CC BY
53
УДК 821(44).09"17"
Голубков Андрей Васильевич
кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Институт мировой литературы им. А.М. Горького Российской академии наук, г. Москва
andreygolubkov@mail.ru
РЯДОМ С МОЛЬЕРОМ: ФРАНЦУЗСКИЕ «СМЕШНЫЕ ПРЕЦИОЗНИЦЫ» В 1650-1660-Е ГГ.
Статья посвящена анализу важного явления французской аристократической культурыXVII в. - прециозности, наиболее ярко представленной в пьесе Мольера «Смешные жеманницы» (1659). Её главные героини Като и Мадлон, прототипами которых послужили хозяйки двух самых известных парижских салонов серединыXVII в. Екатерина де Рамбуйе и Мадлена де Скюдери, в своем бытовом поведении доводят до абсурда принципы галантности, популяризированные в светском обществе. Пристальное внимание уделяется образам прециозниц, созданных в то же время: изначально данный женский типаж воспринимался в положительном ключе, однако в конце 1658 - начале 1659 г. наблюдается значительное изменение общественного мнения, критика прециозниц нарастает в творчестве А. де Фю-ретьера, Ж. де Лафонтена, А. де Монпансье, К. Ле Пти и др. писателей. Воплощением данного саркастического направления оказывается, в итоге, Мольер.
Ключевые слова: Мольер, прециозность, галантность, французская аристократическая культура, салоны, сатира.
Комедия Мольера «Смешные прециоз-ницы» (обыкновенно переводящаяся на русский язык как «Смешные жеманницы»), впервые поставленная в Париже 18 ноября 1859 г., открывается диалогом двух парижских щёголей - Лагранжа и Дюкруази, которые обмениваются репликами после неудачного визита к двум галантным провинциалкам, недавно обосновавшимся в Париже - Мадлон и Като. Отвергнутые поклонники решают подшутить над «прециозни-цами» и подсылают в их дом своих лакеев, один из них - Маскариль, слуга Лагранжа, с присущей ему «манией строить из себя важного господина», «воображает, что у него изящные манеры, он кропает стишки, а других слуг презирает и зовёт их не иначе как скотами» [1, с. 33]. Вместе с Жодле, слугой Дюкруази, Маскариль проникает в дом к жеманницам и устраивает светский разговор, гипертрофируя все правила хорошего тона и изящного языка.
В качестве главных своих героинь Мольер представил двух девиц (заметим, слово «прециоз-ница» Мольер употребляет лишь в названии и самом начале пьесы и вкладывает его только в уста Лагранжа) - провинциалок, начитавшихся галантной литературы и волею случая оказавшихся в Париже. Мадлон и Като признаются Горжибюсу, что у кавалеров «дурные манеры», «нет тонкости общения», ведь те ведут себя согласно патриархальной маскулинной логике, сразу же, с первых минут разговора, предлагают законный брак. Девицы же предпочитают риторические галантности («Хороша тонкость общения! Начинать прямо с законного брака!» [1, с. 34]). Браку и вполне приземлённым, мещански-обыденным ценностям и удовольствиям девицы предпочли пустую галантную «лесть» и си-мулякр соблазнения, приземлённым радостям жизни - флирт и диковинные языковые эксперименты, «дьявольский жаргон», примерами которого могут быть реплики-перифразы Мадлон: «Скорее подай нам наперсника Граций» (имеется в виду зеркало) [1, с. 37]; «До встречи с вами у нас был великий
пост по части развлечений» [1, с. 43]; «Пригласи наших соседей, кавалеров и дам, чтобы они заселили пустыню нашего бала» [1, с. 48]; «Господину виконту пришла фантазия воодушевить наши ножки, и мы пригласили вас, чтобы заполнить пустоты нашего собрания» [1, с. 49]; а также высказывания Като: «Умоляю вас, сударь: не будьте безжалостны к сему креслу, которое вот уже четверть часа призывает вас в свои объятия, снизойдите к его желанию прижать вас к своей груди» [1, с. 40]; «Он до ужаса расточителен в своем остроумии» [1, с. 48].
В современных исследованиях часто можно заметить весьма шутливые восклицания о том, что Мольер «придумал» прециозниц, однако сама реальность, предшествовавшая выходу мольеровской пьесы, полностью опровергает подобные предположения. Популярность слова «прециозница», начавшаяся с перевода на французский язык (1615) новеллы Сервантеса «Цыганочка», пришлась на расцвет разного рода салонов - альтернативных переживавшим упадок официальным институциям социального общения (университетам и королевскому двору), самым ярким из которых стала «голубая гостиная» Екатерины де Рамбуйе и «субботы» Мадлены де Скюдери (они и стали молье-ровскими Като и Мадлон). Эти два кружка, которые в первой половине XVII в. в условиях, когда Французская академия еще не была наделена официальным статусом, были монополистами в трактовке «изысканного вкуса», неизбежно смыкавшегося с философией «галантности». Внутри самих этих кружков слово «прециозница» не обозначало ещё особый женский типаж, однако с середины 1650-х гг. так стали называть некоторую «натуру» девиц во Франции. Дамы, наделённые таким прозвищем (Жюли д'Анженн, м-ль де Скюдери, госпожа де Лафайет и др.), были отмечены особенными повадками и собственным жаргоном, который был высмеян Мольером и назван «дьявольским».
В течение 1655 и 1656 гг. слово «прециозница» широко употребляется в положительном оценочном
60
Вестник КГУ Ji № 2. 2017
© Голубков А.В., 2017
ключе на страницах рукописных газет «Историческая муза», «Королевская Муза» и «Галантная газета», в выпусках которой от 11 и 16 июня 1657 года м-ль де Скюдери была названа Принцессой пре-циозниц («Princesse des précieuses») и Государыней прециозниц («Souveraine des précieuses») [4, p. 270]. Автор и издатель газеты «Историческая муза» Жан Лоре неоднократно награждает таким эпитетом мадмуазель де Монпансье (Великую Мадмуазель). Весьма интересна и характеристика, данная голландцами братьями Вильер в их дневнике, созданном во время пребывания в Париже в 1657-1658 гг. Запись относится к событиям 4 января 1658 г.: «Во второй половине дня 4-го числа мы поехали к маркизе де Лафайет, которая проживала по соседству у господина де Сен-Пон, её дядюшки. Она только что прибыла из провинции и ещё не устроилась у себя. Это женщина большого ума и великой репутации, у неё с самого утра назначают встречи множество учтивых и красноречивых людей этого города. Она была очень уважаема, когда ещё девушкой звалась Мадмуазель де Лавернь, и она таковой остаётся в не меньшей степени и теперь, будучи замужем. Наконец, она одна из прециозниц самого высокого ранга и самого высокого полёта» [11, с. 372-373]. Характеристика, данная г-же де Лафайет менее чем за 2 года до «Смешных прециозниц» Мольера, оказывается ещё сугубо положительной, хотя Вильеры и фиксируют несколько «рангов» прециозности. Заметим при этом, что когда братья пишут свою заметку, у будущей госпожи де Лафайет ещё нет своего салона: она как раз была провинциалкой, недавно основавшейся в Париже; в марте 1658 г. она родит своего второго ребенка, то есть она принимала голландских гостей, будучи на сносях.
Антуан де Фюретьер в своей «Аллегорической новелле, или Истории последних неприятностей, случившихся в Королевстве Красноречия», вышедшей в апреле 1658 г. (за 2 недели до четвёртой части романа де Пюра) с сарказмом обращается к госпоже де Скюдери: «Светлейшая принцесса Риторика мирно правила вот уже много столетий... Её суверенный совет находился в Академии, её столице, и состоял из сорока доверенных баронов королевы, которые сосредоточили в своих руках почти всю власть. Они собирались на совет два раза в неделю для обсуждения государственных дел, и главным образом они трудились над исчислением количества и установлением точной роли жителей этой большой империи, которая на языке этой страны именовалась "Словарём", в который они включали только лишь тех, кто имел право на гражданство, подкрепляемое патентными письмами. Они все были неподкупны в своей комиссии и доходили до щепетильности, да так, что всю компанию стали именовать Точностью (Exactitude), поскольку её члены безжалостно из-
гоняли варваров и иностранцев. Но всё же иногда случалось, что эмигранты, желая осесть здесь, получали право гражданства по ходатайству какой-нибудь прециозницы, но это было всегда предметом проверки на суде, без решения которого вновь прибывшие не осмеливались показаться на публике» [6, р. 1-2]. Выдуманное Фюретьером прозвище м-ль де Скюдери («Девственница из Маре») получило широкую известность и вызвало раздражение как самой Сапфо, так и Пелиссона, о чем свидетельствует мемуарист Ж. Таллеман де Рео: «Сапфо была в сильном гневе, а Пелиссон, поддерживая её, в еще более сильном на то, что Фюретьер в своей "Войне Галиматьи" прозвал её "Девственницей из Маре"» [10, р. 693]. Как думается, данное выступление Фюретьера оказывается одной из первых саркастических реплик в отношении прециозниц и культивируемых ими лингвистических экспериментов: Фюретьер показывает, что прециозницы оказываются активными реформаторами языка, часто используют иностранные «варварские» слова.
Через семь лет Фюретьер, уже на волне успеха мольеровской пьесы, в своём «Мещанском романе» (1666) будет несравнимо более саркастичен и нетерпим по отношению к госпоже де Скюдери и практикуемому ею стилю, напрямую высмеивая язык и манеры прециозниц (или, скорее, «прециоз-ников»). Показательна сцена объяснения мещанки Жавотты со «щёголем, поражённым стрелой Амура», которая забавна тем, что именно мужчина оказывается носителем прециозных ценностей, тогда как девица разделяет представления традиционной морали и моментально предлагает собеседнику заключить с ней брак. Никодем же, привыкший к салонным разговорам, предполагает ухаживания без брачных уз и пользуется словарём, вычитанным из книг, так как тщательно изучал «Кира» и «Кле-лию»: «"С этим можно повременить, - возразил Никодем, - я раньше должен убедиться в вашем дружеском расположении и узнать, согласны ли вы оказать мне честь и позволить стать вашим слугой". "Сударь, - ответила Жавотта, - я обхожусь без слуг и умею всё делать сама"» [2, с. 38]. Фю-ретьер далее указывает на разницу в менталитете буржуазного и аристократического сословия. Если для мещанки важен результат, и её дискурс отличается узкой прагматической направленностью, то аристократический разговор ценен исключительно сам по себе, он не содержит в себе никакой практической пользы, апеллируя исключительно к самому себе: «Этот поистине мещанский ответ поставил в тупик кавалера, которому хотелось ухаживать самым возвышенным образом. Он собирался вести галантный разговор по всем правилам хорошего тона, если бы нашёл в барышне достойного партнёра... Ему следовало бы знать, что это обычная повадка девушек из мещанского сословия. Они считают, что если мужчина сказал им комплимент,
Вестник КГУ ^ № 2. 2017
61
значит, он влюблён; если же он влюблён, то должен тотчас отправиться к нотариусу или священнику, чтобы скрепить свои чувства надлежащим образом. Они не понимают нежной дружбы и взаимного расположения. они не начинают с уважения, чтобы перейти затем к Нежной Дружбе или Любви» [2, с. 38].
Вернёмся, однако, в 1658 год, во второй половине которого, а также в течение всего 1659 г. сатирический дискурс в отношении прециозниц последовательно набирал силу. Ж. де Лафонтен в комедии «Климена» («Clymène», создана в 1658 или 1659 г., издана в 1671 г.) устами музы лирической поэзии Эрато, беседующей с Аполлоном, весьма пренебрежительно высказывается о прециозницах: Аполлон. Умеете ли вы любить? Эрато. В прошлом я была горда, Когда говорили обо мне, что нет; Если же придут ко мне сегодня Спросить меня об этом, то я отвечу: да. Аполлон: Почему?
Эрато. Дабы не именовали меня Прециозницей
[4, p. 143].
Начало 1659 года было ознаменовано особенно суровой атакой на прециозниц. Анна де Монпансье (Великая Мадмуазель, внучка Генриха IV, дочь Гастона Орлеанского и двоюродная сестра Людовика XIV) выступила инициатором создания сборника «Разные портреты» («Divers portraits», под редакцией Ж.-Р. де Сегре, её секретаря), который был издан у Шарля де Серси в январе 1659 г. (по типографским данным - 25 января). Тираж этого произведения был маленьким (около 60 экземпляров); на экземпляре, хранящемся во Французской национальной библиотеке, наличествует надпись, что печать происходила в г. Кан по распоряжению и на средства Мадмуазель стараниями Д. Юэ. В сборнике содержатся 59 «портретов», то есть описаний различных персон; среди них лишь один, именующийся «Портретом прециозниц» («Portrait des précieuses»), был портретом коллективным: «Какое количество Портретов уже было исполнено, но все они были посвящены одной личности; теперь же я берусь за такой, в котором представлены те, что живут в схожем состоянии духа и сходны по своим манерам» [4, p. 327]. Сама Мадмуазель подписалась в качестве автора 15 портретов сборника, интересующий нас текст не подписан и оставлен как анонимный. В то же время исследователи сходятся во мнении, что если он и не был написан рукой Великой Мадмуазель, то, безусловно, был ею напрямую инспирирован. Мадмуазель представляет прециозниц как некое «новшество», лишь недавно завоевавшее популярность среди французов. Это новое течение, «секта» [4, p. 327], представители которой безнаказанно делают то, что пожелают, оценивается неожиданно жёстко и в негативном ключе, о чём Великая Мадмуазель предупреждает своего читателя: «Я не собираюсь
рисовать в манере Бобрунов» [4, p. 327]. Мадмуазель ссылается здесь на картины Анри и Шарля Бобрунов, которые получили известность своими льстиво-слащавыми портретами; Анна де Монпансье решается поведать об «истинной» личине и повадках прециозниц. Мадмуазель подчеркивает, что критиковать прециозниц оказывается возможным только в условиях, когда критик занимает позицию в социальной иерархии выше той, что у критикуемых, иначе ему несдобровать. Она представляет прециозниц старухами и отверженными обществом, собирая наиболее отталкивающие черты, в том числе физиологического свойства: длинный кривой нос, маленькие или, наоборот, огромные -выпученные - глаза, плоская или же, наоборот, огромная грудь. Вне компании своих товарок пре-циозница зевает и не отвечает на вопросы; когда же прециозницы встречаются во время какого-либо события, то они усаживаются вместе и начинают насмехаться над другими: «Когда в обществе обнаруживается лишь одна прециозница, она находится в постоянной тоске и горести, которая ее утомляет, она зевает, отказывается отвечать на те вопросы, с которыми к ней обращаются, ежели она отвечает, то делает это мимоходом - так, чтобы продемонстрировать, что она не задумывается над тем, о чем говорит. Если в компании появляется другая пре-циозница, они тут же объединяются. и их привычка надсмехаться на виду у всех - самая невыносимая из всех возможных в этом мире» [4, p. 328]. Портрет Монпаньсе содержит также упоминания об особом жаргоне прециозниц: «У них свой почти особенный язык, и его не то что использовать, его и понять-то невозможно» [4, p. 328].
В дальнейшем саркастический тон в отношении прециозниц лишь набирал обороты; высмеивалась аффектация, преклонный возраст, уродство и особый язык завсегдатаев прециозной «шайки». В течение весны и лета 1659 г. в Париже была популярна песенка, созданная шансонье Морепа (возможно, он обработал уже существовавшее до 1657 г. стихотворение поэта Молевриера): Précieuses, vos maximes, Détruisent tous nos plaisirs Et vous prenez pour des crimes Les moindres de nos désirs. Rambouillet et vous d'Aumale, Quoy! ne verrons-nous jamais L'amour et votre caballe Faire un bon traité de paix.
(«Прециозницы, ваши максимы // Пресекают все наши соблазны, // И вы принимаете за преступления // Малейшие из наших желаний. // Рамбуйе и вы, д'Омаль, // Что! ужель мы не увидим никогда // Как ваша шайка [кабалистическое сообщество] с Любовью // Заключает, наконец-то, добрый мирный договор») [5, p. 17].
Заметим, что наименование «шайка» (или «кабалистическое сообщество») применяется к кружку м-ль де Скюдери, о чём пишет и Талле-ман де Рео: «Большинство дам из шайки (cabale)
м-ль де Скюдери, которую она именует Субботой, были совершенно некрасивы, мой брат, аббат, сложил против них эпиграмму:
Ces dames ont l'esprit très-pur, Ont de la douceur à revendre. Pour elles on a le cœur tendre, Et jamais on n'a eut rien de dur.
(У этих дам разумение чересчур чистое и деликатность в изобилии. К ним [у нас] будет направлена нежность сердечная, но что-то более твёрдое - никогда!).
Пелиссон составил сборник, в котором поместил, ничего не исправляя, все послания и стихотворения, я же выбрал то, что получше. Сборник называется "Хроники субботы"» [10, p. 690-691].
В то же время, в середине 1659 г., обрёл популярность балет-маскарад из 6 выходов, приписываемый «галантному» автору Фору (Faure) «Разгром прециозниц» («La deroute des précieuses»). Содержание данного маскарада (вполне возможно, предназначенного исключительно для чтения) следующее: Амур узнает, что на земле существует шайка дам, которые отвергают его власть и не соблюдают те ритуалы, которые он провозгласил обязательными для всего человечества. Он пытается вмешаться и просит авторов галантных альманахов поместить в своих произведениях сатиру на представительниц данной секты; альманахи издаются и продаются в Париже. Появляются три прециозницы, замечают торговцев и огромную толпу покупателей альманахов; вот их реплика:
Lorsque nous commencions d'établir notre empire, Qu'on recevait nos lois ainsi que nos beaux mots, Tout d'un coup contre nous on a fait une satire, Et partout l'on nous donne à dos.
(С тех пор, как мы начали устанавливать нашу империю, // Все кругом принимали наши законы и наши прелестные словеса, // И вдруг свершилось: против нас вышла сатира // И все повсюду повернулись к нам спиной) [4, p. 331].
В дальнейшем приводится несколько модифицированная песенка Морепа с показательным дополнением:
Vous faites tant les cruelles
Que l'on peut bien vous nommer
Des jansénistes nouvelles
Qui veulent tout réformer;
Vous gâtez tout le mystère,
Mais j'espère, quelque jour,
Que nous verrons dans Cythère
Une Sorbonne d'Amour. [...]
Dieux! Qu'une précieuse est un sot animal !
Que les auteurs ont eu de mal,
Tandis que ces vieilles pucelles
Ont régenté dans les ruelles;
Pour moi, je n'osais mettre au jour
Ni stance, ni rondeau sur le sujet d'amour,
Et je crois que si ces critiques
Eussent en vogue plus longtemps,
Je perdais tous mes pratiques.
(Вы строите из себя недотрог // Вас можно назвать // Новыми янсенистками // Которые стремятся всё реформировать: // Вы уничтожаете тайну [любви], // Но я наде-
юсь, что однажды // Мы увидим на Кифере // Сорбонну Любви... // О Боги, прециозница - глупое животное! // Сколько трудностей у авторов, // В то время как эти престарелые девственницы // Царили в альковах; // Что меня касается, то я не осмелился представить // Ни станса, ни рондо на сюжет о любви, // И я уверен, что если эти критики // Сохранили свой авторитет и дальше, // То я бы растерял всё мое мастерство.) [4, p. 332].
Как явствует из заглавия маскарада, пьеса заканчивается поражением прециозниц, которое, заметим, оказывается возможным лишь после вмешательства Амура, который, отстаивая свои права, создал сатиру на них. Апогеем специфической популярности прециозниц в конце 1659 г. стали и весьма грубые стишки бурлескного поэта Клода Ле Пти (1638-1662) из его сборника «Бордель муз». Предположительно, маленькая поэма (пародийно озаглавленная как сонет, но состоящая из 4 строк) о прециозницах написана в ноябре 1659 г., то есть незадолго до мольеровской пьесы: Aux précieuses
Courtisanes d'honneur, putains spirituelles, De qui tous les péchés sont des péchés d'esprit, Qui n'avez du plaisir qu'en couchant par écrit, Et qui n'aimez les lits qu'à cause des ruelles (К прециозницам // Куртизанки чести, духовные шлюхи, // Чьи все грехи лишь в одном разуме, // Они находят удовольствие в том, что переспать с пером в руке, // И ценят у постели лишь альков) [8, p. 108].
Подобная литературная продукция оказалась тем фоном, на котором появилась комедия Мольера, успех которой, с одной стороны, способствовал тому, что прециозницы остались в истории, но, с другой, тому, что они остались исключительно в негативном ключе. Отрицательная коннотация за словом «прециозница» после комедии Мольера закрепилась надолго, если не навсегда: после ноября 1659 г. прециозницы были только «смешными». Либо сразу после представления Мольера, либо в течение первой половины 1660 г. Лафонтен упоминает мольеровскую пьесу в песенной партии к балету «Насмешники Боришара»: Qui ne rirait des précieux, Qui ne rirait de ces coquettes, En qui tout est mystérieux, Et qui font tant de guillemettes? Elles parlent d'un certain ton, Elles ont un certain langage (Кто не подсмеивается над прециозниками? // Кто не посмеивается над этими кокетками? // В ком всё так загадочно // И у кого все речи "в кавычках" // У них чудной тон в разговоре, // У них свой собственный язык) [7, p. 104].
Очевидно, к 1659 г., к периоду конца ноября или начала декабря (то есть в течение нескольких недель, последовавших за «Смешными прециоз-ницами»), относится создание сатирического «Катехизиса прециозницы [прециозниц]». Согласно этому анонимному памятнику, «славным титулом Прециозницы» награждаются те, кто соответствует «знаменитой доктрине» (l'illustre doctrine) и «па-
Вестник КГУ .J № 2. 2017
63
тенту» (le brevet) Скюдери, то есть тем ценностям, что пропагандировались во время «суббот»:
« - Кого вы назовете прециозницами?
- Тех, кому за сорок и тех, кто имеет недостаток в [милостях] фортуны, богатстве или красоте» [3, p. 739].
В тексте отмечается, что прециозную секту составляют те, кто отличаются уродством, бедностью и старостью; таких дам отличают особые язык и жесты. К концу 1659 - началу 1660 г., когда слава «прециозниц» буквально гремела в Париже, относятся также несколько заметок Таллемана де Рео, в которых он активно употребляет данное слово. Так, в истории о госпоже де Сент-Этьен и м-ль де Рамбуйе, созданной в это время, он пишет: «М-ль де Рамбуйе не выказала желание стать монашкой. Она наделена разумением и частенько говорит весьма приятные вещи, но она сердита и не стремится быть вежливой, как сестра. Но о ней говорят, что она прекрасная подруга. Мы расскажем о ней в historiette о Вуатюре и пре-циозницах» [9, p. 473]. Очевидно, в это же время была написана historiette «Королева Польши и её сестры»: «Так как у меня есть замысел поместить далее настолько, насколько будет возможно, всё, что касается Отеля Рамбуйе, я подумал, что будет кстати ввести здесь историю о королеве Польши и по случаю и её сестрах, ибо она так любила г-жу де Монтозье, я предполагаю закончить далее историями о г-же Принцессе, г-же де Лонгвиль и о прециозницах» [9, p. 584]. Задуманную историю, целиком посвященную прециозницам, Тал-леман так и не создал, что, как думается, можно
объяснить как раз резким изменением социального отношения к женскому этосу, произошедшим на волне успеха мольеровской пьесы.
Библиографический список
1. Мольер Ж.Б. Смешные жеманницы [преци-озницы]: комедия в одном действии // Мольер Ж.Б. Комедии. - М.: Художественная литература, 1972. - C. 27-52.
2. Фюретьер А. Мещанский роман: Комическое сочинение. - М.: Гос. изд-во худ. лит-ры, 1962.
3. Catechisme des Précieuses // Pure M. de. La précieuse ou le mystère de la ruelle. - Paris: Champion, 2010. - P. 739-741.
4. Duchêne R. Les Précieuses, ou comment l'esprit vint aux femmes. - Paris: Fayard, 2001.
5. Fukui Y. Raffinement précieux de la poésie française du XVIIe siècle. - Paris: Nizet, 1964.
6. Furetière A. Nouvelle allégorique ou histoire des derniers troubles arrivés au Royaume d'Eloquence. -Paris: G. De Luyne, 1658.
7. La Fontaine J. de. Les rieurs du Beau-Richard // J. de. La Fontaine Œuvres complètes. - Paris: Pagnerre, 1860. - T. 4. - P. 102-118.
8. Le Petit Cl. Le bordel des muses // F. Lachèvre. Les Œuvres libertines de Claude Le Petit. - Genève: Droz, 1968. - P. 108.
9. Tallemant des Réaux G. Historiettes. - Paris: Gallimard, 1960. - T. 1.
10. Tallemant des Réaux G. Historiettes. - Paris: Gallimard, 1961. - T. 2.
11. Villers. Journal d'un voyage à Paris en 16571658. - Paris: B. Duprat, 1862.
