CC BY
32Т. Ю. ФЕДИНА
РОЛЬ ВЫСТАВОК В ТВОРЧЕСКОМ СТАНОВЛЕНИИ ПРОВИНЦИАЛЬНЫХ ХУДОЖНИКОВ РУБЕЖА Х1Х-ХХ ВЕКОВ
(На примере периодических выставок в Екатеринодаре и весенних выставок в Ростове-на-Дону)
Выставки на Юге России, являясь катализатором художественной жизни в регионе, способствовали творческому становлению провинциальных художников.
Ключевые слова: художественная жизнь на рубеже Х1Х-ХХ веков, периодические художественные выставки, Юг России.
К художественной жизни XIX века подключается такое число потребителей, что их потребности и вкусы вторгаются в ее процесс [1]. Интерес широких слоев населения (чиновников, интеллигенции, студентов, учащихся и т. д.) к искусству в регионах, далеких от обеих столиц Российской империи, на рубеже Х1Х-ХХ веков находил выход в открытии обществ любителей изящных искусств, художественных кружков, участники которых устраивали периодические выставки, лекции, посвященные искусству, добивались учреждения картинных галерей, музеев, рисовальных классов, школ и училищ. Именно такая ситуация была характерна для Юга России, где меценат Федор Акимович Коваленко подарил свою коллекцию картин городу Екатеринодару с предложением открыть картинную галерею, а затем возглавил это учреждение и стал бессменным организатором периодических выставок картин. Всего в период с 1905 по 1919 год он провел 16 выставок (последняя, 17-я, была посвящена его памяти). Примеру кубанского устроителя последовало Ростово-Нахичеванское общество изящных искусств, учрежденное в 1907 году по инициативе художника Ивана Семеновича Богатырева, выпускника Академии художеств, заведующего рисовальными классами в Ростове-на-Дону. Начиная с 1911 года общество организовало 8 весенних художественных выставок, в которых принимали участие как столичные, так и провинциальные художники.
Для провинциального художника, не имевшего возможности зарабатывать только творчеством, всегда поставленного перед необходимостью преподавать (в художественной школе, гимназии) или выполнять обязанности мелкого служащего для того, чтобы содержать себя, свою семью и иметь средства для занятий живописью, и, тем не менее, всегда нуждающегося, художественная жизнь с ее обществами, выставками, собраниями была более чем отдушиной. Прежде всего, она давала средства (от продажи картин), какими бы скромными они ни были, для дальнейших творческих занятий.
Педагогической деятельностью занимались многие художники, имена которых мы встречаем в каталогах периодических выставок при
Екатеринодарской картинной галерее (В. К. Розва-довский, А. Г. Лазарчук, И. И. Мищенко, Ф. С. Красицкий, Т. А. Сафонов, Б. Е. Владимирский, П. И. Балашов, Ф. И. Данилов и др.) и весенних выставок в Ростове-на-Дону (А. С. Чиненов, М. М. Чиненова, И. С. Богатырев, С. М. Агаджанян, Ф. С. Гончаров, Я. М. Павлов, А. А. Арцат-банян, А. К. Аванесов и др.). Их имена, за редким исключением, несправедливо забыты и в настоящее время известны, в основном, искусствоведам и историкам.
Типичное для провинциального художника совмещение педагогической и творческой деятельности было определяющим для судьбы Андроника Григорьевича Лазарчука-Комаря (1870-1934), воспитанника Петербургской академии художеств, ученика профессора В. Е. Маковского. Он преподавал рисование в провинциальных художественных школах и училищах [2], но при этом никогда не оставлял занятий живописью. Во время каникул Лазарчук «путешествовал по Волынской губернии» и другим уголкам родной Украины, писал этюды. Он участвовал в различных художественных выставках, его эскизы, портреты, пейзажи экспонировались и в Екатеринодарской картинной галерее (1907, 1908). В своих письмах к Ф. А. Коваленко Андроник Григорьевич жаловался на то, что «в силу семейных обстоятельств вынужден жить в деревне, в глуши, где рассчитывать на побочные заработки нельзя», а на жалованье «трудно прожить с семейством» [3], и на то, что опять же «в силу семейных обстоятельств» не смог уделить достаточно времени «давно уже начатым картинам» и поэтому «вся надежда на каникулы» |4]. Именно участие в выставках, стремление непременно представить на каждую из них новую завершенную работу заставляло художника преодолевать жизненные трудности, спасаясь в творчестве от рутины окружающей действительности.
Другим иллюстрирующим нашу мысль примером служит судьба ростовского художника Амаяка Абрамовича Арцатбаняна (1876-1920), выпускника Московского училища живописи, ваяния и зодчества, ученика В. А. Серова. За успехи в период обучения он был награжден твор-
“Культурная жизнь Юга России ” 26 —
ческой командировкой в Париж, однако по семейным обстоятельствам не смог воспользоваться этой возможностью. Вернувшись на родину, в Нахичевань, он преподавал рисование в архитектурно-строительном училище, в частной гимназии Бабиева и других учебных заведениях. В 1907 году художник стал одним из основателей Ростово-Нахичеванского общества изящных искусств, постоянно участвовал в его деятельности, был членом жюри весенних выставок, на которых неизменно экспонировались его картины.
Рецензенты выделяли представленные им работы в числе наиболее удачных. «В его вещах я почувствовал настроение», - признается Лоэнгрин [5]. Под псевдонимом Лоэнгрин публиковался Петр Титович Герцо-Виноградский (1867-1929), журналист, драматург, прозаик, в 1911-1912 годах редактор «Приазовского края», автор повести «Митя Ногожев (Из жизни провинциальных студентов)» (Одесса, 1896), книги «Тайны петербургских клубов новейшей формации» (СПб., 1905), пьес «Провинциальная газета», «Первая роль» и др.
«Лучезарен и оригинален Арцатбанян. Его мягкие тона ласкают взор и вызывают размышление, - отмечает другой критик. - Из выставленных им пяти картин особенно привлекательны “Среди родных развалин“ и “Полдень“» [6].
Позитивным моментом, прежде всего, было то, что выставки позволяли художнику, жившему вдали от центров российской культуры, иметь собственного зрителя и критика, что, безусловно, стимулировало его творчество. Отметим, что и среди провинциальных зрителей, и среди провинциальных критиков довольно часто встречались ценители искусства, бескорыстно ему преданные, с развитым художественным вкусом, живо откликающиеся на творческий поиск.
Так, рецензент «Новой зари» (Екатеринодар) называет свой обзор выставки при картинной галерее «беглым», тем не менее, здесь его интересует все: композиционное построение экспозиции, тематика работ, жанры, уровень мастерства художников, направления, к которым они тяготеют, и т. п. В частности, он не без иронии отмечает, что «выставка изобилует случайными темами, как будто схваченными на ходу странствующими туристами»; «на разные лады трактуются обычные темы - осень, весна и лето, утро, вечер и ночь, закат и восход»; «есть образцы претенциозного стиля, открывающие “новые горизонты” и пытающиеся сочетать световые эффекты со звуками»; «в технике заметна незаконченность, граничащая с небрежностью» и т. д. [7].
В «Приазовском крае» Лоэнгрин также заявляет, что «не намерен выступать в роли критика и делать подробный обзор» 2-й весенней выставки в Ростове-на-Дону (1912). Несмотря на это, его статья достаточно подробно освещает экспозицию. От пристального взгляда талантливого рецензента не ускользают как явные удачи, так и досадные промахи авторов. Доброжелательный тон статьи, оговорки в поддержку идеи проведения регулярных выставок в Ростове не ослабляют остроты
метких замечаний в адрес организаторов: «Все на выставке как-то случайно, не связано между собой объединяющими мыслью, замыслом, поставленными в основание»; или живописцев: «На выставке есть и А. Маковский. Вот художник, не могущий пристать к берегу. И совсем не потому, что он мятежный и бурный, а просто потому, что его художественная ладья застряла между старым и новым <...> Но даже и в этом положении золотой середины художник умеет быть интересным. “Улица провинциального города”, например, таит что-то влекущее к себе. Ах, если бы это было только дано несколько тоньше»; или: «Мне не совсем понравился г. Павлов. А с его “Морской царевной” помириться не могу, ибо из фантастики я лично никогда не решился бы создать реальное лицо царевны. Это ошибка художника, несомненно, талантливого» [8].
Переписка Ф. А. Коваленко с художниками, которые принимали участие в екатеринодарских выставках, демонстрирует живой интерес к критической оценке, высказанной в их адрес прессой. Дело в том, что организатор периодических выставок всегда отправлял экспонентам вырезки из местных газет с рецензиями, а также каталоги. Он, безусловно, понимал значимость и того, и другого для художника. Многие его корреспонденты ставили издание каталогов непременным условием их сотрудничества с Екатеринодаром. Критические замечания обозревателей вызывали у них различную реакцию - от полного неприятия до абсолютного согласия.
Художникам, проживавшим в отдаленных от центра регионах, благодаря их приобщенности к выставочной деятельности удавалось расширить круг общения (иногда заочного), получить профессиональный совет от практика или теоретика искусства, который мог послужить своего рода толчком (или «манком») для новых поисков. Иногда выставка могла стать решающим эпизодом в судьбе того или иного художника.
Напомним соответствующие факты из биографии Ивана Павловича Похитонова. Будущий живописец в течение долгих лет не мог определить своего настоящего призвания. Он учился в нескольких учебных заведениях: сначала решил пойти по стопам отца и поступил в кадетский корпус в Полтаве, затем перевелся в Николаев, в реальную гимназию. Недолгим было и его пребывание в Петровско-Разумовской земледельческой и лесной академии, из которой он был исключен в 1869 году за участие в народовольческом кружке. После отчисления последовала ссылка в родное имение Матреновка под надзор полиции. В 1870 году Похитонов поселился в Одессе и около двух лет обучался в Новороссийском университете на факультете естественных наук. Здесь впервые проявился его интерес к живописи. Он самостоятельно изучал технику иконописцев, писал пейзажи и портреты на небольших дощечках, загрунтованных мастикой. Во время недолгой поездки за границу в 1871 году Иван Похитонов выставил в Женеве несколько своих работ, которые сразу же были приобретены любителями живо-
писи для частных коллекций. Несмотря на успех, он возвратился на родину и поступил в Одесское отделение Государственного банка, где некоторое время служил контролером, а в дальнейшем, по настоянию родителей, занялся родовым имением в качестве управляющего.
Главным толчком к творчеству для Похитонова стала выставка передвижников, проходившая в Одессе осенью 1876 года. Картины Боголюбова, Мясоедова, Бегерова произвели на него такое сильное впечатление, что он почувствовал себя «уничтоженным». Пережитое на выставке разожгло в нем непреодолимое желание овладеть мастерством художника и выставляться в одном ряду с передвижниками. По совету одесского художника Розмарицына, одного из основателей Товарищества южнорусских художников, он едет за границу учиться живописи. С этого момента начинается его осознанное становление как профессионала.
Безусловно, многие способные люди, не получившие хорошего художественного образования или, наоборот, обучавшиеся в лучших российских вузах (Санкт-Петербургской императорской академии художеств или Московском училище живописи, ваяния и зодчества), по разным причинам не смогли развить своего дарования. Одни не сумели добиться признания из-за того, что были задавлены нуждой, бытом, рутиной. Других сломил тяжелый недуг (типичное для российской глубинки пьянство, туберкулез и т. д.). У третьих (небесталанных художников) творческий процесс так и не вылился в значительные произведения, и это, как мы полагаем, не вина художника или жизненных обстоятельств, а тайна самого творческого процесса. И все-таки целый ряд художников, всю свою жизнь (или большую ее часть) проведших в провинции, испытывал на себе благотворное влияние художественной жизни, непосредственно участвуя в ней и привлекая своим
творчеством внимание любителей (потребителей) искусства. Эти процессы - художественное творчество и потребление его результатов - взаимно обогащали и питали друг друга. И на этом основании можно оспорить высказывание А. В. Лебедева о том, что «провинция - вечная мученица: всеми силами пытается она избавиться от своей провинциальности, слиться в культурном отношении со столицей, но, как правило, ее ждет разочарование» [9]. Разумеется, художественная жизнь провинции не сопоставима по размаху и новизне с жизнью центра, но ее опосредованное влияние на творческий процесс художника невозможно отрицать, как нельзя отрицать воздействие культурного бытия на искусство в целом.
Благодаря периодическим выставкам сначала город Екатеринодар, а затем и Ростов-на-Дону были выведены «на орбиту» художественной жизни в Российской империи, а провинциальные художники получили не только дополнительные демонстрационные площадки, но и попали в поле зрения критиков.
Литература и источники
1. Хренов Н. А., Соколов К. Б. Художественная жизнь императорской России (субкультуры, картины мира, ментальность). СПб., 2001. С. 192.
2. Краткая автобиография Лазарчука-Комаря А. Г. // Личный архив Т. Ю. Фединой. Документ подарен автору учеником Лазарчука Борисом Максимовичем Пашкуденко в 1992 г.
3. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 796. Оп. 1. Д. 13. Л. 7.
4. Там же. Л. 6.
5. Приазовский край. 1912. 3 апр. № 87.
6. Там же. 1915. 3 апр.
7. Новая заря. 1908. 26 апр. № 463. С. 3.
8. Приазовский край. 1912. 3 апр. № 87.
9. Лебедев А. В. Тщанием и усердием. Примитив в России ХУШ-Х1Х столетий. М., 1998. С. 65.
T. YU. FEDINA. THE ROLE OF EXHIBITIONS IN THE CREATIVE FORMATION OF PROVINCIAL ARTISTS ON THE BOUNDARY OFXIX-XX CENTERIES (On the example of periodical exhibitions in Ekaterinodar and spring exhibitions in Rostov-on-Don)
Exhibitions in the South of Russia being the catalyst of artistic life in the region promoted the creative becoming of provincial artists.
Key words: artistic life on the boundary ofXIX-XX centeries, periodical artistic exhibitions, South of Russia.
