CC BY
315
РУССКИЕ ГАЗЕТЫ НА ОККУПИРОВАННОЙ СОВЕТСКОЙ ТЕРРИТОРИИ (1941 - 1944 гг.)
В годы Великой Отечественной войны германское командование и оккупационные власти создавали на захваченной территории широко разветвленный агитационно-пропагандистский аппарат. В основном он состоял из радиостанций и печатной прессы. В Белоруссии, Прибалтике, Молдавии и на Украине, на оккупированной территории РСФСР организовывался выпуск газет на русском, белорусском, украинском, молдавском, латышском, литовском, эстонском и других языках народов СССР. Всего на оккупированной советской территории выходило более 260 коллаборационистских газет и журналов1.
Все газеты, выпускавшиеся на русском языке, являлись изданиями коллаборационистов - либо русских органов управления, либо боевыми листками штабов и рот пропаганды Русской освободительной армии (РОА), а также русских добровольческих формирований, входивших в состав германских вооруженных сил. Но во многих случаях в газетах не указывалось издающее ее учреждение. В названиях сохранялись как русские дореволюционные, так и советские традиции: «Бахмутская правда», «Колокол» (Курск),
«Курские известия», «Мариупольская газета», «Молва» (Одесса), «Новая газета» (Рославль), «Новое время» (Вязьма), «Пятигорское эхо», «Речь» (Орел), «Северное слово» (Ревель), «Смоленский вестник» и т.п. Особенно часто встречаются «Новый путь» и «За Родину». Газеты русских военных формирований обычно назывались «Доброволец», «Листок добровольца», «Рядовой солдат РОА», «Казачий вестник» и т.п.
В некоторых городах выпуск газет осуществляли русские издательства, повсеместно создававшиеся оккупационными властями. В Ставрополе действовало издательство «Утро Кавказа», в Белгороде - «Восход», в Новочеркасске - «Новочеркасский вестник», в Смоленске и Клинцах - издательства «Новый путь». Нередко русские газеты выпускались совместно русскими издательствами и отделами пропаганды немецких воинских соединений. Так, газету «Мелитопольский край» выпускали издательство «Мелитопольский край» и отдел пропаганды «К» группы Таврия.
Порой издателями были крупные заводы. Так, мариупольская газета «Эхо Приазовья» являлась органом печати Азовских заводов № 1,2, - крупнейших предприятий региона. В небольших городских центрах русские газеты могли не иметь своего издательства и выпускались на базе германских частей, как, например, «Бахмутский вестник».
Типологическая структура русской коллаборационистской газетной прессы была разнообразной. Все газеты носили общественно-политический характер и были рассчитаны на массовую аудиторию. Среди них были также издания, ориентированные на конкретные группы читателей - рабочую, военную, крестьянскую, женскую и т.д. Выпускались газеты специально предназначенные для офицеров РОА , для пропагандистов русских формирований и даже для советских партизан. Выходили также сатирические и стенные газеты.
Состояли газеты из трех основных отделов: официального, неофициального и рекламного. В официальном отделе публиковались приказы оккупационных властей, распоряжения русских органов управления. В неофициальном помещались переводы и пересказы содержания речей и выступлений руководителей Германии и ее союзников, статьи, письма читателей, сведения информационных агентств, очерки и репортажи, рассказы и стихотворения, а также письма и дневники, найденные у пленных или убитых красноармейцев. В отделе рекламы и объявлений помещались коммерческие объявления, программы радиопередач, кино- и театральные афиши, а также извещения о розыске лиц пропавших без вести.
Объем газет составлял от двух до четырех страниц. Разовые тиражи газет доходили до 60-70 и даже 100 тыс. экземпляров. Периодичность, как правило, составляла 2-3 раза в неделю. Были ежедневные и еженедельные издания. В русских газетах, выходящих на Украине, часто помещался материал на украинском языке.
Первоначально газеты представляли собой маленькие информационные листки, при помощи которых германское командование сообщало населению новости с фронта и оповещало о мероприятиях оккупационных
властей. Их готовили отделы штабов германских армий, ответственные за пропаганду среди населения оккупированных территорий. Постепенно в состав редакций включались коллаборационисты из среды местного населения или русские эмигранты, прибывшие из Германии. Так, рижскую газету «Русский вестник» редактировал известный в эмиграции журналист и писатель В.В. Лери-Клоповский, который до революции сотрудничал в газетах Киева и Одессы, а в эмиграции жил и работал в Праге, Париже, Берлине и Риге. Ответственными редакторами русской киевской газеты «Последние новости» являлись сначала доцент Л.В. Дудин, а затем профессор К.Ф. Штепа. Ответственным редактором орловской газеты «Речь» был журналист М. Октан. Во главе газетных изданий иногда стояли представители оккупационной администрации. Так, директором «Одесской газеты» в течение длительного времени являлся С.Д. Димитрешку (Одесса после ее захвата оккупантами была включена в состав Румынии).
В составе редакций русских газет работало много бывших советских журналистов, которые «добросовестно» участвовали в «новой антисоветской прессе», став, по сути, активными пособниками оккупантов. Однако немало было и журналистов, которые не пошли на сотрудничества с гитлеровцами. Поэтому практически все русские газеты испытывали острый кадровый голод. Как признавал «Голос Крыма», «журналистов по существу до бедности мало... Положение прессы при отсутствии журналистов крайне затруднительно»2.
Материально русские газеты обеспечивались оккупационными властями, информационно-германской пропагандистской машиной. В редакции поступали специально подготовленные информационные бюллетени Германского телеграфного агентства, Министерства пропаганды и образования, других пропагандистских учреждений Германии на русском и немецком языках: «Merkblatt fur die freiwilligen russischen Propagandisten», «OPD-Ostpressedinst (Material fur russische Zeitung)», «Ost-Artikeldinst», «Ostdinst. Propaganda Abteilung», «Nachrichtenburo deutscher Zeitungsverleger» и другие. Русские газеты подвергались строгой военной и политической цензуре со стороны оккупационных властей. Редакции признавали это открыто, когда писали, что вся пресса на захваченной Германией и ее союзниками территории СССР и Европы инструктируется «из центра германского осведомления»3.
Для придания газетам видимости правдоподобности и объективности в обзоры и перепечатки включались материалы периодической печати стран антигитлеровской коалиции. Кроме Г ерманского информационного агентства и информационных агентств союзников Германии на страницах газет помещались сообщения информационных агентств Великобритании, СССР и США. Часто помещались обзоры и перепечатки из материалов немецкой прессы, русских профашистских газет, а также газет и журналов союзников Германии. Весь этот материал брался из информационных бюллетеней, которые присылались в редакции.
Местный материал собирался редакциями через сеть специальных, собственных и военных корреспондентов, которую удалось создать многим
изданиям. В ряде редакций были написаны специальные инструкции для работы корреспондентов.
Так, в газете «К победе!», издававшейся для советских партизан витебским издательством «Новый путь», была составлена инструкция о сборе материалов для военных корреспондентов, работавших в районах боевых действий между карателями и партизанами. Согласно инструкции корреспонденты должны были сами выехать в места боев, встретиться с командирами и бойцами карательного отряда, помочь им написать заметки для газеты, записать беседы с ними. Следовало также опросить пленных партизан и составить запись бесед. Главная задача корреспондентов заключалась в собирании сведений о деятельности партизанских отрядов, местах их дислокации, условиях жизни и вооружении, работе особых отделов в отрядах. Пристальное внимание надо было обратить на сведения, дискредитирующие партизан: конфискации продовольствия у местного населения, случаи мародерства и пьянства партизан, конфликты между командирами и рядовыми бойцами. Инструкция подчеркивала, что в первую очередь корреспондентом «надо получать конкретный материал, а не общий»4. Примечательно, что по инструкции имена и фамилии карателей и перебежчиков могли быть опубликованы в газете только с их согласия.
Однако многие коллаборационистские газеты на своих страницах признавались, что не всегда редакции располагают «в достаточном количестве интересным, злободневным материалом»5.
Русские газеты стремились установить постоянные связи с читательской аудиторией. Для этой цели издатели распространяли листовки, в которых спрашивали потенциальных читателей, доходят ли до них экземпляры издания и какой они хотели бы видеть газету, предлагали им активнее писать в редакцию. Издательство роты пропаганды одной из казачьих частей распространяло среди казаков листовку, в которой просило читателей «обращаться со своими вопросами и желаниями, касающимися пропаганды и других запросов... быта», и заверяло их, что ни одна просьба казаков «определенно не останется без ответа»6 .
Для публикации читательских писем вводился отдел, который обычно назывался «Письма наших читателей». В нем помещались «корреспонденции читателей, затрагивающие различные вопросы жизни. работу промышленных предприятий, быт и культуру, различные городские и сельские новости»7. Авторами опубликованных писем часто были сельские старосты, бургомистры, бойцы и командиры русских формирований, военнопленные и уехавшие на работу в Германию, а также крестьяне, представители интеллигенции и мелкие предприниматели. В большинстве своем это были люди, пострадавшие от Советской власти во время расказачивания, коллективизации и массовых репрессий. Однако часть опубликованных писем явно сочинена самими сотрудниками редакций.
Редакции часто организовывали литературные конкурсы, как это было принято в советской прессе 1920-х гг. Сюжеты литературных произведений должны был «правдиво и образно» излагать «человеческие страдания при сталинском режиме и преодоление этих страданий» после «освобождения»8.
Распространялись газеты по подписке и через розничную торговлю. Цена экземпляра колебалась от 50 коп. до 3 руб., или от 30 до 50 пфеннигов. Городские управы создавали у себя отделения по распространению прессы. Согласно «списку рабочих и служащих Псковского отделения по распространению печати на получение хлебных карточек на март 1943 г.», оно насчитывало 42 человека, из них 14 женщин. 26 человек были в возрасте от 15 до 23 лет, 13 - от 48 до 59 лет. Примерно половину составляли рабочие разных профессий, а другую половину - советские служащие (учителя, счетоводы, бухгалтера)9.
Освещение событий носило крайне тенденциозный характер. Все заявления редакций о том, что они «меньше всего» собираются «приукрашивать факты, из черного делать белое», что на их «стороне слишком много правды» чтобы «приходилось прибегать ко лжи», - не более чем пустая фраза, камуфляж, ибо все газеты целиком зависели от оккупационных властей и находились под строгим цензурным контролем. В то же время анализ опубликованных материалов показывает, что сообщения о положении на фронтах, международной обстановке, ситуации в других странах, событиях в советском тылу, поставляемые германскими органами пропаганды, отличаются куда большей лживостью, чем сообщения о местных событиях. Публикуя местный материал, редакции все же старались очевидно недостоверных сведений не давать, чтобы не терять доверия читателей.
Прежде всего, в газетах пропагандировалась политика национал-социалистической партии Германии, в радужных тонах описывалось внутреннее положение в самой Германии. Читателей пытались убедить в том, что эта политика является «подлинно социалистической». На разные лады постоянно повторялось: «Германия является социалистическим и антикапита-листическим государством»10. Расчет делался на привлекательность этих определений в глазах советского населения.
В этой связи газеты утверждали, что лидеры немецких коммунистов отказываются от своих убеждений и переходят к сотрудничеству с властями Третьего рейха. Так, в июле 1943 г. в издававшейся в Рославле газете «Новая жизнь» была опубликована лживая заметка о том, что Э. Тельман отказался от своих убеждений, раскаялся и заявил о «желании честно служить родине», его раскаяние было принято, он освобожден и работает начальником «почтовой конторы в одном из немецких городов»11.
Распространялись утверждения политиков и публицистов, что война, которую развязала Германия и ее союзники, носит «революционный характер» и ее цель заключается в том, чтобы помочь народам Европы совершить «коренное переустройство жизни». Это переустройство должно было произойти на основе идеологии национал-социализма, авторитаризма и корпоративного устройства общества. Либерально-демократические идеи ничего не дали Европе «ни в общественном порядке, ни в политическом»12.
О национальной политике национал-социалистов газеты писали в общих чертах и весьма противоречиво. С одной стороны, отмечалось, что каждый народ после победы Германии «получит национальную свободу вплоть до самоопре-
деления», что каждая нация «не только признается национал-социализмом, но и поддерживается»13. С другой - подчеркивалось, что в «жизни народов только признание принципов заслуг устанавливает связь отдельной нации с такой общей системой»14. Что это за «заслуги» и каковы «принципы» их признания - не разъяснялось. Примечательно, что расовую теорию национал-социалистов о превосходстве германской нации над всеми другими русские газеты не пропагандировали, однако антисемитизм был присущ практическим всем.
Большое внимание уделялось положению на фронтах. Материалы о ходе военных действий помещались в рубриках «Из сводок Верховного командования германской армии», «На фронтах», «Военные действия в северной Африке» и т.п. Подробно, в восторженно-хвалебном тоне газеты писали о военных успехах Германии и ее союзников, убеждая читателей в том, что стремление Германии к объединению Европы в «одно культурно-историческое и хозяйственное целое» уже близко к осуществлению, народы европейского континента объединяются вокруг Германии и активно воюют «против общего врага». Они стремились убедить читателей, что Германия с союзниками имеет все возможности одержать победу в войне, и пестрели заголовками, типа «Германия - неприступный центр мощного европейского континента» и «США не могут воспрепятствовать победе Германии».
Естественно, о поражениях вооруженных сил гитлеровской коалиции сообщалось крайне малословно. Так, в августе 1943 г. газеты давали крайне скудные и лживые сведения о Курской битве. Из сообщений типа «В районе Орла напряжение советского наступления несколько ослабло» или «Атаки советских войск отбиты» читатель ничего о реальном положении узнать не мог.
Пространно освещалась международная обстановка. Обычными рубриками, где помещался подобный материал, были: «Китайско-японское сотрудничество», «Международная политика», «Опасность для Австралии», «Поражение англичан в Бирме», «События в Индии» и т.п. Газеты уверяли читателей в том, что американская промышленность не справляется с военными заказами, растут экономические трудности и забастовочное движение в США, а в британских колониях ширятся восстания. Большое внимание уделялось противоречиям внутри антигитлеровской коалиции, глубина которых, как правило, сильно преувеличивалась.
Одно из центральных мест занимали материалы о положении в советском тылу, которые печатались в двух рубриках: «В большевистской России» и «Вести из “советского рая”». Газеты подробно писали об экономических трудностях в СССР, тяжелейшем материальном положении населения страны, сложной социальной ситуации, широком антибольшевистском партизанском движении. Постоянно публиковались сообщения такого рода: «Большевистская военная мощь исчерпана», «Большевики уже проиграли войну», «Нищета за советским фронтом», «Военное хозяйство советов разрушено», «Бунты в Челябинске», «Казни и расстрелы», «Восстание в Саратове и Горьком» и т.д. Рассказывая, в частности, об эвакуированных предприятиях, газеты писали, что их рабочие часто «живут в жутких условиях...
ютятся в ямах»15. Естественно, сообщения о том, что в декабре 1941 г. падение промышленного производства в СССР прекратилось, а затем начался рост выпуска военной продукции, на страницах русских коллаборационистских газет встретить невозможно.
Одной из самых важных тем была политика оккупационных властей на территории СССР. Г азеты утверждали, что новая власть стремится создать «в России» «новую социальную справедливость» и все ее мероприятия «направлены к одному: улучшению жизни народа», а потому повсюду, «где ступает нога германского солдата», наступают покой и порядок - «предтечи грядущего счастья и благосостояния»16. Соответственно, газеты стремились убедить читателей в том, что эта деятельность вызывает активную поддержку населения оккупированных областей. Так, постоянно сообщалось о том, что «тысячи русских людей» в условиях германской оккупации «с подъемом и радостью» «трудятся на разных направлениях над построением новой жизни»17.
Замалчивая масштабы и разнообразие форм сопротивления, которое оказывало оккупантам население захваченных областей СССР, редакции газет давали информацию, которая проницательному и думающему читателю говорила намного больше, чем того хотели издатели и германские пропагандисты: о приговорах военно-полевых судов за укрывательство оружия, за слушание советского радио по радиоприемнику, за помощь еврейскому населению, за публичное выражение недовольства действиями оккупационных властей. Партизаны изображались бандитами, которые терроризировали население и грабили его. Утверждалось, что «партизаны, как бы много их ни было, не представляют никакой опасности для германской армии»18. Но из статей и очерков, в которых шла речь об «успешной» борьбе с партизанами, читателю все же можно было, вопреки намерениям авторов и издателей, понять, что партизанское движение представляет серьезную силу и несет немалую угрозу для оккупантов. При этом, разумеется, не публиковались сообщения о массовых казнях, о зверских расправах с мирным населением во время карательных акций, об уничтожении миллионов заключенных в концлагерях.
Чтобы заинтересовать читателей, русские газеты стремились показать различные стороны «мирной жизни» оккупированных территорий. Этому служили рубрики: «Здравоохранение», «Сельское хозяйство», «Народное образование», «Городское хозяйство», «На городские темы» и т.д. Журналисты писали о восстановлении промышленных предприятий, о ремонте дорог и мостов. И особенно много - о развитии частного предпринимательства: один за другим публиковались очерки о предприимчивых людях, которые в тяжелое военное время занялись организацией мастерских, мелких заводов, торговых заведений. Газеты убеждали читателей, что политика оккупационных властей направлена на поддержку «лучших начинаний в восстановлении нормальной жизни»19.
Уделялось внимание аграрным преобразованиям: в статьях, заметках, корреспонденциях много говорилось о реорганизации совхозов в «земские хозяйства» и создании отрубных и хуторских крестьянских хозяйств, о пре-
образовании МТС в прокатные пункты. При этом постоянно отмечалась помощь германских властей русскому крестьянству. Помещалось много статей по вопросам агрономии, о борьбе с эпидемиями животных, о передовых методах хозяйствования. Поднимались и вопросы новой организации труда, причем утверждалось, что советская организация труда, основанная на административном принуждении и уравниловке, уступила место новой, когда «каждый честный труженик сможет создать для себя и своих детей счастливую человеческую жизнь, свободное и радостное существование»20. При этом много писалось о процветании немецкой экономики, о трудолюбии немцев, об их высокоэффективном труде. Широко освещались поездки в Германию представителей русских органов управления, бойцов русских формирований, сотрудников русских редакций: их организовывали оккупационные власти для пропаганды немецкого образа жизни.
В газетах постоянно давался материал о культурной жизни: о деятельности библиотек, театров и кинотеатров, о восстановлении школ, о работе научных, высших и средних учебных заведений. В рубрике «Церковная жизнь» сообщалось об освящении православных церквей. Помещались сообщения о спортивных состязаниях и о художественных выставках, организованных оккупационными властями. Так, читатели регулярно информировались о шахматных турнирах, в которых принимал участие А. Алехин, и гастролях на оккупированной территории П. Лещенко. Во всех газетах встречаются сообщения о приезде в оккупированные области артистов из Германии и союзных с нею стран.
При этом газеты печатали много материалов по истории русской культуры. Были целые «странички», посвященные древнерусскому искусству, русской музыке, великим русским художникам, спортсменам, деятелям науки, путешественникам. Были опубликованы статьи, посвященные 80-летию со дня рождения поэта И.С. Никитина и 230-летию со дня рождения М.В. Ломоносова, 35-летию со дня смерти К.А. Римского-Корсакова, 50-летию со дня смерти П.И. Чайковского. Много материалов было публиковано о жизни и творчестве А. Блока, В. Короленко, А. Пушкина, М. Лермонтова, И. Тургенева и других писателей. Печатались воспоминания о Л. Андрееве, Ф. Шаляпине других видных представителях русской культуры конца XIX -начала XX вв. Наконец, публиковались сочинения русских дореволюционных, эмигрантских и даже советских писателей. Наиболее часто встречаются произведения М.П. Арцыбашева, С.А. Есенина, Б.К. Зайцева, М.М. Зощенко, А.И. Куприна, Н.С. Лескова, Н.А. Некрасова, Л.Н. Толстого, Ф.И. Тютчева, Н.А. Тэффи, Ю.Н. Тынянова, И.С. Шмелева.
Характерно, что параллельно с этим в каждой газете печатались статьи, очерки, заметки об известных представителях немецкой культуры: поэтах, художниках, скульпторах, архитекторах. Помещались обзоры новых фильмов и театральных премьер в Германии. Подчеркивалась связь между русской и немецкой культурными традициями. В очерках, репортажах и обзорах читателям предлагались сюжеты по истории культуры Италии, Румынии, Финляндии, Хорватии.
Особое место на страницах русской коллаборационистской прессы занимал советский режим. Такое подробное освещение большевистской диктатуры, по мнению и журналистов, и германских пропагандистов, должно было помочь в выгодном ракурсе показать политику оккупационных властей. В публикациях на эту тему отмечалось, что большевистское руководство, выступая за диктатуру пролетариата, создало «диктатуру над пролетариатом и крестьянством», что в СССР был создан режим, представляющий собой разновидность «самого неограниченного в мире абсолютизма, именуемого коммунизмом»21 .
Читателям внушалось, что «нигде в мире нет, более чем в СССР, классового неравенства». Пролетариат, крестьянство и интеллигенция в СССР, писали журналисты, являлись угнетенными классами: рабочие фактически не имели «никаких прав в «своем» государстве и были подневольными рабами сталинской системы», в «колхозного раба» был превращен российский крестьянин, а интеллигенция, в которой большевики видели своего главного врага, мешавшего превращению человека «в послушное орудие», уничтожалась. Кроме того, в СССР было создано унитарное государство, в котором «народы России были лишены большевиками права выражать свои национальные чувства»22. Постоянно подчеркивалось, что во главе советского общества стоит номенклатура, верхушка бюрократического аппарата, которая превратились в новый правящий класс, что советское чиновничество оторвалось от народа, пренебрегает его интересами, а партийный аппарат выдвигает «на руководящие посты безграмотных и нагло развязных людей с партийными билетами»23 .
Журналисты писали, что большевистская бюрократическая система построена на угнетении человека, на обмане и терроре, что вместо обещанных большевиками демократических свобод в СССР был создан такой мощный аппарат «удушения человечества, какого до сих пор не знала история», что советские власти «убивали и сажали в тюрьмы невинных»24 . Постоянно печатались сообщения об обнаружении мест захоронений жертв массовых расстрелов НКВД: в Катыньском лесу, под Винницей, Одессой, Харьковом и в других местах. По оценке журналистов, именно из-за массовых репрессий советский режим не смог создать мощные вооруженные силы, что убедительно продемонстрировала война, которую СССР развязал против Финляндии в 1939 г.: Красная армия, ослабленная репрессиями, в ходе боевых действий показала, что она «не готова к длительной войне с серьезным противником»25 .
Много писалось и о неэффективной командной экономике, которая была создана в СССР в 30-е гг. Журналисты отмечали, что такая экономика не может обеспечить развитие страны на длительную перспективу. Что касается колхозного строя, то он, как они писали, вел страну к постоянному дефициту продовольствия и, несмотря на то что российский пахотный клин «в громадных количествах рождал хлеб», «народ голодал»26. Неэффективность командной экономики, огромные военные расходы, неповоротливость советского партийно-государственного бюрократического аппарата, на содержание которого тратились большие деньги, убеждали читателей журналисты, были главными причинами низкого жизненного уровня советских людей.
Писалось и о нездоровом нравственном климате в советском обществе: воцарилась атмосфера страха за свое благополучие и саму жизнь, и этот страх заставлял советского человека становится «шкурником и эгоистом», что нашло свое выражение в массовом доносительстве, который поддерживали партийные и советские органы. Именно террор и гражданская незащищенность, указывали журналисты, подталкивали людей к составлению клеветнических доносов, в которых они обвиняли своих близких и коллег в политической неблагонадежности и в которых одни авторы доносов стремились «свести счеты со своими соседями, а другие - спастись самим от карающей десницы партийных террористов»27. Эта критика сталинского режима воспринималась частью читателей с доверием. Известен, например, такой отзыв о выпускавшихся при немцах газетах: «Много ерунды пишут, конечно, ну, а про большевизм... довольно верно»28.
Наконец, русские коллаборационисты предлагали различные концепции переустройства страны после падения большевистского режима. Эти концепции представляли собой эклектическое соединение идей национал-социализма, либерализма, социал-реформизма и нэпа. Идеологи коллаборационизма предполагали, что после свержения большевистской власти в России будет построено «национально-трудовое российское независимое государство». С этой целью будет созван «съезд народных представителей», который разработает конституцию и «изберет национальное правительство». Новое правительство будет иметь социальную ориентацию, и исходить из принципов: «Все для народа» и «Все через народ». В стране будут установлены демократические свободы и введен 8-часовой рабочий день. Право наций на самоопределение будет признано, но евреи будут лишены всех прав и должны будут либо покинуть Россию, либо переселиться в гетто. Земля должна быть передана крестьянам в частную собственность, но спекуляцию ею следует запретить. Крупная промышленность должна остаться в руках государства, мелкая промышленность и промыслы - перейти в частную собственность. Рабочие должны стать «участниками прибылей тех предприятий, где они будут ра-ботать»29. Для борьбы с большевиками предполагалось создать влиятельную партию, «которая бы смогла противопоставить себя силе компартии»30.
Однако несмотря на все старания, русской коллаборационистской прессе не удалось внушить подавляющему большинству населения оккупированных областей доверие к «новому порядку». С одной стороны, положение на фронтах и зверства оккупантов резко контрастировали с содержанием публикуемых материалов. С другой - активная агитация подпольщиков и партизан, в том числе при помощи газет, перебрасываемых из-за линии фронта, не позволяли коллаборационистским изданиям монопольно влиять на общественное сознание. К концу 1942 г. на оккупированной противником территории нелегально выходило 105 наименований газет советских партизан и подпольщиков31. Всего за время оккупации советские подпольщики и партизаны выпустили более 400 газет32. В дополнение к ним только в 1942 г. советскими пропагандистскими органами было издано и отправ-
лено на оккупированную территорию 52 млн экземпляров брошюр, газет и листовок33 . Изредка коллаборационистские газеты косвенно признавали свою неудачу в пропагандистской войне против советской печати, отмечая, что большое количество людей на оккупированной территории не поддерживает оккупационные власти и стоит «вдали от общественной жизни»34.
Таким образом, несмотря на все усилия русской коллаборационистской прессы идеология германского национал-социализма и его политическая практика не стали для большинства советских людей, оказавшихся в 1941 - 1944 гг. на временно оккупированной территории, привлекательной альтернативой сталинскому режиму.
Примечания
1 Партизанское движение (По опыту Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг.). М., 2001. С. 96.
2 Русое А. Новая печать // Голос Крыма (Симферополь). 1943. 4 марта.
3 Ростое Г Борьба против разложения // Русский вестник (Рига). 1944. 21 марта.
4 ГА РФ. Ф. 5861. Оп. 1. Д. 37. Л. 1.
5 Донецкий вестник (Юзовка). 1943. 4 авг.
6 ГА РФ. Ф. 5861. Оп. 1. Д. 47. Л. 1-2.
7 Смоленский вестник. 1941. 8 нояб.
8 Вести за неделю (Смоленск). 1942. № 20.
9 За Родину (Псков). 1943. 18 марта.
10 См., напр.: Вперед - к новой жизни // Смоленский вестник. 1941. 5 нояб.
11 Тельман на службе нации // Новая жизнь (Рославль). 1943. 10 июля.
12 Одесская газета. 1942. 31 мая.
13 Национал-социализм и национальный вопрос // Голос Крыма (Симферополь). 1942. 2 апр.
14 Демократия и христианство // Новый путь (Клинцы). 1943. 4 апр.
15 Катастрофическое положение на Урале // Смоленский вестник. 1941. 5 нояб.
16 Тер-Маркариан Г Два года победной войны // Новый путь (Клинцы). 1943. 1 июля.
17 Наш путь (Орел). 1943. 3 янв.
18 Партизаны - заклятые враги народа // Речь (Орел). 1942. 13 марта.
19 Регулирование цен // Голос Крыма (Симферополь). 1942. 14 мая.
20 Разрушительный мир // Речь (Орел). 1942. 2 дек.
21 Васильее Б. Враги народа // Речь (Орел). 1943. 31 марта.
22 Октан М. Освобожденному народу - освобожденное искусство // Речь (Орел). 1942. 15 марта.
23 Ясинский В.А. Облик новых учреждений // Новое время (Вязьма). 1942. 8 апр.
24 От демократии к тирании // Речь (Орел). 1942. 11 дек.
25 Разрушительный мир // Речь (Орел). 1942. 2 дек.
26 Маркое П. Правда фактов // Речь (Орел). 1942. 2 июля.
27 Судьба оставшихся. Бегут к немцам от красных «освободителей» // Двинский вестник (Рига; Двинск). 1943. 29 дек.
28 Казанцее А. Третья сила: Россия между нацизмом и коммунизмом. М., 1994. С. 67.
29 Наша цель // За Русь. Орган русских добровольцев (б.м.). 1944. 6 мая.
30 Манифест Национал-социалистической трудовой партии России // Новый путь (Витебск). 1944. 13 апр.
31 Партизанское движение... С. 41.
32 Партизанское движение... С. 69
33 Партизанское движение... С. 40.
34 М.К. Против «внутренней эмиграции»// Донецкий вестник (Юзовка). 1943. 9 июня.
