CC BY
44
130 Высшее образование в России • М1, 2002
медлят себя ждать. Не избегая острого критицизма: нормативный словарь - это все-таки и громадная ответственность...
Начнем с персоналий, к слову, представленных весьма объемно. Однако почему нет отечественных Блонского, Ки-стяковского, Петражицкого и многих других? Почему статья о Больцано в два раза больше статей о Бердяеве и Булгакове вместе взятых? Почему статья о Платоне почти в 4 раза объемнее статьи об Аристотеле? Будь она больше и в 10 раз - всей платоновской проблематики ей не вычерпать, как и в равнообъемной статье об Аристотеле: нужно, вероятно, определиться с жанровыми параметрами статей о Великих - они должны быть предельно лапидарны и носить отсылочно-справочный характер. Пропала статья о Масарике - как раз тогда, когда вышел наконец-таки на русском языке его труд «Россия и Европа»; поспешно вычеркнут ряд других персоналий (на ту же букву основатель социометрии Морено остался, а основатель индустриальной социологии Мэйо выпал; из двух Моррисов прагматист Чарльз остался, а социалист Уильям исчез, хотя ряд его работ в русле утопизма и модернизма не утратили актуальности).
Почему английской философии посвящено 8 колонок, а немецкой классической - еле полколонки (кстати, лучше была статья о ней в четвертом издании словаря - где она?).
Сузим горизонт рассмотрения и обратимся к статьям на букву «Л». Кроме статьи о либерализме нет статей об А.Н. Леонтьеве, И. И. Лапшине, почему-то выброшена статья о Луначарском (а ведь он не менее интересен, чем оставленный Лабриола, а к тому же и богостроитель); о Лебоне и Лоренце. Эти персоналии можно было бы вставить, не расширяя объема, отведенного на данную букву, за счет «раздетых» Н. Ланге, Леви-Строса, Луллия и Лютера. А статью Личность и общество можно было бы включить за счет объема, отведенного на другие буквы... Впрочем, даже в рамках статей на букву «Л» возможны дополнительные рекомендации, а уж о словаре в целом и говорить нечего: работу следует продолжить!
В конце за здравие: рецензируемый словарь - поистине нормативное издание. После него выпускать общефилософские справочники - значит претендовать на новое слово в философии, даже контуры которого обнаруживаются с трудом (исключая де-попытки дефилософствования). В качестве справочного и учебного пособия, а также средства самообразования он не заменим пока ничем, а внесенная в него переработка и дополнения не только репрезентируют современный уровень отечественного философского знания, но и адекватно обозначают перспективу его развития.
А. БОЛЬШАКОВА
Новый коллективный труд1 , подготовленный на кафедре истории русской литературы ХХ века филологического факультета МГУ по материалам между-
Русская литература в научном изложении
народной конференции, дает достаточно полное и развернутое представление об основных методах и направлениях исследования данного предмета, которы-
1 Русская литература ХХ века: итоги и перспективы: Материалы Международной научной конференции. Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова / Ред.-сост. С.И. Кормилов. - М.: МАКС Пресс, 2000.
Рецензии. Информация
131
ми должен руководствоваться современный преподаватель, студент, литературовед. Предлагаемый сборник может быть использован в качестве учебного пособия: содержащаяся в нем информация о новейших подходах к изучению “литературного столетия”позволяетрасценить его как особенно актуальное издание в ситуации начала ХХ1 века - при подведении итогов века минувшего. В составе авторов такие видные литературоведы, как проф. Б.С. Бугров, С.И. Кормилов, В.И. Фатющенко, М.М. Голубков и др. Их аналитические статьи выдвигаютпро-граммные положения, которые имеют общеметодологический характер и направлены на выработку концепций и критериев в осмыслении такого сложного и противоречивого феномена, как русская литература ХХ века. “Активно переосмысливая сегодня наше художественное наследие, особенно важно избегать крайностей, стремиться к максимальной объективности и выверенности оценок, кточной расстановке акцентов, - справедливо утверждает Б.С. Бугров. - Нужно не только констатировать прорастание обязательных идеологических норм в художественном произведении, но видеть, ощущать, осязать живительное начало искусства, неподвластное любым извне навязанным правилам” (с. 16).
В статье “Русская литература ХХ века на фоне XIX и XXI столетий”, открывающей сборник, С.И. Кормилов рассматривает предмет исследования в широком контексте русской классической литературы, выявляя критерии в определении писателей-классиков. Автором характеризуются особенности литературы ХХ века в сравнении с литературой предшествующего столетия, в частности, отмечается большая роль “задержанных” ранее, а ныне “возвращенных” (в 1980-90-х гг.) имен и произведений. Подчеркивается переломное значение рубежа ХХ-XXI вв., когда “русская литература впервые перестала быть “больше, чем литера-
тура”, то есть идеологией и источником разнообразнейших сведений” (с. 5). В конце автор делает вывод о переходном характере настоящего периода и выделяет творчество Булгакова и Набокова как возможный “прообраз литературы ХХ1 века”.
М.М. Голубков в статье “Литературный процесс ХХ века: принципы изучения” выдвигает ряд концептуальных положений, направленных на то, чтобы “наиболее полно и объективно воспринять закономерности историко-литературного развития” в уходящем столетии (с. 8).
Автор рассматривает две возможные точки зрения на литературный процесс ХХ века: первая предполагает обращение к социокультурной ситуации с начала советского периода (появление новых типов писателя и читателя), вторая - восприятие литературы как одной из сфер воплощения русского национального характера.
В.И. Фатющенко в статье “Итоги “литературного столетия” как научная проблема” ставит дискуссионный вопрос об “определении границ столетия как содержательной целостности” (с. 11), т.е. о хронологических параметрах историко-литературной периодизации. Им предлагается принцип структурирования литературного столетия с точки зрения составляющих его художественных феноменов: “В этом плане выявление структуры литературного столетия - не столько логически обоснованное членение его на периоды как отрезки времени, сколько определение творческих вспышек”, “знаковых фигур” писателей, в той или иной мере определивших феномен ХХ века в литературном плане”.
Б.С. Бугров в статье “Советская драматургическая классика в современном восприятии”поднимает проблему“иде-ологичности” русской литературы и искусства (в особенности первых послеоктябрьских десятилетий) и деидеологизации современных исследовательских
132 Высшее образование в России • М1, 2002
подходов к их оценке. Рассматривая знаковые явления советской классики, автор заостряет внимание на возможности (и необходимости) отхода от прежних идеологических стереотипов в их восприятии и оценке. Так очерчиваются пути преодоления былой интерпретации творчества писателя, драматурга через его политическую программу. Исследовательский поиск, по мысли автора статьи, должен быть направлен на художественную природу произведения, во многом, как показывает текстовой анализ, идущую “вразрез с четкими политическими замыслами и установками” его создателя (с. 15). Пафос статьи направлен на сохранение мира художественных образцов ХХ века, изменяющаяся картина которого (введение “задержанных” пластов, смена исследовательских акцентов, доминант, концептуальных установок) не должна оставлять за своими пределами “знаковые” явления рассматриваемого периода.
Первый раздел сборника - “Классика русской литературы ХХ века и проблемы литературных репутаций” - выделяет один из возможных критериев в определении такого рода “знаковых” феноменов. Этим критерием, помимо критических оценок, можетбыть читательский успех, репутация внутри писательского круга, степень и качество собственных авторских усилий по упрочению и созданию определенного мнения о себе и т.п. (с. 18). На примерах творчества ряда писателей в разделе рассматриваются разного рода репутации и мистификации, смены литературно-критических интерпретаций литературы ХХ века. Так, Ш.Г. Умеров в содержательной статье «Очерки литературной жизни. “Бодался теленок с дубом” (1967-1996) А. И. Солженицына в измерениях жизни, времени, судьбы» выдвигает новаторскую концепцию “невыдуманной прозы” как особого направления в литературе второй половины ХХ в.
Второй раздел - “Массовая литература в системе “рядов” художественной словесности” - посвящен понятийнотерминологическим оценкам литературных явлений. С.И. Кормилов в статье «О понятии “литературные ряды”» вводит это понятие (на основе концепций Л.В. Чернец и Н.Г. Мельникова) как “наиболее нейтральное, наименее двусмысленное обозначение” (с. 103) в сравнении с общепринятыми: литературная классика, высокая литература, “беллетристика”, массовая литература и др. Особое место в разделе занимает проблема квалификации специализированной литературы - в частности, возможность применения понятия/термина “литературные ряды” к такому многоуровневому и разнопорядковому явлению, как женское литературное творчество. М.В. Михайлова в статье “Квопросу о существовании женского литературного канона в русской литературе ХХ века”, очерчивая спорность выдвинутой проблемы, приводит убедительные доказательства в пользу существования данного канона как одного из возможных “литературных рядов” в прошлом столетии.
Третий раздел - “Русская литература ХХ века в системе художественной культуры и общественного сознания” - представляет диалектику взаимодействия литературы с философией и идеологией, музыкой и изобразительным искусством, рассматривает явления инакомыслия и исторического начала в литературном сознании, мифологизации как способа мышления в ХХ веке, роль религии в сфере художественной культуры. Так, Н.М. Солнцева в статье “О сакральном эросе в русской поэзии” исследует влияние европейской католической традиции на русское литературное сознание.
Четвертый раздел - “Литература на стыке тысячелетий: упадок, кризис или возрождение?” - открывается статьями А.С. Карпова “Русская литература на переломе эпох” и И.М. Дубровиной “Про-
Рецензии. Информация
133
тиворечия современной художественной культуры: традиции классики и кредо постмодернизма”. В них очерчиваются параметры обсуждаемой проблемы и выдвигается ряд концептуальных положений. А.С. Карпов предпринимает сравнительно-типологический анализ русской классики, советской и современной литературы, приходя к заключению, что последнюю отличает стирание граней между реальностью и фантасмагорией: “Прежняя системность сознания сменяется мозаичностью, фрагментарностью” (с. 230), литература начинает отражать “разорванность сознания современного человека, хаотическое состояние мира” (с. 230). Эти тенденции, обозначившие ориентацию многих современных писателей на разрыв с традиционной литературой, нередко являются, по мнению автора, признаками художественного распада на всех уровнях (от жанрового до стилевого).
И.М. Дубровина, сопоставляя классические традиции и тенденции постмодернизма, ставит вопрос о необходимости преодоления узких рамок в интерпретации того или иного литературного феномена - о рассмотрении его в общем контексте развития художественного процесса, традиций литературной классики. В статье прослеживаются соотношения индивидуальных поэтических систем, возникших в ХХ веке и развивающих классические традиции (от А. Блока, М. Цветаевой и др. - до И. Бродского, Б. Ахмадулиной и др.).
В итоговой статье В.А. Зайцева “Пути развития современной русской поэзии”
доказывается несостоятельность апокалипсических концепций “смерти литературы”, “конца русской литературы” в ХХ веке. Автором анализируется столкновение разнонаправленных литературных потоков в прошлом столетии (“официального”, “неофициального”, “зарубежного”) и их сложное воссоединение в 1990-х годах. Жизнеспособность феномена русской литературы ХХ века (и рубежа ХХ-XXI вв. в частности) раскрывается исследователем через анализ различных школ и художественныхтечений, взаимодействие которых в современной поэзии создало уникальную культурную ситуацию. Реализм, романтизм, модернизм, авангард и постмодернизм, обусловливая основные направления творческих поисков на рубеже ХХ-ХХ! вв., знаменуют “новый всплеск и разнообразие художественных тенденций, намечающих перспективу открытий на путях развития отечественной и общечеловеческой культуры” (с. 263).
Несомненно, представленный коллективный труд - очередной после выпущенной кафедрой в 1998 г. “Истории русской литературы ХХ в.” из 19 очерков о ведущих русских классиках - являет собой новый шаг в осмыслении “литературного столетия” и предваряет будущие учебные издания на эту тему. В ситуации подведения историко-литературных итогов ХХ века такого рода учебные пособия особенно важны как для подготовки студенческой аудитории, исследователей-аспирантов, так и для методологическо-информационной помощи в преподавательской практике.
