CC BY
228
РУССКО-ФРАНЦУЗСКИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ КОНТАКТЫ И ИХ ОТРАЖЕНИЕ В ТВОРЧЕСТВЕ А.С. ПУШКИНА И П. МЕРИМЕ
Л. ХУРИЯ
Алжир, Алжирский университет
В статье рассматриваются русско-французские литературные контакты на рубеже XVHI-XIX вв. и их преломление в творчестве А.С. Пушкина и П. Мериме.
Франции принадлежит особое место в изучении русской литературы за рубежом. Народы Франции и России связывают давние исторические и культурные связи, история изучения русской литературы во Франции насчитывает около двух столетий, в течение которых сложилась французская школа славистики с устойчивыми научными традициями.
Самые ранние сведения о русской литературе, появившиеся в Германии, Англии и Франции, относятся к эпохе Просвещения. Это было обусловлено теми событиями, которые происходили в России в результате петровских реформ. Как писал Пушкин: «Россия вошла в Европу, как спущенный корабль, - при стуке топора и при громе пушек» [14, с. 269]. В трудах многих зарубежных философов той эпохи, таких как Лейбниц, Руссо, Дидро, Вольтер, Монтескье, мы находим оценку тем преобразованиям, которые происходили в России.
Первыми русскими писателями, получившими известность в Западной Европе, были Феофан Прокопович, Кантемир, Ломоносов, Сумароков. Их произведения воспринимались как ростки новой русской культуры, возникшие в результате глубинных перемен, происходивших в России. Если в первой половине XVIII в. сведения о русской литературе поступали через хрестоматии, составленные русскими авторами, то во второй его половине появляются и работы иностранных авторов: это были, как правило, путевые заметки или разделы в исторических сочинениях, посвященные России. Среди этих авторов - Мельхиор де Вогтоэ, Маржерет, Гаспар де Тенд, Гельвеций, Деламбер, Дидро, Вольтер, Шаппе д’Отерош и др.
Первые попытки систематизации сведений о русской литературе во Франции относятся к XVIII в. Это прежде всего «Роспись русских книг», выполненная Д.Дидро для своих научных целей [1, с. 416-431]. Русской литературе посвящены и специальные разделы в четвертом и пятом томах «Истории России» (1782) П.Ш. Левека [Levesque P.Ch. Т. IV, 1782, с. 535-538; Т. V, с. 331-352], а также обзор в первом томе исторического труда о России Леклерка (1783) [Le Clerc М.-G. Т. 1, 1783, с. 51-100; см. подр.: 4].
Победа России в Отечественной войне 1812 г. против Наполеона способствовала дальнейшему укреплению международного авторитета страны и значительному росту интереса к русской литературе. Особое внимание уделялось историческим сочинениям: в эти годы в Западной Европе стал известен Карамзин. В 1820 г., когда имя Карамзина, благодаря его историческим трудам, находилось в центре внимания французского читателя, французский литератор и переводчик Шарль Эген опубликовал в «Annales de la literature et des arts» прозаический перевод «Осени» Карамзина. Большой интерес вызывали также и произведения, запечатлевшие характерные черты национального характера русского народа, например, басни И.А. Крылова.
Еще при жизни Пушкина, в начале 1821 г. во французском «Revue encyclo-pedique» впервые появилось имя поэта со следующим предисловием: «Недавно изданное в Санкт-Петербурге произведение привлекло внимание всех друзей словесности; это романтическая поэма в десяти песнях, озаглавленная «Руслан и Людмила». Автору ее, г-ну Пушкину... всего 22 года. Поэма основана на народных сказках времен великого князя Владимира; язык ее то энергичный, то грандиозный, но всегда изящный и безупречный, позволяет возлагать на молодого автора самые большие надежды» [Revue encyclopёdique, 1821. Т. 9, с. 382].
Характерно и то, что интерес к русской литературе был столь велик, что переводом ее занимались даже литераторы, не знавшие русского языка. Например, Дюпре де Сен-Мор (XVIII в.) перевел с подстрочника «Ермака» И.И. Дмитриева, подстрочник, по его просьбе, был выполнен самим автором. Отец Пушкина, Сергей Львович Пушкин, передал этому же автору подстрочный перевод отрывка из поэмы «Руслан и Людмила». Но подобные переводы, как правило, были не слишком удачными. Сравнивая перевод фрагментов «Руслана и Людмилы» с оригиналом, исследователь Корбе отмечал, что переводчик «растворил живость и непринужденность подлинника в тумане элегантной классической высокопарности; из пенистого, искрящегося пушкинского вина получился лишь пресный лимонад» [7, с. 203].
В 1826 г. французский литератор, владевший русским языком, Жан-Мари Шопен опубликовал стихотворный перевод пушкинского «Бахчисарайского фонтана», озаглавив его «Фонтан плача» (La fontaine des pleurs), «вольный перевод с русского». Однако и на этот раз переложение стихов Пушкина было таким же плохим как у Дюпре де Сен-Мора [там же, с. 221].
В 1828 г. «Mercure du XIX sincle» опубликовал «Кавказского пленника» Пушкина, в том же году творчество Пушкина было представлено в журнале еще раз в большой подборке под заглавием «Литература России» [там же, с. 229].
Во второй половине XIX в., особенно в последней его четверти, появляется целый ряд трудов французских литературоведов, посвященных русской литературе, среди них обстоятельный труд публициста и критика Мельхиора де Вопоэ «Русский роман» (1886; Vogue Е.-М. de «Le roman russe»). Цель Вопоэ, в отличие от его предшественников, заключалась не в сообщении фактических данных о русских писателях, а в проблемном синтетическом очерке о русской литературе. В русской литературе Вогюэ сумел открыть огромную общечеловеческую культурную ценность. Он подчеркивал, что она враждебна всякому эстетизму и натурализму. До сих пор остаются актуальными и его слова о моральной силе русской литературы, ключ к объяснению которой автор искал в «рус-
ской душе». Наиболее интересным и оригинальным ее проявлением в литературе Вогюэ находил художественный реализм, именно поэтому его главной целью стало выяснение места и значения русского романа в мировой литературе.
В дальнейшем усилению внимания французского литературоведения к русской теме способствовал оформившийся в 1891-1893 гг. франко-русский союз.
Активно содействовал изучению русской литературы во Франции видный историк и литературовед Эмиль Оман (1859-1942). В 1902 г. он возглавил новый важный центр французской русистики - кафедру русского языка и литературы в Парижском университете. Оман - автор исследования «Французская культура в России» (Наишат Е. Ь., 1910). Оман стал и автором первой французской монографии о Пушкине, которая была во многом подготовлена успехом русского романа во Франции. (Что касается знакомства французского читателя с русской классической поэзией, то из-за отсутствия хороших переводов она по-настоящему до сих пор остается для него малоизвестной.)
Если в 1886 г. «РивЬснпапа» В.И. Межова демонстрировала, что «переводной Пушкин показан в количестве лишь 27 языков и наречий» (Межов, 1886), то в 1899 г. уже появляется монография П.Д. Драгонова «Пятидесятиязычный Пушкин, то есть переводы А.С. Пушкина на 50 языков и наречий мира» [5, с. 634]. Пушкин вошел в мировое культурное сознание практически после И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, поэтому неудивительно, что он воспринимался не столько как великий национальный писатель, сколько как предшественник великих русских писателей.
Необходимо хотя бы кратко охарактеризовать исторический контекст тех лет. Оппозиционно настроенная дворянская литература России начала 1820-х гг. ориентируется, по словам В.М. Жирмунского, не на отсталую Германию, а на передовые буржуазные страны Запада - на Францию и Англию. «Французская литература являлась той культурной средой, в которой воспитывалось пушкинское поколение» [15, с. 62]; Пушкин и поэты его круга - воспитанники французской культуры XVIII в., рационалистической и материалистической идеологии французского Просвещения и в то же время французской литературы этой эпохи, осложненной с начала XIX в. новыми английскими влияниями. Кумиром русской молодежи того времени был Байрон, хранитель традиций Французской революции, выразивший индивидуалистический протест и разочарование в идеалах минувшей эпохи [И, с. 160].
Первое знакомство Пушкина с Байроном, а также В. Скоттом и У. Шекспиром состоялось на французском языке, на английском же он их уже перечитывал. По-немецки Пушкин читать не любил, и также во французских переводах познакомился со Шлегелем, а позднее - с Гофманом, Гейне, Жан-Полем и даже сказочниками, братьями Гримм. На французском он читал также и итальянских авторов, например, роман «Обрученные» Мандзони, хотя итальянцы были доступны ему и в подлиннике. Античные и восточные авторы были известны Пушкину тоже преимущественно во французских переводах. Например, с текстом Корана он ознакомился в переводе французского востоковеда XVIII в. К.-Э. Савари.
Интерес Пушкина к Франции еще более усиливается после Июльской революции 1830 г. Заметную часть пушкинского наследия составляют и стихо-
творные переводы, среди которых большая часть выполнена с французского языка. Из французских авторов по количеству переводов первое место занимают Вольтер, Парни и Шенье. За немногими исключениями (Маро, Пелиссон, Арно, Мериме и Дешан), Пушкин переводил поэтов XVIII в. [15, с. 71-76].
В целом Пушкин учитывал опыт не только русской, но и всей мировой литературы, творчески переосмысливая и продолжая его, что сказалось на произведениях, навеянных образами мировой литературы («Скупой рыцарь», «Каменный гость», «Моцарт и Сальери», «Пир во время чумы» и др.) [12, с. 19-20]. Общеизвестно, что для западных романтиков экзотические миры служили убежищем от насущных проблем современности. И Пушкина тоже увлекали экзотические страны: и исламский Восток, и египетские ночи, и пустыни Африки, и персидские мотивы, и средневековую Германию, и образы Испании. Однако Пушкин настолько проникался самим материалом, что, по словам Бялокозови-ча, «он становится ему близким и родным, переживаемым душою и непосредственно осязаемым, в чем проявляется свойство истинного гения» [2, с. 160]. Другой характерной особенностью Пушкина было то, что его герои, заимствованные у других культур и народов разных эпох - от Фауста и средневекового рыцаря до Моцарта несут на себе печать нынешнего дня и вечных проблем всего человечества. Эта всеохватность пушкинского художественного мышления есть результат особого видения мира, благодаря которому русская история и культура становятся неотъемлемой частью мировой истории и культуры.
Наиболее характерным является факт перевода Пушкиным сборника Мериме «Гюзла, или Избранные произведения имерийской поэзии» (Ьа вигк). Это свидетельствует о том, что даже славянскую поэзию Пушкин считал возможным брать во французских переводах.
В плане взаимодействия русской и французской литературы заметный след оставила деятельность классика французской литературы Проспера Мериме, одного из самых известных переводчиков А.С. Пушкина на французский язык. В связи с этим сопоставим творческие взгляды французского и русского писателей, что позволит выявить особенности перевода Мериме пушкинских текстов на французский язык.
Его учителем русского языка был друг Пушкина С.А. Соболевский. Позже Мериме был также близко знаком с И.С. Тургеневым. Благодаря переводам пушкинских произведений («Пиковая дама», «Цыганы», «Выстрел», «Анчар» и др.), Мериме считают первооткрывателем творчества русского поэта во Франции.
Интерес к русской литературе и культуре возник у Мериме уже в 1820-е гг. Со времени своего сближения со Стендалем Мериме немало слышал от него о России, о походе 1812 г., о Бородинской битве, о Москве. Великий образ свободолюбивого народа, гордо отстоявшего свою национальную независимость в 1812 г. и заявившего о своих благородных освободительных стремлениях в декабре 1825 г., все более привлекал внимание Мериме. В период Реставрации Мериме посещал многие светские салоны и литературные кружки, где завел обширные знакомства и дружеские связи с представителями просвещенных кругов русского общетсва, русскими писателями: А.И. Герценом, А.И. Тургеневым, С.А. Соболевским, Е.А. Баратынским, И.С. Тургеневым и др. Под их влиянием Мериме начинает изучать русский язык, что дает ему возможность
изучать русскую литературу не только по французским переводам, но и в подлиннике. Он читает Державина, Крылова, Жуковского, Карамзина, Грибоедова, Лермонтова, Гоголя. Один из его друзей - С.А. Соболевский, пробуждает в Ме-риме интерес к Пушкину, творчество которого впоследствии он изучал на протяжении сорока лет [6, с. 5-6].
По свидетельству И.С. Тургенева, Мериме питал искреннюю и сердечную привязанность к русскому народу и ко всему русскому быту, благоговел перед Пушкиным и глубоко и верно понимал красоту его поэзии.
Литературные контакты Пушкина и Мериме начались в 1827 г., когда Мериме опубликовал сборник «иллирийских» баллад «Гюзла», а Пушкин переложил на русский язык «Странные сии песни».
По выражению Поля де Сен-Виктора, «почти на четверть века - с 1848 г. и до своей смерти - Мериме литератрно эмигрировал в Россию и там обосновался» [Paul de Saint-Victor, 1872, с. 147]. С 1849 по 1870 г. Мериме опубликовал 27 произведений, имеющих отношение к России, из них 13 переводов. В статьях и письмах того периода он часто упоминает имена русских писателей, дает оценку русской литературе, высказывается о русском классическом реализме.
«Я читаю по-русски с большим трудом, но глубоко вдохновлен вашим языком, - пишет он в письме к Леонтьеву. - Это единственный язык теперь в Европе, который еще годен для поэзии. Легкость, с которой одним словом можно выразить столько различных оттенков, которых в другом языке не сумеешь передать и длинной перифразой, имеет свои преимущества для романа, но имеет также и свои неудобства. Легко увлечься описанием и затеряться в мелких подробностях. По-моему, большое достоинство Пушкина именно в том, что он сумел противостоять этому искушению. Владея чудесным инструментом и умея восхитительно на нем играть, он все же никогда не разменивался на вариации, но всегда искал настоящую Мелодию. В этом его преимущество перед Байроном» [10. Т. 4, с. 252].
При всем восхищении русской литературой Мериме оставался доброжелательным и в то же время нелицемерным критиком. В январе 1868 г. в газете «Монитор Универсаль» была опубликована статья Мериме «Александр Пушкин». Мериме восхищается поэтической мощью русского языка [там же, с. 246]. Отмечая особое место Пушкина в русской литературе, Мериме дает высокую оценку пушкинскому лаконизму, столь характерному и для него самого: «Никто, кроме Пушкина, не умеет рассказывать так остроумно, никто так искусно не соединяет смелую и честную сатиру с верными и тонкими наблюдениями нравов и характеров, никто, наконец, не касается с большей осторожностью тем, которые под Менее умелым пером привели бы в ужас даже не особенно пугливых читателей» [там же, с. 254].
О переводах Мериме из А.С.Пушкина существуют самые разноречивые мнения: «...Переводить таким образом непозволительно... Проспер Мериме совсем не знает по-русски». Или - перевод Мериме «вполне достоин автора «Кармен» и обнаруживает «глубокое и основательное знание русского языка». Это - свидетельства прошлого века. Но и в наше время Мериме порой упрекают в плохом знании русского языка и недостаточно внимательном прочтении пушкинского текста.
Для выяснения этого вопроса обратимся к историческим свидетельствам. Уроки Мериме давали русский консул в Париже К.К. Лабенский и В.И. Дубен-
ская-Лагрене. Наиболее интенсивные занятия приходятся на 1940-е гг. Постоянные контакты с русскими писателями и культурными деятелями, о которых мы упомянули выше, чтение книг и работа над переводами должны были бы поддерживать достаточно высокий уровень владения русским языком. Однако, судя по отдельным фразам в письмах Мериме, его русский язык был далек от совершенства и изобиловал многочисленными грамматическими ошибками. С другой стороны, не следует не дооценивать того факта, что Мериме читал по-русски, а главное, очень серьезно относился к переводческой деятельности. Кроме того, он имел возможность постоянно консультироваться с русскими писателями: на ошибки в переводе «Пиковой дамы» ему указал А.С. Пушкин, а с И.С. Тургеневым они занимались переводами совместно [6, с. 9-10].
И.С. Тургенев же объяснял перевод «Мцыри» Лермонтова. Благодаря ему Мериме смог разобраться в украинизмах, встречавшихся у Н.И. Костомарова [10]. Тургенев переводил для него с украинского языка на русский произведения М. Вовчка. Написанное Мериме предисловие к переводам И.С.Тургенева, причем русских романист сам же их корректировал [ТгаЬагс! Р., 1929, с. 34].
Сближение имен двух писателей - не претендующее на определение ни соразмерности их творчества, ни их вклада в Мировую культуру, ни отпущенной им доли посмертной славы - позволяет с особой ясностью увидеть время, в которое они творили и которое продолжает жить в их произведениях и отзывается в сегодняшнем дне [6, с. 6].
В творчестве Пушкина и его современников Мериме привлекает высокая гражданственность, смелость и прямота в постановке важных вопросов русской жизни, прекрасное владение словом.
В своих письмах к К.Н. Леонтьеву (1867) Мериме делится мыслями о Мастерстве писателя, о задачах литературы, о русском критическом реализме. Он считает, что писатель обязан глубоко познавать человеческие характеры и правдиво их описывать, избегая при этом приземленного натурализма [10. Т. 4, с. 254].
В статье А. Чебышева «Проспер Мериме» дан краткий обзор писем Мериме, из которых видно, какие затруднения испытывал французский писатель при изучении русского языка и русской литературы. На основании анализа некоторых писем Мериме и его переводов произведений А.С. Пушкина, А. Чебышев показывает, что французский писатель знал русский язык недостаточно хорошо. Однако он видит заслугу Мериме в том, что тот сумел привить своим читателям интерес к русскому языку и русской литературе и что его работа в этом направлении не была бесплодной, несмотря на многие недостатки [8, с. 4].
А.С. Пушкин и Мериме, несмотря на несоизмеримость масштабов, имеют много общего. Оба они прошли путь от романтизма к реализму. Их личное знакомство так и не состоялось, но они прекрасно знали друг друга по произведениям, давали друг другу взаимно высокую оценку; в письмах к друзьям Пушкин неоднократно высказывал свое желание побеседовать с Мериме.
Пушкин и Мериме не раз обращались к одним и тем же сюжетам и, хотя и писали они на разных языках, многие исследователи отмечают сходство их стиля, близость их творческой манеры.
Попытаемся проанализировать вопрос о том, что сближало и отличало этих людей? Мериме начал свою жизнь в дни заката наполеоновской империи, когда
революция стала далеким воспоминанием. Он вошел в литературную среду и стал писателем в эпоху Реставрации, когда глубочайшее разочарование и пессимизм широко охватили европейскую интеллигенцию [12, с. 371]. Пушкин же, напротив, жил в «предрассветных сумерках», когда устои Российской империи постепенно расшатывались декабристами, всколыхнувшими движение за свободу. Не этим ли фактом объясняется высокая гражданственность Пушкина и соглашательская позиция Мериме? «...Мериме - гражданин, Мериме - сын своего общества, всегда находил себе место среди умеренных», - пишет И.М. Ну-синов [там же]. Социально-политические коллизии не нашли прямого отображения в творчестве Мериме 1930-1960-х гг. Возможно, поэтому Мериме так привлекало свободомыслие русских поэтов и писателей. Мериме, как и Пушкин, всегда был враждебен всякой реакции, но его разочарование в результатах революции стало, как отмечает И.М. Нусинов, «источником его цинизма, его скепсиса, его бегства от идеала при внутренней тоске по идеалу» [там же, с. 370]. Этот внутренний разлад отразился даже на внешнем облике писателя. И.С. Тургенев в своем письме дает любопытную характеристику Мериме: «Я познакомился с многочисленными литераторами, в особенности с Мериме. Он походит на свои произведения: холодный, тонкий, сдержанный, он владеет в высокой степени чувством прекрасного и меры, но у него недостает совершенно, - я не сказал бы веры, - но даже энтузиазма».
Близость Мериме и Пушкина сказывается в обращении обоих авторов к историческому материалу. С 1822 г. (драма «Кромвель») Мериме непрерывно обращается к истории («Театр Клары Газуль», «Гюзла», «Жакерия», «Хроника времен Карла IX»), вырабатывая концепцию исторического развития и его отображения в литературе. Кроме того, Мериме пишет ряд научных исследований: «Генрих Гиз» (1835), «Этюды по римской истории» (1844), «История Дон Педро I, короля Кастилии» (1848), «Конституция Солона» (1848), «пелопонесская война» (1849), «Борьба Афин со Спартой» (1850), «процесс Сократа» (1850).
З.И. Кирнозе обращает внимание на взаимосвязь интереса Пушкина и Мериме к истории. «Чтение Карамзина наталкивает Пушкина на идею «Бориса Годунова». Чтение «Бориса Годунова» укрепляет у Мериме, по его собственному признанию, интерес к истории. В 1852 г. появляется его исторический очерк «Лжедмитрий»... Пушкин называет Степана Разина самым поэтическим персонажем русской истории и посвящает ему песни. Мериме в 1864 г. публикует «Бунт Стеньки Разина». И наконец, особое Место в их творчестве занимает тема Петра I» [6, с. 24].
И Мериме в «Жакерии», и Пушкин в «Борисе Годунове» и «Истории пугачевского бунта» исследуют причины народных мятежей, открывают трагедию народного бунта, признавая его нравственную правоту. Мериме дает высокую оценку творчеству Пушкина, сравнивая «Бориса Годунова» с драмами Шекспира».
Известно, какой интерес и Пушкин, и Мериме проявляли к анекдоту. Но они не ограничивались в сюжете анекдотом и не шли по пути его расширения, перемещая его, по словам В.В. Виноградова, из бытовой сферы в философскую [3, с. 187]. Продолжая мысль В.В. Виноградова, З.И. Кирнозе пишет: «Разумеется, наивно устанавливать родство Мериме с Пушкиным через похожие сюжеты. Но сквозь сходные принципы сюжетосложения проглядывается - пусть и не полная - близость их философии бытия, признание жизни игрой, ставкой в ко-
торой является любовь, счастье, собственно жизнь» [6, с. 18]. Сходство прозы Мериме и Пушкина проявляется не только в сфере сюжетосложения. Еще заметнее оно в функционировании авторского слова. «С одной стороны, - пишет Монго, - одинаковое предпочтение сюжетов, причудливых, порой ужасных, одинаковое отношение к изображению натур неистовых, пылких, полностью отдающихся страсти или преступлению, с другой - одинаковое пренебрежение к риторике, склонность к четкости, оголенности, строгости стиля» [там же, с. 18-19].
Мериме был не первым, кто привлек внимание французов к поэме А.С. Пушкина «Цыганы». В 1825 г. Яков Толстой в «Revue encyclopedique» поместил о ней краткую статью. Появлялись и другие упоминания и переводы, в том числе в «Избранных произведениях» А.С. Пушкина, изданных в 1846 г. в Париже на французском языке (Oeuvres choisies de A.Pouchkine, poete national de la Russie). Но до сих пор перевод Мериме остается наиболее полным и адекватным, отвечающим самому духу пушкинского гения.
Очарованный пушкинской поэмой «Цыганы», Мериме писал: «Только у Пушкина я нахожу эту истинную широту и простоту, удивительную точность вкуса, позволяющую отыскать среди тысячи деталей именно ту, которая способна поразить читателя. В начале поэмы «Цыганы» пяти-шести строк ему достаточно, чтобы показать нам цыганский табор, освещенную костром группу с прирученным Медведем. Каждое слово краткого описания высвечивает мысль и оставляет неизгладимое впечатление [там же, с. 11].
Проспер Мериме перевел «Цыган» прозой в 1852 г. и включил в сборник «Новеллы» (Nouvelles). через два года в «Ревю де Монд», в статье «Литература в России» Мериме, объясняя причину своего интереса к поэме Пушкина, писал: «... я не знаю произведения более стройного, если только этим можно воспользоваться для похвалы: из этой поэмы нельзя выкинуть ни одного стиха и ни одного слова, каждое из них имеет свое место и свое назначение, и тем не менее, все дышит совершенной простотой и естественностью; искусство проявляется в полном отсутствии всяких украшений» [там же].
Можно было бы предположить, что в поэме «Цыганы» Мериме привлекает прежде всего couleur locale - местный колорит, пристрастие к которому испытывал и молодой Пушкин. Известно, сколь привлекала автора «Кармен» цыганская тема. Однако куда важнее здесь восхищавшее Мериме «высвечивание мысли» кратким описанием - художественный принцип, который французский писатель ставил во главу угла и своего собственного творчества. Мериме сразу улавливает концепцию пушкинских «Цыган» именно потому, что она близка его собственной, и верно передает эту концепцию - при всем несходстве поэмы Пушкина и перевода. Примечательно, что такому строгому и подчас придирчивому судье французских писателей, как Л.Н. Толстой, по словам его биографа, чтение прозаического изложения «Цыган», сделанного Мериме, «...с особенной силой показало всю силу поэтического гения Пушкина» [там же, с. 12], перед которым Мериме преклонялся. «Даже во французском языке, по Мнению Мериме, нет средств передать эту точность и сжатость поэзии А.С. Пушкина, жиз-неную правду его произведений; необходимые образы лишь намечены: искусный отбор Материала, нужных деталей возбуждает и фиксирует внимание читателя» [8, с. 62].
«Вне сомнения, каждый из переводчиков стремится к тому, чтобы творение поэта на другом языке заблистало во всем своем великолепии, что, к сожалению, мало кому удается. Пушкин и сам высоко ценил труд переводчика, был вдумчивым и чрезвычайно сведущим мастером в этой области. Так, в связи с публикацией в «Телескопе» перевода «Философического письма» П.Я. Чаадаева в 1836 г., он заметил старшему другу: «Я доволен переводом: в нем сохранена энергия и непринужденность подлинника» [16, с. 392]. Эта лаконичная оценка выявляет важнейшее, с точки зрения Пушкина, качество перевода, который должен обладать силой художественного воздействия, близкой к подлиннику» [16, с. 5].
Ценные соображения по поводу вопроса о переводимости с русского на французский принадлежат писателю Жоржу Мунену. По его мнению, исследование этого вопроса должно или не должно будет считаться с сопоставительной типологией языков, но уже должно будет принимать во внимание и всю историю контактов между этими двумя языками. Начиная с XVIII в., каждый новый перевод с русского, каждое путешествие, каждый рассказ о путешествии приносят новую ситуацию, общую для русского и французского, каждый новый контакт помогает осветить последующие, пока, наконец, не достигает апогея популярность Тургенева, Толстого, Достоевского во Франции, когда контакты охватывают уже миллионы французских читателей, а тем самым всякий раз уменьшается степень расхождения и между не общими ситуациями (как языковыми, так и внеязыковыми). Переводы произведений Пушкина Проспером Ме-риме внесли большой вклад в преодоление этого расхождения.
ЛИТЕРАТУРА
1 .Алексеев МП., 1984. - Алексеев М.П. Пушкин и мировая литература. - Л.: Наука. 1984.
2. Бялокозович Б. Анчар // А.С. Пушкин в современном диалоге культур. Тезизы докладов VIII Конгресса МАПРЯЛ. Резинбург-Германия, 22-26 августа, 1994 г.
3. Виноградов В.В. О теории художественной речи. - М.: Высшая школа, 1971.
4. Григорьев А.Л. Русская литература в зарубежном литературоведении. - Л.: Наука,
1977.
5. Драгонов П.Д. Пятидесятиязычный Пушкин, то есть переводы А.С. Пушкина на 50 языков и наречий мира. - СПб., 1899.
6. Кирнозе З.И. Мериме - Пушкин // Сборник. - М.: Радуга, 1987.
7. Корбе Ш. Из истории французско-русских литературных связей в первой трети XIX века // Международные связи русской литературы // Сб. статей / Под ред. М.П. Алексеева. - М.-Л.: АН СССР, 1963.
8. Мартьянова Е.П. Об отражении русско-французских культурных связей во французском языке и литературе XIX века. (По материалам литературных трудов и корреспонденций Мериме). - Харьков: Харьковский университет, 1960.
9. Межов В.И. РисИсктапа / Библиографический указатель статей о жизни А.С. Пушкина, его сочинений и вызванных ими произведений литературы и искусства. -СПб., 1886.
10. Мериме П. Собр. соч.: В 6-ти т. / Под ред. Н.М. Любимова. - Т. 5, 6. - М., 1963.
11. Нортов К.М. Взаимосвязи отечественной и зарубежной литератур в школьном курсе. - М.: Просвещение, 1986.
12. Нусинов И.М. Пушкин и мировая литература. - М.: Сов. писатель, 1941.
13. Нусинов И.М. Избранные работы по русской и западной литературе. - М.: Сов. писатель, 1959.
14. Пушкин А.С. Поли. Собр. соч.: В 16-ти т. Т. 11. - M.-JL, 1949.
15. Томашевский Б.В. Пушкин и Франция. - Л.: Советский писатель, 1960.
16. Челышев Е.П. Чудо Пушкина // Творчество Пушкина и зарубежный Восток: Сборник статей. - М.: Наука, 1991.
RUSSIAN-FRENCH LITERARY CONTACTS AND THEIR REFLECTION IN A.S. PUSHKIN’S AND P. MERIME’S WORK
L. HURIA
Algeria, the University of Algiers
The article deals with cultural and literary contacts between Russia and France at the end of the XVIII - beginning of the XIX centuries and their interpretation in the works of two greatest writers of that time - A.S. Pushkin and P. Merime.
