CC BY
36УДК 327.1-622. (470+571)
Россия - НАТО: есть ли у прошлого будущее?
Марк НЕЙМАРК
Надежды и разочарования
В 90-е годы противоречивый опыт концептуализации отношений Россия - НАТО зеркально отражал особенности становления новой государственности и формирования внешнеполитического курса новой России в условиях её тотального ослабления - потери значительной части территории, глубочайшего социально-экономического и внутриполитического кризиса. При этом его преодоление президент Б. Н. Ельцин и его окружение связывали прежде всего с расчётом на всестороннюю помощь Запада и его либеральную модель экономического развития.
Тем самым обозначалась установка на одностороннюю стратегическую конвергенцию России с западным миром .
Иллюзорные представления первого президента России о перспективах стратегического военно-политического партнёрства с Западом отчётливо проявились в его подходе к НАТО. Вскоре после прихода к власти он направил письмо руководству альянса, в котором говорилось о готовности России войти в него с такой формулировкой: «Сегодня мы не ставим вопрос о вступлении России в НАТО, однако готовы рассмотреть это как долгосрочную политическую
НЕЙМАРК Марк Афроимович - доктор исторических наук, профессор кафедры политологии и политической философии Дипломатической академии МИД России. SPIN-код: 2491-0280, E-mail: [email protected]
Ключевые слова: Россия, НАТО, геополитика, международная безопасность.
* Е. М. Примаков так характеризовал катастрофическое положение дел в стране: «В результате реформ, осуществлённых псевдолибералами, пришедшими в начале 1990-х годов к экономической власти в России, экономика страны потеряла больше, чем во время Второй мировой войны (выд.- Авт.) (Примаков Е. М. Внешняя политика России: задачи и перспективы // Внешняя политика России 2000-2020. В 3 томах. М.: Аспект Пресс, 2012. Т. 1. С. 7).
цель» (выд.- Авт.) [ 1]. Ответной готовности со стороны НАТО не последовало.
Тем самым была повторена в несколько модифицированном виде, но главное - в принципиально изменившемся в пользу Запада геополитическом контексте - инициатива правительства СССР в 1954 г. о присоединении к альянсу в рамках постановки вопроса о заключении Общеевропейского договора о коллективной безопасности в Европе с участием в нём США. Негативная реакция западных стран на эту инициативу не заставила себя ждать.
Примечательно, что тема вступления России в Североатлантический альянс не затрагивалась его тогдашним генсеком Манфредом Вёрнером даже мельком в ходе часового интервью автору этих строк, которое состоялось в штаб-квартире НАТО в Брюсселе после ГКЧП. Среди множества вопросов генсеку выделялся, естественно, главный: в какой степени будет меняться после распада СССР военно-политическая стратегия НАТО в отношении России. В ответ было заявлено, что альянс меняет её кардинально, переходя от конфронтации к сотрудничеству, но ни слова не было сказано о вступлении России в НАТО [ 2]. И это при том что ответ исходил от первого генсека альянса, посетившего Москву, который вполне доброжелательно относился к новой России, активно интересовался русским культурным наследием, русской литературе была отдана, по его сло-
вам, «добрая половина читательского интереса», любимый писатель -Достоевский, читал и перечитывал «Бесы»...
Распад советской сверхдержавы и никак и никем не ожидаемый переход от конфронтационной бипо-лярности к монопольной однопо-лярности резко нарушил прежний концептуально-аналитический алгоритм осмысления мирополитиче-ских процессов, роли и места страны в них.
Убедительное тому свидетельство - выступление Б. Н. Ельцина в Верховном Совете РФ (октябрь 1992 г.), в котором он был вынужден признать: «Болезненное переходное состояние России не позволяет пока чётко разглядеть её вечный и одновременно новый облик, получить ясные ответы на вопросы: от чего мы отказываемся? Что хотим сберечь? Что хотим возродить и создать вновь» [3].
По меньшей мере пассивно-от-странённо отнеслись Б. Ельцин и его команда к начавшемуся расширению НАТО за счёт стран Центральной и Восточной Европы. Более того, в Совместной российской-польской декларации 1993 г. было зафиксировано, что решение Польши о вступлении в НАТО не противоречит интересам других государств, в том числе России. И хотя с учётом жёсткой критики этой позиции и со стороны влиятельных провластных сил, и со стороны оппозиционных центров она претерпела существенную корректировку, но прозападная ориентация внешней
1 Дипломатический вестник МИД РФ. 1992. № 7. С. 33.
2 Интервью Генерального секретаря Организации Североатлантического договора Марку Неймарку // ШР-международный журнал о лидерах для лидеров. 1991. № 6. С. 14.
3 Дипломатический вестник МИД РФ. 1992. № 19-20. С. 4.
политики оставалась в целом неизменной.
Такая позиция подверглась резкой критике в открытом докладе Службы внешней разведки (1993 г.) о расширении НАТО. Мнение главы СВР Е. М. Примакова было предельно откровенным: «В то время в руководстве МИДа не сложилось чёткого представления о значении этой проблемы, или, точнее, о необходимости сосредоточиться на нейтрализации отрицательных последствий курса, уже взятого Западом на расширение Североатлантического союза» [ 4].
В результате в первой Концепции внешней политики России, принятой в 1993 г. (К-93), исходно ошибочной стала убеждённость в том, что наступил «конец конфронтации Восток - Запад», что предопределило последующее смещение оценочного фокуса в долгосрочном анализе изменений в мировой политике и международных отношений после распада СССР и перспектив стратегического курса ведущих западных держав.
Наращивание взаимопонимания и доверия с ними, «включая взаимодействие с западными оборонительными структурами», выдвигалось в качестве одной из основных задач России. Обещание/обязательство устранить из своего арсенала вооружения, которые не диктуются необходимостью, а именно межконтинентальные и обычные средства сверх согласованных количеств, сопровождалось извинительным
разъяснением, что их поддержание обременительно для экономики и несёт в себе риск случайного или несанкционированного использования. Проработка идеи создания глобальной системы защиты от баллистических ракет и других средств доставки оружия массового уничтожения мыслилась «за счёт усилий по привлечению к её осуществлению значимых в военном отношении государств». Правда, степень реальности осуществления этой идеи снижала оговорка: «В военно-стратегической сфере начавшееся партнёрство, создание совместных (а не "уравновешивающих") инструментов обеспечения безопасности будет, судя по всему, наталкиваться на попытки правоконсервативных кругов США обеспечить себе в процессе разоружения односторонние преимущества, добиться пересмотра на своих условиях Договора по ПРО» [5].
Целевая установка на достижение большей открытости в военной сфере, в том числе в отношении оборонных бюджетов, органично стыковалась с тезисом о содействии разработке и осуществлению программы конверсии оборонной промышленности за счёт налаживания соответствующего международного взаимодействия и привлечения иностранных инвесторов. Реализация этих программных установок создавала комфортные условия для установления систематического контроля Западом, прежде всего США, над оборонным комплексом России.
4 Примаков Е. Годы в большой политике. М.: Коллекция «Совершенно секретно», 1999. С. 226.
5 Концепция внешней политики Российской Федерации // Дипломатический вестник. Январь 1993. Специальный выпуск.
«Романтизированным» положением К-93 стал вывод о том, что «Запад перестаёт быть военно-политическим понятием в традиционном силовом смысле» и что ориентированный на противостояние с СССР военный потенциал «теряет былое значение ввиду окончания "холодной войны"».
В этом концептуальном контексте уже не заблуждением, а принципиальной ошибкой выглядел базовый приоритет внешней политики Российской Федерации, который нёс отчётливый отпечаток «нового
политического мышления»: обеспечение только лишь «политическими средствами безопасности России во всех измерениях, включая суверенитет, независимость и территориальную целостность». Как отмечал В. В. Штоль, в середине 90-х годов Россия и НАТО начали сотрудничество, которое создало определённые иллюзии о возможности принятия взаимоприемлемых решений, «хотя уже в то время существовал риск, что все благие намерения так и останутся благими намерениями» [6].
На поворотном круге геополитики
При разработке новой редакции
Концепции внешней политики, утверждённой в 2000 г. (К-2000), предстояло учесть главный урок -избежать парадоксальных иллюзий на концептуально-доктриналь-ном уровне, а также грубых ошибок и досадных просчётов при реализации практической внешней политики, направленной на защиту стратегических национальных интересов и приоритетов России [7].
В 90-х годах вряд ли кто-нибудь из российских политиков взялся бы оспаривать тот факт, что первоначальные надежды добиться стратегического партнёрства с США не оправдались ни в частностях, ни тем более целиком.
Как отмечал С. В. Кортунов, нельзя было ожидать, что Вашингтон за спиной своих западных союзников по НАТО пойдёт на соглашение об «особых» отношениях с Москвой. Наивно было рассчитывать и на то, что США предпочтут слабую Россию своим западным партнёрам, таким как Япония и Германия.
«Как показал опыт 1991-1995 гг., попытки "подыгрывать" Вашингтону, попрошайничать и заискивать перед ним в расчёте на благосклонность американцев обрекают нас на второстепенную роль, когда "старший партнёр" всё меньше считается с интересами "младшего"» [ 8, с. 165].
Всё более чётко оформлялось осознание того, что курс, при котором национальная специфика внешнеполи-
6 Штоль В. В. НАТО: динамика эволюции. М.: Научная книга, 2002. С. 7.
7 Федякин А. В. Россия 1990-х годов в поисках внешнеполитических интересов и приоритетов (по материалам Посланий Президента РФ Федеральному Собранию 1994-1999 гг.) // Вестник российской нации. 2016. № 4. С. 115.
8 Коршунов С. В. Становление политики безопасности: формирование политики национальной безопасности в контексте проблем глобализации. М.: Наука, 2003.
тического интереса оставалась размытой и подчинённой абстрактной задаче международной солидарности демократических государств, не позволял России ни начать серьёзный разговор с потенциальными партнёрами, ни проводить взвешенную линию по отношению к возможным противникам. Российские международные контрагенты, по существу, не шли дальше принятия политических деклараций о партнёрстве.
В тот период в России уже мало кто верил в саму возможность совпадения национально-государственных интересов России и коллективного Запада. Забвение собственных национальных интересов в сфере международной политики всё больше тревожило российскую общественность и трезвомыслящих политиков. «Этап "стыдливого умолчания" этих интересов и реактивного следования за Западом затянулся и начинал беспокоить уже сам Запад, представители которого стали воспринимать его как пугающий признак новой, теперь уже посткоммунистической непредсказуемости» [8, с. 561].
Назначение в 1996 г. министром иностранных дел Е. М. Примакова вместо отправленного в отставку А. В. Козырева само по себе стало знаковой приметой переоценки ми-рополитических процессов в целом и переосмысления внешнеполитических задач и приоритетов России. Главное, что ознаменовало руководство Е. М. Примаковым российской дипломатией,- это начавшееся прощание с внешнеполитическими ил-
люзиями первых постсоветских лет. Дипломатия была сконцентрирована «на минимизацию ущерба от тех основных международных процессов, в которые Россия была объективно включена, но в регулировании которых она фактически не принимала никакого участия. Это была новая логика - прагматическая и по-своему рационалистическая: внешнеполитические ресурсы страны оставались крайне ограниченными» [9].
С президентства В. В. Путина началось сотрудничество России с Западом на качественно новой основе. «И если ещё не с позиции паритета потенциалов и статусов, то уже никак не в роли младшего партнёра. Главное же новшество заключалось в том, что очередной разворот России лицом к Западу не означал повторения прежних моделей их взаимоотношений, носивших на себе так или иначе печать мечтаний о межсистемной конвергенции» [ 10].
Всё это вместе взятое привело к тому, что в отличие от первого концептуального опыта внешней политики России в К-2000 целевые установки стали более взаимосвязанными и взаимодополняемыми.
Вместе с тем, ретроспективно оценивая К-2000, забеганием «вперёд» вызывает вопросы тезис о прекращении конфронтации и последовательном преодолении последствий холодной войны. Явно преждевременным выглядело утверждение о создавшихся предпосылках для более стабильного и кризисоустойчи-вого мирового устройства.
9 Богатуров А. Д. Три поколения внешнеполитических доктрин России // Международные процессы. 2007. № 5. С. 60.
10 Быков О. Н. Геополитический статус России. В 2 книгах. М.: ИМЭМО РАН, 2015. Кн. 2. С. 183.
Этот вывод слабо согласовывался с идущей вслед за констатацией зарождения в международной сфере новых вызовов и угроз национальным интересам России, усиления тенденции к созданию однополяр-ной структуры мира при экономическом и силовом доминировании США. Отмечалось, что при решении принципиальных вопросов международной безопасности ставка делается на западные институты и форумы ограниченного состава, на ослабление роли Совета Безопасности ООН. Более того, «стратегия односторонних действий может дестабилизировать международную обстановку, провоцировать напряжённость и гонку вооружений, усугубить межгосударственные противоречия, национальную и религиозную рознь. Применение силовых методов в обход действующих международно-правовых механизмов не способно устранить глубинные социально-экономические, межэтнические и другие противоречия, лежащие в основе конфликтов, и лишь подрывает основы правопорядка» [ 11].
Серьёзным препятствием на пути обеспечения кризисоустойчивого мирового порядка становились масштабы распространения оружия массового уничтожения и средств его доставки. Особо подчёркивалась угроза международному миру и безопасности, которую представляют неурегулированные или потенциальные региональные и локальные конфликты.
Важнейшим отличием от К-93 стало предостережение против нарушений Договора 1972 г. об огра-
ничении систем противоракетной обороны - краеугольного камня стратегической стабильности и, соответственно, против реализации американских планов ПРО, которые, как подчёркивалось в К-2000, вынудят Россию принять адекватные меры по поддержанию на должном уровне своей национальной безопасности.
В рамках чётко обозначенного курса на участие совместно с другими государствами в предотвращении распространения ядерного оружия, других видов оружия массового уничтожения, средств их доставки, а также соответствующих материалов и технологий Россия настаивала на укреплении и развитии профильных международных режимов, включая, что становилось всё более актуальным геополитически, создание глобальной системы контроля за нераспространением ракет и ракетных технологий.
В конкретно-содержательном плане подход к НАТО определялся в К-2000 двумя составляющими:
- с одной стороны, Россия заявляла о своей открытости для конструктивного взаимодействия с альянсом в интересах поддержания безопасности и стабильности на континенте. Предпосылки для такого взаимодействия содержались в Основополагающем акте о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Российской Федерацией и Организацией Североатлантического договора от 27 мая 1997 г., который стал значимой вехой в концептуализации опыта взаимодействия между ними;
11 Концепция внешней политики Российской Федерации // Независимая газета. 2000. 11 июля // URL: https://www.ng.ru/world/2000-07-11/1_concept.html
- с другой стороны, по целому ряду параметров политические и военные установки НАТО не только не совпадали с интересами безопасности России, но и прямо противоре-
* г-»
чили им . В первую очередь это касалось положений новой стратегической концепции НАТО, не исключающих ведения силовых операций вне зоны действия Вашингтонского договора без санкций Совета Безопасности ООН. При этом Россия сохраняла негативное отношение к расширению НАТО.
Позитивный настрой России на развитие диалога и сотрудничества с НАТО сопровождался и другими принципиальными оговорками.
Так, в документе подчёркивалось, что насыщенное и конструктивное сотрудничество между Россией и НАТО станет возможно лишь в том случае, если будет строиться на основе должного учёта интересов сторон и безусловного выполнения принятых на себя взаимных обязательств. Оговаривалась и прямая зависимость интенсивности сотрудничества с НАТО от неприменения ею силы и угрозы силой, неразмещения на территориях новых членов альянса группировок обычных вооружённых сил, ядерного оружия и средств его доставки.
К сожалению, приходится констатировать, что эта взвешенная позиция России не увязывалась в еди-
ный концептуальный узел с острой ситуацией, сложившейся в тот период на Балканах.
В К-2000 было заявлено, что Россия будет всемерно содействовать достижению прочного и справедливого урегулирования там ситуации, основанного на согласованных решениях международного сообщества. Документ в общем виде предупреждал о принципиальной важности сохранить территориальную целостность Югославии, противодействовать её разделению. Но эта оценочная позиция была обособлена от агрессивных силовых действий НАТО в 1999 г. в Югославии, хотя прошло всего два года после подписания Основополагающего акта Россия - НАТО.
Резким контрастом в сравнении с началом 90-х годов, когда Б. Н. Ельцин не исключал в будущем даже вхождения России в НАТО, была позиция, жёстко заявленная в связи с югославским кризисом: «неприемлемы и попытки НАТО подменить собой ООН, ОБСЕ и навязывать силовые решения в Европе и за её пределами. От того, как скоро НАТО осознает пагубность силового выбора, сделанного в отношении независимой, никому не угрожающей Югославии, зависит "размораживание" наших отношений с альянсом. С НАТО-агрессором нам не по дороге» [ 12].
12 Послание Президента России Бориса Ельцина Федеральному Собранию РФ: «Россия на рубеже эпох». 30 марта 1999 года // Законодательство России // URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ ips/?docbody=&nd=102092510&rdk=&backlink=1
* Хотя 36% опрошенных экспертов считали, что Россия должна занять жёсткую бескомпромиссную позицию и всячески противодействовать расширению НАТО на Восток, тем не менее большинство из них (51%) склонялись к поиску компромисса в этом вопросе. Причём к компромиссам в гораздо большей степени были склонны эксперты-западники - так считали 69,9% из них, а 55,7% традиционалистов придерживались противоположной позиции (Эксперты о внешней политики России // Социологические исследования. 2002. № 3. С. 41).
В этот период в массовом сознании российского общества произошло существенное переосмысление отношения к Западу: если в начальный период президентства Б. Н. Ельцина в стране совершенно отчётливо преобладали прозападные симпатии, то после военного вмешательства НАТО в югослав-
ские события вектор общественных настроений, как показывали социологические опросы, стал меняться на прямо противоположный. Запад стал восприниматься как источник разнообразных угроз, причём не только в военно-политическом, но и культурном и отчасти экономическом смысле [13].
Рубежное перераспределение приоритетов
Этапным концептуальным прологом обновления внешней политики России стала Мюнхенская речь В. В. Путина (2007 г.). Она реально предопределила суть и направленность изменений, привнесённых в новую редакцию Концепции внешней политики 2008 г. (К-2008). Мюнхенская речь закрепила окончательный разрыв России с ельцинской международной стратегией. Впервые после распада СССР российским лидером были сформулированы чёткие внешнеполитические позиции в защиту национально-государственных интересов страны в условиях очевидного укрепления её роли в глобальной политике.
В оценке НАТО К-2008 исходила из важности поступательного развития взаимодействия в формате Совета Россия - НАТО в интересах обеспечения предсказуемости и стабильности в Евро-Атлантическом регионе, максимального использования потенциала политического диалога и практического сотрудничества при решении вопросов, касающихся реагирования
на общие угрозы: терроризм, распространение оружия массового уничтожения, региональные кризисы, наркотрафик, природные и техногенные катастрофы.
Перспективы развития отношений с НАТО обусловливались степенью готовности альянса к равноправному партнёрству, неукоснительному соблюдению принципов и норм международного права, выполнению всеми его членами взятого на себя в рамках Совета Россия -НАТО обязательства не обеспечивать свою безопасность за счёт безопасности Российской Федерации, а также обязательств по военной сдержанности. Россия сохраняла отрицательное отношение к расширению НАТО, в частности, к планам приёма в члены альянса Украины и Грузии, а также к приближению военной инфраструктуры НАТО к российским границам в целом, исходя из того, что это нарушает принцип равной безопасности, ведёт к появлению новых разъединительных линий в Европе и противоречит задачам повышения эффективности совместной ра-
13 Андреев А. Л. Внешнеполитические представления россиян после кавказского кризиса // Мировая экономика и международные отношения. 2009. № 5. С. 74.
боты по поиску ответов на реальные вызовы современности.
Тем самым Россия чётко обозначала коридор реальных возможностей взаимодействия с НАТО с учётом различных, иногда прямо противоположных оценочных позиций в отечественном экспертном сообществе.
Так, например, подводя десятилетний итог откровенно антироссийских действий НАТО, С. А. Караганов в жёстких выражениях назвал подписание в 1997 г. Основополагающего акта Россия - НАТО «позорным вторым Брестским миром», который «де-факто признал согласие Москвы на расширение альянса» [14].
При всей дискуссионности такого вывода нельзя не отметить, что он учитывал реакцию российского общественного мнения на спланированную и осуществлённую натовскими стратегами военную акцию в Югославии, когда около половины опрошенных характеризовали альянс как враждебную структуру. С тех пор отношение к НАТО в российском обществе продолжало оставаться устойчиво негативным, причём такое положение уже достаточно прочно закрепилось на уровне эмоционального восприятия.
К моменту утверждения К-2008 само слово «НАТО» вызывало положительные чувства менее чему у одного респондента из четырёх, тогда как отрицательные - у 76% опрошенных [ 15].
Концептуальное обновление российской внешней политики в 2013 г. стало важной вехой в развитии отечественной дипломатии, обозначив со всей определённостью векторы и параметры последующей эволюции внешнеполитической стратегии государства, адаптированной к новым геополитическим условиям.
Отношения с НАТО по-прежнему формулировались в рамках преемственности заявленной в К-2008 принципиальной позиции, в соответствии с которой Россия намерена выстраивать отношения с НАТО с учётом степени готовности альянса к равноправному партнёрству, неукоснительному соблюдению принципов и норм международного права, реальным шагам по продвижению к общему пространству мира, безопасности и стабильности в Евро-Атлантическом регионе на принципах взаимного доверия, транспарентности и предсказуемости, выполнению всеми его членами взятого на себя в рамках Совета Россия - НАТО обязательства по необеспечению своей безопасности за счёт безопасности других, а также обязательств по военной сдержанности. Подчёркивалось сугубо отрицательное отношение России к расширению НАТО и приближению военной инфраструктуры НАТО к российским границам в целом как к действиям, нарушающим принцип равной безопасности
14 Караганов С. В. Новая холодная война? Как минимизировать потери от начавшегося противостояния // Россия в глобальной политике. 2008. Т. 6. № 5 // URL: https://globalaffairs. ru/articles/novaya-holodnaya-vojna/
15 Андреев А. Л. Современная российская идентичность: внешнеполитическое измерение // Мировая экономика и международные отношения. 2008. № 7. С. 63.
и ведущим к появлению новых разъединительных линий в Европе [16].
Прошло чуть больше двух лет с момента принятия К-2013, как потребность в её обновлении стала проявляться с нарастающей скоростью. Это возникло, конечно же, не спонтанно, только в этом коротком временном отрезке. За предшествующее десятилетие во внешнеполитической стратегии России произошли серьёзные изменения, отразившие новые реперные концептуальные точки, в которых спрессовалась реакция на разнесённые по времени и пространственным ареалам наиболее значимые события и явления международной жизни. Их концентрированное выражение - процесс расширения НАТО, который уже много лет является лакмусовой бумажкой отношения Запада к России.
В ныне действующей Концепции внешней политики 2016 г. (К-2016) практически текстуально воспроизведён из её прежней редакции раздел, посвящённый НАТО. Иного, впрочем, и быть не могло.
Заместитель министра иностранных дел России А. В. Грушко, работавший с 2012 по 2018 г. в Брюсселе в качестве Постоянного представителя РФ при НАТО, дал исчерпывающее объяснение неизменности откровенно деструктивной позиции альянса по отношению к России в этот период. Опровергая преобладающие на Западе ошибочные пред-
ставления о том, будто отправной точкой нынешнего кризиса в отношениях Россия - НАТО стали события на востоке Украины и воссоединения Крыма с Россией, он привёл конкретные аргументы и факты, раскрывающие суть стратегической линии НАТО.
К 2014 г. альянс подошёл в состоянии внутренней неустойчивости, потери ориентиров и необходимости поиска нового предназначения:
- холодная война закончилась;
- политика расширения явно исчерпала себя;
- последствия гуманитарных интервенций и больших операций до сих пор ощущают на себе миллионы людей;
- беспросветной стала операция в Афганистане.
Было принято решение о радикальном сокращение контингента в этой стране.
«Именно тогда НАТО и стала возвращаться к "истокам" - защите от угрозы с Востока. А последовавший за госпереворотом кризис на Украине, к которому сами страны НАТО приложили руку, стал лишь удобным идеологическим обрамлением для такого разворота натовской политики и военного планирования» [17].
Обновление Концепции явилось адекватной аналитической реакцией на обострение кризиса в отношениях Запада и России, многие проявления которого имеют все при-
16 Концепция внешней политики Российской Федерации (утв. Президентом Российской Федерации В. В. Путиным 12 февраля 2013 г.) // Президент России. 2013. 18 февраля // URL: https://www.mid.m/foreign_poUcy/officia_documents/-/asset_publisher/CptICkB6BZ29/content/ id/122186
17 Грушко А. В. НАТО зашла слишком далеко в конфронтации с Россией // РСМД. 2019. 15 апреля // URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/comments/mid-rf-zayavil-o-polnom-prekrashchenii-sotrudnichestva-rossii-i-nato/
знаки долгосрочно-системного. В этих условиях некоторые представители отечественного политологического сообщества так конкретизируют перспективное видение развития отношений с альянсом: «Ни эйфории, которая была свойственна российской политике 90-х гг. прошлого века, ни слепого отторжения в отношении взаимодей-
ствия с НАТО быть не должно». Они исходят из того, что «"выстраивать взаимоотношения со структурированной организацией всегда легче, чем с отдельными государствами, зачастую преследующими свои эгоистичные интересы". А это особенно опасно в условиях нарастающей хаотизации международных отношений» [18].
Что может быть ниже «геополитического плинтуса»?
Подведём прогнозные оценочные итоги, которые предопределяет объективная реальность наших дней: нагнетание альянсом страха перед Россией, неослабевающее обострённо-конфликтное противодействие и санкци-онное давление на неё со стороны Запада в целом, и прежде всего США, учащающиеся и всё более масштабные учения НАТО в непосредственной близости к её границам.
Диагноз «паралич мозга», который президент Франции Э. Макрон публично поставил НАТО накануне 2020 г., был жёстким предупреждением о необходимости принятия неотложных мер о концептуальном переосмыслении практической деятельности альянса и его стратегических перспектив. Может ли столь востребованное «изнутри» НАТО операционное вмешательство в эту болезнь позитивно сказаться хотя бы в отдалённой перспективе на отношениях Россия - НАТО? Вопрос риторический.
Обратим внимание на новую книгу В. В. Штоля «Россия и Запад», которую он конкретизировал красноречивым подзаголовком «Несостоявшийся альянс, или Противостояние как неизбежность» [ 19].
Вспомним незаслуженно забытую, нашумевшую в своё время речь «страха», которой в 1948 г. известный бельгийский и европейский политик Поль-Анри Спаак - впоследствии генеральный секретарь НАТО (1957-1961 гг.) -фактически продублировал фултонскую речь У. Черчилля*. И сколь актуальным предупреждением выглядит сегодня уплотнённо-многозначительное
18 Бартош А. А. НАТО в современной мировой политике. М.: Горячая линия - Телеком, 2019. С. 338.
19 Штоль В. В. Россия и Запад: несостоявшийся альянс, или Противостояние как неизбежность. СПб.: Алетейя, 2019.
* Мало кто обратил внимание на то, что У. Черчилль с его огромным политическим опытом, совершил ловкий маневр, произнеся речь о «железном занавесе» 5 марта 1946 г. именно на американской земле, в Фултоне. Тем самым он умело перефокусировал источник холодной войны на США, в то время как в результате развала колониальных империй наиболее острое противостояние государственных и имперских интересов имело место как раз между СССР и Великобританией (Национальная доктрина России: проблемы и приоритеты. М.: Агентство Обозреватель, 1994. С. 225-226).
название двухтомника мемуаров Спаака «Незавершённые бои» (Combats inacheves).
Подспудно и наяву линии преемственности антироссийской стратегии НАТО сохраняются со всей наглядной очевидностью. У такого «холодного» прошлого и отчётливо перекликающегося с ним настоящего нет будущего.
В современной истории НАТО - очередной геополитический дубль. Не превращается ли здесь оценочная констатация последовательной деградации отношений НАТО - Россия: «всё уже было» в прогнозное предположение «то ли ещё будет»?
Давно подмечено: чего хорошего можно ожидать от будущего, у которого такое настоящее.
Библиография • References
Андреев А. Л. Внешнеполитические представления россиян после кавказского кризиса // Мировая экономика и международные отношения. 2009. № 5. С. 74-80.
[Andreev A. L. Vneshnepoliticheskie predstavleniya rossiyan posle kavkazskogo krizisa // Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya. 2009. № 5. S. 74-80]
Андреев А. Л. Современная российская идентичность: внешнеполитическое измерение // Мировая экономика и международные отношения. 2008. № 7. С. 61-68.
[Andreev A. L. Sovremennaya rossijskaya identichnost': vneshnepoliticheskoe izmerenie // Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya. 2008. № 7. S. 61-68]
Бартош А.А. НАТО в современной мировой политике. М.: Горячая линия -
Телеком, 2019.- 363 с. [Bartosh A.A. NATO v sovremennoj mirovoj politike. M.: Goryachaya liniya - Telekom, 2019.- 363 s.]
Богатуров А. Д. Три поколения внешнеполитических доктрин России //
Международные процессы. 2007. № 5. С. 54-69. [Bogaturov A. D. Tri pokoleniya vneshnepoliticheskih doktrin Rossii //
Mezhdunarodnye processy. 2007. № 5. S. 54-69] Быков О. Н. Геополитический статус России. В 2 книгах. М.: ИМЭМО РАН, 2015. Кн. 2.- 210 с.
[Bykov O.N. Geopoliticheskij status Rossii. V 2 knigah. M.: IMEMO RAN, 2015. Kn. 2.210 s.]
Грушко А. В. НАТО зашла слишком далеко в конфронтации с Россией // РСМД. 2019. 15 апреля // URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/ comments/mid-rf-zayavil-o-polnom-prekrashchenii-sotrudnichestva-rossii-i-nato/ [Grushko А. V. NATO zashla slishkom daleko v konfrontacii s Rossiej // RSMD. 2019. 15 aprelya // URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/comments/ mid-rf-zayavil-o-polnom-prekrashchenii-sotrudnichestva-rossii-i-nato/] Дипломатический вестник МИД РФ. 1992. № 7. [Diplomaticheskij vestnik MID RF. 1992. № 7] Дипломатический вестник МИД РФ. 1992. № 19-20. [Diplomaticheskij vestnik MID RF. 1992. № 19-20]
Интервью Генерального секретаря Организации Североатлантического договора Марку Неймарку // VIP-международный журнал о лидерах для лидеров. 1991. № 6. С. 11-15.
[Interv'yu General'nogo sekretarya Organizacii Severoatlanticheskogo dogovora Marku Nejmarku // VIP-mezhdunarodnyj zhurnal o liderah dlya liderov. 1991. № 6. S. 11-15]
Караганов С. В. Новая холодная война? Как минимизировать потери от начавшегося противостояния // Россия в глобальной политике. 2008. Т. 6. № 5 // URL: https://globalaffairs.ru/articles/novaya-holodnaya-vojna/ [Karaganov S. V. Novaya holodnaya vojna? Kak minimizirovat' poteri ot nachavshegosya protivostoyaniya // Rossiya v global'noj politike. 2008. T. 6. № 5 // URL: https:// globalaffairs.ru/articles/novaya-holodnaya-vojna/] Концепция внешней политики Российской Федерации (утв. Президентом Российской Федерации В. В. Путиным 12 февраля 2013 г.) // Президент России. 2013. 18 февраля // URL: https://www.mid.ru/foreign_policy/official_ documents/-/asset_publisher/CptICkB6BZ29/content/id/122186 [Koncepciya vneshnej politiki Rossijskoj Federacii (utv. Prezidentom Rossijskoj Federacii V.V. Putinym 12 fevralya 2013 g.) // Prezident Rossii. 2013. 18 fevralya // URL: https://www.mid.ru/foreign_policy/official_documents/-/asset_ publisher/CptICkB6BZ29/content/id/122186] Концепция внешней политики Российской Федерации // Дипломатический вестник. Январь 1993. Специальный выпуск. [Koncepciya vneshnej politiki Rossijskoj Federacii // Diplomaticheskij vestnik. YAnvar'
1993. Special'nyj vypusk]
Концепция внешней политики Российской Федерации // Независимая газета.
2000. 11 июля // URL: https://www.ng.ru/world/2000-07-11/1_concept.html [Koncepciya vneshnej politiki Rossijskoj Federacii // Nezavisimaya gazeta. 2000.
11 iyulya // URL: https://www.ng.ru/world/2000-07-11/1_concept.html] Коршунов С. В. Становление политики безопасности: формирование политики национальной безопасности в контексте проблем глобализации. М.: Наука, 2003.- 611 с.
[Kortunov S. V. Stanovlenie politiki bezopasnosti: formirovanie politiki nacional'noj
bezopasnosti v kontekste problem globalizacii. M.: Nauka, 2003.- 611 s.] Национальная доктрина России: проблемы и приоритеты. М.: Агентство
Обозреватель, 1994.- 510 с. [Nacional'naya doktrina Rossii: problemy i prioritety. M.: Agentstvo Obozrevatel',
1994.- 510 s.]
Послание Президента России Бориса Ельцина Федеральному Собранию РФ: «Россия на рубеже эпох». 30 марта 1999 года // Законодательство России // URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&nd=102092510&rdk=&backli nk=1
[Poslanie Prezidenta Rossii Borisa El'cina Federal'nomu Sobraniyu RF: «Rossiya na rubezhe epoh». 30 marta 1999 goda // Zakonodatel'stvo Rossii // URL: http:// pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&nd=102092510&rdk=&backlink=1] Примаков Е. Годы в большой политике. М.: Коллекция «Совершенно секретно», 1999.- 445 с.
[Primakov E. Gody v bol'shoj politike. M.: Kollekciya «Sovershenno sekretno», 1999.445 s.]
Примаков Е. М. Внешняя политика России: задачи и перспективы // Внешняя политика России 2000-2020. В 3 томах. М.: Аспект Пресс, 2012. Т. 1.- 220 с.
[Primakov E. M. Vneshnyaya politika Rossii: zadachi i perspektivy // Vneshnyaya
politika Rossii 2000-2020. V 3 tomah. M.: Aspekt Press, 2012. T. 1.- 220 s.] Федякин А. В. Россия 1990-х годов в поисках внешнеполитических интересов и приоритетов (по материалам Посланий Президента РФ Федеральному Собранию 1994-1999 гг.) // Вестник российской нации. 2016. № 4. С. 82-116. [Fedyakin A. V. Rossiya 1990-h godov v poiskah vneshnepoliticheskih interesov i prioritetov (po materialam Poslanij Prezidenta RF Federal'nomu Sobraniyu 19941999 gg.) // Vestnik rossijskoj nacii. 2016. № 4. S. 82-116] Штоль В. В. НАТО: динамика эволюции. М.: Научная книга, 2002.- 416 с. [SHtol' V. V. NATO: dinamika evolyucii. M.: Nauchnaya kniga, 2002.- 416 s.] Штоль В. В. Россия и Запад: несостоявшийся альянс, или Противостояние как
неизбежность. СПб.: Алетейя, 2019.- 434 с. [SHtol' V. V. Rossiya i Zapad: nesostoyavshijsya al'yans, ili Protivostoyanie kak
neizbezhnost'. SPb.: Aletejya, 2019.- 434 s.] Эксперты о внешней политики России // Социологические исследования. 2002. № 3. С. 34-43.
[Eksperty o vneshnej politiki Rossii // Sociologicheskie issledovaniya. 2002. № 3. S. 34-43]
Статья поступила в редакцию 1 октября 2020 г.
