CC BY
18
Таким образом, заявление некоторых исследователей о численном превосходстве учителей-мужчин в школах Хакасской автономной области накануне Великой Отечественной войны не подтверждается. В то же время анализ данных по кадровому составу педагогов абаканских школ показал, что к началу войны в них трудились всего 12,5 % мужчин-педагогов. Это значительно ниже среднего показателя по стране для школ, расположенных в городской местности. Более трети мужчин-учителей после начала войны были призваны в ряды РККА, поэтому соотношение учителей мужчин и женщин изменилось в пользу женщин. Мужчин к концу 1941-1942 учебного года среди учителей абаканских школ было всего 6,3 %. Кроме того, часть педагогов из Абакана была переведена в сельские школы области для замещения мобилизованных учителей-мужчин. Освободившиеся места были заняты частично педагогами, эвакуированными из западных районов страны. В основном в школах работали выпускники Абаканского учительского института, Хакасского педучилища, а также окончившие 10-месячные педагогические курсы при учительском институте.
Библиографический список
1. Черник, С. А. Советская общеобразовательная школа в годы Великой Отечественной войны: Историко-педагогическое исследование / С. А. Черник. - М.: Педагогика, 1984. - 240 с.
2. Женщины и дети в СССР: статистический сборник. - М.: Гостатиздат, 1963. - 204 с.
3. Статистический сборник. - М.: Информационно-издательский центр Госкомстата СССР, 1990. - 235 с.
4. Белова, Н. А. Повседневная жизнь учителей / Н. А. Белова. - М.: ИЭА РАН, 2015. - 228 с.
5. Всесоюзная перепись населения 1939 г.: основные итоги / под ред. Ю. А. Полякова. - М.: Институт российской истории, 1992. - 256 с.
6. Ултургашев, С. П. Хакасская областная партийная организация в период Великой Отечественной войны (1941-1945) / С. П. Ултурга-шев // Очерки истории Хакасской областной организации КПСС. - Красноярск: Красноярское книжное изд-во, 1987.- С. 140-186.
7. Мохов, А. Н. Школы Хакасии в годы Великой Отечественной войны / А. Н. Мохов, Л. А. Мохова // Хакасия в годы Великой Отечественной: боевой и трудовой подвиг: мат-лы науч.-практ. конф., 27 апреля 2000 г. - Абакан: Роса, 2000. - 116 с. С. 44-49.
8. Мохов, А Н. Краткие очерки истории народного образования Хакасии / А. Н. Мохов, Л. А. Мохова. - Абакан: Хакаскнигоиздат, 2009. - 200 с.
9. Матросова, Г. А. Общеобразовательная школа Хакасии в годы Великой Отечественной войны / Г. А. Матросова // Великий Октябрь и социально-экономическое развитие Хакасии. - Абакан, 1978. - С. 92-97.
10. Бобровский, О. Н. Некоторые проблемы народного образования в Хакасии в годы войны / О. Н. Бобровский // Хакасия в годы Великой Отечественной: боевой и трудовой подвиг: мат-лы науч.-практ. конф., 27 апреля 2000 г. - Абакан: Роса, 2000. - 116 с. - С. 92-96.
11. Куницына, О. Д. Развитие народного образования Хакасии в годы Великой Отечественной войны / О. Д. Куницына // Архивные документы в системе объективного научного знания об истории Сибири: мат-лы I Межрег. науч.-практ. конф., приуроченной к 85-летию со дня образования Архивной службы РХ. - Абакан: Изд-во «Бригантина», 2012. - С. 101-103.
12. Сводка по начальным, семилетним и средним школам Хакасской области на 15 сентября 1940 г. // Государственное казённое учреждение Республики Хакасия «Национальный архив» (ГКУ РХ «НА») Ф. 169 Оп. 1 Д. 261 Л. 23, 26.
13. Начальные, неполно-средние и средние школы по г. Абакану на 15 сентября 1940 г. // ГКУ РХ «НА» Ф. 169 Оп. 1 Д. 261 Л. 82-83.
14. Приказ № 48 от 13 мая 1942 г. по Абаканскому ГОРОНО «О распределении учительских кадров по школам гор. Абакана» // Книга приказов по Абаканскому ГОРОНО. 23 мая 1941 г. - 31 августа 1942 г.; Архивный отдел аппарата администрации города Абакана (АОААГА) Ф. Р-8. Оп. 2. Д. 6. ЛЛ. 64-69.
15. Приказы по Абаканскому ГОРОНО: № 66 от 23 июня, № 78, п.5 от 22 июля, № 83 от 4 августа, № 96 от 26 августа, № 97 от 27 августа
1941 г. // Книга приказов по Абаканскому ГОРОНО. 23 мая 1941 г. - 31 августа 1942 г.; АОААГА Ф. Р-8. Оп. 2. Д. 6. ЛЛ. 7, 15, 17, 25.
16. Приказ № 72 по Абаканскому ГОРОНО от 9 июля 1941 г., приказ № 79 по Абаканскому ГОРОНО от 25 июля 1941 // Книга приказов по Абаканскому ГОРОНО. 23 мая 1941 г. - 31 августа 1942 г.; АОААГА Ф. Р-8. Оп. 2. Д. 6. Л. 14.
17. Приказ № 26, п. 3 по Абаканскому ГОРОНО от 11 марта 1942 г. // Книга приказов по Абаканскому ГОРОНО. 23 мая 1941 г. - 31 августа 1942 г.; АОААГА Ф. Р-8. Оп. 2. Д. 6. Л. 57.
18. Приказ № 138 от 21 июля 1941 г., приказ № 154 от 13 августа 1941 г. // Архив Хакасского государственного университета им. Н. Ф. Катанова (АХГУ) Ф. Р-528. Оп. 2 Д. 2. ЛЛ. 75-77, 90.
19. Учёт числа учащихся Хакасского педучилища на 15 ноября 1940 г. // ГКУ РХ «НА» Ф. 169. Оп. 1. Д. 261. Л. 94, 100.
20. Сведения о национальных кадрах в системе ХакОБЛОНО // (Сведения о работе школ и воспитании национальных кадров, 1942 г.) Отдел документов новейшей истории ГКУ РХ «Национальный архив» (ОДНИ) Ф. 2. Оп. 1. Д. 883. ЛЛ. 11-12.
21. Приказ № 26 от 11 марта 1942 г. по Абаканскому ГОРОНО // Книга приказов по Абаканскому ГОРОНО. 23 мая 1941 г. - 31 августа
1942 г.; АОААГА Ф. Р-8 Оп. 2 Д. 6 Л. 57.
22. Кадры учителей на 1940-1941 учебный год. // Докладные о работе школ народного образования 1934-1940 гг.; ОДНИ Ф. 2. Оп. 1. Д. 776. Л. 20.
© Лушников В. К., 2017
УДК 314.7:316.343.652:94(47+57)"1918/192"
С ЗАПАДА НА ВОСТОК: ВЫНУЖДЕННАЯ МОБИЛЬНОСТЬ УЧЁНЫХ КАК ФАКТОР ВЫЖИВАНИЯ В УСЛОВИЯХ ПОСЛЕРЕВОЛЮЦИОННЫХ КРИЗИСОВ
(1918-1920 ГОДЫ)
Л. С. Малявина
Тихоокеанский государственный университет
Рассматривается влияние послереволюционных кризисов на процессы миграции научной интеллигенции из западных регионов России на территорию российского Приморья. Выделены причины миграции, отражена динамика формирования миграционных волн, показаны позитивные результаты присутствия мигрантов и беженцев в регионе.
Ключевые слова: научные кадры, интеллектуальная миграция, российский Дальний Восток, гражданская война, научно-образовательная деятельность.
Революции 1917 года и связанная с ними Гражданская война имели много негативных последствий. Одним из них стал рост миграционной активности общества, который привёл в движение лиц самых разных профес-
сий. Трагический русский «бег» привел к тому, что большое количество учёных, ранее работавших в научных учреждениях и вузах западных регионов, в результате событий 1918-1920 гг. оказалось на территории российского Приморья. Его столица Владивосток в силу своего географического положения (близость к китайской границе, наличие морского порта, изолированность от Советской России) стала в период Гражданской войны прибежищем всех тех, кто по различным политическим соображениям не желал оставаться при новой власти.
Комплексный анализ доступных источников (архивные материалы, документы личного происхождения, региональная периодика, справочно-биографические издания) позволил выявить динамику миграционных волн и их связь с ходом военных действий в восточных регионах страны. Установлено, что основной приток беженцев «с запада на восток» начался с осени 1918 года, что было вызвано усилением военного противоборства «белого» и «красного» движений в Поволжье и на Урале, поражением Ижевско-Воткинского антисоветского восстания в Прикамье (сентябрь 1918 года), взятием Красной армией Казани (сентябрь 1918 года). Результатом этих событий стали уход в сторону Сибири, пока ещё являвшейся «белым тылом», вместе с отступающей армией и гражданским населением части преподавателей и служащих Казанского университета [1, с. 87], эвакуация в Томск личного состава Пермского университета.
Вторая миграционная волна начала формироваться во второй половине 1919 года - в период, когда из-под контроля «белых» стала уходить территория Сибири, когда потерпел поражение Восточный фронт адмирала Колчака, а в ноябре 1919 года был взят Омск - «белая столица России». Вследствие этого во Владивосток в 19191920 гг. были эвакуированы Уральский горный институт, Омский кадетский корпус (оба - с частью преподавательского корпуса и оборудованием), в город прибыли преподаватели Омского сельскохозяйственного института, Томского университета и ряда других учебных заведений Урала и Сибири (Казани, Екатеринбурга, Иркутска). Некоторые из осевших в городе научных работников ранее находились в заграничных командировках в восточно-азиатских странах и в условиях начавшейся гражданской войны были лишены возможности возвращения домой.
Третья волна миграции возникла в 1920-1921 гг. В отличие от предыдущих волн импульсом для её формирования явились уже не провалы «белого движения», а начавшаяся в этот период «советизация» вузов Сибири, которая проводилась Сибирским революционным комитетом (Сибревкомом). Как и на других территориях РСФСР, она включала оптимизацию и организационную перестройку вузов, сокращение гуманитарных кафедр и факультетов, чистку преподавательского и студенческого коллективов. Итогом реформы стало закрытие во многих сибирских вузах (Иркутск, Томск) философских, исторических и юридических факультетов (их место заняли факультеты общественных наук, или ФОН), сокращение филологического образования, прекращение преподавания классических языков и классической филологии. Это лишило работы преподавателей-гуманитариев и вызвало их отток в Харбин, Шанхай, Пекин или на территорию пока ещё «несоветского Приморья» [2, с. 83].
Точную численность оказавшихся в Приморье на волне повышенной мобильности научных кадров определить невозможно, так как они часто меняли место жительства или совмещали работу в нескольких учебных заведениях. Приблизительное представление о прибывших лицах позволяют составить данные редкого библиографического сборника, изданного в 1922 году во Владивостоке [3]. Анализ приведённых биографических справок позволяет утверждать, что многие из прибывших лиц являлись сложившимися учёными, имели опыт организаторской и исследовательской работы. Так, в составе прибывших из Екатеринбурга преподавателей Уральского горного института оказалось много известных специалистов в области механики, физики, химии (Н. И. Морозов, Б. П. Пентегов, П. П. Веймарн, Е. И. Любарский, К. Д. Луговкин), горного дела (М. А. Павлов, М. О. Клер), естественных наук (В. Ф. Овсянников) [4; 5]. Приехавший из Екатеринбурга профессор А. Н. Криштофович был известен в научном мире как автор многих работ по геологии и палеонтологии России, Японии и Кореи. Профессор М. А. Павлов входил в состав экспедиции Г. Седова к Северному полюсу в 19121914 гг. Профессор-химик Б. П. Пентегов в 1918-1919 гг. принимал активное участие в создании и деятельности Приуральского общества изучения местного края (г. Челябинск). Преподаватель В. Ф. Овсянников, будущий доктор сельскохозяйственных наук, один из основоположников дальневосточного лесоводства, имел опыт работы в области прикладной метеорологии и лесоразведения. За счёт прибывших кадров увеличилась также численность экономистов, юристов, философов. В их состав, в частности, влились такие крупные фигуры, как М. Н. Ершов (бывший преподаватель Казанской духовной академии, профессор философии), С. П. Никонов (выпускник Казанского университета, в разное время работал в Харьковском, Петроградском, Томском университетах, автор ряда печатных - более 100 названий - трудов по различным отраслям права), М. П. Головачев (юрист-правовед, специалист по международному праву), А. А. Великопольский (экономист и педагог, ученик П. Ф. Лесгафта, автор популярного в своё время труда «Записки педагога» (1909 г.)) и др.
Невозможно установить и мотивацию мобильности учёных, так как в сохранившихся документах, отражающих личные данные, сведения об их пребывании на «белой» территории и деятельности в период Гражданской войны представлены лаконично, а порою и противоречиво. Можно предположить, что в основе миграции лежали разные факторы - психологические, экономические и профессиональные: желание спасти семью от голода, изменить место работы, иметь возможность продолжать профессиональную деятельность ценою переезда. Некоторая часть сибирской интеллигенции имела все основания опасаться репрессий со стороны новой власти за их сотрудничество с «белыми» правительствами, поскольку среди них были лица, находившиеся в разное время на правительственных постах у А. В. Колчака (С. П. Никонов, М. П. Головачев, Н. Я. Новомбергский, П. П. Гудков и др.). Часть учёных-обществоведов (юристы, экономисты, философы) вынуждены были подыскивать себе новую работу из-за невозможности её продолжения в условиях «советизации» высшей школы.
Оказавшись в Приморье, учёные ориентировались на продолжение научной карьеры, в силу чего для выживания вынуждены были восполнять недостаток организаций нужного им научного профиля, инициируя проекты создания во Владивостоке новых образовательных и научных учреждений и добиваясь при поддержке местной общественности их реализации. Результатом их научно-организационной работы, поддержанной местными научными силами (преподавателями Восточного института, членами краеведческих научных обществ), явилось открытие в городе в период с 1918 по 1920 гг. ряда новых высших учебных заведений, пополнивших сеть научных учреждений дальневосточного региона и ставших впоследствии базой для подготовки новых исследовательских кадров [6]. Уже к осени 1918 года инициативными группами, созданными при активном участии прибывших в город учёных, были собраны средства для открытия во Владивостоке одногодичного историко-филологического факультета [7]. Тогда же (1 ноября 1918 года) состоялось открытие первого высшего технического учебного заведения региона - Высшего политехникума (с 1920 года - Дальневосточный политехнический институт, сокращённо - ДВПИ)). С инициативой его открытия выступила группа местных деятелей, организовавших в июле 1918 года Дальневосточное общество содействия развитию высшего образования, или сокращённо - ДОСРВО [8]. В 1919 году на правах самостоятельного вуза был открыт одногодичный юридический факультет. Основной костяк его преподавателей составили преподаватели Восточного факультета (Н. И. Кохановский, Н. И. Дмитраш, А. Н. Петров, А. В. Гребенщиков и др.), а также приглашённые к преподаванию учёные-правоведы Н. И. Миро-любов (профессор уголовного права из Казани), В. М. Грибовский (бывший профессор Петербургского и Томского университетов, доктор государственного права) и другие лица [9]. Приток квалифицированных научных кадров позволил положительно решить вопрос об открытии во Владивостоке в апреле 1920 года Государственного Дальневосточного университета (ГДУ), организации которого дальневосточники последовательно добивались начиная с 1910 года. К окончанию Гражданской войны (1922 г.) во Владивостоке действовали уже три высших учебных заведения: Дальневосточный государственный университет, Дальневосточный политехнический институт и Дальневосточный государственный педагогический институт им. К. Д. Ушинского.
Помимо Владивостока, другим центром постепенной концентрации научных кадров явилась Чита, столица Дальневосточной республики (ДВР). Образование «несоветской» ДВР в 1920 году давало многим учёным надежду не покидать Россию. Поэтому они охотно откликались на предложение правительства ДВР принять участие в его научно-образовательных проектах, одним из которых стало открытие в 1921 году первого в Забайкалье вуза - Института народного образования (ИНО). Для его организации и налаживания работы из Иркутска и Казани были приглашены квалифицированные специалисты, имевшие большой опыт не только преподавательской, но и научно-исследовательской работы (В. И. Огородников, Н. И. Никифоров, П. П. Маслов).
Научно-организационная деятельность учёных не была ограничена работой по расширению сети высших учебных заведений. Наряду с новыми вузами, в этот же период во Владивостоке совместными усилиями дальневосточных и сибирских геологов, бывших членов Дальневосточной и Сибирской секций Центрального геологического комитета (г. Петроград), было оформлено создание Геологического комитета Дальнего Востока (Дальгеолком) - первой региональной геологической организации. Членами Дальгеолкома, образованного в 1920 году, являлись Э. Э. Анерт (директор), один из старейших геологов-исследователей Дальнего Востока, И. П. Толмачёв (вице-директор), бывший сотрудник Петербургского геологического музея, первый учёный секретарь Полярной комиссии Академии наук (1914-1918 гг.), участник многих геологических экспедиций, работавший на Крайнем Севере Сибири и на Дальнем Востоке, геологи А. Н. Криштофович, П. И. Полевой, А. И. Педашенко, Т. М. Стадниченко, П. П. Гудков, М. К. Елиашевич и ряд др. Поддерживалось, хотя гораздо в меньших объёмах, издание научных трудов и научной периодики. Крупным научным мероприятием рассматриваемого периода стало проведение в апреле 1922 года в г. Никольск-Уссурийске Первого съезда по изучению Южно-Уссурийского края, в работе которого приняли участие 48 докладчиков, представивших на взаимное обсуждение около 90 научных докладов по различным областям знаний [6, с. 68-69].
В качестве вывода следует отметить, что повышенная мобильность научной интеллигенции, проявившаяся в период Гражданской войны, вызвавшая значительный отток научных кадров из западных районов страны на восток, сыграла положительную роль в усилении научного потенциала российского Дальнего Востока. Превращение российской части Дальнего Востока в период 1918-1919 гг. в главный восточный миграционный анклав явилось главным фактором, резко изменившим интеллектуальный ландшафт отдельных дальневосточных городов и способствовавшим увеличению численности научной интеллигенции в них. Однако не всем прибывшим на Дальний Восток учёным суждено было стать дальневосточниками. После окончания Гражданской войны, ликвидации ДВР и вхождения территории Дальнего Востока в состав РСФСР на правах Дальневосточной области часть из них эмигрировала в Северо-Восточный Китай (Маньчжурию), где применила свой научно-организационный опыт при создании вузов для эмигрантской молодёжи. Значительная часть из оставшихся как лица «буржуазного происхождения», представляющие «старые научные школы», в начале 1930-х гг. была или арестована, или выслана за пределы Дальневосточного края. Судьбы многих до сих пор требуют выяснения.
Библиографический список
1. Малышева, С. Ю. «Великий исход» казанских университариев в сентябре 1918 г. / С. Ю. Малышева // Гасырлар авазы: Эхо веков: научно-документальный журнал (Казань).- 2003. - № 1/2. - С. 87-92.
2. Малявина, Л. С. Между «красными» и «белыми»: наука и высшая школа Дальнего Востока в период Гражданской войны / Л. С. Малявина // Известия Уральского гос. ун-та. Серия 2. Гуманитарные науки. - 2009. - № 4 (66). - С. 80-93.
3. ИПч [Ивашкевич Б. А.]. Писатели, учёные и журналисты на Дальнем Востоке за 1918-1922 гг. / И-ч [Б. А. Ивашкевич]. - Владивосток: Свободная Россия, 1922. - 72 с.
4. Хисамутдинова, Н. В. Уральский горный институт во Владивостоке / Н. В. Хисамутдинова // Известия Уральского гос. горного ун-та. -2016. - Вып. 3 (43). - С. 123-126.
5. Турмов, Г. П. У истоков высшей технической школы на Дальнем Востоке России: материалы к биографиям (1899-1941). / Г. П. Турмов, Н. В. Хисамутдинова. - Владивосток: Изд-во ДВГТУ, 2010. - 130 с.
6. Малявина, Л. С. Роль учёных Урала и «белой» Сибири в развитии высшей школы и науки Дальнего Востока России (1918-1922 гг.) / Л. С. Малявина // Вестник Томского гос. ун-та. - 2010. - № 3(11). - С. 57-71.
7. Ермакова, Э. В. Становление исторического и филологического образования на Дальнем Востоке / Э. В. Ермакова // 85 лет высшему историческому и филологическому образованию на Дальнем Востоке России: мат-лы науч. конф.; 4-5 марта 2003 г. Ч. II. Сборник трудов Института истории и философии ДВГУ. - Владивосток: Изд-во Дальневост ун-та, 2003 . - С. 3-12.
8. Троицкая, Н. А. К истории Дальневосточного общества содействия развитию высшего образования / Н. А. Троицкая // Высшее образование на Дальнем Востоке: история, современность, будущее: мат-лы науч. конф. - Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1998. - С. 6-8.
9. Орнацкая, Т. А. Реформирование высшего юридического образования в России в 1917 - начале 1920-х гг. (на примере Дальнего Востока) / Т. А. Орнацкая // Ойкумена (Владивосток) - 2017. - № 2. - С. 91-100.
© Малявина Л. С., 2017
УДК 94(47).084.2
ПОЧЕМУ ПРОИЗОШЛА РЕВОЛЮЦИЯ В 1917 ГОДУ?
А. Г. Маслак
Средняя общеобразовательная школа № 7 г. Абакана
В статье рассмотрены некоторые аспекты изучения проблемы неизбежности революционных событий 1917 года в отечественной историографии. Предпринимается попытка ответить на вопрос: был ли приход к власти большевиков закономерным событием, или же у власти могли оказаться другие политические силы, и Россия пошла бы по буржуазному пути развития. Представлены точки зрения историков на роль Первой мировой войны в революции 1917 года.
Ключевые слова: альтернативность, неизбежность, революционные события, вопрос о мире и земле, историография, системный кризис, Первая мировая война.
В 1917 году за короткий период произошли события, которые изменили и предопределили судьбу России. В настоящее время, через сто лет после революции 1917 года, между историками вновь разгораются дискуссии по разным проблемам её исследования. Актуальным остаётся вопрос о неизбежности и альтернативности революционных событий. Известно, что некоторые страны в период модернизации обошлись без революционных потрясений.
Рассмотрим некоторые аспекты изучения данной проблемы. После краха самодержавия в России необходимо было решить целый ряд наболевших вопросов: в частности, выбрать новую форму правления и политический режим, найти выход из аграрного и национального кризисов. Все историки сходятся во мнении, что 1917 год был годом альтернативных путей развития страны. П. Н. Милюков в 1921 году обозначил целый ряд особенностей российской истории, которые сделали победу большевиков возможной, но не считал её предопределённой. В частности, он полагал, что у Л. Г. Корнилова была возможность остановить деятельность В. И. Ленина по подготовке им и его сторонниками октябрьских событий 1917 года (подробнее см. б этом в: [1]). Возможность либерального пути развития событий предотвратил А. Ф. Керенский из-за стремления к власти, а его Корниловский мятеж привёл к усилению популярности большевиков среди населения.
В 20-е годы XX века между М. Н. Покровским и Л. Д. Троцким разгорелась дискуссия по вопросу выбора направления развития России. Л. Д. Троцкий доказывал, что капитализм в России к 1917 году сильно отставал от европейского типа и развивался медленными темпами. В российской экономике не было единства капиталистических форм собственности и производства. Большую роль в условиях России играли феодальные пережитки. Л. Д. Троцкий сравнивал Россию с кораблём, похожим одновременно и на баржу, и на пароход, идущие на европейском буксире [2]. М. Н. Покровский, напротив, доказывал, что революция в Росии произошла потому, что капитализм здесь подготовил необходимые предпосылки во всех сферах жизни общества. Этот автор называл Россию пароходом, который направляется своим путём [3].
Об альтернативности революции писал и С. А. Алексеев. Он выделил два наиболее реальных пути развития событий в стране: «либо к рабоче-крестьянской республике Советов, либо к буржуазно-помещичьей реставрации» [4] Путь «революционной демократии» он считал невозможным из-за того, что сторонники Корнилова не смогли заручиться поддержкой солдат во время мятежа. С. А. Алексеев опровергал неизбежность победы большевиков.
Мы согласимся с В. И. Старцевым, который доказывал, что в российской истории период от Февральской до Октябрьской революций был самым естественным и целесообразным, так как он отвечал объективным тенденциям исторического развития. Именно по этому времени можно судить о зачатках парламентаризма и представительности власти в России. В. И. Старцев отмечал: «Если бы в стране проводились выборы (свободные, разумеется), то большевики потерпели бы сокрушительное поражение, вынуждены были бы отдать власть назад эсерам и навсегда сошли бы с политической арены в стране» [5]. Большевики прозорливо учли тот факт, что демократия для России того исторического времени оказалась чуждой. Они использовали рычаги и возможности сильной власти, которая ассоциировалась у народа с привычным самодержавием.
Другую альтернативу развития событий 1917 года историки видели в решении вопроса о мире и земле. Это признавали и советские, в частности М. Н. Покровский, и постсоветские исследователи. Эсеры и меньшевики
