CC BY
46
2018.04.025. К.А. ЖУЛЬКОВА. К ВОПРОСУ О ЛИТЕРАТУРНЫХ ИСТОЧНИКАХ В ТВОРЧЕСТВЕ АС. ПУШКИНА: По страницам сборника статей «Пушкин и другие (двадцать лет спустя)». (Обзор).
Ключевые слова: А.С. Пушкин; литературные источники; реминисценции; фольклор.
В книгу, посвященную 80-летию С.А. Фомичева - автора многочисленных исследований по истории русской литературы, возглавляющего Отдел пушкиноведения Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, - вошли статьи его коллег, исследователей, считающих себя его учениками.
Сборник состоит из двух разделов: «Пушкин» и «И другие». Во многих статьях первого раздела затрагивается вопрос литературных источников в творчестве А.С. Пушкина.
Н. Асаока (Япония) (1) указывает на литературные источники пушкинской «Пиковой дамы», в числе которых ранее отмеченные исследователями сентиментальная повесть Н.М. Карамзина «Бедная Лиза» и роман Ж.-Ж. Руссо «Новая Элоиза»1. Однако если в повести Карамзина, как и в романе Руссо, есть взаимная любовь, роковой поцелуй, разлука и смерть героини, то в повести Пушкина такого развития сюжета нет. Это связано с тем, что в центре повести Карамзина стоит личность бедной крестьянки Лизы, обольщенной молодым дворянином Эрастом, а в центре повести Пушкина -личность Германна, плененного страстью к наживе.
Герои Пушкина и Карамзина противопоставлены друг другу по характеру. Эраст «был довольно богатый дворянин, с изрядным разумом и добрым сердцем, добрым от природы, но слабым и вет-реным»2, а Германн - расчетливый, скрытный и честолюбивый человек, у которого в душе кипят сильные страсти; согласно «мазурочной болтовне» Томского, у Германна «профиль Наполеона, а
1 Топоров В.Н. «Бедная Лиза» Карамзина: Опыт прочтения: К двухсотлетию со дня выхода в свет. - М., 1995. - С. 496; Розова З.Г. «Новая Элоиза» Руссо и «Бедная Лиза» Карамзина // Державин и Карамзин в литературном движении ХУШ-Х1Х веков. - Л., 1969. - С. 263.
2
Карамзин Н.М. Бедная Лиза // Карамзин Н.М. Избр. произв.: В 2 т. - М., 1964. - Т. 1. - С. 609.
душа Мефистофеля»1. Эраст также играл в карты и проиграл все свое имение, но не сошел с ума, как Германн.
Для Лизаветы Ивановны Германн загадочный незнакомец, в котором она, однако, не сомневается. Несмотря на острое чувство вины перед убитой графиней, о чем свидетельствует ее обморок на похоронах, Лизавета Ивановна нашла в себе силы вручить Герман-ну ключ от потаенной лестницы и объяснила, как выбраться из особняка. Н. Асаока подчеркивает, что она сумела овладеть собой: «Это моральное превосходство героини сохраняется и в "Бедной Лизе" Карамзина... Можно сказать, что Лизавета Ивановна, как и Лиза, превосходит своего возлюбленного моральной стойкостью» (1, с. 14).
В.Е. Багно (Санкт-Петербург) (2) рассматривает два возможных библейских источника строфы XIII «Зачем крутится ветр в овраге?..» неоконченной пушкинской поэмы, печатающейся под названием «<Езерский>» (1833), замечая, что переработка строфы из поэмы с другим вариантом финала, по-видимому, предназначалась для импровизации итальянца в повести «Египетские ночи» (1835). По мнению исследователя, отрывок из «<Езерского>» представляет собой одно из высших проявлений гения поэта, вне зависимости от того, отдельным произведением или частью другого, более обширного, замысла он является.
Один из источников этого фрагмента - отрывок из Книги Притч царя Соломона «Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: Пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице» (Притч 30, 18-19), где «обнаруживаются не только образный параллелизм, близкий пушкинскому стихотворению, но и композиционное сходство»2.
В.Е. Багно отмечает, что Пушкин устранил «необязательное» звено - змея, вместе с тем сохраняя символику корабля, связанную с вводимой им темой непостижимости воли Поэта: «В представление о непостижимости законов природы, веры и любви Пушкин внес то, чем мог обогатить вечные библейские истины век XIX -
1 Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 17 т. - М.; Л., 1937-1949. - Т. 8. -
С. 244.
2 Ильичёв А. «Зачем крутится ветр в овраге.»: Источники, поэтика, концепция поэта и поэзии // Временник Пушкинской комиссии. - Л., 1991. - Вып. 24. -С. 146.
выстраданное им убеждение в непостижимости законов поэзии» (2, с. 21).
В числовой символике Библии «четыре» - это сакральное число «один», прибавленное к сакральному числу «три». Если попытаться в цифровом коде притчи найти какой-то иной смысл, все немедленно обессмысливается. Пушкин, сохраняя замечательный прием цифровых притч, чисел не называет. При этом он дополняет его, обогащает. «Ветру и орлу и сердцу девы нет закона» (три). «Таков и ты, поэт, и для тебя условий нет» (четыре).
Второй источник - знаменитый восьмой стих третьей главы Евангелия от Иоанна. В синодальном переводе он звучит так: «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа» (Ин 3:8). «Зачем крутится ветр в овраге?..» - пушкинское переложение своевольно-парадоксальной евангельской максимы «Дух дышит, где хочет».
Таким образом, «действию ветра подобно действие Духа Бо-жия на человека, которое невидимо, но неоспоримо. Именно в этом смысле: "Таков и ты, поэт"» (2, с. 22).
Н.Л. Дмитриева (Санкт-Петербург) (4) обнаруживает влияние французской поэтической традиции на творчество Пушкина, в котором нашли отражение как элементы легкой (фюжитивной) поэзии, эпиграммы, мадригала, поэтической сказки, так и глубокие философские размышления.
Например, в стихотворении «Пора мой друг, пора! покоя сердце просит» помимо главного источника - «Письма к Луцилию» Сенеки1, исследовательница указывает на «Стансы к Тирсису» Онора де Ракана (Racan, 1589-1670): «Tircis il faut penser à faire la retraite» («Тирсис, пора подумать о том, чтобы уйти на покой»), считая примечательным, что эти стансы принадлежат тому самому Ракану, поэзию которого Пушкин в наброске «О французской словесности» (1822) охарактеризовал как «дрянь»2. «Тем не менее, -полагает Н.Л. Дмитриева, - эти стансы следует оценить не только
1 Мазур Н.Н. «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит.»: Источники и контексты // Пушкин и его современники. - СПб., 2005. - Вып. 4 (43). - С. 364419.
2 Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 17 т. - М.; Л., 1937-1949. - Т. 12. -
С. 191.
как один из лучших вариантов развития темы "преимуществ сельской жизни" во французской поэзии, но и как один из возможных источников вдохновения пушкинских строк» (4, с. 82).
Гуменная Г. Л. (Нижний Новгород) (3) рассматривает литературные источники пушкинского цикла «Песни западных славян», в основном опубликованного в 1835 г. и принадлежащего к позднему периоду творчества Пушкина. В статье «Песня-баллада А.С. Пушкина "Яныш королевич": истоки и трансформация образа русалки» исследовательница отмечает, что в цикле отразились интерес поэта к жизни и фольклору западнобалканских славян, русскому фольклору, а также знакомство с литературной мистификацией Проспера Мериме, вышедшей анонимно в Париже в 1827 г. книгой «Гюзла, или Избранные иллирийские стихотворения, собранные в Далмации, Боснии, Хорватии и Герцеговине», в которой опубликованы якобы собранные им и переведенные на французский язык славянские фольклорные тексты. Написав «Песни западных славян», Пушкин включился в литературную игру, затеянную французским писателем. В состав его поэтического сборника вошли 11 переводов из «Ьа Ои/1а», переводы двух сербских песен из сборника Вука Караджича и три собственных произведения: «Таким образом, "Песни западных славян" стали уникальным опытом объединения в единое художественное целое нескольких европейских культур» (3, с. 41).
Г. Л. Гуменная вместе с тем подчеркивает, что в отличие от Мериме, Пушкина привлекает не «местный колорит», а специфический строй сознания людей разных времен и наций.
Всему циклу и входящей в него песне-балладе «Яныш королевич» свойственно стремление к реконструкции подлинно фольклорного начала. Сюжетные мотивы «Яныша королевича» - измена любимого, самоубийство покинутой девушки, тоска и раскаянье изменника - имеют фольклорное происхождение и близкие параллели в русских народных песнях.
В «песне» Пушкина герой оставляет красавицу Елицу ради женитьбы на «Любусе, чешской королевне»1. Елица в отчаянии бросается в Мораву и превращается в «водяную царицу». В соот-
1 Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 17 т. - М.; Л., 1937-1949. - Т. 3. -
С. 360.
ветствии с южнославянскими фольклорными представлениями поэт называет мифологическое существо, связанное с водой, «Ви-лой». В то время как в русском фольклоре женский демонологический персонаж, пребывающий в воде, умерший преждевременной смертью, обычно называют русалкой.
Г.Л. Гуменная обращает внимание на то, что «русалочий» сюжет стал актуальным в литературе 1810-х годов под влиянием русской переработки популярной немецкой волшебной оперы «Das Donauweibchen» («Фея Дуная»). Видимо, в полемике с оперным либретто К.Н. Батюшков задумал эпическую поэму в четырех песнях «Русалка» (1817), где в качестве действующих лиц предполагались легендарные персонажи древнерусской истории (Аскольд, Добрыня и др.) и днепровская русалка Лада. О планах Батюшкова, по предположению Е.Г. Эткинд1, Пушкин мог знать от П. А. Вяземского. Важную роль в обращении к образу русалки сыграл также перевод баллады Гёте «Рыбак», опубликованный В.А. Жуковским в 1818 г. в сборнике «Für Wenige» («Для немногих»).
Откликом Пушкина на эту литературную моду стала сначала баллада «Русалка» (1819), затем поэма «Руслан и Людмила» (18171820), где также встречаются русалочьи образы. При подготовке второго издания (1824-1825) «Руслана и Людмилы» Пушкин вводит образ русалки в знаменитый пролог: «У лукоморья дуб зеленый ...»
В «Яныше королевиче» образ русалки переосмысляется и освобождается от литературных коннотаций прежних лет, когда в тексте использовались элементы игры, стилизации, пародии. Это показывает изменение отношения Пушкина в 1830-е годы к балладной жанровой форме - «баллада оказывается способной вместить в себя серьезное, трагическое содержание» (3, с. 50).
И если П. А. Катенин осудил интерес поэта к «La Guzla» и был непримирим по отношению к созданному им циклу: «. всего непростительнее "Песни западных славян". Тут не одна вина, а две: 1-я - поддельный товар, восковые бусы почел за жемчуг, 2-я, узнав, что сию иллирийскую старину сочинял от безделья на даче фран-
1 Эткинд Е.Г. Божественный глагол: Пушкин, прочитанный в России и во Франции. - М., 1999. - С. 530.
цуз Мериме, своего перевода не бросил в огонь»1, то Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя» заметил: «А между тем "Песни западных славян" - это шедевр из шедевров Пушкина, между шедеврами его шедевр, не говоря уже о пророческом и политическом значении этих стихов это пророчество русских славянам о будущем братстве и единении. Пушкин из французов, изображенных Мери-ме, восстановил славян, и - уж, конечно, теперь это "Песни западных славян", настоящих славян, славян, даже породнившихся с русскими»2.
К фольклорным источникам, обусловившим сходство мотивов в сказках Пушкина и П.П. Ершова, обращается С. А. Кибальник (Санкт-Петербург) (5). Аргументируя актуальность исследования, автор статьи замечает: «В научной литературе уже не раз было показано, что пушкинские "Сказка о царе Салтане..." (1831, опубл. 1832) и "Сказка о мертвой царевне." (1833, опубл. 1834), с которыми, безусловно, был знаком П.П. Ершов, отразились в тексте его "Конька-Горбунка" (опубл. 1834). Между тем вопрос о том, не послужил ли последний, в свою очередь, одним из претекстов пушкинской "Сказки о золотом петушке" (1834, опубл. 1835), до сих пор по-настоящему не был поставлен» (5, с. 105).
Взяв сюжет сказки из «Альгамбры» В. Ирвинга, Пушкин обработал его в духе русской народной сказки, используя не только фольклорные источники, но и ершовского «Конька-Горбунка».
Несмотря на то что доказать знакомство Пушкина с полным текстом ершовской сказки проблематично, самым бесспорным доказательством, по мнению С.А. Кибальника, можно считать рукопись самой «Сказки о золотом петушке», содержащей целый ряд безусловных реминисценций из «Конька-Горбунка» и даже отчасти представляющей собой ее гипертекст.
«Об одном литературном источнике пушкинской "Полтавы"» размышляет Е.О. Ларионова (Санкт-Петербург) (6). Свое исследование автор статьи строит на единственном отступлении от исторической правды, допущенном Пушкиным в поэме. Матрена Кочубей не была любовницей Мазепы в момент доноса Кочубея, не жила с ним в гетманском дворце и не присутствовала на историче-
1 Катенин П.А. Размышления и разборы. - М., 1981. - С. 216
2 Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. - Л., 1983. - Т. 25. - С. 39-40.
ской сцене в момент казни своего отца. О любовной связи Мазепы с дочерью Кочубея упоминается только в исторических трудах И.И. Голикова и Д.Н. Бантыш-Каменского. Однако для преобразования исторического материала в литературный сюжет требовался хронологический сдвиг, собственно, и осуществленный Пушкиным. Е. О. Ларионова отмечает, что немногим ранее точно та же трансформация исторического материала была сделана второстепенным петербургским литератором Е.В. Аладьиным в повести «Кочубей», напечатанной в «Невском альманахе» за 1828 г.
Автор статьи подчеркивает, что Пушкин следует Аладьину в отдельных деталях и тех сюжетных ходах, которые явились плодом фантазии беллетриста. Даже героиню он называет так же, как у Аладьина, - Марией - вместо исторической Матрены.
Однако первым совместил любовную и «политическую» линии и вывел Матрену Кочубей на историческую сцену в момент казни отца К.Ф. Рылеев. Несмотря на то что в окончательный текст его поэмы «Войнаровский», вышедшей в свет в 1825 г., история дочери Кочубея не вошла, эта тема первоначально была развита Рылеевым в предшествующем «Войнаровскому» замысле трагедии «Мазепа». В бумагах Рылеева сохранились перечень действующих лиц, отдельные характеристики персонажей и несколько планов трагедии.
Большинством исследователей «Полтава» не рассматривалась в связи с трагедией Рылеева, поскольку считалось, что никакой возможности познакомиться с бумагами казненного Рылеева у Пушкина не было. Е.О. Ларионова между тем отмечает, что к 18271828 гг. далеко не все рукописи Рылеева, изъятые при его аресте, оставались в архиве Следственной комиссии. Планы трагедии «Мазепа» дошли до наших дней в составе архива А.А. Ивановского, петербургского чиновника, не чуждого литературе, который свое приобретение не афишировал, но и не слишком таил, в дружеском окружении охотно демонстрировал имеющиеся у него рукописи, а одно из стихотворений Рылеева даже анонимно напечатал в изданном им альманахе «Альбом северных муз» за 1828 г., в котором участвовал и Пушкин, познакомившийся с Ивановским летом 1827 г.
Все это дает Е.О. Ларионовой основание полагать, что планы ненаписанной трагедии Рылеева «Мазепа» были знакомы и Аладь-ину, и Пушкину и явились ближайшим сюжетным источником как повести «Кочубей», так и поэмы «Полтава».
Список литературы
1. Асаока Н. Судьба Лизаветы Ивановны // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 9-19.
2. Багно В.Е. Дух или ветер веет, где хочет? // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 20-24.
3. Гуменная Г.Л. Песня-баллада А.С. Пушкина «Яныш королевич»: Истоки и трансформация образа русалки // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 40-50.
4. Дмитриева Н. Л. Мотив надежды в лирике Пушкина // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 80-84.
5. Кибальник С.А. Пушкинская «Сказка о золотом петушке» и «Конек-Горбунок» П.П. Ершова // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 105-114.
6. Ларионова Е.О. (Санкт-Петербург) Об одном литературном источнике пушкинской «Полтавы» // Пушкин и другие (двадцать лет спустя): Сборник статей к 80-летию Сергея Александровича Фомичева / Сост. Денисенко С., Дмитриева Н. - СПб.: ООО «Издательство "Пальмира"»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. - С. 150-160.
2018.04.026. Т.М. МИЛЛИОНЩИКОВА. «МЫСЛЬ СЕМЕЙНАЯ» В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ РУБЕЖА Х1Х-ХХ вв. (Обзор).
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский; А.Г. Достоевская; Л.Н. Толстой; В.В. Розанов, биография писателя, тема любви, брак и семья, вопросы взаимоотношения полов, литературный дневник, мемуары, поэтика, сюжет, композиция.
Американский славист, профессор Университета Южная Калифорния А.К. Жолковский (1), прослеживая морфологию и исторические корни рассказа Л. Толстого «После бала» (1903, опубликован в 1911), отмечает, что, хотя это произведение обычно
