CC BY
65
УДК 82.091
М. Л. Непомнящая
Роман Хорхе Исаакса «Мария» и «Поль и Виргиния» Бернардена
де Сент-Пьера
В статье рассматриваются истоки творчества колумбийского писателя XIX века Хорхе Исаакса и жанровые источники его романа «Мария». Общеизвестно, что на Исаакса оказал большое влияние идиллический роман французского писателя Бернардена де Сент-Пьера «Поль и Виргиния». В статье дан сравнительный анализ двух романов, исследуются способы создания и разрушения идиллии в обоих романах.
The article is dedicated to the investigation of the sources of works of the Colombian writer of the XlX-th century Jorge Isaacs. It is generally known, that an idyllic novel of a French writer Bernardin de Saint-Pierre influences the writer. In the article you can find the comparative analysis of two novels and investigation of ways of the creation and destruction of idyll in both novels.
Ключевые слова: идиллия, латиноамериканская литература, литература Колумбии, Хорхе Исаакс, роман «Мария», латиноамериканский роман, сентиментальный роман.
Key words: idyll, latin american literature, colombian literature, Jorge Isaacs, novel "Maria”, latin american novel, sentimental novel.
Влияние Бернардена де Сен-Пьера на Исаакса - факт общеизвестный, хотя исследователи творчества Исаакса расходятся в оценке степени этого влияния; еще важнее формы, в которых оно проявилось. Разработка вопроса о влиянии «Поля и Виргинии» на «Марию» неизбежно приводит нас к сложному теоретическому вопросу об идиллии.
В современных работах по теории литературы отмечены следующие черты идиллии: пространство идиллии замкнуто и отгорожено от всего окружающего, это всегда родная сторона, родина; ход жизни непрерывно связан с природой, главные ее события: труд, еда, свадьба, похороны; женщины в идиллии-сюжете занимаются рукоделием, мужчины ловят рыбу, пашут, пасут стада [8, с. 433-439]. Исследователи отмечают также неконечность идиллического времени, его соотнесенность с вечностью и преодолением смерти.
«Поль и Виргиния», бесспорно, находится гораздо ближе к идиллии, чем «Мария»; более того, этот французский роман можно назвать образцом руссоистского идиллического романа XVIII века.
Поль и Виргиния живут на острове (пусть даже это реально существующий французский остров Маврикий) вне реального, «социального» времени; они определяют свой возраст по природным меркам (Виргиния говорит, что Поль одного возраста с кокосом). Временную удаленность Бернарден де Сент-Пьер заменил пространственной. Остров Маврикий, на котором живут Поль и Виргиния, - французская колония, находящаяся в сознании европейца в достаточном отдалении, чтобы пространство острова смогло стать идиллически замкнутым. Факт проживания героев на острове открывает благодатную почву для ассоциаций с темой рая на земле, одна из основных примет которого, как известно, островная расположенность. При этом писатель отказывается от ностальгической ассоциации с темой «золотого века», столь свойственной пасторали, перенеся действие романа в 1720-1740-е гг. Писатель воплощает в своих героях утопию «естественного состояния», под которым он подразумевает не столько утраченное прошлое, сколько будущее, к которому необходимо стремиться, чтобы достичь всеобщей гармонии и процветания. Исследователи отмечают ориентацию Бернардена де Сен Пьера не на ренессансную, а античную идиллию, в частности, на «Дафниса и Хлою» Лонга, с одной только разницей: исход сюжета в «Поле и Виргинии» печален.
Несчастливый исход сюжета - свидетельство того, что автор ставит перед романом собственные задачи: «автор деконструирует в своем произведении не только процесс создания любовной идиллии, но и ее разрушения, сталкивает пасторальный и непасторальный планы повествования» [5, с. 56]. Хорхе Исаакса в творчестве французского предшественника интересовали, прежде всего, способы разрушения идиллии, деконструкция жанра. Именно разрушение идиллии является общим приемом обоих романов и маркирует художественные задачи, позволяющие сравнивать «Марию» и «Поля и Виргинию».
Как и любая идиллия, художественный мир Исаакса удален от социума с его реальными конфликтами. Исследователь В. Б. Земсков в своей статье о колумбийской прозе XIX века отметил: «Исаакс хотел видеть жизнь идеальной, вместить весь мир в границы поместного «Рая». Но его абсолютная и монолитная идеальность существовала
w n w
только «вопреки» действительности. В самой системе такого мышления была заложена возможность превращения «рая» в свою противоположность, как только идиллический мир столкнется с социально-исторической практикой, с реальными противоречиями жизни» [1, с. 243].
Эфраин, главный герой «Марии», который приезжает домой, чтобы прожить там несколько счастливых месяцев, несет в себе
разрушение. Даже библиотека Эфраина состоит их книг, принадлежащих двум разным мирам: духовно-органическому миру человека (Библия, Шекспир, Кальдерон, Дон Кихот) и цивилизованному миру социума (английская грамматика, Токвиль, Поль Сегюр). Подавляющее большинство книг - произведения французских и английских авторов, что также указывает на их чужеродность. Для того чтобы подчеркнуть двойственность героя, Исаакс использует сервантесовский прием разбора библиотеки.
С Бернарденом де Сент-Пьером Исаакса связывает и сходство сюжетной линии: любовь двух юных существ на фоне природы, разрушение идиллии маленького мирка вторжением внешнего мира. В обоих романах применен традиционный мотив письма, которое нарушает спокойный размеренный ход жизни героев, у Исаакса эта ситуация мотивирована необходимостью отъезда Эфраина учиться, смертью главной героини и отчаянием героя. Но если «Поль и Виргиния» - это чистая идиллия, образец жанра, то «Мария» является еще более сложным жанровым образованием с сугубо романными чертами. Представляет интерес сравнение имен главных героев: Мария (дева Мария) и Виргиния (девственница); в обоих случаях речь идет о чистоте, об отрыве вверх. Эфраин и Поль - это, соответственно, Эфраим, младший сын Иосифа, и Павел, апостол. Католичество и, шире, христианство присутствует в обоих романах не только как учение, но и как естественный modus vivendi.
Бернарден де Сен-Пьер таким образом выталкивает Виргинию в «цивилизованный» мир, в котором она - чужая. Сакральный локус острова не впускает ее обратно: буря топит корабль, на котором плывет девушка. У Исаакса Эфраин также уезжает в Европу учиться, и это расставание оказывается не по силам Марии: она умирает от «странной болезни», так и не дождавшись возвращения своего любимого. Таким образом, в обоих случаях сюжет оформляет мысль о разрыве природы и цивилизации.
Смерть Виргинии и Марии - это отдельная тема. Виргинию губит не только стихия. Матрос с корабля предлагает ей спасение: он говорит, что для того, чтобы доплыть до берега, ей надо раздеться и прыгнуть в воду. Для Виргинии это немыслимо настолько, что она предпочитает смерть обнажению при мужчине. «В смерти Виржинии присутствует осознанное, самоубийственное начало. Возможно, в основе его - разрушение целостного мира Виржинии» [4, с. 55]. В первой части романа Поль и Виргиния в их детской невинности жили естественной райской жизнью; покинув остров, Виргиния словно совершила грехопадение: она, подобно Еве, увидела, что такое нагота - очевидная библейская аллюзия. Марию и Виргинию губит не чья-то злая воля или случайность (суровость отца или моря, далекий Лондон или болезнь - это только мотивировки). Юную красоту и
девственность (Мария - Виргиния) губит закономерность, которую и исследуют писатели. Мир не вмещается в рамки райской идиллии, в нем есть смерть.
Художественный мир обоих романов не мыслится вне библейской темы рая, потому что топос идиллии крепко связан с библейским райским садом. Образ рая присутствует на страницах романа Исаакса. Так, поместье семьи Эфраина называется Эль Параисо (Рай). В X главе Эфраин говорит, что «видел Рай, где не хватало только ее» [2, с. 30], что он пытался «создать Рай в родительском доме» [2. с. 33]. Имя главной героини также напоминает нам о рае. Поль и Виргиния живут в первозданной гармонии с природой и окружающим миром, они невинны, как Адам и Ева, они естественны и чисты. Все, что они создают своими руками, не нарушает естественности их мира, а, наоборот, подчеркивает его красоту. Поль переносит птичьи гнезда в сад, который сделала Виргиния, не нанося птицам никакого вреда; на новом месте они так же красиво поют для Виргинии. Поль и Виргиния не вмешиваются в существование флоры и фауны в своем мире, но они сами, подобно Богу, выступают в роли творцов.
Предвестие будущих несчастий в «Марии» - это сцена чтения «Аталы», которая вызывает слезы у всех присутствующих, и Эфраин говорит: «Увы, и Мария и я были потрясены не только прочитанной книгой - на душу нам лег тяжкий гнет предчувствия!» [2, с. 37]. В «Поле и Виргинии» таким предвестником несчастий главных героев является эпизод с беглой негритянкой, которая попросила Виргинию о помощи.
Отъезд Эфраина разрушает идиллию жизни в Эль Параисо, хотя невозможно сказать, что делается первопричиной - его отъезд или приезд, но в любом случае именно Эфрраин является невольной причиной гибели идиллического мира поместья. Идиллия у Исаакса разрушается еще одним приемом: в текст романа периодически вкрапливаются иронически-бытовые высказывания, которые резко отличаются от стилистики остального текста, выделяются своей сниженной прозаичностью или социальной определенностью. Мы вдруг возвращаемся из идиллического мира на социально-бытовую почву, текст обретает свою эпоху, что не соответствует канонам жанра, всегда стремящегося противопоставить свою природную изначальность любой социально-исторической определенности. Например, когда Эфраин идет купаться вместе со своим другом Эмигдио, то он обращает внимание на то, что штаны Эмигдио плохо пахнут, а тот на это со смехом отвечает, что от мужчины должно пахнуть козлом. Подобные примеры можно было бы умножить.
Существенны и принципиальны также и отличия этих двух романов друг от друга. В отличие от Бернардена де Сент-Пьера,
идиллия Исаакса - это архетипическая тоска по «золотому веку», это «ностальгические воспоминания о невозвратимом для писателя прошлом, и о суровой реальности его трагедии» [7, с. 38]. Исаакс, прекрасно знакомый с классической европейской литературой, создавая свою идиллию, опирался на классические образцы, ставя, однако, совсем другие задачи. Идиллия Бернардена де Сент-Пьера -это борьба, призыв, высказанное мнение. Идиллия Исаакса - это попытка уйти в себя, в свое прошлое и прошлое своей семьи, и там найти то, что так быстро уходило. XIX век в Латинской Америке - это тяжелое время болезненного становления не только национальных литератур, но и наций в целом. У колумбийца Исаакса, в отличие от французского писателя, не было возможности оглядываться на «большую» историю континента, но его личное прошлое тоже было частью латиноамериканской истории.
Через несколько лет после выхода романа Исаакс сменил политическую ориентацию и перешел от консерваторов к либералам, так что «Мария» - это еще и тяжелый разрыв с патриархальным укладом, время которого неизбежно уходило. Роман стал «наиболее полным и исчерпывающим литературным отражением жизненного опыта целого класса, судьба которого исторически отвергалась появлением новых социальных и культурных возможностей»[7, с. 38]. За внешне отвлеченной от реальности формой повествования стоят больные для того времени вопросы осознания Латинской Америкой путей ее развития, переживание внутренних и внешних проблем. Карилья так пишет об этом: «Очень важно то, что в романе Исаакса чувствуется нечто американское, возникшее без каких-либо влияний со стороны известных авторов или предшествующих литературных произведений. Чувства и настроения автора соответствуют тогдашней эпохе»[3, с. 342-343].
Кардинальные различия между двумя романами не делают их менее связанными. Молодая латиноамериканская литература нуждалась в учителях, и именно французская литература давала их в достатке. Прекрасно и верно сказал о «Марии» Рубен Дарио: «Это цветок Кауки, выращенный по правилам сентиментального садоводства непревзойденного Бернардена. Это «Поль и Виргиния» нашего мира» [8, III, с. 1139].
Список литературы
1. Земсков В.Б. Особенности венесуэльско-колумбийской прозы XIX века // Художественное своеобразие литератур Латинской Америки. - М., 1976. - С. 9093.
2. Исаакс Х. Мария / пер. Р. Линцер. - М., 1980.
3. Карилья Э. Романтизм в Испанской Америке. - М., 1965.
4. Лукьянец И.В. Роман-идиллия Бернардена де Сент-Пьера «Поль и Виржиния» и идиллия в романе Ж.Ж. Руссо «Юлия, или Новая Элоиза» // Автор. Герой. Рассказчик. - СПб., 2003. - С. 47-56.
5. Пахсарьян Н.Т. Варианты идиллического во французской прозаической пасторали XVIII века // Пастораль. Идиллия. Утопия.- М., 2002. - С. 50-58.
6. Теория литературы: в 2 т. / под ред. Н.Д. Тамарченко. - М., 2007.
7. Bedoya L.I. Escritos sobre literatura colombiana. - Bogota, 1980.
8. Ruben Dario. Cabezas, Madrid, inserto en Obras completas. - Madrid: Afrodosio Aguado, 1950. - T. III.
