аристократ, автор «Теофании», не мог не попасть под влияние распространенных во Франции идей прециозных салонов.
Как мы видим, английские прециозные салоны сформировались под влиянием французских образцов и способствовали распространению в Англии вышедших из этих французских салонов галантно-героических романов. Мы не можем говорить о непосредственной связи английских салонов и английских галантно-героических романов, как это было во Франции. Как уже упоминалось в связи с Кэтрин Филипс, Р. Бойл познакомился с Ориндой и принимал участие в литературной деятельности ее кружка, но это знакомство состоялось только в 1662 г., через семь лет после того, как он принялся за написание «Партениссы». Но салоны и романы в Англии имели один общий источник — французские салоны.
Одним из основных понятий салонной культуры была «галантность», включавшая и мужество, и хорошие манеры, и умение вести беседу, и благородную внешность. В текстах эпохи можно часто встретить выражения «галантный наряд», «галантное письмо», «галантное предложение». Клод Фавр де Вожла (1585-1650), автор «Заметок о французском языке» (1647) и завсегдатай особняка Рамбуйе, считал, что понятие «галантность» «содержит сам-не-знаю-что, то есть обходительность, дух двора, остроумие, верность суждения, вежество, кур-туазность, веселость, — и все это без малейшей принужденности, позерства или порока»40.
Одной из составляющих галантного обращения в салоне было умение вести беседу, качество, которым в изобилии обладают главные герои английских галантно-героических романов. Искусство галантного собеседника включает правильный выбор темы, интересной для всех участников разговора, и остроумие. В беседе «О разговоре» М. де Скюдери определяет первую из этих составляющих как способность «менять свой ум в соответствии с тем, что говоришь и с кем»41. Таким галантным собеседником предстает перед читателем один из героев «Теофании». Он искусный военачальник, мудрый советник короля, отважный рыцарь и галантный придворный. В часы досуга в его доме беседа принимала светский характер, она должна была быть приятной, галантной и разумной, поэтому не допускались ни религиозные споры, ни политические диспуты, ни критика отдельных личностей. «С солдатами он говорил о военных упражнениях или укреплениях; с придворными о теннисе, охоте или езде на лошадях; с учеными о какой-нибудь проблеме философии.»42
38 Theophania: or severall modern histories represented by way of ROMANCE: and politically Discours’d upon; by An English Person of Quality. L., 1655. P. 4.
39 Ibid. P. 5.
40 Цит по: Неклюдова М. С. Искусство частной жизни: век Людовика XIV. М., 2008. С. 163.
41 Там же. С. 161.
42 Theophania. P. 22.
Другое необходимое качество для галантного собеседника — остроумие. В перерывах между военными и политическими перипетиями главные герои галантно-героического романа «Аретина» ведут остроумные беседы. По дороге в военный лагерь два принца и рыцарь решают поупражняться в остроумии, и каждому из них предлагается обсудить какой-либо парадокс. Один из них приводит доказательства в пользу тщеславия, другой оправдывает расточительность, а третий превозносит предательство.
Такой прием иронического красноречия был в духе салонной культуры, где бурлеск ценился не меньше, чем панегирик, где словесные портреты обязательно изображали «дурные» качества портретируемого наряду с его достоинствами, где писали как скандальные хроники («Любовная история галлов» Бюсси-Рабютена), так и галантно-героические романы (де Скюдери). Поэтому, беседуя, герои «Аретины» вспоминают приятные события придворных торжеств, но подробно останавливаются и на комических эпизодах разоблачения придворных дам, которые злоупотребляли использованием косметических средств. А один из героев во время прогулки по парку предлагает дамам обсудить не добродетели возлюбленных, а их самые большие недостатки. И, как нам представляется, особое положение дамы в салонной культуре и английском галантно-героическом романе соседствует с общей тенденцией отказа от традиционных представлений о ее универсальной совершенной красоте и добродетели. «Абсолютное совершенство есть только на небе», — говорит один из героев43 и уже в конце произведения приводит рассуждение на тему любви, в котором доказывает, что нет идеала возлюбленной, одинакового для всех, напротив, то, что неприемлемо для одного, подходит другому.
Посетителю салона недостаточно демонстрировать только галантность и остроумие, ему должна быть присуща еще и известная степень меланхолии. Меланхолия — важное понятие для культуры XVII в., но трактовалась она во французском и английском галантно-героическом романах по-разному.
Берелиз, героиня романа М. де Скюдери «Клелия» (1654-1660), во время одной из бесед в парке дает следующее определение меланхолии: «Оно существует для тех, у кого нежные сердца, сердца, которые могут познать удовольствие от состояния мечтательности, состояния, которое занимает и развлекает разум.» Прециозная меланхолия не требует от человека затрат больших душевных сил и эмоционального напряжения; она, как салонная игра, «занимает и развлекает разум» и «совершенствует мысли». И, как для любого салонного развлечения, для нее существуют определенные правила, которые необходимо соблюдать, т. н. «техника мечтания»44.
Английский галантно-героический роман, например «Партенисса» (1665— 1669) Роджера Бойла, считает меланхолию преобладающим душевным состоянием героя, но это иная меланхолия. Когда главный герой «Партениссы» приезжает в храм богини любви, окружающим сразу же бросается в глаза его меланхолия,
43 Mackenzie G. Op. cit. P. 108.
44 Rousset J. La Litterature de l’age baroque en France: Circe et le Paon. P., 1954. P. 150-151.
«волнения души»45; в «глубокую меланхолию»46 повергла арабского принца Ам-биксула смерть возлюбленной; меланхолии подвержены в той или иной степени и все другие герои романа. Хотя англичане заимствовали салонную культуру и жанр галантно-героического романа из Франции, глубокая меланхолия героев Бойла имеет мало общего с игровой, салонной меланхолией французской пре-циозницы М. де Скюдери, она уходит своими корнями в протестантскую доктрину о предопределении. Как замечают многие исследователи кальвинизма, в том числе Л. Дамрош, идея о том, что Бог изначально предназначил одних людей к спасению, а других к гибели порождает потребность верующего убедиться в том, что он лично среди тех, кому предназначено спасение. Между тем знать это точно, быть уверенным в этом до конца невозможно, и это порождает глубокую меланхолию, которую Дамрош называет даже «религиозным неврозом»47. Эта проблематика отразилась в знаменитой «Анатомии меланхолии» Роберта Бертона, в автобиографии Джона Беньяна «Благодать, в изобилии явленная величайшему из грешников». Глубокая меланхолия героев «Партениссы», обусловленная особенностями протестантского вероисповедания, является одной из характерных черт именно английского барокко.
Салонный этикет требовал от мужской половины салона галантного поклонения прециознице, что демонстрирует любовный сюжет «Теофании». Странствующий принц встречает принцессу, оказывает ей «галантность», спасая ее город от разрушения и возвращая похищенные драгоценности. Однако он возвращает не все сокровища, а оставляет себе вставленный в дорогую оправу портрет героини с выгравированным на нем ее именем. В контексте салонной культуры существовала традиция одаривания портретом в знак благосклонности или признательности. Например, герцогиня де Лонгвиль послала свой портрет М. де Скюдери, когда писательница посвятила ей очередной том «Клелии». Однако поскольку героиня романа не дарила рыцарю свой портрет, она находит его самовольство чересчур дерзким и поэтому на его пылкое объяснение в любви в письме отвечает холодно и сдержанно. Тем самым роман воспроизводит стереотип любовных отношений, принятый в салонной культуре: пылкий влюбленный и неприступная возлюбленная. Портрет появляется и в истории любовных взаимоотношений главных героев «Партениссы». Заглавная героиня дарит возлюбленному свой портрет, когда он отправляется на войну. А через некоторое время обнаруженный под декоративным зеркалом, которое Партенисса носит на шее, портрет соперника становится для героя доказательством ее неверности, которая, однако, оказывается мнимой.
Английский галантно-героический роман следует также моде на такие салонные развлечения, как лотереи, игры, поэтические состязания. В тексте романов можно увидеть общество дам и кавалеров, которые по очереди тянут жребий и таким образом распределяются по парам; остроумцев, сочиняющих эпитафии; придворных, занятых игрой «в узнавание», когда один из участников загадывает
45 Boyle R. Parthenissa. P. 15.
46 Ibid. P. 31.
47 Damrosch L., Jr. God’s Plot and Man’s Stories. Chicago; L., 1985. P. 33.
другого, называет его отличительную черту, и вся компания пытается угадать, кто это, и т. д.
Интерес представляет неоконченный роман «Английские приключения» (1676), написанный Р. Бойлом в то время, когда он уже был знаком с «несравненной Ориндой». В «Английских приключениях», в отличие от галантногероической «Партениссы», отсутствует героическая составляющая (ратные подвиги), все внимание автора сосредоточено на поведении героев в частной сфере, поэтому в тексте романа можно обнаружить все атрибуты салонной культуры, о которых мы говорили ранее. Один из главных героев романа — король Генрих VIII, недавно вступивший на английский престол, однако место действия не королевский двор и не придворные торжества, а частные владения, куда в тайне от своего окружения в сопровождении единственного друга герцога Норфолка удаляется молодой монарх. В романе есть только один эпизод публичного появления героев — бал, который дает одна из героинь в честь дня рождения своего мужа, но и это событие служит лишь предлогом, чтобы незаметно встретиться с возлюбленным.
Очевидно, что английский монарх интересует автора не как политический деятель и глава государства, а как галантный кавалер, оспаривающий на равных со своими подданными любовь прекрасной дамы. Р. Бойл намеренно пренебрегает титулами: Генрих VIII фигурирует в романе просто как Генрих или «наш Генрих»48, а герцог Норфолк — как Говард. Нивелируя королевский статус и подчеркивая частный характер поступков Генриха VIII, автор «Английских приключений» называет его галантом наряду с остальными молодыми людьми, когда они оказываются в обществе дам.
Как галант, король не хочет прибегать к помощи своего титула, чтобы завоевать любовь дамы, поэтому он действует от имени некоего джентльмена по имени Тюдор и терпит поражение. Однако даже перед поверенным Говардом Генрих VIII не желает признавать свое поражение как галанта, не способного завоевать расположение дамы благодаря личным качествам: «Он (Генрих. — А. К.) прямо заявил ему (Говарду. — А. К.), что презирает победу, одержанную благодаря своему титулу»49. В свою очередь Говард, вступивший в связь с избранницей короля, осознает ужас последствий, если об этом станет известно, т. к. «он (король. — А. К.) ценит галантность в любви больше, чем завоевание провинции»50. Поэтому, чтобы поселить в сердце короля сомнения в чувствах возлюбленной, Говард апеллирует к галантности Генриха и использует тот же веский аргумент — «она была главным, если не единственным, образом, завоевана благодаря его (короля. — А. К.) титулу, а не достоинствам его личности»51.
Место действия одной из двух сюжетных линий романа — замок Чарльтон, в котором обитают его хозяйка Мария, ее родственница Утресия и подруга Изабелла. Образы обитательниц замка и их досуг указывают на сходство Чарльтона с одним из французских прециозных салонов, наподобие тех, которые располага-
48 BoyleR. English Adventures. By a Person of Honour. L., 1676. P. 14, 47, 60.
49 Ibid. P. 74.
50 Ibid. P. 90.
51 Ibid. P. 94.
лись в загородных особняках Рамбуйе, Шантильи или Рюэль. Мария — хозяйка этого салона. По примеру хозяек салонов Мария собирает у себя гостей, с которыми они ставят пьесы и посредством других салонных развлечений приятно проводят время. Впервые читатель видит Изабеллу в костюме Дианы, т. к. в тот день она собиралась играть главную роль в пьесе «Эндимион» Ж. Гомбо, французского поэта и завсегдатая особняка Рамбуйе (о котором шла речь выше).
При характеристике героинь романа Р. Бойл прежде всего обращает внимание читателя на «красоту ума», а не на «красоту тела»52, которая в прециоз-ной культуре выступает как вторичная по отношению к первой. Поэтому, хотя Мария не отличается красивой внешностью, она наделена главными качествами прециозницы: «суждением и благоразумием»53. А для Изабеллы, поражающей молодых людей красотой, более важно владение «искусством разговора», так что «никто из. талантов не мог сказать, через какое чувство любовь нашла самый короткий путь в их сердца»54.
Основное занятие в замке Чарльтон, как и в каждом прециозном салоне, — беседа. Каждый день его обитатели выбирают тему для разговора. Автор романа приводит разговор героев на тему постоянства в любви в разных странах. В разговоре важно уметь продемонстрировать не столько осведомленность в каком-либо вопросе, сколько остроумие, находчивость, искусство парировать реплику собеседника. Поэтому в замке Чарльтон в ходе салонной беседы одни ее участники отстаивают постоянство возлюбленных, а другие в шутливом тоне высмеивают его. Утресия заявляет, что постоянство делает любовь скучной в Испании и Италии, на что Мария сатирически замечает, что французы в любви ветрены и потому «один из самых искренних порывов души из-за их поведения становится посмешищем»55. Принимающий участие в беседе мистер Уилмор, побывавший во Франции, остроумно отвечает на колкость Марии и поддерживает Утресию, иронизируя над теми, кто постоянен в любви, и т. д.
С одной стороны, постоянство — главная черта положительного героя галантно-героического романа, с другой — обитатели замка Чарльтон иронически высмеивают его, демонстрируя оборотную сторону галантной культуры, в которой, как уже было сказано ранее, бурлески, каламбуры, анекдоты становятся в один ряд с посвящениями дамам и панегириками. В галантной культуре сосуществуют два типа представлений о даме: с одной стороны, как о прециоз-нице, наделенной постоянством и добродетелью, а с другой — как о распутнице. К первому типу относятся главные героини галантно-героических романов (например, «Партениссы» Р. Бойла), а ко второму — героини скандальных сочинений (хроники Бюсси-Рабютена «Любовная история галлов», собрания анекдотов Брантома «Галантные дамы»). Как пишет о последних Ж. де Лабрюйер, галантная дама «стремится вступить в связь с мужчиной», ей «владеет страсть и жажда наслаждения»56.
52 Boyle R. Parthenissa. Part 1. P. 59.
53 Boyle R. English Adventures. P. 51.
54 Ibid. P. 12.
55 Ibid. P. 54.
56 Цит. по: Неклюдова М. С. Указ. соч. С. 163.
В «Английских приключениях» представлены оба типа галантных дам: идеал добродетели и постоянства воплощен в образе Виктории, а распутства — в образе Изабеллы. Внешне соответствующая прециозному идеалу Изабелла (она красива, остроумна, постоянна: «Вы обнаружите, что Изабелла настолько же постоянна, насколько прекрасна»57, — уверяет Утресия поклонника подруги) по ходу развития действия романа обнаруживает ветренность, легкомыслие, непостоянство, что позволяет нам говорить о ней в связи с оборотной стороной галантной культуры. Изабелла продолжает традицию изображения сластолюбивой дамы, к которой обращается и Брантом в «Галантных дамах» (опубл. в 1665), и Бюсси-Рабютен в «Любовной истории галлов» (1665). «Галантные дамы» и «Любовная история галлов» наполнены слухами, сплетнями и забавными рассказами, ходившими при французском дворе и известными всем. Брантом скрывает имена высокородных особ за формулами «одна прекрасная и достойная дама» или «некий высокородный принц»58, а Бюсси-Рабютен — за вымышленными именами Арделизы, Орондата, Кандоля и т. д. Однако прототипы этих героев были слишком легко узнаваемы, поэтому «Галантные дамы» были опубликованы только через сорок один год после смерти автора, а Бюсси-Рабютен на целый год стал узником Бастилии и затем отправился в ссылку до 1682 г. В отличие от французских авторов, Р. Бойл обращается к сравнительно далекому прошлому — началу правления Генриха VIII. История с Изабеллой, герцогом Норфолком и королем, по-видимому, вымышлена. Скорее всего, автор преследует цель создать некий обобщенный образ ловкой распутницы, которой удалось обвести вокруг пальца всех своих поклонников и даже собственную служанку.
Образу Изабеллы противопоставлен образ добродетельной Виктории. Однажды герой услышал, как его брат и она договариваются о ночном свидании, и решил занять место брата, в чем достиг успеха. Наутро обман раскрылся, и герой узнал, что накануне Виктория и его брат тайно обвенчались. Виктория вскоре заболела и умерла, считая себя опозоренной и недостойной жизни. Несмотря на то, что непостоянство обусловлено стечением обстоятельств, для Виктории утрата добродетели постоянства равносильна утрате смысла своего существования. В этом Виктория схожа с героинями галантно-героических романов («Пар-тениссы», «Аретины»), для которых постоянство — главная добродетель.
Историю Виктории и историю Изабеллы объединяет мотив иллюзии: в случае каждой из них видимость оказалась обманчивой. Иллюзорный мир романа заставил героя поверить в легкую доступность Виктории, искусно подстроенная Изабеллой иллюзия помогла ей избежать разоблачения59.
Как мы видим, французская салонная культура оказала влияние в Англии в двух направлениях. Она обусловила возникновение английских салонов и английских галантно-героических романов. Салонная культура начала зарождаться в Англии с приездом Генриетты Марии, и английские дамы брали пример с
57 Boyle R. English Adventures. P. 53.
58 Михайлов А. Д. Брантом — автор «Галантных дам» // Брантом. Галантные дамы. СПб., 2007. С. 22.
59 Мотив иллюзии, мира-театра — один из ведущих в литературе эпохи барокко, однако его анализ не составляет задачу настоящей статьи.
господствовавшего тогда Отеля Рамбуйе. Таким представляется салон графини Карлайл с его панегириками, мадригалами, пасторальными театральными представлениями и словесными портретами. Однако если маркиза Рамбуйе отстранилась от придворной жизни и принимала гостей у себя дома, графиня Карлайл активно участвовала во всех придворных развлечениях, была фрейлиной и подругой королевы, а затем приобрела и политическое влияние.
Салоны не были распространены в Англии так, как это было во Франции, где кроме Отеля Рамбуйе действовали Отель де Конде, Отель де Сабле, де ла Файет и т. д. Когда началась гражданская война, и большая часть двора с королевой переехали во Францию, салон графини Карлайл перестал существовать. Вплоть до 1647 г. в Англии не было признаков салонной культуры, пока не начала собирать своих коллег-литераторов миссис Кэтрин Филипс, или «несравненная Оринда». Салон Кэтрин Филипс существовал больше в переписке, в ее поэтических сочинениях, а не в реальных собраниях и галантных ритуалах. Она поэтизировала культ платонической дружбы, но ее друзья, как аристократы-роялисты, во время войны пребывали на континенте, а сама она уединенно жила в Уэльсе.
В Англии, в отличие от Франции, не было прямой взаимосвязи между салоном и романом, т. е. члены литературного салона не были авторами галантногероических романов. Исключением можно считать Р. Бойла, который после Реставрации участвовал в литературной деятельности салона Кэтрин Филипс, но первые части «Партениссы» были им написаны за семь лет до знакомства с этой английской прециозницей, и лишь неоконченные «Английские приключения» можно считать чистым продуктом английской салонной культуры. Авторы английских галантно-героических романов ориентировались не на своих соотечественников, а на французских современников, что они отмечают в предисловиях к своим работам. В частности, Р. Бойл и сэр Джордж Макензи (в анонимной «Теофании» авторское предисловие отсутствует) хвалебно отзываются о М. де Скюдери и называют ее своим литературным предшественником.
Английские авторы галантно-героических романов, изображая частную жизнь героев, воспроизводили салонные беседы, остроумные споры, игры и любительские спектакли, скрашивавшие досуг посетителям салонов. Изображение любовных и дружеских отношений в этих романах также подчинялось этикету и нормам поведения, принятым в салонах. Это не всегда предполагало идеализацию героев и особенно героинь, как мы видели на примере «Английских приключений» Р. Бойла, но и характеры, которые можно назвать скорее отрицательными, также были порождены салонной культурой.
Ключевые слова: английская салонная культура; галантность; прециозность; Мадлена де Скюдери; Кэтрин Филипс, или «несравненная Оринда»; Роджер Бойл, граф Оррери.
The Salon Culture in the XVII Century and the English Heroic Romance
Alyona A. Kuznetsova
In the article the salon culture is regarded. The salon culture was brought from France into England first in the suite of Henrietta Maria in 1625 and later by the English courtiers, who fled to the continent during the Civil War. However, in contrast to France, where members of the salons were themselves authors of romances, English writers focused not on the activity of the domestic pr6ciosit6s, but on that of the French salons.
Keywords: English salon culture, gallantry, pr6ciosit6s, Madleine de Scudery, Katherine Philips or «the matchless Orinda», Roger Boyle, first Earl of Orrery.
