CC BY
14«браку по расчету» (которые, как известно, иногда оказываются долговечнее, чем «браки по любви»).
Тот факт, что во время визита В.Путина в Брюссель в начале октября и встречи с Генеральным секретарем НАТО Дж.Робертсоном достигнута договоренность о создании некоего рабочего органа, который способствовал бы переводу отношений Россия - НАТО на качественно новый уровень, следует оценить как крайне позитивный. Сейчас главное, чтобы эта инициатива не ушла «в песок», не растворилась в кабинетах бюрократии с обеих сторон. Россия может быть включена в процесс стратегического планирования (прежде всего в рамках программы «Партнерство во имя мира»), в обсуждение вопросов, связанных с производством определенных видов вооружений, с более активным участием России в миротворческих операциях и т. д.
Систему европейской безопасности невозможно представить без России, да, собственно, никто и не стремится ее представлять без оной. Эту систему невозможно представить и без существующих международных институтов - НАТО, ЕС, ОБСЕ, Совета Европы.
Сейчас политики различного ранга в разных странах говорят о создании новой системы безопасности в Европе и в мире. Говорил об этом и российский президент, выступая в германском бундестаге. Однако никто из них не расшифровывает, что под этим следует понимать. Что касается российского президента, то можно предположить, что он имеет в виду участие России в процессе принятия решений относительно наиболее значимых проблем европейской безопасности. Что же касается его западных коллег, то они, скорее всего, имеют в виду две вещи: во-первых, адаптацию вышеперечисленных институтов к новым условиям и, во-вторых, правильную расстановку приоритетов, создание доверительных отношений и расширение сотрудничества с Россией. Адаптация международных институтов, по-видимому, предполагает усиление политической составляющей военно-политического союза НАТО, что, прежде всего, предусматривает предотвращение кризисов и отдельных актов терроризма в Европе; дальнейшее формирование так называемой европейской оборонной идентичности в рамках Европейского союза, которая будет не конкурировать с НАТО, а дополнять ее опять-таки в процессе предотвращения кризисов и кризисного урегулирования. Что касается роли ОБСЕ, то она предполагает мониторинг кризисных ситуаций, дальнейшее развитие гуманитарных (права человека и национальных меньшинств) и экономических аспектов безопасности. Роль и место Совета Европы должны оставаться неизменными: обсуждение вопросов, связанных с нарушениями прав человека, т.е. Совет Европы должен оставаться «совестью» континента, а подобные категории, как известно, не подлежат модернизации.
Хочется надеяться, что многие российские политики уже поняли, что пора расставаться с иллюзиями, связанными с тем, что, якобы, систему европейской безопасности можно сформировать вокруг одного центра - ОБСЕ, - и приняли существующие реалии, т.е. полицентричность системы. Лишь признавая реальность, а не убегая от нее, разрабатывая новые подходы к
существующей ситуации, а не повторяя заклинания типа «мы этого не допустим никогда», ведя переговоры, а не уклоняясь от них, развивая практику рабочих контактов по сложнейшим вопросам европейской безопасности со всеми актерами (как институтами, так и государствами), можно обеспечить России достойное место в "европейском концерте".
♦ ♦ ♦
РОССИЯ - НАТО: ПЕРЕД ЛИЦОМ ОБЩЕГО ВРАГА
Проф. Ю.П. Давыдов,
Главный научный сотрудник Института США и Канады РАН
Еще совсем недавно казалось, что после длительного (более чем двухлетнего) периода замораживания отношения Россия - НАТО возвращаются постепенно в нормальное русло. В самом деле, российский президент, хотя и в своеобразной форме (риторического вопроса), дал понять, что Москва не исключает возможности самой присоединиться к НАТО1. Более того, опасаясь быть неправильно понятым, он недвусмысленно объявил, что «даже ставить вопрос о НАТО как о враге - губительно для России»2. Вскоре в Москве было официально открыто Информационное Бюро союза, несколько позже в отставку были отправлены непримиримые оппоненты более тесному сотрудничеству России и НАТО - генералы Л.Ивашов и В.Манилов. После трагических событий 11 сентября Москва начала снабжать НАТО разведданными относительно расположения оперативных центров террористов, их лидеров, их стратегии и тактики на постсоветском пространстве. Подобно своему шефу, российский министр обороны С.Иванов, отвечая на вопрос, хочет ли Россия вступить в НАТО, многозначительно заявил в Брюсселе: «Я никогда ничего не исключаю. Все мы должны понимать, что мир меняется гораздо быстрее, чем 10 - 15 лет назад»3. Без сомнения, эти меры и высказывания имеют тактический характер - Москва хочет дать сигнал Западу, что не намерена с ним ссориться. Вместе с тем, действия высшей власти не только снимают табу с обсуждения вопроса о вступлении, но теоретически делают его возможным. В самом деле, В.Путин, обладающий солидной поддержкой в парламенте и за его пределами, мог бы провести любое решение, опираясь на это большинство. В ходе визита в Брюссель В.Путин встречался с Генеральным секретарем НАТО лордом Робертсоном, дабы подчеркнуть готовность Москвы к политиче-
1 См. Галичин И. Принимать НАТОщак / / Сегодня. -М., 2000. - 6 марта.
2 Цит. по Гольц А. В НАТО по нужде / / Итоги. - М., 2000. - № 11. - С. 26.
3 Цит. по Бабаева С. Английский за колючей проволокой // Известия. - М., 2001. - 28 сент.
скому сотрудничеству с Альянсом. Но президент демонстративно воздержался от посещения его штаб-квартиры, давая понять тем самым, что Россия держится в стороне от военной организации НАТО.
В середине лета 2001 г. в западной прессе появился ряд статей, авторы которых утверждали, что вступление на каком-то этапе России в НАТО завершило бы процесс формирования цельной евро-атлантической системы безопасности. И если еще совсем недавно об этом писали лишь персоны, в прошлом побывавшие во власти (вроде З. Бжезинского и редко соглашающегося с ним Г.Киссинджера), то ныне эту идею активно разрабатывают ординарные эксперты и СМИ. «Если Россия явно будет оставлена вне НАТО, то трудно себе представить, как можно будет похоронить прежние отношения времен холодной войны», -утверждала в своем редакционном комментарии «Файнэншнл Таймс». Россия, по ее мнению, «должна быть в большей мере вовлечена в структуры своего давнего противника. Деятельность же НАТО, - продолжал орган финансово-промышленных кругов Великобритании, - в свою очередь, должна быть в большей мере сфокусирована на операциях по поддержанию мира, по принуждению к миру и в меньшей степени - на обороне от традиционных угроз»4. В свою очередь Дж.Чейс, бывший редактор влиятельного американского журнала «Форин Афферс», и Ч.Купчан из Совета по внешним сношениям (Нью-Йорк) утверждали, что «американский президент Дж.Буш (мл.) и российский президент В.Путин должны совместно работать для достижения общей цели - вступления России в НАТО. Этот альянс привязал Германию к Западу после второй мировой войны. Теперь он должен сделать то же самое в отношении России. Альянсу следовало бы пригласить Россию начать формальные переговоры о членстве в этой организации»5. Немецкое издание той же «Файнэншнл Таймс» пишет по поводу американской позиции в этом вопросе: «Логика Дж.Буша (мл.) заключается в том, чтобы НАТО и Россия трансформировались в настоящий панъевропейский оборонительный альянс, от Ванкувера до Владивостока»6.
В свою очередь, Дж.Буш (мл.) более открыто, чем любой американский президент до него, заявил, что "Россия - это часть Европы... Европа, которую мы строим, должна быть открыта также и для России", и "...мы с нетерпением ждем того дня, когда Россия будет полностью реформирована, станет полностью демократической и тесно интегрированной с остальной Европой страной"7. Его советник по национальной безопасности К. Райс, между тем, заявила в свое время корреспонденту
4 Editorial Comment: Bush and Russia / / Financial Times. - L., 2001. - 14 July.
5 Chace J. and Kupchan Ch. Bring Mother Russia into the Fold / / Los Angeles Times. - Los Angeles, 2001. - 1 July.
6 Peel Q. Schwierige Partnersuche im Osten / / Financial Times Deutschland. - Frankfurt, 2001. - 27 June.
7 Цит. по Zakaria F. Could Russia Join the West / /
Newsweek. - N.Y., 2001. - 18 June. - P. 19.
телевизионного агентства CNN, что во время встречи с В.Путиным Дж.Буш даст ему понять, что "не верит в то, что могут существовать географические или исторические «красные линии» для государств, стремящихся к вступлению в НАТО"8. Высокопоставленный американский чиновник Р.Хаасс, директор отдела планирования политики в Государственном департаменте США, делает следующее уточнение: "В принципе нет причин, почему бы Россия не могла стать членом НАТО. Понятное дело, потребуется время, но, если Россия будет удовлетворять условиям, которые установили нынешние члены этого альянса, я не вижу причин, почему бы и нет"9. И дело не только в том, меняется ли Россия, но и в том, что меняется Организация Североатлантического договора. «НАТО, - утверждает еженедельник «Ньюсуик», - все более становится политическим союзом. Как таковой, этот альянс должен иметь приготовленное местечко и для Москвы. В конце концов, самым важным демократическим экспериментом на Европейском субконтиненте является Россия. Разыгрывая карту возможного в будущем членства России в НАТО, Запад может оказывать значительное позитивное воздействие на развитие политических и экономических процессов в России»10.
Все эти соображения, в известной мере, отражают укрепляющееся понимание западными политическими и военными элитами той истины, что дальнейшее продвижение по пути строительства новой системы европейской безопасности уже невозможно без прямого (организационного) участия России. В противном случае это продвижение (в том числе и в чисто традиционном ключе - как пространственное расширение союза) начнет создавать больше проблем, нежели преимуществ.
Внезапная и крайне жестокая атака террористов против Соединенных Штатов будет иметь глубокие последствия для всего мирового сообщества (хотя бы потому, что среди пострадавших во Всемирном торговом центре оказались граждане 62 государств мира, а также потому, что терроризм пользуется открытой или молчаливой, моральной и материальной поддержкой ряда государств), международных отношений, в том числе и для взаимодействия по линии Россия - НАТО. Стремление (способность) террористов использовать нетрадиционные методы насилия, пренебрегать устоявшимися правилами ведения боевых действий, вести их главным образом против гражданского населения и объектов, выбирать время, место и способ нападения, вынуждает мировое сообщество (поскольку ни одна страна не гарантирована от их нападения) совместно разрабатывать (и реа-лизовывать) перспективную антитеррористическую стратегию и тактику. Очевидно, что ее основными элементами, помимо международного сотрудничества, могли бы стать оценка международных (и национальных) факторов, благоприят-
8 Ibid. - P. 20.
9 Ibid.
10 Ibid. - P. 21.
ствующих или препятствующих развитию терроризма, длительная перспектива этой программы (с расчетом на 10-15-20 лет, что подтверждает более или менее успешная борьба Лондона против ИРА), переоценка некоторых критериев и базовых понятий национальной и международной безопасности, значительные финансовые инвестиции и создание международной антитеррористической организации (нечто подобное уже предложила создать Россия). Задача последней состояла бы в том, чтобы аккумулировать информацию относительно состава, основных баз, структур террористических организаций, корректировать (по месту и времени) стратегию и тактику антитеррористической борьбы, координировать деятельность, направленную на их нейтрализацию, создавать соответствующую инфраструктуру для проведения антитеррористических мероприятий, а в ряде случаев и самой осуществлять их. Создать подобный центр с соответствующей инфраструктурой на пустом месте - дело не только хлопотное, но и не сулящее скорой отдачи. Здесь нужна какая-то база, предполагающая наличие опыта военного сотрудничества десятков государств и соответствующей инфраструктуры (система региональных штабов, информационное, разведывательное, агентурное, тыловое, транспортное обеспечение и т.д.). Представляется, если отбросить в сторону некоторые предубеждения, что такой Центр можно было бы быстро создать и запустить его функционирование на базе натовских структур, на основе самого тесного взаимодействия НАТО и России, оказавшихся сегодня перед лицом общей опасности. Если учесть, что международный терроризм неизбежно становится наиболее явной угрозой начала XXI в., то после взрывов в Нью-Йорке и Вашингтоне НАТО уже не имеет права жить прежним образом, союзу неизбежно придется внести серьезные коррективы в свою стратегию и организационные схемы. В минувшем десятилетии поведение НАТО в тех кризисах, с которыми она сталкивалась, вряд ли всегда было оптимальным. Тем не менее, Альянс определенно проявил способность адаптироваться к меняющейся среде. Но без участия России такая организация, даже создаваемая на базе НАТО, будет не просто неэффективной, она будет бесполезной. Таким образом, возникает еще один мотив как для Запада, так и для России - объединить свои усилия перед лицом общей угрозы (что традиционно являлось обстоятельством, побуждающим к созданию коалиций).
Вместе с тем, нельзя забывать, что в отношениях России и НАТО существует ряд «застарелых» проблем, которые пока не удалось решить к обоюдному согласию и которые не только работают против сближения России и НАТО, но и могут привести к их еще большему отчуждению. Первая из них - это дальнейшее продвижение НАТО на Восток, которое, как ожидается, может затронуть страны Балтии. После первой волны натовского расширения, Москва, отступив на заранее подготовленные позиции, установила новый предел
продвижения Альянса в восточном направлении, заявив, что включение в состав союза бывших советских республик «абсолютно» неприемлемо для нее, что пересечение этой «красной черты» приведет к «ответным мерам» (которые, к счастью для России, не были задействованы в первом случае), способным поднять уровень напряженности по линии Россия - НАТО. Между тем, страны Североатлантического альянса, прежде всего США, так же не менее безапелляционно, чем Москва, подтвердили, что союз открыт для всех стран, удовлетворяющих его критериям, что вопрос о членстве в нем того или иного государства может решаться только его правительством. И если Россия видит для себя опасность, связанную с вступлением того или иного своего соседа в Альянс, то она, прежде всего, должна вести диалог об этом с руководителями этого государства, а не с Западом, от которого требуют установить пределы расширения союза. Обе эти позиции, как очевидно, безальтернативны, и их «железная» принципиальность, сформулированная ранее и в иной ситуации, мешает сегодня обеим сторонам найти разумный компромисс. Это означает, что проблема может решаться по принципу игры с нулевой суммой, как это было в годы холодной войны, но что совершенно не соответствует новой ситуации в мире и в Европе.
Другая проблема - намерение Вашингтона, которого он придерживается уже при четвертом президенте, начать строительство национальной противоракетной обороны (НПРО), пусть и ограниченной по масштабам, но непредусмотренной (а фактически запрещенной) советско-американским Договором по ПРО 1972 г. Москва считает, что планируемая система вовсе не оборонительная, а наступательная, что она может быть направлена и против России. Более того, она разрушает стратегическую стабильность в мире, покоящуюся на равновесии страха (ракетно-ядерном равновесии) России и США и их возможности взаимного гарантированного уничтожения, и провоцирует нанесение первого обезоруживающего удара. Между тем, по оценке экспертов, в ближайшие 20 - 25 лет вряд ли (кем-либо, включая американцев) может быть построена система ПРО, способная отразить ответный ракетно-ядерный удар России. Создаваемая же Соединенными Штатами система призвана нейтрализовать атаку ограниченного числа ракет со стороны стран-изгоев (по мнению Вашингтона, они пытаются создать оружие массового уничтожения, главным образом ракетно-ядерного, надеясь использовать его для давления на мир, но прежде всего - на американцев). Можно предположить, что она предназначена и для сдерживания ядерных амбиций Пекина.
Между тем, политические руководители России, единственной страны в мире, официально имеющей разрешенную Договором 1972 г. региональную систему ПРО (вокруг Москвы), опасаются втягивания ее в гонку высокотехнологичных вооружений, которую она в нынешнем своем состоянии вряд ли сможет выдержать. Больше других в
срыве американских противоракетных планов заинтересован Пекин, который, правда, хотел бы сделать это чужими руками и который поэтому «мягко» подталкивает Москву к конфронтации с США по этой проблеме. Намерение Китая облегчается тем, что некоторые российские политики, особенно военные, по-прежнему считают Соединенные Штаты естественным противником России, реальной угрозой ее независимости. Между тем, недавнее нападение международных террористов на Соединенные Штаты, в известной мере, девальвирует идею ПРО, призванную обеспечить неуязвимость американской территории, правда, не настолько, чтобы полностью отказаться от этого намерения. Поскольку создание системы ПРО энергично (и не бескорыстно) поддерживается американским бизнесом (надеющимся заполучить мощные финансовые вливания в свои НИОКР), Вашингтон неохотно идет на сотрудничество по этой проблеме с другими странами - возможными конкурентами, Россией в том числе. Односторонний выход США из Договора по ПРО стал бы ударом для Москвы, согласиться же с модификацией Договора - значит не только в очередной раз испытать унижение после двадцати лет сопротивления реализации идеи ПРО, но и открыть американцам дорогу к созданию антиракетного щита, который в перспективе (несмотря на утверждение Москвы относительно его нереальности или неэффективности) может девальвировать российский ядерный потенциал.
Тем не менее, обе эти практически не решаемые в нынешних условиях проблемы (равно как и многие другие того же порядка) виделись бы в совершенно ином ракурсе, если бы Россия вступила в НАТО или хотя бы достигла взаимопонимания с западными партнерами о присоединении к союзу по мере своей готовности. В этом случае либо страны Балтии воздержались бы от вхождения в НАТО, либо Россия совершенно спокойно отнеслась бы к их участию в союзе. Будучи в НАТО, Москва, скорее всего, по иному реагировала бы на американские проекты создания ПРО, во всяком случае, она вряд ли стала бы так безапелляционно утверждать, что НПРО создается лишь для того, чтобы обойти и в очередной раз унизить Россию. Наверное, она пошла бы на разумную модификацию Договора 1972 г., либо, скорее всего, сотрудничала бы с американцами в осуществлении этого проекта. Став членом НАТО, Москва могла бы рассчитывать на большее понимание западных партнеров по вопросу о Чечне, особенно в ситуации, сложившейся после террористических атак 11 сентября.
Присутствие в НАТО дало бы России ряд преимуществ и на других важных для нее направлениях. Самое главное - она получила бы возможность обеспечивать свою безопасность не столько через национальные усилия (что очень дорого, расточительно и не всегда эффективно), сколько в рамках международной организации, имеющей свою отлаженную инфраструктуру, региональные командования, опыт взаимодействия военных ма-
шин девятнадцати государств. В самом деле, военная доктрина Российской Федерации практически не рассматривает международное сотрудничество (даже в рамках ОБСЕ, ООН) как фактор обеспечения национальной безопасности страны (оно осуществляется в ограниченной форме только в рамках СНГ, но и здесь Россия несет основное бремя, а преимущества имеют другие). Между тем, для российского общества и политического истеблишмента стоимостные критерии (впрочем как и ценностные) приобретают все возрастающее значение, особенно на этапе реформирования хозяйственной жизни страны.
Кроме того, Россия получила бы возможность полноправно влиять на процесс принятия решений в НАТО и еще шире - в рамках европейской безопасности (в то время как сейчас она имеет возможность лишь высказывать свое мнение). Она приобрела бы опыт консенсусного принятия решений, которое учитывает не всегда совпадающие национальные интересы. Она научилась бы понимать, как добиваться согласия, когда его нет (что пригодилось бы и в системе отношений с другими государствами постсоветского пространства). Она приобрела бы столь необходимый ей опыт гражданского контроля над армией, военным бюджетом, спецслужбами, то есть опыт демократизации силовых структур. Уже сейчас западное направление в системе обеспечения безопасности России вызывает наименьшее беспокойство, т.к. не ожидается появления военных угроз с этой стороны. Вступление в НАТО дало бы России возможность отказаться от целого ряда мероприятий, необходимость реализации которых была обусловлена распадом СССР. Отпала бы необходимость предпринимать специальные меры по обеспечению безопасности Калининградского анклава, ибо он оказывался бы не во враждебном, а в дружественном окружении. Наконец, некоторые «демократические» страны постсоветского пространства лишились бы возможности шантажировать Россию угрозой своего вступления в НАТО.
Естественно возникает вопрос, - если все, сказанное выше, справедливо, если возникают новые факторы, подталкивающие обе стороны к более тесному, чем до сих пор сотрудничеству, то почему Запад не бросается уговаривать Москву немедленно войти в союз? Почему Россия до сих пор официально не сделала заявку на вступление в НАТО, двери которой открыты для всех? Наверное, это происходит потому, что и на той, и на другой стороне есть влиятельные силы, которые не хотят этого, в интересы которых более тесное сотрудничество России и НАТО просто не вписывается.
На Западе - это, прежде всего, группы интересов, связанных с обслуживанием в прошлом холодной войны (получатели оборонных заказов, журналистская и академическая элита, специализировавшаяся на антикоммунизме и нагнетании международной напряженности), которым не просто трудно, но и не хочется перестраиваться, которые рассматривали отношения с внешним миром
как игру с нулевой суммой. К числу противников российского членства в НАТО относятся консервативные военные круги и бюрократия ряда западных стран. Значительная их часть просто не верит Москве, рассматривая ее нынешнее поведение как тактический маневр, призванный усыпить бдительность Запада. Другие опасаются, что не устоявшаяся и криминализованная Россия, с армией, переживающей глубокий материальный и моральный кризис, стань она членом союза, - просто разложит НАТО. Третьи полагают, что на сегодняшний день уровень демократизации России, гражданско-военных отношений, имперские амбиции значительной части ее политического класса не соответствуют критериям, которым должны отвечать члены Альянса (при этом стыдливо умалчивая о состоянии демократии в Турции, прием которой в ЕС откладывается на этом основании уже полтора десятка лет). Для них российское евразийство, постоянные разговоры о специфичности страны, православной системе ценностей видятся лишь способом свернуть демократизацию России (Индия, Япония, Израиль - не менее специфичны, но все они разделяют ценностную систему демократии). Наконец, против приема России в НАТО возражают «новобранцы» - недавно принятые государства Центральной и Восточной Европы: появление в союзе России резко снижает их значимость в нем.
В России противники НАТО формируются практически из тех же кругов. Однако антинатовский настрой здесь развивается в рамках антизападных, часто антиамериканских общественных настроений. Вместе с тем, в политическом истеблишменте России более сильны позиции тех сил, которые по внутренним соображениям заинтересованы в существовании внешнего врага, на роль которого после долгих лет холодной войны, по их мнению, лучше всего подходит НАТО. На существование внешней опасности можно списать тяжелые последствия реформ (которые якобы навязал нам Запад, а значит и НАТО), «необходимость» контролируемой демократии, возрастание в политической жизни страны роли военных и спецслужб, шпиономанию, даже криминализацию экономики и многое другое. Другим антинатовским фактором в России является позиция военных (которая лишь частично ослабла с уходом Л.Ивашова и В.Манилова и с приходом С.Иванова, претендующего на статус гражданского министра обороны). Российский генералитет опасается, что вступление в НАТО приведет к демократизации армии (которую он привык рассматривать как свою заповедную зону), установлению подлинного гражданского контроля над вооруженными силами, к потере многочисленных привилегий. Среди противников вступления в НАТО немало представителей ВПК, большинство предприятий которого пока так и не нашло своего места в рыночной экономике. Но наиболее шумными (и многочисленными) оппонентами сближения с НАТО являются «ура-патриоты», от национал-консерваторов в Государственной Думе до глухой, политически ин-
дифферентной провинции. При этом можно утверждать, что российские антинатовцы во многом являются зеркальным отображением тех, кто выступает против членства России в НАТО на Западе. Их лозунги и аргументация как будто списаны друг у друга.
Рассматривая вопрос о российском членстве в Североатлантическом союзе, конечно, следует отдавать себе отчет, что НАТО - далеко не идеальная организация. У нее есть свои предубеждения и пристрастия, у нее есть своя бюрократия, интересы которой временами довлеют над политическими устремлениями участников. Она может совершать ошибки. Она может правильные вещи делать не лучшим образом. Ее нынешние доктринальные установки не прояснены и слабо опираются на существующую международную нормативную базу. Но эти и прочие недостатки компенсируются фундаментальными ценностями, которые исповедуют все члены союза, его демократической ориентацией, его умением стыковать не всегда совпадающие интересы участников, его разветвленной инфрастуктурой, позволяющей союзу действовать практически в любых условиях и на любых направлениях. В мире нет другой подобной организации, которая бы концентрировала в себе такие преимущества. Наверное, поэтому НАТО имеет будущее, и, наверное, поэтому в интересах России стать членом этой организации в той или иной (устраивающей всех) форме. Без союза России с НАТО возникновение (существование) обширной зоны мира, охватывающей все северное полушарие (почти все современные демократии), вряд ли возможно.
♦ ♦ ♦
ЕВРОПЕЙСКАЯ ПРОТИВОРАКЕТНАЯ ОБОРОНА И РОССИЯ
Ю. Е. Федоров,
Заместитель директора
ПИР - Центра политических исследований в России
Распространение ракет и ракетных технологий неслучайно включено в список наиболее острых угроз национальной и международной безопасности. Обретение ракет, оснащенных оружием массового поражения, может дать экстремистским режимам в "третьем мире" мощное средство шантажа и давления на демократические государства. Если же они попадут в руки террористических организаций, то последствия могут быть поистине ужасными. Подобная, становящаяся все более реальной, перспектива побуждает Соединенные Штаты форсированно разрабатывать систему национальной противоракетной обороны. Однако европейские союзники Соединенных Штатов в большинстве своем занимают несколько иную, чем США, менее определенную позицию.
