CC BY
27
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
УДК 37
А.С. Фролов
д-р филос. наук, профессор, кафедра социогуманитарных наук, АНО ВПО «Алтайская академия экономики и права (институт)»
РОССИЙСКОЕ высшее образование В УСЛОВИЯХ ЛИБЕРАЛЬНО-РЫНОЧНОГО ЭКСТРЕМИЗМА
Аннотация. В статье анализируются основные проблемы реформирования системы высшего образо-
вания в современной России. Автор анализирует особенности национальной стратегии в области образования и выявляет ее социально-экономический фундамент.
Ключевые слова: современная Россия, высшее образование, образовательная стратегия, ценностно-воспитательная сторона образования, либерализм.
A.S. Frolov, Altai Academy of Economics and law
THE RUSSIAN HIGHER EDUCATION IN THE CONDITIONS OF LIBERAL MARKET EXTREMISM
Abstract. The article analyzes the main problems of reforming the system of higher education in modern Russia. The author analyses the peculiarities of the national education strategy, and it reveals the socio-economic Foundation.
Keywords: modern Russian higher education, the educational strategy, value-based educational side of education, liberalism.
По своей природе образование принадлежит к числу наиболее динамичных общественных явлений. В том случае, когда оно становится малоподвижным, косным, слабо реагирующим на новые общественные условия и соответствующие им требования, неизбежно происходит снижение темпов развития общества и создаются благоприятные предпосылки застоя и деградации. Эта закономерная связь является всеобщей и охватывает все времена и страны, включая современную Россию, в которой давно объективно назрела проблема существенных корректировок системы образования и качественного изменения стратегии ее развития. Вместе с тем, вектор этих изменений не задан априорно и в сложившейся отечественной традиции всегда является результатом субъективного выбора и предпочтений органов государственной власти.
Бесспорно, что объективные общественные законы не реализуются автоматически, независимо от субъективного фактора. Но характер действия данного фактора может в различной степени соответствовать возникающим перед обществом задачам. В одних случаях стратегия развития образования адекватно отражает новые объективнее условия и потребности общества. В других - политика реформирования системы образования приобретает характер произвола и «вкусовых пристрастий» государственных чиновников от образования, а в итоге ориентиром для этой политики становятся ложные цели и ценности.
В образовательном пространстве современной России продолжается активное и настойчивое утверждение такой стратегии развития высшего образования, которая определяется ориентацией на опыт стран, представляющих западноевропейскую цивилизацию. Интересы национальной безопасности страны, перспектива ее успешного развития в условиях усиления мировой конкуренции настоятельно требуют глубокого, не ангажированного узко кастовыми интересами властвующей «элиты» осмысления этой стратегии и критической рефлексии в отношении ее целей. И если ориентация на инонациональные образовательные системы и модели приобрела характер устойчивой государственной политики, то такая философская рефлексия должна способствовать решению, как минимум, трех следующих задач. Во-первых, - отделе-
нию в заимствуемом опыте «зерен» от «плевел», то есть того, что для отечественного образования является, несомненно, полезным, от того, что окажется балластом или разрушительным фактором. Во-вторых, - поиску оптимальных форм и технологий перенесения конструктивного опыта на российскую почву. И, в-третьих, - предотвращению маниакальных форм «европейничания», то есть крайне опасной интеллектуальной и политической болезни, приступы которой с удивительным постоянством и периодичностью (начиная с петровских времен) поражают российскую власть.
Многие направления «реформирования» российского образования сегодня осуществляются на основе автономных от общества решений органов государственной власти: в режиме беспардонного, вызывающе наглого игнорирования общественного мнения и, в первую очередь, - позиций российского научно-педагогического сообщества, которое является самым опытным и профессионально подготовленным в стране коллективным экспертом по проблемам образования. Такую образовательную «стратегию» можно резюмировать в следующей схеме.
1. Нахрапистое внедрение в российскую систему высшего образования бесперспективных и тупиковых западных общеобразовательных моделей и частных характеристик.
2. Игнорирование тех сторон западноевропейских систем высшего образования, достоинства которых очевидны, или же заимствование некоторых из них, но без предварительного обеспечения соответствующих условий. В результате этого «благие намерения» оборачиваются у нас карикатурой и пошлостью. (Как справедливо утверждал У. Шекспир, «и добродетель стать пороком может, когда ее неправильно приложат...».)
3. Сведение образовательного процесса к «технологиям», при фактической «деконструкции» его ценностно-воспитательной составляющей, что, в контексте ускоренно распространяющихся в современных западных странах гнусных, агрессивных нравственных девиаций и патологий и стремительной трансформации «клинического» в прогрессивно-креативную норму (движение ЛГБТ, педофилия и т.п.), порождает принципиальную угрозу духовного вырождения и «высокотехнологичного» обращения личности человека в скотское состояние.
Посмотрим на судьбу высшего образования России сквозь эту схему, достаточно объективно отражающую государственную образовательную стратегию.
Обращаясь к первой из выделенных особенностей данной стратегии нельзя не заметить, что в качестве светоча и «Вифлеемской звезды» власть выбрала так называемую Болон-скую декларацию, придав этому внешнему и ни к чему не обязывающему подписавшие его страны тексту, статус жестко нормативного юридического документа, тотально регулирующего всю систему отечественного высшего образования. В научной литературе высказывалось и продолжает высказываться множество критических оценок в связи с однозначно культовым отношением власти к «Болонскому процессу» [1, 2, 3]. И есть все основания прислушаться к этим оценкам, поскольку они основаны на убедительных выводах об отрицательных и даже разрушительных последствиях этого нового государственного культа не только для отечественного образования, но и всей российской экономики, точнее - того, что от нее осталось.
Суть этих выводов заключается в следующем. Заявленные в «Болонской декларации» положительные цели - совместимость образовательных систем и взаимное признание дипломов - для России могут быть делом лишь более или менее отдаленной перспективы. Но уже в ближайшее время дадут о себе знать, как минимум, три разрушительных последствия директивного и форсированного погружения системы высшего образования страны в мутную субстанцию «Болонского процесса».
1. Резкое и принципиальное сокращение числа выпускников, подготовленных по программам специалитета, и пропорциональное сокращение числа специальностей. В условиях, когда в экономике и науке, наряду с углублением интеграционных процессов, происходит усиление специализации, такая трансформация высшего образования является одним из оп-
ределяющих факторов полной экономической «деконструкции» страны. По утверждению российского аналитика в области философии образования профессора В.А. Сухомлина, переход на двухуровневую подготовку будет означать для России сокращение числа специальностей с 535 до 107, а для более чем 300 инженерных специальностей «их редуцирование к бакалаврским направлениям приведет к катастрофическому падению качества образования» [4].
2. Дегуманитаризация образования, принципиальное уменьшение гуманитарной составляющей образовательного процесса. Так, по свидетельству В.А. Сухомлина, если ГОСы (государственные образовательные стандарты) второго поколения включали цикл гуманитарных и социально-экономических дисциплин объемом около 2000 часов, т.е. не менее четверти от объема всей учебной программы, то «в ФГОС нового поколения цикл Б1 (гуманитарный, социальный и экономический цикл) почти уполовинен» [4].
3. Коммерциализация учебного процесса в государственных вузах и соответствующее снижение уровня доступности высшего образования: подготовка специалистов на уровне магистратуры предполагает строго рыночную основу.
Обращаясь ко второй из обозначенных выше особенностей современной государственной образовательной «стратегии», - отношении к тому зарубежному опыту, который достоин внимательного изучения, и в формах, адаптированных к российским условиям, применения в отечественной системе высшего образования, - необходимо констатировать один поразительный диссонанс. В современных условиях, когда масштабы распространения высшего образования и его доступность становятся одним из определяющих факторов социально-экономического развития и важнейшим условием успешной международной конкуренции, многие страны считают стратегической задачей переход к всеобщему высшему образованию.
Как пишет в этой связи В.А. Сухомлин, «все больше и больше стран (США, Китай, некоторые европейские и азиатские страны) ставят в качестве национальной стратегической задачи - всеобщее высшее образование и создание системы образования для взрослых на протяжении жизни. Экономистами определен и нижний порог людей с высшим образованием для обеспечения функционирования инновационной экономики - не менее 60% экономически активного населения. Очевидно, что такая задача должна стать одной из важнейших и для России, если она претендует на достойное место в мировой экономике» [4]. Однако то, что является очевидным для российского профессора, связанного с теорией и практикой российского высшего образования, не является таковым для тех, кто определяет государственную стратегию его развития.
Нельзя не обратить внимания на логику «аргументации» государственных адептов возвращения «во времена Юрского периода». В этой логике абсурда необходимость сокращения бюджетного набора в вузы мотивируется тем, что сегодняшняя экономика России не требует такого числа специалистов с высшим образованием. И действительно, как справедливо утверждал К. Маркс, там, где ничего нет, и император утрачивает свое право. Ведь экономика современной России, не интересующая обладателей крупных капиталов и состоящая из катастрофически устаревших и изношенных производств, более всего напоминает вывернутое наизнанку, безжизненное, инфернальное пространство, которое существует в ином измерении и не нуждается ни в чем и ни в ком, тем более - в специалистах высшей квалификации. Набор «кладбищенских» профессий предельно узок и не требует глубоких научных знаний и высоких технологий. Потому символом современной российской экономики вполне может служить легендарный виртуальный «ё-мобиль», а наиболее адекватным «ё-экономике» является «ё-образование».
Характеризуя экономическое состояние страны, Московский экономический форум 20-21марта 2013 г. констатировал, что современная Россия по производственным показателям еще не достигла уровня РСФСР 1991 года, а «ее экономика превращается в экономику периферийного типа, которая все в больших масштабах воспроизводит такие негативные
социальные явления, как бедность и нищету» [5, с. 4]. По словам О. Рубан, «потери промышленного капитала в стране приблизились к угрожающим 75%», а «системно отстраивать Россию сегодня, по большому счету, просто некому» [6]. И если в 1980 году российская экономика, по словам депутата Госдумы РФ, зам. директора Института прикладной математики РАН Г.Г. Малинецкого, выступавшего на Круглом столе по промышленной политике, была как «вторая экономика мира, это пять Китаев и 60 процентов от США, то сейчас это 1/5 Китая, это 6 процентов от США».
Не менее удручающи цифры, приведенные другим участником этого Круглого стола в Госдуме, депутатом Н.В. Коломейцевым, который, сравнив две России, советскую и постсоветскую, пришел к выводу, что в современной России промышленности нет, так как существующий лишь номинально промышленный сектор фактически ничего не производит. Если в 1991 г. в стране было произведено полторы тысячи летательных аппаратов, то в 2009 г. - аж целых 14 (!); место прежнего ежегодного производства многих тысяч тракторов с «почетом» заняли 358 тракторов, выпущенные в первый квартал 2010 г. на оставшихся 8 предприятиях; уничтожены 130 предприятий сельхозмашиностроения и их смежники и т.д. и т.п. [7]. По эмоциональному, но точному определению совладельца «Ростсельмаша» К. Бабкина, «Правительству по барабану состояние российского производства» [8], - так же как и все то, что выходит за пределы функции «ночного сторожа», бдительно стоящего на страже интересов олигархического капитала.
Ориентируясь именно на этот «экономический Чернобыль», властвующая «элита» России выбрала курс, прямо противоположный тому, которым идут страны, политический «топ-менеджмент» которых имеет склонность задумываться о материальном благополучии своего народа, - курс на свертывание и тотальную коммерциализацию всей системы образования, включая образование высшее. Так, согласно официальному микроблогу Минобрнауки, это ведомство планирует к 2015 году сократить количество государственных вузов на 20%. А глава ведомства Д. Ливанов усматривает перспективу развития высшего образования в России в сокращении числа бюджетных мест в вузах в два раза [9].
В связи с таким вектором государственной образовательной политики, уместно будет напомнить и о том, что на фоне движения других стран мира к всеобщему высшему образованию, в России, наоборот, после победы «олигархической демократии» произошло существенное движение вспять, а именно: от обязательного полного общего среднего образования к «основному» общему среднему образованию.
К числу несомненных достоинств европейских и американской систем высшего образования относится их мощная научная база и инфраструктура, которой располагают относящиеся к этим системам университеты. Именно благодаря этому здесь становится возможной утверждение в качестве основной технологии построения учебного процесса «образование через научные исследования» [10, с. 17]. Российские госчиновники от образования активно имитируют ориентацию на внедрение такой технологии в отечественную высшую школу, говоря о необходимости органической связи науки и образования. Но для трансформации подобной риторики в соответствующие практические действия необходимо качественное увеличение финансирования научной деятельности вузов. И этого принципиально невозможно обеспечить путем сокращения числа бюджетных мест, даже если такое сокращение будет не двукратным, как предполагается, а десятикратным. Для этого требуется качественное изменение всей государственной экономической политики и, в первую очередь, - политики налоговой, что предполагает незамедлительный переход к прогрессивной шкале налогообложения. А пока этого не произошло, все перспективы качественного повышения статуса вузовской науки будут жестко ограничены форматом пустой риторики.
В этой связи нельзя не заметить угрожающую перспективу, которая открывается для
отечественной науки (следовательно, и для высшего образования) в связи с инициированной властью «реформой» основного носителя научного потенциала страны, главной и независимой от произвола госчиновников общественной структуры - РАН, фактически же - ее «деконструкцией». Обращает на себя внимание и способ внесения в Госдуму соответствующих документов, притом скрытно-воровской, без каких-либо предварительных консультаций с научным сообществом страны. Типичную для российского ученого реакцию на это выразил лауреат Нобелевской премии Ж. Алферов: «Возмущает и сама форма внесения этого закона. Не говоря ни слова ведущим ученым и руководству академии, просто вбросить его в период летних отпусков на первое заседание - это же оскорбление научной общественности! Когда был внесен этот закон, я в первый раз в жизни почувствовал, что я не нужен своей стране» [11].
Осуществляемая под флагом «оптимизации» и ориентирующаяся на североамериканскую модель организации науки, базирующейся в университетах, такая «стратегия» научного развития в современных экономических реалиях нашей страны неизбежно ведет к дальнейшей качественной деградации российской науки. Демонтировать академическую науку, имитируя ее реформирование, можно быстро, однако для качественного усиления вузовской науки требуются время и большие средства. В этой связи вполне обоснована обеспокоенность академика Р. Илькаева, который утверждает: «Университеты можно превратить в мощные исследовательские центры, но для этого нужно лет тридцать и ещё раз в десять увеличить их финансирование. То, что сейчас предлагают, это бессмысленно. Деньги потратят, а число публикаций и научных работ только уменьшится. Пойти по американскому пути, когда именно университеты во главе всей системы организации науки, будет и дорого, и долго, и не факт, что в конечном счёте получится» [12]. С таким мнением солидарен и академик Е. Примаков, назвавший ставку на приоритетное развитие вузовской науки «слепым копированием фундаментальной и прикладной науки в США» [13].
К этим словам уместно добавить еще одно обстоятельство, делающее резкую переориентацию на североамериканскую онтологическую модель науки несостоятельной. Таким обстоятельством является уровень учебной нагрузки профессорско-преподавательского состава большинства вузов страны. Этот уровень несопоставим с западным. При такой нагрузке активная научная работа возможна лишь в ущерб качеству учебного процесса.
Третьей особенностью государственной стратегии развития высшего образования России является качественное ослабление ценностно-воспитательной составляющей образовательного процесса. После непродолжительной, но обильной риторики на тему гуманизации и гуманитаризации образования, по существу произошел демонтаж вузовской системы воспитания, и подготовка специалистов с высшим образованием стала жестко ограничиваться технологиями обучения. О катастрофических последствиях такой государственной «образовательной хирургии» для личностного развития можно уверенно говорить, имея в виду два активно действующих социокультурных фактора.
1. Продолжающееся в России - в результате утверждения либерально-рыночного экстремизма - разрушение базовых духовных и нравственных ценностей (длительное время являвшихся основой поступательного исторического развития страны) и возникновение в этой связи нравственного и ценностного вакуума. Так, например, говоря о нравственно-духовном развитии современной российской молодежи, И.Г. Комиссарова приходит к обоснованному выводу об асоциальной направленности трансформаций ценностных ориентаций студенчества [14].
2. Длительное господство в европейских странах либертарной концепции права привело к тому, что превращение индивида-атома, отделившегося и изолированного от живого космоса и социума, в самоцель и высшую ценность достигло апогея. В контексте подобной правовой философии человек свернулся в телесную одномерность, а его онтологический статус ин-волюционировал, выражаясь языком Ж. Делеза и Ф. Гваттари, в статус элемента «машины же-
лания» и агрегата для удовольствия, функционирующих вне какой-либо связи с тем, что выходит за рамки чувственности и имеет отношение к духовно-нравственному измерению личности. Это породило лавинообразный рост духовных патологий и нравственных девиаций, сводящих на нет многотысячелетнюю историю духовного восхождения человека и его выделения из состояния животности.
2013 год явился своеобразным «моментом истины» антропологического типа, порожденного техногенной цивилизацией. В этом году в наиболее технологически продвинутых странах Запада произошла массовая легитимация откровенных патологий, связанных с набирающим темпы «движением ЛГБТ»: узаконивание однополых браков и утверждение «по-лиаморной семьи», которая, по мнению ее адептов, «развивает личность» (Великобритания); принятие закона об «интерсексе» (Германия); принятие закона о «сексе на улице» (Голландия); удаление из документации, заполняемой при рождении младенцев, указания на пол (Австралия) и т.д. и т.п. [15, 16]. К этому уместно добавить реализацию властями Швейцарии проекта создания «фастфуд-борделей», разрешение американским геям на участие в движении бойскаутов, квалификацию психиатрами США педофилии как сексуальной ориентации, либерализацию отношения к педофилии в Норвегии и т.д. [17, 18, 19, 20]. А логическим завершением либертарной философии права, очевидно, может быть лишь принятие закона, санкционирующего право «по-европейски свободной личности» на безотлагательное удовлетворение спонтанно возникающих «естественных потребностей» - где угодно, когда угодно и как угодно...
Являющаяся закономерным следствием либерализма и либертаризма «толерантность», которая приобрела в «цивилизованном мире» статус «священной коровы» и в которой окончательно утрачены границы между добром и злом, - энергично и форсированно продвигает этот мир к полному освобождению от морали в направлении «редукции человека к зверству» [21]. О том, что процесс движения «цивилизованной Европы» в направлении откровенного скотства в условиях углубления кризисных процессов может оказаться по времени предельно сжатым, убедительно свидетельствует сравнительно недавнее европейское прошлое: ускоренное «великой экономической депрессией» 1930-х гг., практически молниеносное погружение Германии, создавшей великую культуру, в глубокую преисподнюю звериной идеологии фашизма.
Говоря о проблемах высшего образования современной России, нельзя абстрагироваться от столь стремительного движения «прогрессивного» Запада к первобытному состоянию промискуитета. Проблема состоит в том, что, усилиями ультратолерантного руководства Совета Европы указанные выше синдромы духовного и физического вырождения человека, по словам Председателя комитета Госдумы по международным делам А. Пушкова, могут приобрести статус европейских демократических ценностей [22]. Россия как субъект и активная участница международно-правовых отношений поставила свою подпись во многих международных документах, признающих демократические и гуманистические ценности и обязывающих к обеспечению соответствующих этим ценностям прав личности. Это касается и внутреннего российского законодательства, в том числе и нового Федерального закона об образовании, в статье № 2 которого признаются демократические права и свободы человека, свободное развитие личности как ценностные ориентиры развития российского образования. Следовательно, уже в ближайшее время наша страна столкнется с мощным политико-правовым и идеологическим прессингом со стороны Запада, инициированным «новыми ценностями» опьяненного агрессивным либертаризмом и либеральным экстремизмом, раскрепощенного европейского человекозверя. Основным же объектом этого прессинга будет российская молодежь. Поэтому именно сфера образования становится основным полем противодействия галопирующей по «цивилизованной» Европе, подобно Зверю апокалипсиса, легитимированной содомии. А потому сегодня, как никогда ранее, становится принципиально важной ценностно-воспитательная сторона системы
образования, включая образование высшее.
Если система высшего образования России, наряду с высококвалифицированными специалистами, не будет, используя традиционные российские ценности семьи и брака, формировать также и будущих «мам» и «пап», то высока вероятность формирования из отечественной молодежи «родителей № 1» и «родителей № 2». Такой вектор развития тем более вероятен, что в самой России немало активных сторонников либертарной концепции правопонимания [23] и пассионарных подвижников «новых ценностей», квалифицирующих нравственно-здоровую и естественно-брезгливую реакцию абсолютного большинства народа на внедряемое исподволь утверждение патологии в качестве нормы - как «самую темную и отчаянную гомофобию» и проявление заскорузлости [24].
Если переводить разговор о должном и сущем российского высшего образования из сферы ни к чему не обязывающих, досужих разговоров в область практически-прикладную, то главное, что необходимо для этого, - определить фундаментальные причины чудовищных искривлений и деформаций образовательного пространства страны. Отправной точкой этого определения является объективная оценка общественного строя современной России и его социально-экономических основ, неискаженное идеологемами толкование которых возможно только с учетом характера их генезиса. Сущность современного российского капитализма всецело была предопределена ставкой политической «элиты» страны начала 1990-х гг. на форсированное создание класса крупных собственников. Эта большевистская по духу стратегия не могла осуществляться ни в какой иной форме, кроме «черного передела» собственности, «черной приватизации». Это неизбежно предполагало дальнейшую целенаправленную организацию паралича правового пространства и криминализацию экономической «элиты» и системы политической власти страны. Произошли мощные передвижения криминальных слоев в разряд «деловых кругов». Именно о таких эпохах И.А. Ильин говорил как о времени, когда «политическое и уголовное перемешиваются до неразличимости». В отличие от стран с классическим типом первоначального накопления капитала, в России образца 1990-х класс новых собственников сформировался не из рачительных, глубоко мотивированных к реальному производству хозяев, а из числа тех «пассионариев», которые глубже прониклись старым призывом нового криминально-революционного вождя «грабить награбленное».
В результате этой стратегии «кавалеристской атаки» на общественную и государственную собственность, вместо предполагаемой экономической основы и надежды на устойчивое развитие страны в лице скороспело рожденного крупного капитала, российское общество получило олигархический маргиналитет, представляющий торго-во-спекулятивную (по классификации М. Вебера) или паразитарную (М. Мусин) форму капитализма и абсолютно лишенный мотивации к реальной экономике и производству. Вся «пассионарность» этого господствующего, привилегированного, существующего вне общего для России правового измерения «сословия» уходит: в сфере «бизнеса» - в производство псевдоэкономических химер, связанных с манипуляцией акциями, ценными бумагами, биржевой игрой и «распилом» остающейся в руках государства собственности, а в быту -в неограниченный рамками морали дионисийский варварский экстаз атомизированного индивида, противопоставившего свои разнузданные страсти и прихоти витальным потребностям социального целого.
Именно эта криминально-революционная стратегия ускоренного создания класса крупных собственников определила отсутствие у «новых хозяев» современной России той высокой культуры, которая предполагает длительный, естественный и неторопливый процесс «окультуривания» и которая отличала «высшие слои» капиталистического общества классического образца. В живописном полотне русского художника-передвижника Н.П. Богданова-Бельского с названием «Новые хозяева» изображена сцена, наводящая на определённые аналогии с тем
социокультурным пространством, которое «созидают» представители господствующего класса современной России. В помещении усадьбы, принадлежавшей ранее обедневшему дворянину, за большим самоваром, во главе многочисленных домочадцев важно восседает «новый хозяин», - разбогатевший купеческим ремеслом крестьянин. Кричащей символической деталью является... хомут, висящий среди оставленных прежним владельцем усадьбы портретов своих аристократических предков. Хомут дионисийских страстей новорусского маргиналите-та и является основным фактором, определяющим соответствующий для этого «сословия» тип культуры.
Варваризация новорусского дионисийства усугубилась ещё и тем, что в «обществе постмодерна» все социальные субъекты превращаются в «машины желания». Понятие, введённое в оборот Ж. Делёзом и Ф. Гваттари, означает, что социальное пространство конструируется не осознаваемым классовым интересом, а желанием, являющимся выражением либидозного бессознательного [25]. Проводя принципиальную границу между интересом и желанием, А.С. Панарин справедливо замечает, что «интерес структурируется объективно». «Желание же, - пишет философ, -относится к тому, что на данный момент может оказаться субъективно приемлемым. В терминах старой классической философии - это пограничная сфера «вторичных» качеств, где реальное и иллюзорное, наличное и кажущееся переплетены и способны меняться местами. (...) Желание имеет психологический статус фрейдистского бессознательного - тёмной стихийной силы, только и ждущей случая, вырваться из под контроля сознания» [26, с. 61]. И если подавляющее большинство российского общества, балансирующее на грани нужды, занято поиском средств удовлетворения своих насущных потребностей, то новорусский маргинал всецело занят своими желаниями и прихотями, подчиняя им всё социальное пространство.
Именно на интересы, желания и прихоти этого «сословия» ориентируется современная государственная власть страны - и притом с последовательностью и откровенностью, граничащими с цинизмом. Именно эта ориентация делает не востребованными интеллект и высокую культуру. Именно это является фундаментом государственной стратегии во всех сферах российского общества, включая высшее образование. И именно к этим «корням» сводятся все направления либерально-экстремистского «реформирования» высшего образования страны: и ускоренная коммерциализация его, и более чем пятикратное сокращение спе-циалитета, и принципиальное уменьшение гуманитарной составляющей, и демонтаж ценностно-воспитательной стороны подготовки специалистов высшей квалификации. В этой связи нельзя не согласиться с мыслью А.С. Запесоцкого о том, что именно «ультралиберальная модель капитализма» является основным источником деградации системы российского образования [27]. Что же касается официально декларируемой ориентации на «позитивный опыт» развития европейского высшего образования, то в данном социально-экономическом контексте это - лишь удачная ширма, за которой надежно скрываются интересы, прихоти и желания властвующего олигархического маргиналитета.
Государственная политика, выбравшая в качестве маяка интересы олигархического капитала да еще и в его паразитарном, торгово-спекулятивном варианте, не имеет разумной перспективы. Поэтому ее настойчивое осуществление является очевидным синдромом и убедительным свидетельством не только дефицита государственной мудрости, но и отсутствия элементарного здравого смысла. Именно эта печальная мысль содержится в названии книги Ж. Алферова «Власть без мозгов. Отделение науки от государства» [28]. Используя эту формулу, можно определить основное внутреннее противоречие современной России. Таким противоречием является противоречие между «властью без мозгов» и «мозгами без власти». Конструктивное разрешение этого противоречия предполагает качественное изменение стратегических ориентиров власти - с интересов олигархического паразитарного маргиналитета на общенациональные интересы. И лишь такая трансформация государственной стратегии может быть
единственной прочной основой не только конструктивного развития системы высшего образования, но и предотвращения тотальной деградации страны, ее необратимого превращения в «скотопригоньевск».
Список литературы:
1. Наумова А.Ю. Закономерности взаимодействия социо-культурных моделей образования в глобализирующемся мире / А.Ю. Наумова, Е.В. Ушакова // Философия образования. -2012. - Т. 40, № 1.
2. Савин А.С. Болонский процесс и национальная система образования // Философия образования. - 2012. - Т. 41, № 2.
3. Сухомлин В.А. Об итогах реформы высшей школы: (размышления российского профессора). - М.: МАКС Пресс, 2010.
4.. Сухомлин В.А. Кастрация системы образования России [Электронный ресурс]. -URL: http://www.segodnia.ru/index.php?pgi...5&newsid=12378.
5. Федотова В.Г. Какая модернизация и какой капитализм нужны России / В.Г. Федотова, В. Колпаков, В.А. Федотова // Вопросы философии. - 2013. - № 10.
6. Рубан О. Вся надежда на интеграторов [Электронный ресурс]. -URL: http://expert.ru/expert/2013/11/vsya-nadezhda-na-integratorov/?n=66995.
7. Рудницкий Л. Россия осталась без промышленности [Электронный ресурс]. -URL: http://www.km.ru /biznes-i-finansy/ekonomika-rossii/promyshlennost/11610.
8. «Правительству по барабану состояние российского производства» [Электронный ресурс]. - URL: http://www.vedomosti.ru/opinion/video/11_2111.
9. Число государственных вузов к 2015 г. сократят на 20% [Электронный ресурс]. -URL: http://top. rbc. ru/society/10/07/2012/659320.shtml.
10. Карпов А.О. Современная теория научного образования: проблемы становления // Вопросы философии. - 2010. - № 5.
11. Алферов Ж. Жорес Алферов: «Когда был внесен закон о реформе РАН, я впервые в жизни почувствовал, что не нужен своей стране» [Электронный ресурс]. -URL: http://www.nakanune.ru/service/print.php?articles=8059
12. Со щитом или на щите [Электронный ресурс]. -URL: http://www.aif.ru/society/science/1034357
13. Панина Т. Идеи дороже денег [Электронный ресурс]. -URL: http://www.rg.ru/2013/01/15/primakov. html
14. Комиссарова И.Г. Парадоксы и парадигмы ценностных ориентаций российского студенчества // Философия образовании. - 2013. - № 5.
15. «Полиаморная» семья на смену гомосексуальной: британское общество «прогрессирует» к свальному греху [Электронный ресурс]. - URL: http://www.regnum.ru/news/1697567. html#ixzz.2chaHbbrWQ.
16. «Конец времен»: Закон о людях без пола [Электронный ресурс]. -URL: http://mediarupor.ru/blog/43376385537/%22Konets-vremen%22:-Zakon-o-lyudyah-bez-pola
17. В Швейцарии появились фастфуд-бордели [Электронный ресурс]. -URL: http://news.mail.ru/society/144965537
18. Гейскауты пойдут по Америке [Электронный ресурс]. -URL: http://www.pravda.ru/video/society/11826.html
19. В США признали педофилию сексуальной ориентацией [Электронный ресурс]. -URL: http://goodtalks.ru/viewtopic.php?f=13&t=3579
20. В Норвегии педофилия считается тренингом [Электронный ресурс]. -URL: http://www.pravda.ru/society/family/pbringing/15-01-2013/114180...
21. Дугин А. Антропология в современном мире [Электронный ресурс]. -URL: http://nu.arcto.ru/ archives/dugin/7/
22. Пушков А. Европа начнет навязывать России однополые браки [Электронный ресурс]. - URL: http://news.mail.ru/politics/12795409/
23. Лапаева В.В. Российская философия права в контексте западной философско-правовой традиции // Вопросы философии. - 2010. - № 5.
24. Рощин А. Страх быть помноженным на «голубой» ноль [Электронный ресурс]. -URL: http://rusplt.ru/society/strah-byit-pomnojennyim-na-goluboy-nol.html
25. Делёз Ж. Капитализм и шизофрения: Анти-Эдип / Ж. Делёз, Ф. Гваттари. - Екатеринбург, 2008.
26. Панарин А.С. Народ без элиты. - М., 2006.
27. Запесоцкий А.С. Философия образования и проблема современных реформ // Вопросы философии. - 2013. - № 1.
28. Алферов Ж.И. Власть без мозгов. Отделение науки от государства. - М.: Алгоритм,
2012.
