CC BY
8российская школа социально-экономической мысли и наследие д. гэлбрейта
THE RUSSIAN school oF SoCIAL
AND economic THoUGHT
and the heritage of j. galbraith
Ю.в. якутин
Вице-президент ВЭО россии, председатель Совета директоров, научный руководитель ЗАО «Издательский дом «Экономическая газета», заслуженный деятель науки российской Федерации, д. э. н., профессор
YU.V. YAKUTIN
Vice-president of the VEO of Russia, chairman of the Board of Directors, scientific director of the «Publishing House «Economic Newspaper», honored Science Worker of the Russian Federation, Dr. Sc. Econ., Professor
АННОТАЦИЯ
Автор пишет о значении научного наследия Д. Гэлбрейта для изучения современных вызовов социально-экономического развития цивилизации и необходимости строгой научной оценки их теоретической и практической значимости. ABSTRACT
The author writes about the significance of the scientific heritage of J. Galbraith for studying contemporary challenges of the socio-economic
Ч А
96
development of civilization and the need for rigorous scientific evaluation of their theoretical and practical significance.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Производственные отношения, материальное производство, конвергенция, общественные организации, крупные корпорации, государственное регулирование, рыночный механизм хозяйствования, социальные лифты, цивилизация, экономическая теория, смешанная экономика. KEY WORDS
Production relations, Material production, convergence, Public organizations, Large corporations, State regulation, Market mechanism of management, Social elevators, civilization, economic theory, Mixed economy.
У каждого человека бывает так, что в жизни какое-то слово, запах или движение напомнят вдруг о каком-то событии, происшествии, историческом явлении. Дымком пахнуло — и ты сразу вспомнил компанию, в которой сидел лет десять назад на берегу речки, туман, шашлык, общение с друзьями на разносторонние темы... В другой раз кто-то взмахнул рукой — и ты вспомнил революционера, который сказал: «Ну, все — вот и началось!» Такие вещи ассоциативного ряда называются конвергенцией, сближением. Суть конвергенции в приведенных примерах вроде бы очень проста, но она наблюдается и в сложных, социально-экономических процессах, в экономике, обществе, и тогда не все так очевидно.
Об этом мне пришлось рассказывать, когда я поступал в аспирантуру экономического факультета МГУ. Так как окончил институт я с красным дипломом, то при зачислении в аспирантуру оценки не учитывались, хотя экзаме-
ны и приходилось сдавать. Мне попался вопрос — критика буржуазной теории конвергенции в экономике. Понятно, что критиковать эту теорию тогда, в 1985 году, нужно было исходя из положений марксистско-ленинской философии. Принимали экзамен преподаватели с философского факультета МГУ. Я решил, что поскольку оценки не являются решающими, то в ответе проявлю свободу мысли и свободу воли, изложу свое понимание вопроса, несколько отличное от официального. Эту тему я знал, так как даже присутствовал на лекции о ней признанного автора теории сближения в экономике капитализма и социализма — американского экономиста Джона Гэлбрейта, приезжавшего в Москву. Он, опираясь на положения теории конвергенции, читал лекции студентам по своей вышедшей еще в 1967 году, но все еще знаменитой книге «Новое индустриальное общество». Д. Гэлбрейт излагал свое видение будущих перемен в материальном производстве, основанном на индустриальных технологиях, рассказывал о неизбежных для всех развитых стран новых тенденциях в облике и поведении крупных корпораций, о развитии государственного регулирования экономики, об усилении в ней процессов планирования, роли технократической элиты, представителей финансового капитала. Своим экзаменаторам я поэтому мог подробно рассказать о выводах Гэлбрейта, соглашаясь с его положением о том, что в индустриальном обществе усиливается роль государства, что хорошо было видно на знакомом мне примере Франции. Это, как я полагал, свидетельствует о том, что в экономике капитализма и социализма категории базиса и надстройки сближаются.
Преподаватели аж подпрыгнули: вы сошли с ума, где вас этому учили? Базис и надстройка — две совершенно
П о
разные, несовместимые категории, государство — это надстроечный элемент, и оно никогда не может заменить базис в производственных отношениях. К этому же это категории двух диаметрально противоположных экономических систем — эксплуататорского капитализма и основанного на общественной собственности социализма, не знающего эксплуатации. На практике все не так, возражал я. Посмотрите на базис и надстройку при социализме, где они тесно взаимодействуют. Социалистическое государство управляет всем процессом производства, и не просто управляет, само выстраивает этот процесс с помощью плановых заданий наших пятилеток, семилеток, перспективных планов. А в капиталистическом обществе корпорации четко планируют перспективы своего развития. Но в итоге мне сказали, что это противоречит марксизму, что я по этому вопросу ничего не знаю. Чуть ли не двойку тогда мне вкатили. Удрученный такой неожиданный для меня косностью мысли экзаменаторов, пришел я на кафедру политэкономии к своему научному руководителю В.Н. Черковцу, рассказал ему все, он переговорил с экзаменаторами, которые улучшили все же оценку, поставили мне три или четыре. Так что за одобрение конвергенции я все же поплатился. И с той поры как услышу слово «конвергенция», так оно тянет за собой такие вот невеселые воспоминания.
Вторая история, связанная для меня с теорией конвергенции и Гэлбрейтом, как это ни странно, произошла при подготовке книги, посвященной памяти академика, президента Международной академии менеджмента, члена правления Вольного экономического общества России Степана Арамаисовича Ситаряна. В год годовщины его кончины ВЭО попросило наш Издательский дом «Экономическая
газета» издать книгу воспоминаний о нем и организовать ее презентацию. Работая над книгой, мы включили в нее фрагменты трудов самого С.А. Ситаряна, обратились к тем, с кем он сотрудничал, в том числе я ездил взять интервью у Евгения Максимовича Примакова. Времени на встречу было отведено мало, мы пообщались всего лишь около часа. Он рассказывал, что они со Степаном Арамаисовичем, когда были аспирантами экономического факультета МГу, жили в одном блоке общежития, дружили, продолжали дружить и позднее, часто сотрудничали, помогали друг другу в жизни. И вот он мне говорит: «А Вы знаете, что мы со Степаном Арамаисовичем были активными сторонниками конвергенции с момента выхода о ней первой научной статьи». Я удивился. «Подождите, как это. Нас учили, что эта теория не научна, что надо критиковать ее как апологетическую буржуазную теорию, а мне Вы говорите, что с Ситаряном с советских времен разделяли многие ее положения. Удивительно! Где об этом можно узнать поподробнее?» — спросил я. Тогда Е.М. Примаков рассказал мне об их докладной записке в экономический отдел ЦК КПСС по результатам командировки в начале 80-х годов в Польшу. Кстати, эта командировка и стала поводом для названия изданной нами книги — «Десант Ситаряна». Когда в Польше начались руководимые профобъединением «Солидарность» выступления политического характера против правящей системы, туда для ее защиты в качестве рабочей делегации из Советского Союза было направлено много партийных и научных работников, а руководителем группы был назначен Степан Арамаисович. В докладной записке по итогам поездки были проанализированы и экономические причины вспыхнувших волнений. Основной вывод был таким — если
сами мы в СССр не будем принимать никаких реформаторских решений в экономике, останемся в рамках застойной ситуации, то и в Советском Союзе у нас могут повториться такие же события. В записке, которая легла на стол Политбюро ЦК КПСС, указывалось, что нам необходимы и рыночные методы управления, и предоставление частной инициативы, и более активное задействование потенциала общественных организаций. По сути, речь шла о том, чтобы использовать какие-то доказывавшие свою эффективность элементы капиталистической экономики. Так что фраза Евгения Максимовича об отношении к теории конвергенции по сути перевернула мое представление о подаче материалов в книге о С.А. Ситаряне.
Книга издана, и каждый может ее прочитать. Слова о конвергенции я отредактировал, но все-таки изъял их, хотя Евгений Максимович Примаков был против. А ведь он и на практике действовал по мере возможности в конвергентном духе. Здесь стоит вспомнить действия Примакова, когда он с сентября 1998 года по май 1999 года был премьер-министром. В принятых им мерах видна направленность на усиление роли активной социальной политики, содействие рыночным механизмам хозяйствования и вообще обращение к тем преимуществам капиталистической системы хозяйствования, которые могли в какой-то мере оздоровить российскую экономическую действительность.
В 2016 году редакция «Российской газеты» и Торгово-промышленная палата России, за что им большая благодарность, издали десятитомное собрание сочинений Е.М. Примакова и воспоминаний о нем, где и мне довелось принять участие. В самих этих книгах не говорится прямо, что Евгений Максимович был сторонником теории конвер-
генции, но рассказано о проводившихся по его инициативе мероприятиях, в которых есть у него много разных начинаний и предложений в этом ключе. Это особенно очевидно в его деятельности, когда он был премьер-министром, возглавлял Торгово-промышленную палату, руководил клубом представителей бизнеса и власти «Меркурий».
Можно привести и такой, на мой взгляд, характерный пример. Думаю, не случайно в 1988 году, когда и С.С. Шаталин, и Л.И. Абалкин, и С.А. Ситарян были академиками Академии наук Советского Союза, ее иностранным членом, почетным академиком стал джон Гэлбрейт. Как видим, если во времена СССР теория конвергенции неизменно критиковалась, то уже на излете Советского Союза один из главных ее авторов получает у нас академическую мантию.
Говоря об исторических корнях в России теории конвергенции, представляется интересным упомянуть и о таком факте, связанном с историей ВЭО. В 2017 году мы отмечаем 100-летие русской революции — Февральской, Октябрьской. В этот год сто лет назад состоялась также передача из рук историка, юриста, социолога М.М. Ковалевского в руки А.Ф. Керенскому поста президента Вольного экономического общества. Позднее ближайший ученик Ковалевского Питирим Сорокин продолжил его дело уже в Америке, исследуя пути изменения социальной природы, социальные лифты современного общества, перспективы его развития, и считается одним из предтеч теории конвергенции. Исследования П. Сорокина в области социологии лежали в основе взглядов Гэлбрейта на социальную структуру, социальную динамику в обществе. Такие вот удивительные сочетания исторических событий, людских судеб, так сказать, узелки на память завязывает нам история.
Заканчивая выступление, хочу отметить следующее. Видите, какая прослеживается интересная историческая связь. Интеллектуальный мир Запада, можно считать, забыл Д. Гэлбрейта с его теорией конвергенции, а в России отмечается 50-летие выхода его книги «Новое индустриальное общество». Издан целый том, посвященный истории создания его труда и современному звучанию теории конвергенции. Этот юбилей также перекликается с отмечаемым 100-летием российской революции 1917 года. Напомню, теория конвергенции исходила из того, что нужно из капитализма и социализма выбрать лучшее для человеческой цивилизации. Теория конвергенции утверждает неизбежность взаимопроникновения, сближения элементов социализма и капитализма в результате эволюционного развития. Мы это и видим в реальности. Из теории конвергенции вытекает, по сути, неизбежность возникновения единого общества, основанного на гармоничном сочетании элементов обеих экономических систем. Даже китайское общество, провозглашающее свою неизменную приверженность принципам коммунизма и социализма, сочетает их с капиталистическими методами и не было бы таким, каким оно ныне есть, если бы активно не использовало капиталистические методы хозяйствования.
Разработчиком, сторонником, последователем теории конвергенции признан также Людвиг Эрхард, западногерманский экономист, федеральный канцлер Германии в 1963-1966 годах, проводивший политику, направленную на претворение в жизнь положений социального рыночного хозяйства.
Теория конвергенции, однако, не представляет собой единой стройной и последовательной системы взглядов, поэто-
му говорят о комплексе буржуазных теорий конвергенции, основные положения которых заключаются в том, что капитализм со временем меняется как и социализм, а эволюция, имеющая место в двух этих системах, ведет к их сближению, появлению смешанной экономики, функционированию смешанного общества.
Считаю все же, что единство прогресса, хотя социализм и капитализм накладывают на него свои ограничения, все равно двигает нас в основном одинаковом направлении, что диктуется общностью коренных черт материально-технической базы производства. На этой основе и формируются общечеловеческие ценности — это ценности личности, творца, созидателя, которому любая система должна обеспечить свободное развитие. Такой вывод полностью соответствует теории российской школы социально-экономической мысли, так что мы смело включаем его в нашу национальную систему интеллектуальных богатств. С этих позиций целесообразно обратить и более пристальное внимание и на труды Питирима Сорокина и Джона Гэлбрейта.
Еще при жизни Д. Гэлбрейта в 1988 году А.Г. Аганбегян, С.А. Ситарян, Е.М. Примаков, Л.И. Абалкин, С.С. Шаталин поддержали его избрание почетным иностранным членом АН СССР, отмечая заслуги в развитии экономической теории. Эти академики и наши коллеги из Вольного экономического общества сыграли большую роль в признании достижений американского ученого уже в советское время. Уже тогда наши коллеги из ВЭО России смогли преодолеть советскую традицию вешать на книги, теории, дискуссии экономистов из капиталистического мира ярлыки, осуждающие их якобы неизбежную апологетику буржуазного общества. Но если мы видим научный анализ происходящих
социально-экономических процессов, их убедительный рентгеновский снимок, мы должны брать зерно правды из этого анализа, использовать его теоретическую и практическую значимость, заставлять работать на пользу нашей страны. И наше сегодняшнее заседание — еще одно свидетельство большого уважения заслуг этого выдающегося деятеля науки. Знаменательно и то, что президент ВЭО России С. Бодрунов выступает модератором заседания, традиции продолжаются.
We often associate specific words, smells or movements with a specific event, incident, or historical phenomenon. We feel smoke to recall a company of people with whom we were sitting about 10 years ago on the bank of a river, fog, barbecue, talking with friends about different issues... Yet some other time, you see someone with his hand raised and you recall a revolutionist who said: "It's begun!" Such associations are called convergence. The essence of convergence in these examples seems to be very simple, but it is also observed in complicated socio-economic processes, in the society, and in this case everything is not that obvious.
I had to talk about that when I was entering the postgraduate department of the Faculty of Economics at Moscow State University. I graduated from my institute with distinction, therefore the results of my examinations were not taken into account when I was admitted to the postgraduate department, although I had to pass them. My examination question was as follows: criticism of the convergence theory in economics. It is clear that I had to criticize this theory at that time, in 1985, from the viewpoint of the Marxist-Leninist philosophy.
My examiners were professors from the Faculty of Philosophy at MSU. Since my examination results were not decisive, I decided to express my freedom of thought and freedom of will and share my understanding of this issue that was somewhat different from the official point of view in my answer .I was well aware of this issue, I had even attended a lecture about it, which was given by a prominent author of the theory of the capitalist and socialist systems convergence, American economist John Galbraith visiting Moscow. Based on the provisions of the convergence theory, he was reading lectures for students about his book The New Industrial State published in 1967 but still famous at that moment. J. Galbraith shared his view of future changes in material production based on industrial technologies, described new trends in the overall look and behavior of large corporations being inevitable for all developed countries, about the development of state economic regulation, strengthening of planning processes in it, role of the technocratic elite, and financial capital representatives. Therefore I was able to tell my examiners about Galbraith's conclusions in detail and agreed with his idea that the role of the state was growing in the industrial society, which was demonstrated by the well-known example of France. I believed that this testified to the fact that the categories of basis and superstructure converge in the capitalist and socialist systems.
The professors were shocked: "Are you mad? Where did they teach you that?" Basis and superstructure are absolutely different, incompatible categories, the state is a superstructure element and it will never be able to replace basis in production relations. Besides, they are the categories of two diametrically opposed economic systems: exploitative capitalism and exploitationfree socialism based on public ownership. That's not true in
06
practice, I objected. Just look at the basis and superstructure in socialism where they are closely interacting with each other. The socialist state controls the entire production process — and it is noteworthy that it not just controls it, but organizes this process with the help of our five-year plans, seven-year plans, long-term plans, whereas in the capitalist society corporations clearly plan their development prospects. However, they finally told me that such ideas were in conflict with Marxism and that I knew absolutely nothing about this issue. I almost got a bad mark for my answer. Being depressed by such a vacancy of examiners' thought, I came to the Department of Political Economics chaired by my research advisor V.N. Cherkovets, told him about my exam, he talked to the examiners and they somewhat improved my score up to three or four points. That is how I paid for my approval of convergence. Now, when I hear the word "convergence," such unjoyful associations come to my mind.
The second story connected with the convergence theory and Galbraith took place, strange as it may seem, when we were preparing a book written in commemoration of Academician, President of the International Academy of Management, Member of the Board of the Free Economic Society of Russia Stepan Aramaisovich Sitaryan. One year after he passed away, the VEO of Russia asked our Ekonomicheskaya Gazeta Publishing House to publish a book of recollections of him and organize its presentation. When working on this book, we included the fragments of works by S.A. Sitaryan in it, were talking to the persons who he had cooperated with. For example, I personally interviewed Evgeny Maksimovich Primakov. We were pressed for time, we were only talking for about an hour. He said that when he and Stepan Aramaisovich were the postgraduate students of
the Faculty of Economics at MSU, they were living at the same dormitory, they were friends and they were on friendly terms later, used to cooperate and help each other in different situations. He asked me: "Do you now that I and Stepan Aramaisovich were the active supporters of convergence since the moment when the first scientific article about it was published?" I was surprised: "Really? We were taught that this theory is not scientific, that it must be criticized as an apologetic bourgeois theory, but you say that you and Sitaryan were sharing many of its provisions since the Soviet time. It's amazing! Where can I find more detailed information on that?" Then E.M. Primakov told me about their memorandum report to the Economic Department of the Central Committee of the Soviet Union's Communist Party following the results of their business trip to Poland at the beginning of the 1980s. By the way, this business trip gave a name for our book, Sitaryan's Landing Party. When Poland started witnessing political protests against the ruling system supervised by the Solidarity Labor Union, many party officials and scientists were sent there as a working delegation from the Soviet Union to protect it, and the group was chaired by Stepan Aramaisovich. The memorandum report following the business trip results also analyzed the economic reasons for these protests. The main conclusion was as follows: if the USSR does not take reformative decisions in the economy and remains stagnant, the same events might take place in the Soviet Union too. The report sent to the Political Bureau of the Central Committee of the CPSU informed that we needed market management techniques, provision of private initiative, as well as more active use of the potential of public organizations. In fact, the authors suggested using the elements of the capitalist economy proving their efficiency. Thus, Evgeny Maksimovich's phrase about his attitude to the
convergence theory in fact changed all my ideas about the way of presenting materials in the book about S.A. Sitaryan.
The book has been published and everyone can read it. I edited the ideas about convergence, but I withdrew them, although Evgeny Maksimovich Primakov was against that. However, he was acting in the spirit of convergence in practice, whenever possible. Here we should recall Primakov's activities when he was the Prime Minister in September 1998 — May 1999. The measures approved by him are characterized by a focus on consolidating the role of an active social policy, contributing to market mechanisms of management and turning to the benefits of the management mechanisms of the capitalist system that could rehabilitate the Russian economic situation to this or that extent.
In 2016, the editorial board of Rossiyskaya Gazeta and the Russian Chamber of Commerce and Industry — and we thank them for that — published 10-volume collected writings by E.M. Primakov and recollections of him. I was lucky to take part in the project. These books do not unambiguously say that Evgeny Maksimovich was the adherent of the convergence theory, but they describe the measures taken upon his initiative that are characterized by many different undertakings and suggestions having this focus. This fact becomes evident when we look at his activities when he was the Prime Minister, was chairing the Chamber of Commerce and Industry, the Mercury Club of business representatives and authorities.
In my opinion, one can also provide the following illustrative example. I think it is not by chance that in 1988, when S.S. Shatalin, L.I. Abalkin and S.A. Sitaryan were the Academicians of the Academy of Sciences of the Soviet Union, John Galbraith became its foreign member and honored academician. As we can see, the
convergence theory was invariably criticized during the times of the USSR, but one of its main authors received an academic mantle in our country before the very end of the Soviet Union.
When talking about the historical roots of the convergence theory in Russia, I should mention the following fact connected with the history of the VEO of Russia. We are celebrating the 100th anniversary of the February Revolution and the October Revolution in 2017. During this year, 100 years ago, A.F. Kerensky replaced historian, lawyer, sociologist M.M. Kovalevsky on the post of the President of the Free Economic Society. Later, Pitirim Sorokin, the closest apprentice of Kovalevsky, took his ball in America and was studying the ways of changing the social nature, the social elevators of the contemporary society, its development prospects and is considered one of the precursors of the convergence theory. Sorokin's sociological studies underpinned Galbraith's views of the social structure, social dynamics in the society. That's what I wanted to say about the amazing combinations of historical events, people's destinies, and so-called mental notes from our history.
I would like to say the following at the end of my speech. Just look at this interesting historical relation. It is possible to say that the intellectual world of the West has forgotten J. Galbraith with his convergence theory, whereas Russia is celebrating the 50th anniversary of his book The New Industrial State. There is an entire volume devoted to the history of creating his work and the modern interpretation of his convergence theory. This anniversary also echoes with the 100th anniversary of the Russian Revolution of 1917. I would like to remind you: the convergence theory was based on the assumption that one should choose the best aspects of capitalism and socialism for the human civilization. The convergence theory affirms
the inevitability of the mutual penetration, convergence of socialist and capitalist elements as a result of evolutionary development. That's what we see in real life. The inevitable emergence of an integral society based on the harmonious combination of the elements of both economic systems can be in fact derived from the convergence theory. Even the Chinese society proclaiming its inevitable loyalty to communism and socialism combines them with capitalist methods and would not be what it is now, if it did not actively use the capitalist mechanisms of management.
Ludwig Erhard, a West German economist, the Federal Chancellor of Germany in 1963-1966 pursuing a policy focused on the implementation of the social market economy provisions, has also been acknowledged as the developer, adherent and follower of the convergence theory.
However, the convergence theory does not imply a harmonious and sequential system of beliefs, therefore they often mean a complex of bourgeois convergence theories where the main provisions are based on the fact that capitalism, like socialism, changes with time, whereas the evolution taking place in both of these systems leads to their convergence, emergence of a mixed economy, mixed society.
However, I believe that the unity of progress — although socialism and capitalism impose their restrictions on it — pushes us predominantly in the same direction, which is explained by the common fundamental characteristics of the material and technical production base. This serves as a basis for forming universal human values: the values of personality, creator, doer who should find opportunities for free development in any system. Such a conclusion fully fits the theory of the Russian school of social and economic thought, so we pluckily include it
in our national system of intellectual wealth. From this point of view, it is expedient to pay even closer attention to the works by Pitirim Sorokin and John Galbraith.
When J. Galbraith was still alive, A.G. Aganbegyan, S.A. Sitaryan, E.M. Primakov, L.I. Abalkin and S.S. Shatalin stood for his election as the honored foreign member of the Academy of Sciences of the USSR in 1988 and acknowledged his merits in economic theory development. These academicians and our colleagues from the Free Economic Society of Russia played a significant role in acknowledging the American scientist's achievements as early as during the times of the USSR. Even then, our colleagues from the VEO of Russia managed to break through the Soviet tradition of "attaching labels" to the books, theories, discussions of economists from the capitalist world criticizing their presumably inevitable apologetics of the bourgeois society. However, if we see the scientific analysis of socioeconomic processes, their convincing X-ray image, we should derive a grain of truth from this analysis, use its theoretical and practical significance, and make it work for the benefit of our country. And our today's meeting is one more confirmation of our respect towards the merits of this prominent scientist. It is also remarkable that President of the VEO of Russia S. Bodrunov is the moderator of our meeting, so traditions continue.
