CC BY
47
ПОЭТИКА ЛИТЕРАТУРЫ
2003.02.011. ПАСТОРАЛЬ — ИДИЛЛИЯ — УТОПИЯ: СБ. НАУЧ. ТРУДОВ / Отв. ред. Саськова Т.В. — М.: Альфа, 2002. — 165 с.
Сборник представляет материалы традиционного, пятого по счету, Межрегионального научного спецсеминара “Литература в системе культуры”, проводимого Московским государственным открытым педагогическим университетом им. М.А.Шолохова. В сборник включены статьи по проблемам соотношения пасторального, идиллического и утопического элементов в разных жанрах и на разных этапах развития русской и зарубежной литературы.
Открывает сборник статья канд. филол. наук Г.В. Синило (Минск) “Библейские корни европейской пасторали”, в которой прослеживаются истоки пасторальной топики в древнейших памятниках письменности Ближнего Востока — шумерских и библейских текстах. Уже в древней Месопотамии, указывает исследователь, “с образом пастуха связано понятие кротости и жертвенности. Это, безусловно, подтверждает типологическое родство подобных представлений у разных народов Ближнего Востока, в том числе и у древних евреев. Кроме того, важно, что изначально пастушеская тема сплетается с любовной — и в культовых любовных песнях, и в свадебных” (с. 6). Одной из древнейших пасторалей, причем именно в драматизированной форме, Г. В. Синило называет библейскую Песнь Песней. Отметив присутствие в Песне Песней буколической топики, исследователь вместе с тем не относит этот библейский текст к идиллии: “Здесь нет идиллического хронотопа, покоящегося на гармоническом равновесии и безмятежности чувств” (с. 11). Библейская традиция, сочетаясь в европейской культуре с традициями античности, определила, заключает Г.В. Синило, содержательные аспекты пасторальной литературы.
“Трансформация пасторальных мотивов в средневековом “Романе о Розе”” — название и предмет статьи доктора филол. наук Н.В.Забабуровой (Ростов-на-Дону). Античная культурная традиция, указывает исследователь, была — в смысле влияния на формирование средневековой пасторалистики — наименее значима в силу конкретноисторических условий жизни, предполагавших отгороженность крепостей-замков от природных пространств и доминирование в общественной жизни воинской этики. Более того, развитие городов в XI-XIII вв. повлекло за собой и резкое сословное противостояние, причем
крестьянин, виллан, неизменно осмыслялся в куртуазной и в городской литературе как воплощение отрицательных качеств. Идеология европейского Средневековья нашла свое яркое выражение в “Романе о Розе” Гильома де Лорриса, продолжавшего традиции куртуазной литературы, и Жана де Мена, через несколько десятилетий вернувшегося к роману и ориентировавшегося — в духе городской литературы — на пародирование куртуазных топосов. Эта внутренняя полемичность романа определила и трактовку в нем пасторальных мотивов. “Куртуазная” часть романа рисует огороженный непроницаемой стеной прекрасный сад. Мотивы земледелия и пастушества как тяжких трудов исключены. Сад населяют аллегорические фигу-ры — Веселье, Праздность, Роскошь. “Утопическое пространство в “Романе о Розе”, — пишет Н.В.Забабурова, — с одной стороны, восходит к традиционной пасторали, сохраняя общий декор прекрасной природы как некоей сценической площадки, на которой разворачивается действие, но в тоже время сами эти декорации выстроены совершенно по другому принципу. Утопия места в романе сотворена сознательно по законам куртуазного универсума, а потому заведомо ирреальна, т.е. не-природна” (с. 20). Созданная Гильомом де Лоррисом утопия места сменяется в тексте Жана де Мена утопией времени, ибо на первый план у него выходят оппозиция богатство — бедность, а также мотив обреченности сада на разрушение. Жан де Мен вводит в роман картину золотого века, относя его к прошлому, а в финале создает “образ нового сада-рая” — не Эдема, изначально дарованного человеку, а царства Божия, которое предстоит — обители праведников” (с. 23), и в том, и в другом случае, однако, используя традиционную пасторальную топику. Средневековая культура, и в частности, “Роман о Розе”, приходит к выводу исследователь, задает ту парадигму условности, которой будет отмечена европейская пастораль Нового времени: “Пасторальный мир выстраивается или по куртуазному или по христианско-дидактическому канону. В первом случае пастушки, порой явно маскарадные, демонстрируют поистине элитарную культуру чувств, во втором — абсолютные евангельские добродетели” (с. 25).
Разнообразие пасторалистики Ронсара — тема статьи доктора филол. наук Г.Н.Ермоленко (Смоленск) “Пасторальные мотивы и жанры в поэзии П.Ронсара”. Опираясь на традиции античной и итальянской литературы, замечает автор, поэт разрабатывал, прежде всего, три основных, включающих пасторальное начало, жанра: ориентированную на творчество Горация пасторальную оду, пасторальную песню (сонет) и
предназначенную для сценического представления, написанную в драматизированной форме придворную эклогу.
Канд. искусствоведения Л.В.Никифорова (Санкт-Петербург) в статье “Малые дворцы как осуществление пасторальной топики” полагает, что в дворцово-парковом искусстве XVII в. концепция мироздания, в которой соединены Бог, природа и человек как самостоятельные иерархические субстанции, проявилась, прежде всего, в ряде независимых построек, решенных в разных жанрово-стилевых параметрах, но объединенных единым пространством парка и воплощающих, таким образом, целостность и полноту мироздания. В XVIII в. в системе дворцово-паркового комплекса наметились существенные изменения: жанрово-стилевые границы стали
проницаемыми, янтарная комната, зеркальные и фарфоровые кабинеты в парадных анфиладах больших дворцов расцениваются исследователем как “вторжение тематики малых дворцов (хижин), их героев, сюжетов в пространство большого дворца” (с. 49), т.е. как демонстрация
необязательности жанрово-стилевой иерархии.
В статье доктора филол. наук Н.Т.Пахсарьян “Варианты идиллического во французской прозаической пасторали XVIII века” рассматривается пасторальная проза трех французских писателей последней трети XVIII в. — Мармонтеля, Флориана и Бернардена де Сен-Пьера — с точки зрения взаимодействия в ней идиллического с иными жанрово-стилевыми модальностями. Анализ пасторали Mapмонтеля “Анкета и Любен” (1758), включенной им в сборник нравоучительных “contes” (жанровое определение, приложимое, прежде всего, к сказкам и сюжетно связанной с романом “Лонга “Дафнис и Хлоя””, позволяет, по мнению Н. Т. Пахсарьян, говорить об идиллии-сказке, ибо ситуация разрешается здесь со сказочной легкостью и вполне идиллически — в том новом понимании идиллического как безмятежно-бесконфликтного, “естественного” и наивного, которое принес с собой XVIII в.
Вариант идиллии-утопии дает Флориан в своих пасторалях “Эстелла и Неморен” (1788) и “Галатея” (опубл. в 1788). “Идиллия здесь нарушается лишь временно и мгновенно восстанавливается в силу сердечности, чувствительности персонажей, а утопия — легко достижима: необходимо лишь брать пример с простых пастухов, чувствительных и сердечных, и ограничить потребности” (с. 56).
Романной пасторалью, рисующей одновременно и созидание идиллии, и ее разрушение, названо произведение Бернардена де Сен-Пьера “Поль и
виржинии” (1788), примыкающее вместе с тем к традиции экзотических пасторалей-эклог (“Персидские эклоги”, 1742, У.Коллинза;
“Африканские эклоги”, 1770, Т.Чаттертона). Сказочный, утопический и экзотический варианты идиллического соотносятся, заключает исследователь, и с разными вариантами сентиментализма: “Слегка скрашенного рекайльностью, как у Мармонтеля, “чистого”
чувствительно-нежного, как у Флориана, и предромантически-меланхолического, как у Бернардена де Сен-Пьера” (с. 58).
Доктор филол. наук Т.В.Саськова в статье "Идиллическое в системе художественного миросозерцания романтизма (П.Катенин)”, анализируя “Идиллию” (1831) П.А.Катенина, приходит к выводу, что, “несмотря на внешне примиряющее разрешение конфликта в финале, остается непреодоленным расхождение жанровой формы идиллии — и идиллической модальности... Роковая, свыше предопределенная отрешенность поэта от земных благ, человеческих радостей, от идиллически-безмятежного существования окрашена тонами трагической безысходности. Идиллическое как некий идейно-эмоциональный комплекс, символизирующий ценности земного существования, втягивается в романтический миф о поэте — фатально обреченном изгое и страдальце, избраннике и жертве Аполлона и Муз. Жанровая форма идиллии становится носителем не идиллического, а напряженнодраматического и даже трагического начала” (с. 67, 68). Жанр, таким образом, оказывается способным отразить общий сдвиг культурной доминанты, наметившийся в первой трети XIX в. — от эстетического к нравственному, от греко-римского влияния — к этике раннего христианства.
“Пасторальность как точка пересечения модальностей в структуре символистского романа (Д.С.Мережковский “Юлиан Отступник”)” — предмет статьи доктора филол. наук И.О.Осиповой (Киров). В основе романа Д.С.Мережковского “Юлиан Отступник” (1896), как это вообще свойственно всем романам писателя, лежит определенная логическая схема: дохристианство — тезис, христианство — антитезис, религия Духа — синтез. На художественном уровне этой схеме, по наблюдению исследователя, соответствуют три модуса: пасторальный, идиллический и утопический. При этом, пишет И.О.Осипова, “утопическое начало связано у писателя с идеализацией золотого века, подсвеченного христианской идеей и составляющего “ядро”, грядущего обновления мира. Пасторальная же модальность является как бы перекрестком
движения этих векторов, звуча как в пасторально-идиллическом компоненте романа (образ Доброго Пастыря), так и в утопическом (финал романа); это то вечное, что составляет доминанту культурного сознания всех эпох” (с. 87).
Отзвуки пасторалистики в романтизме, и в частности в романистике Ж.Санд, исследуются в статье доктора филол. наук Н.А.Литвиненко “Пасторально-утопическое как модус массового в романтизме (творчество Жорж Санд)”.
В статье доктора филол. наук Т.Н.Фоминых “С.С.Заницкий “Красавица с острова Люлю”: пасторальные аспекты романа и его инсценировки”, предваряющей архивную публикацию текста пьесы (авторская инсценировка одноименного романа, изданного в Москве в 1926 г.), рассматривается травестирование в романе и в пьесе; мифа о золотом веке путем актуализации сатирического потенциала пасторального жанра.
Н. Э. Пастушная
