CC BY
20
В.В. Леонидов
РОССИЯ РЕНЭ ГЕРРА
Леонидов Виктор Владимирович - кандидат исторических наук, главный библиотекарь Дома русского зарубежья им. А.И. Солженицына.
Сегодня в двух домах в парижском пригороде Иссиле-Мулино и в Ницце на Лазурном берегу размещается знаменитая коллекция Ренэ Герра.
Более 5,5 тыс. картин, среди которых полотна А.Н. Бенуа, М.В. Добу-жинского, Н.С. Гончаровой, М.Ф. Ларионова, Л.С. Бакста, С.Ю. Судейкина, К.А. Коровина, А.Е. Яковлева. Уникальные любовные миниатюры К. Сомова, запечатлевшие его галантных маркиз и комедиантов XVIII в. Более 700 работ Анненкова. Словом, полотна тех, кто составлял золотой фонд русской культуры начала ХХ в. сначала в России, потом в эмиграции. И еще огромная коллекция произведений живописи и графики русских мастеров, которые прославили себя уже на чужой земле.
Чего только среди них нет. Картины загадочного Сергея Шаршуна, получившего в конце жизни мировое признание за свои сияющие неземным белым светом холсты, и произведения потомка запорожских казаков Михаила Андреенко, почти всю жизнь прожившего на улице Вожерар и видевшего Париж и оставленную Родину сквозь силуэты своих кубических конструкций. Гротескные портреты Олега Цингера, близкого друга юности великого генетика Тимофеева-Ресовского. Картины Александра Зиновьева, воевавшего в годы Первой мировой в составе Русского экспедиционного корпуса в Шампани. И работы многих, многих других художников, которых объединяет одно - это мастера из России, жившие и творившие во Франции.
Но мы не можем рассказывать только о картинах. Потому что здесь же хранится колоссальное собрание изданий и архивов русского зарубежья.
Только книг более 40 тыс. томов, очень многие из них с инскриптами -посвящениями авторов. Более 20 тыс. уникальных материалов, среди них -подлинные жемчужины русской культуры. Автографы И.А. Бунина,
Б.К. Зайцева, И.С. Шмелёва, А.М. Ремизова, В.В. Набокова, М.И. Цветаевой, К.Д. Бальмонта, Г.И. Газданова, Д.С. Мережковского, З.А. Гиппиус. Есть и произведения великих представителей русской культуры, живших в СССР и дореволюционной России. К примеру, рукописи Б.Л. Пастернака или блистательный портрет княгини Марии Тенишевой работы Серова.
А еще - огромное наследие тех представителей русского зарубежья, которых впоследствии известный публицист Владимир Варшавский назвал «незамеченным поколением». Эмигрантских поэтов и прозаиков, вступавших в литературу в тени своих старших великих соратников по цеху. Тех, кто был намного моложе Бунина, Цветаевой, Куприна.
Среди них автографы стихов короля русской поэзии в США Ивана Елагина, любимца русской парижской аудитории Владимира Смоленского, блистательного исполнителя своих стихов на литературных вечерах, и замечательного поэта-мистика Юрия Терапиано, одного из мэтров российского литературного изгнания. Рукописи произведений изысканного Владимира Величковского, работавшего подобно большинству многих изгнанников в парижском такси, и его сестры, забытой ныне поэтессы Тамары Величков-ской. Продолжить этот список можно еще сотнями имен.
Я не перечисляю экспонаты собрания крупнейшего художественного музея, архива или библиотеки - я рассказываю о великой коллекции француза, спасшего огромный пласт русской культуры. Особенно той, которая долгие годы была скрыта от нас железным занавесом. О собрании профессора слависта Ренэ Герра.
По-русски он говорит так, что порой даже возникают слухи, что его настоящая фамилия - Герасимов. Но Ренэ, французу родом с Лазурного берега, остается лишь смеяться над всеми этими слухами.
Замечательный писатель Борис Зайцев, умерший в Париже в возрасте 91 года, у которого Ренэ Герра работал секретарем, сказал очень точно: «Этот человек более русский, чем все русские».
Феномен Герра до сих пор поражает любого, кто хоть как-то интересуется русским зарубежьем, да и вообще русской культурой. И первый вопрос, который задают ему: как все это произошло.
Вспоминая начало своего пути, он говорил в одном из интервью: «Действительно, в детстве мало что обещало мне такую судьбу. Но однажды в наш дом постучалась женщина, попросившая мою мать, преподавательницу, дополнительно позаниматься с ее ребенком. Взамен гостья, признавшаяся, что денег у нее нет, предложила обучить русскому языку одного из сыновей господина Герра. Выбор пал на меня, о чем я, впрочем, никогда не жалел».
В Ницце жили многие русские, и молодой поклонник языка далекой страны с удовольствием общался с ними.
Так и началась эта феерическая история. Со свойственной ему страстной самозабвенностью Ренэ Герра окунулся в русскую стихию. Он встречался со
старыми эмигрантами, с художниками, писателями. Заканчивая филологический факультет Сорбонны, выбрал темой творчество Бориса Зайцева. Старый писатель к тому времени не был избалован вниманием, хотя и пользовался непререкаемым авторитетом в русской среде.
Снова дадим слово самому Ренэ: «Это был человек очень порядочный -образец русских эмигрантов, которые достойно несли свой крест, приняли все тяжести жизни в изгнании... В середине шестидесятых годов кто-то вспомнил о Борисе Зайцеве. Для меня в общении с ним была живая связь с Россией, с настоящей, дореволюционной Россией. Я приходил к нему несколько раз в неделю и просто слушал. Могу сказать без хвастовства, что мы подружились и, несмотря на разницу лет, наши отношения были очень простые и очень прямые, дружественные. Иногда мы вместе ужинали. Он пил бордо. Был глубоко религиозен, но без ханжества. Любил острить, мог сказать даже крепкие слова, чисто русские. И он, по сути, помог мне написать эту диссертацию - у меня "под рукой" был сам автор, о котором я писал».
У Зайцева Герра познакомился с «осколками» сверкающего Серебряного века - поэтом, прозаиком и мемуаристом Ириной Одоевцевой, художником Юрием Анненковым, во многом определившем стиль искусства ХХ в., поэтом и критиком Юрием Терапиано и многими, многими другими. Тогда же и начала формироваться его уникальная коллекция.
«Не хочу объявлять себя пророком, но мои бывшие студенты могут засвидетельствовать, что уже двадцать лет назад, когда я начинал читать лекции в парижском Институте восточных языков, я им внушал: рано или поздно эта страна, где говорят и пишут по-русски, не может не заинтересоваться своим наследием, судьбой тех, кто покинул Россию не по шкурным соображениям, а для того, чтобы, обретя свободу, продолжать творить во славу России».
Самое интересное, что во Франции Герра долгие годы встречали в штыки. Там в 60-е годы господствовали левые настроения, авторитет Советского Союза был безмерен. Картины и архивы, которые собирал Герра, ничего не стоили. Ему часто говорили: «Вы занимаетесь культурой, которой нет!» Это достаточно трудно представить сегодня, когда по масштабам исследований культура русского зарубежья, похоже, перегнала изучение истории духовной жизни в советском обществе.
«Письма Бальмонта, например, мне подарил Дмитрий Бушен. Если бы я их не взял, они бы исчезли. Зачем кому-то чужие бумаги. Их часто сжигают, или просто выбрасывают, если нет определенного завещания. В те времена меня считали во Франции чуть ли не "барахольщиком": зачем он занимается, интересуется Зайцевым, Ремизовым, Шмелевым?..»
Даже по этим цитатам из интервью профессора Герра можно судить о его одержимости главным делом своей жизни. Хотя она была далеко не всегда простой. 204
В год ввода войск в Чехословакию стажер Сорбонны Ренэ Герра приехал в СССР. По рекомендации Бориса Константиновича Зайцева он был принят К.И. Чуковским и Ю.В. Трифоновым. С Чуковским Ренэ записал беседу о творчестве Зайцева. Правда, оказалось, что французский гражданин посещал какие-то «сомнительные» места. Тогда резко закрутили гайки, да еще незадолго до этого на даче Корнея Ивановича жил Солженицын. Кончилось все это печально - Герра выслали из СССР и 20 лет он не мог посетить страну, которой верно служил во Франции, где оставалась другая Россия.
В своем доме в Медоне Ренэ устраивал медонские вечера, где собирались уже упомянутые Одоевцева, Терапиано, знавший еще по Крыму Осипа Мандельштама, блистательный критик Георгий Адамович, Юрий Анненков. Гер-ра на магнитофон записывал дивную, почти исчезнувшую русскую речь, звучавшую на этих собраниях. Тогда это казалось чудачеством, сегодня эти пленки бесценны. И, конечно, собирал и собирал свою коллекцию.
Сегодня, в постперестроечные годы, в Исси-Мулино и Ницце перебывало более тысячи гостей из России - историков, литературоведов, искусствоведов, дипломатов, актеров, писателей. Герра дал множество интервью, ему посвящены несколько десятков фильмов и телепередач. Он часто бывает в России, для ряда изданий предоставляет свои материалы. К примеру, редкий номер журнала «Русское искусство» обходится без воспроизведения шедевров из его коллекции. То же можно сказать и обо всех последних изданиях Анненкова. Но публикация принадлежащих Ренэ сокровищ без его ведома приводит его в ярость. И очень многие издатели хорошо это знают.
Вместе со своим братом Аленом Герра стал организатором франко-русского дома в курортном местечке Бер-Лез-Альп, где постоянно проходят выставки. Событием стала экспозиция «150 лет русского присутствия на Лазурном берегу» и множество других, предоставивших публике великолепную возможность ознакомиться с изумительными акварелями и графикой художника Сергея Голлербаха, ставшего сегодня символом русского Нью-Йорка.
Каждая выставка, организованная Ренэ Гера, вызывает живейший интерес. Экспозиции «Портреты изгнанников» и «Образы Пушкина», прошедшие десять лет назад во Франции, вспоминаются до сих пор.
Взаимоотношения Герра с сегодняшней Россией не всегда безоблачны. Он долго и безуспешно предлагал создать во Франции центр по изучению русского зарубежья на базе свой коллекции. А одно событие вообще вышло за все мыслимые рамки. В 1995 г. часть его коллекции, предназначенной для экспозиции в Инженерном корпусе Третьяковской галереи, исчезла в неизвестном направлении при пересечении границы. В числе пропавших работ, к примеру, был чудесный портрет Набокова работы Добужинского. Но даже
после этой истории он продолжал работать с официальными представителями нашего культурного ведомства.
Сегодня Ренэ Герра - одна из самых известных фигур в России и Франции. Пришла пора не только выразить огромную благодарность этому французу, ставшему послом русской культуры на своей родине, но и осознать, насколько полноценно и благодарно мы используем для нашей культуры подвиг человека, посвятившего свою жизнь спасению тысяч произведений искусства и литературы, созданных нашими соотечественниками на чужих берегах.
