CC BY
47
Дюпина Ю.В. ©
Кандидиат филологических наук, кафедра иностранных языков, Тюменский государственный архитектурно-строительный университет
РОЛЬ ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЙ В СОЗДАНИИ ОБРАЗНОЙ СИСТЕМЫ ПОЭЗИИ В.
ВЫСОЦКОГО
Аннотация
Данная работа представляет собой лингвистический анализ индивидуально-авторских цветообразов В.Высоцкого. Перед автором стояла задача выявить эстетические возможности цветовых слов в поэзии В.Высоцкого. Сделан акцент на выявление случаев расширения цветообозначениями своей семантики, когда они становятся многоплановыми и многозначными, внедряясь в такие сложные образования, как метафора, сравнение и т.д.
Ключевые слова: колоративная лексика, семантика цвета, цветовой образ, цветовой признак, лексико-семантическое пространство цветообозначений.
Keywords: coloring vocabulary, semantic color, color image, color feature, the lexical-semantic space of color terms.
Известно, что лексика со значением цвета - это одно из важнейших средств создания словесной живописности и конкретной художественной образности в поэзии. Эта лексика позволяет художнику слова представить изображаемое в непосредственной наглядности, «зримости». Слова со значением цвета реализуют в тексте прежде всего свои эстетические возможности, которые на лексическом уровне проявляются в многообразии семантических связей между словами.
Колоративная лексика в текстах В.Высоцкого реализует свои эстетические возможности при создании первичной образности. В номинативном значении цветовые слова используются автором при описании природы, человека, вещного мира. Поэтом активно употребляются прилагательные-цветообозначения в качестве эпитетов, например: (алые розы, серое платьице, желтая Африка, багровые закаты и т.д.)
Цветовой образ в поэзии В.Высоцкого может передаваться при помощи существительных, обозначающих конкретный цветовой признак, например: Ты воспари - крыла раскинь -В густую трепетную синь.
(«Баллада о двух погибших лебедях»). Синева кругом - как не выть! Позади - шесть тысяч километров, А впереди - семь лет синевы...
(«Бодайбо») И только красный, желтый цвет - бесспорны, Зеленый - тоже: зелень в хлорофилле
(«Мажорный светофор, трехцветье, трио»). Субстантивы, в отличие от прилагательных, несут в себе и цветовой признак, и значение предметности. Это сгущает, усиливает цветовой эффект. Если сравнивать слова зеленый и зелень, даже вне контекста, то последнее воспринимается в качестве более густого, насыщенного цвета. То же впечатление оставляет сравнение двух существительных - синева и синь. Структура слова синь (один короткий слог на выдохе) усиливает цветовой эффект.
© Дюпина Ю.В., 2012 г.
Цветовой образ может передавать выявление или становление данного признака. Для этого используются глаголы, например: Разомлею я до неприличности, Ковш холодной - и все позади, -И наколка времен культа личности Засинеет на левой груди
(«Банька по-белому». Еще асфальт не растопило И не позолотило крыш, Еще светило солнце лишь В одну худую светосилу
(«Пятна на солнце».
Цветовые глаголы обычно передают цвет в развитии, способствуя динамике картины. В нашем же случае при образовании глаголов в семантической структуре появляется оттенок процессуальности. Часто появляется значение становления признака и бытийности, а следовательно, такие цветовые глаголы не передают цвет в развитии, а показывают результат процесса: Когда еще так пелось?! И Роза, в чем была, Сказала: "Ах!" - зарделась -И вещи собрала
(«Баллада о цветах, деревьях и миллионерах»).
Да, так и есть! Вот густо покраснел Интервьюер: "Вы изменяли женам?" -Как будто за портьеру подсмотрел Иль под кровать залег с магнитофоном
(«Я все вопросы освещу сполна»). В последнем контексте в переносном значении употребляется глагол, образованный от исходного прилагательного, т.е. глагол покраснеть в значении «стыдиться».
В поэзии Высоцкого в переносном значении употребляются не только исходные прилагательные-цветообозначения, а также их производные, но и слова, которые обозначают оттенки данного цвета. В лексико-семантическом пространстве с исходным прилагательным красный в переносном значении употребляется слово розовый в значении «заключающий в себе только приятное, радостное, светлое», например: Был развеселый розовый восход, И плыл корабль навстречу передрягам, И юнга вышел в первый свой поход Под флибустьерским черепастым флагом
(«Был развеселый розовый восход...»). Для Высоцкого вообще характерно широкое употребление оттеночных качественных прилагательных, причём наиболее широко представлены оттенки красного: красный, рыжий, ржавый, бледно-розовый, рдяный, багровый, алый, малиновый. Характерно, что красный цвет входит в древнюю триаду чёрный - белый - красный и что именно этот цвет стал «осознаваться как цвет по абстрактному признаку насыщенности» [2,113]. Как отмечает Н.Б. Бахилина, прилагательное красный само по себе «не очень выразительно, и художники слова, особенно поэты, охотно употребляют слова, обозначающие более точные и более экспрессивные оттенки красного» [1,173]. Однако «номинация «чистого» безоттеночного красного иногда бывает незаменимой - например, когда речь идёт о символике значений» [3,144].
Красный цвет у Высоцкого может существовать автономно, вне связи с каким-либо предметом. Наиболее ярким примером в этом отношении является стихотворение «То ли - в избу и запеть...»:
Сколько лет счастья нет, Впереди - всё красный свет... Недопетый куплет, Недодаренный букет... Бред! Сложную семантику красного помогают понять слова, которые окружают цветообозначение: «счастья нет», «недопетый», «недодаренный», «бред» - вот значение красного для Высоцкого. Тоска, неудача, незаконченность, запрет (ср. красный свет светофора) - семантика красного цвета. Расширения семантики слов-цветообозначений происходит за счет их сочетаемостных (синтагматических) возможностей. Так как прилагательные как признаковые слова семантически многоплановы, подвижны, их связь ориентирована на семантику существительного. Прилагательные испытывают семантическое влияние со стороны управляющих слов.
Прилагательные-цветообозначения могут сочетаться с существительными, передающими чувства и состояние природы, например: Весенние армии жаждут успеха, Все ясно, и стрелы на карте прямы, И воины в легких небесных доспехах Врубаются в белые рати зимы
(«Проделав брешь в затишье...»). Данные сочетания представляют собой метафору с обобщенно-переносным значением, где битва «воинов в легких небесных доспехах» и «белых ратей зимы» -метафорическое изображение смены времени года, когда долгожданная весна приходит на смену надоевшей холодной зиме.
Прилагательное может сочетаться с абстрактным существительным, например:
Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,
Но не злоба нас будет из плена вести.
Не слепая, не черная ненависть в нас, -
Свежий ветер нам высушит слезы у глаз
Справедливой и подлинной ненависти!
(«Баллада о ненависти»). Поэтическая мысль автора, поданная в образной форме и метафорически передающая определенные цветообразы, может быть воспринята по-разному. Эту информацию трудно выразить описательно, т.к. описание не может передать всю полноту ассоциаций, которые возникали в сознании поэта и пробуждаются в сознании читателя. Она жила под солнцем - там, Где синих звезд без счета, Куда под силу лебедям Высокого полета
(«Баллада о двух погибших лебедях») В словосочетаниях типа «синяя гора», «синий лес» в семантической структуре прилагательного синий трансформируется значение глагольной формы синеть -«выделяться своим синим цветом, виднеться». Характерно, что в произведениях Высоцкого для обозначения синего свойственна семантика дальности. Видимо, содействует этому существование традиционно-фольклорных эпитетов в словосочетаниях «синее море», «синее небо». В словосочетаниях такого типа в семантической структуре прилагательного синий трансформируется значение глагольной формы синеть -«выделяться своим синим цветом, виднеться». Опираясь на эти фразеологизированные
традиционные эпитеты, семантика бесконечности «проявляется в сочетаемых сдвигах, то есть в тех случаях, когда определённый компонент не является номинацией или, по крайней мере, прямой номинацией водного или небесного пространства» [2,179]. Действительно, вместо традиционного эпитета «синее небо» у Высоцкого появляется «синяя гора», «синие звёзды», «Синяя птица».
Интересно, что синее у Высоцкого почти всегда оказывается недосягаемым для человека. Например, лебедь живет где-то «под солнцем», куда никому, кроме неё, добраться невозможно:
Она жила под солнцем - там, Где синих звезд без счета,
(«Песня о двух погибших лебедях»).
В посвященном Марине Влади стихотворении, где любимая женщина сравнивается с Синей птицей Метерлинка, есть оговорка: «Вот только жаль - её в раю нашли!»:
Маринка, слушай, милая Маринка! Далёкая, как в сказке Метерлинка, Ты - птица моя Синяя вдали, -Вот только жаль - её в раю нашли!
(«Маринка, слушай, милая Маринка!»).
Недосягаемость желаемого подчеркивается конечной фразой (в раю - значит в недоступном для живого человека месте) и словами «далёкая», «вдали».
В стихотворении «Я из дела ушел...» появляется эпитет «синяя гора»: Я из дела ушел, из такого хорошего дела! Ничего не унес - отвалился в чем мать родила, -Не затем, что приспичило мне, - просто время приспело, Из-за синей горы понагнало другие дела
(«Я из дела ушел...»).
Интересно, что для этого цветообозначения характерно семантическое приращение неопределённости пространства. Это связано с тем, что определение «синий» подверглось смысловой модификации и стало обозначать не только цвет, но и пространственную характеристику: «далеко», «неизвестно откуда».
Помимо семантики отдаленности расстоянием и пространственной характеристики «неизвестно откуда», в синий цвет Высоцкий вкладывает и семантику отдаленности временем:
Но где же он, мой «голубой период»? Мой голубой период не придет.
(«Мажорный светофор, трехцветье, трио»).
«Голубой период» в контексте данного произведения - это определённое время творчества художника, несбыточная мечта о лучших временах, которые когда-то должны наступить.
Целостный цветообраз - это синтезированное представление об определенном цвете и данной конкретной реалии, которая в действительности может обладать указанным цветовым признаком и используется для метафорической характеристики реалий иных сфер объективной действительности. В поэзии Высоцкого слова-цветообозначения не только обнаруживают свои эмоционально-экспрессивные и художественно-изобразительные возможности, но и углубляют свое значение в контексте, внедряясь в такие сложные образования, как метафора, сравнение и т.п. Цветообозначения могут расширять свою семантику в конкретных контекстах, они становятся многоплановыми и многозначными. Рассмотрим колоративы, значения которых в словарных статьях даются с пометой «перен.».
В текстах с исходной лексемой черный первая сема, выделяемая нами в семантической структуре данного прилагательного, будет сема «отрицательный, плохой», например:
Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью, Щелкал носом - в ем был спрятан инфракрасный объектив, -А потом в нормальном свете представало в черном цвете
То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив («Пародия на плохой детектив»). «В черном цвете» - устойчивое сочетание.
В значении глагольной формы чернить выделяется сема «клеветать на кого-что-н.», например:
Знаю я, своих друзей чернить неловко, Но ты мне ближе и роднее оттого, Что моя - верней, твоя - татуировка Много лучше и красивей, чем его!
(«Татуировка»).
Прилагательное черный употребляется в значении «мрачный, безрадостный, равнодушный», например:
Бродят толпы людей, на людей непохожих, Равнодушных, слепых, -Я заглядывал в черные лица прохожих -Ни своих, ни чужих
(«Так оно и есть...»).
«Важнейшей целью лингвистического анализа является выявление использованных в художественном тексте языковых фактов в их значении и употреблении, причем лишь постольку, поскольку они связаны с пониманием литературного произведения» [4,8]. Для лингвистического анализа индивидуально-авторских цветообразов В.Высоцкого необходимо внимательно изучить семантические средства включения их в контекст, выявить те семантические актуализаторы, которые позволяют воспринять то или иное сочетание слов, являющееся выражением соответствующего синтезируемого представления. Семантический актуализатор в контексте создает реальную возможность для её онтологического и лингвистического анализа.
Литература
1. Бахилина, И.Б. История цветообозначений в русском языке. - М.: Наука, 1975. -224с.
2. Зубова, Л.В. Поэзия Марины Цветаевой: Лингвистический аспект. - Л.: Издательство Ленинградского университета, 1989. - 264с.
3. Купчик, Е.В. Семантика цвета в поэзии Александра Галича/ Е.В. Купчик // Галич. Проблемы поэтики и текстологии. - М., 2001. - С.139-147.
4. Шанский, Н.М. Лингвистический анализ стихотворного текста. - М.: Просвещение, 2002. - 224с.
