CC BY
44
14. Великие дни Российской революции. Февраль 27-го и 28-го, март 1—4-го 1917 [Текст]. — Пг.: Бюро рос. прессы, 1917. — 77 с.
15. Николаев, А.Б. Революция и власть: IV Государственная дума 27 февраля — 3 марта 1917 года [Текст]: моногр. / А.Б. Николаев. — 2-е изд., доп. и перераб. — СПб: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2005. - 695 с.
16. Записки М.А. Стаховича-младшего (Писано в Л1х-еп-Ргсгуепсе в 1921-1923 гг.) [Текст] // Орловский мудрец, опередивший время: сб. науч. ст. -Орел: Орлик, 2011. - 196 с.
17. Ольденбург, С.С. Царствование Николая II [Текст] / С.С. Ольденбург. - М.: Дарья, 2006. - 800 с.
18. Редигер, А.Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра [Текст]. В 2 т. Т. 2 / А.Ф. Редигер. - М.: Канон-пресс : Кучково поле, 1999. - 528 с.
19. Голицын, А.Д., кн. Воспоминания [Текст] / А.Д. Голицын; сост., подгот. текста, послесл., указатель имен А.К. Голицына. - М.: Русский путь, 2008. - 608 с.
УДК 316.773
К.Э. Лявданский
РОССИЙСКИЕ ПОЛИТОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПУБЛИЧНОЙ КОММУНИКАЦИИ
Российские традиции «публичной коммуникации» связаны прежде всего с именем М.В. Ломоносова, чей вклад в развитие классической риторики в российском образовании наиболее значим. Фундаментальный научный труд Ломоносова «Риторика» посвящен историческому обзору развития риторики, анализу мастерства лучших античных ораторов, в нем изложена система правил и требований, которые надо соблюдать каждому выступающему перед аудиторией. В XIX веке к этой теме обращался известный государственный деятель М.М. Сперанский, изложивший в своих лекциях («Правила высшего красноречия») основные теоретические правила ораторского искусства. Общим упадком классической публичной коммуникации (риторики) отмечен XIX век, причем как в Европе, так и в России.
В рамках российской политической науки проблемы публичной коммуникации представляют собой относительно новую, а поэтому недостаточно теоретически проработанную область знания. Исторически это можно объяснить дефицитом демократических традиций в российском обществе, что нашло свое выражение в неразвитости публичной сферы и, как следствие, публичной коммуникации. Что касается исследований «публичного», то в советском марксизме, как замечает Ю. Красин, проблематика публичного в политической
сфере не была и не могла быть предметом научного анализа. Монополия на разработку политики и принятие политических решений принадлежала одной партии. Власть не нуждалась в публичном форуме и публичных механизмах формирования общественного мнения и политической воли. В советской России в условиях идеологической системы, как отмечают современные исследователи С.А. Биби, М. Харчева и В. Харчева, интерес к обучению искусству и науке публичного выступления сводился исключительно к обучению партийной элиты в высших партийных школах. Как отмечает Н.Д. Никандров, специфической чертой советской традиции публичного выступления была ориентация на самого оратора, так как выступающий априори воспринимался как авторитет, как рупор власти. Именно поэтому ораторы не утруждали себя использованием разнообразных риторических приемов (официальная речь, лишенная риторических «украшений», приемов, изобилующая «профессиональным жаргоном»), поскольку такая форма публичного выступления не подразумевала дискуссии, а была нацелена на директивное восприятие информации аудиторией [1].
Что касается научных исследований, то в советский период в рамках марксистско-ленинского подхода проводились научные разработки, посвященные проблемам публичных
коммуникаций в политической сфере. На основе критического анализа западных концепций публичной коммуникации советским ученым удалось создать отечественную школу исследований публичной сферы к концу советской эпохи. Этим занимались Г.К. Ашин, Б.А. Гру-шин, П.С. Гуревич и др.
Революционные изменения в сфере публичной коммуникации в российском обществе и российской науке связаны с эпохой «перестройки» второй половины 1980-х годов и последующими демократическими преобразованиями. Так, в 1990-е годы наблюдался процесс постепенного формирования гражданского общества в России, что сопровождалось соответствующими нарастающими тенденциями «публичности» на всех уровнях, в том числе политическом. Прежде всего, исследования публичной коммуникации определялись потребностями электоральной практики, что способствовало развитию российских политических технологий. Тем не менее в этот период достаточно остро обозначились противоречия во взаимодействии гражданского общества и структур российской публичной власти, так как советская модель управления была отвергнута, а новая модель коммуникации власти и общества находилась в стадии формирования. Процесс формирования гражданского общества вызвал к жизни столкновение разнообразных политических интересов и выражающих их сил, что с очевидностью показало отсутствие консенсуса между участниками политической жизни. Данная ситуация лишний раз подтвердила, что для стабильного развития российского общества необходимо развитие диалоговых коммуникационных взаимосвязей между властью и социумом: «В российских условиях государству следует задуматься о построении конструктивного диалога с обществом. Политические партии не эффективны, СМИ манипулируют общественным сознанием, а на слухи полагаться не стоит. Общество начинает осознавать эту проблему. Для решения проблемы нужно создавать эффективную систему PR и заняться социальной рекламой для поднятия имиджа власти» [2, с. 312]. Именно поэтому становится чрезвычайно актуальным развитие теоретических исследований по данной проблематике. Определенный вклад в это направление внесли российские ученые в начале XXI века (М.С. Вершинин, В.И. Василенко, Л.А. Василенко, Ю.А. Нисневич, Б.В. Кристаль-
ного, Ю.В. Травкин и др.), хотя работы данной группы авторов носят скорее учебный или публицистический характер.
Важным прорывом в российских исследованиях сферы публичного стал открытый в 1999 году российско-канадский проект по публичной политике «Университет Калгари — Горбачев-Фонд (УКГФ)». По мнению одного из участников данного проекта Ю.А. Красина, проделана значительная работа: проект УКГФ продвинулся вперед как в определении основных понятий темы, так и в изучении состояния и динамики публичной сферы и публичной политики в российском обществе. На II Всероссийском конгрессе политологов в 2000 году был создан постоянно действующий Исследовательский комитет по публичной сфере и публичной политике, который совместно с проектом УКГФ провел целый ряд обсуждений актуальной проблематики этой темы. В ряде высших учебных заведений страны созданы кафедры публичной политики, читаются и ведутся практические занятия по этому предмету. Тем не менее понятия «публичная сфера» и «публичная политика» по-прежнему еще не получили должного признания в российской науке [3].
По мнению российского исследователя Е.В. Орловой, «сложные трансформации политической системы современной России не раз заставляли теоретиков и практиков политической деятельности взглянуть на этот процесс именно через призму публичности» [4], что оправдывается процессом демократизации российского общества, непременным условием которого является открытость власти для населения. Публичность власти в данном контексте представляет собой один из эффективных способов поддержания стабильности в государстве и обществе.
В ходе знакомства с современными российскими политологическими исследованиями в сфере публичной коммуникации мы пришли к выводу, что львиная доля публикаций основаны на эмпирических данных и не имеют глубоких теоретических обобщений. В этой связи представляется важным, основываясь на методе структурно-функционального анализа, дать теоретическую оценку имеющихся подходов. С этой целью предлагается следующий методологический подход: структурная классификация основных характеристик, которые
содержатся в исследованиях российских ученых; функциональный анализ основных видов публичной коммуникации в современном российском обществе. Так, например, в работе Л. Шевцовой, посвященной путинскому правлению, отмечается ряд препятствий на пути развития сферы публичного:
• отсутствие обычаев к соблюдению порядка,
• слабая правовая культура,
• эгоизм элит [5].
Ю.А. Красин, в свою очередь, отмечает ряд обстоятельств, которые, по его мнению, представляют собой серьезные вызовы развитию публичной сферы политического в современной России. Его методологический подход определяется системным анализом управленческих форм российской государственной политики:
• Административно-бюрократический вызов, определяемый многовековой исторической традицией авторитарного правления в России, что стало базисом для упрочения традиции государственного бюрократизма. По мнению исследователя, это «генерировало консервативное сопротивление реформаторской публичной политике, кульминацией которого стал августовский путч 1991 года» [3]. Теоретически важным в этой связи является понимание роли современных информационных технологий публичных коммуникаций, используемых из-за бюрократического потенциала авторитарного правления в России не на благо расширения демократических начал в сфере публичного, а для консервации объективно устаревших форм коммуникации власти и общества.
• Либертарный вызов методологически вытекает из абсолютизации частных начал в жизнедеятельности общества, в результате чего происходит деполитизация общественной жизни под воздействием новых технологий. В связи с этим стал распространенным в политологическом дискурсе термин «гражданский приватизм», который означает снижение общественной активности и социальной ответственности под воздействием идеологических стандартов и экономических стимулов общества массового потребления. Нельзя не согласиться с Ю.А. Красиным, что данная тенденция проявилась в ходе российских избирательных кампаний последних лет, когда потребительская психология стала активно культивироваться в СМИ, что привело (в условиях неразвитого
гражданского общества) к политической апатии и стагнационным тенденциям в публичной сфере как среде гражданской активности. Поэтому «публичное пространство превратилось в сферу экспансии государственно-бюрократических и корпоративных структур, не имеющих весомых гражданских противовесов» [Там же].
• Корпоративистский вызов предполагает усиление значимости экономического фактора в сфере публичного, где акцент был сделан на приватизации государственной собственности в России в 1990-е годы. Диалог власти, общества и бизнеса не состоялся по причине разбаланси-рованности социально-экономических интересов участников этого диалога. Так, власть старалась поставить корпоративные объединения под свой контроль; финансово-олигархические группы пытались подчинить политику своим эгоистическим интересам, а профсоюзы стремились включить интересы организованного труда в содержание государственной политики. Нельзя не согласиться с Ю.А. Красиным, что неспособность корпоративизма в России стать двигателем в развитии публичной сферы и диалога с властью связана с тем, что отсутствует важнейшее условие позитивного воздействия корпоративизма на публичную коммуникацию — зрелое гражданское общество. «Ответ на корпоративистский вызов должен состоять не в стремлении удалить их с поля или как-то ограничить социальную активность, а в том, чтобы поставить их в рамки демократических правил игры, соблюдение которых контролируется государством и гражданским обществом» [Там же].
Таким образом, представляется возможным отметить недостаточность научной рефлексии на сферу публичного в современной теории российской политической науки. Но в качестве оправдания можно сказать, что сама сфера публичной коммуникации еще недостаточно развита на общегосударственном уровне и представляет собой слабо связанные между собой звенья. Прав Ю.А. Красин, когда пишет о том, что сфера публичного в России «деформирована под прессом корпоративных интересов государственной бюрократии и олигархического капитала и ее собственное влияние на государственную политику весьма ограниченно» [Там же]. Именно поэтому формирование на базе публичной сферы и публичной коммуникации публичной политики в России представляет со-
бой сложный и длительный процесс, причиной чего, на наш взгляд, можно считать отсутствие выраженного публичного интереса в обществе.
Тем не менее процесс развития публичной сферы коммуникации в российском обществе продолжается. Для этого есть соответствующие институциональные инструменты. Объективными основаниями для ее перспективного развития служит процесс демократизации. В качестве примера можно упомянуть события декабря 2011 года, связанные с результатами парламентских выборов в России.
В результате проведенного исследования взаимосвязи публичной сферы коммуникации и публичной политики в России можно сделать вывод, что их взаимосвязь носит диалектический характер, где развитие каждой составляющей этого процесса взаимно определяет друг друга, т. е. «не последнюю роль в защите и развитии публичной сферы как оплота демократической публичной политики играет она сама. Ее возможности в этом отношении зависят от готовности задействованных в публичной сфере гражданских сил защищать себя и общество от колонизаторских устремлений государственной власти и олигархов, настойчиво отстаивать публичные интересы от посягательств эгоистических клановых и корпоративных интересов, расширять каналы влияния публичной сферы на государственную политику» [3].
В качестве общественного гаранта развития и поддержания публичной сферы коммуникаций в российском обществе выступают различные институты гражданского общества, которые стали активно развиваться в XXI веке:
• негосударственные ассоциации, объединения, союзы;
• средства массовой информации, которые выступают не только в качестве средства коммуникации, но и как мощные инструменты формирования общественного мнения и одновременно как широкая арена публичного дискурса в общенациональном и мировом масштабе;
• институт переговорно-согласительных процессов, происходящих между различными кругами общественности, государственной властью и крупными группами частных интересов.
Таким образом, можно прийти к ряду выводов. Во-первых, с ретроспективной точки зрения развитие сферы «публичного» и публичной коммуникации в России можно разделить на три периода: период классической риторики, советской партийной риторики и, наконец, современный период публичной коммуникации в условиях становления информационного общества. Во-вторых, с теоретической точки зрения исследования сферы публичной коммуникации крайне востребованы в современной России как непременное условие демократической реформации государства и общества. В-третьих, особенностью развития российской сферы политической «публичности» является отсутствие «консенсусной» традиции в отношениях государства и общества, что свидетельствует о неразвитости важных диалоговых коммуникационных навыков. В этой связи исследования данной проблематики представляют собой одно из важнейших и перспективных направлений в российской теории политики.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Уткина, Ю.В. Исторические традиции обучения основам публичного выступления как аспекту профессиональной коммуникации [Электронный ресурс] / Ю.В. Уткина. - Режим доступа: http://aspirantura-olimpiada.narod2. m/puЫikatsц/predmet_issledovania/utkma/.
2. Муллагалиева, Д.Ш. Особенности процесса политической коммуникации в России [Текст] / Д.Ш. Муллагалиева // Полит. коммуникации в России как элемент публ. политики: материалы «круглого стола», посвящ. Междунар. дню полит. консультанта (24 февраля 2009 г). - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2010.
3. Красин, Ю.А. Российские проблемы публичного [Электронный ресурс] / Ю.А. Красин. - Ре-
жим доступа: http://www.gorby.ru/activity/conference/ show_450/view_23992/.
4. Орлова, Е.В. «Публичная политика» в региональном контексте: теоретические и практические составляющие (опыт регионального исследования) [Электронный ресурс] / Е.В. Орлова. // Соврем. исслед. социальных проблем. — 2010. — № 3 (03). — Режим доступа: http://sisp.nkras.ru/ issues/032010/23.pdf.
5. Shevtsova, L. Parliament and Political Crisis in Russia [Text] / L. Shevtsova // J. Hahn (ed.). Democratization in Russia: the Development of Legislative Institutions. — Armonk; L., 1996.
