CC BY
208
Е. Р. Корниенко
РОЛЬ СКАЗОЧНОГО ДИСКУРСА
В РУССКОМ КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
ELENA R. KORNIENKO THE ROLE OF THE FOLK TALE DISCOURSE IN THE RUSSIAN CULTURAL ENVIRONMENT
Елена Радмировна ^рниенко
Кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков Российской академии живописи, ваяния и зодчества И. Глазунова ► ekorni@mail.ru
В статье рассматривается роль русской сказки в процессе формирования картины мира иностранных читателей, указываются причины непонимания ее культурной символики. При этом особое внимание уделено глубинным смыслам фольклорных произведений, отражающих национально-специфические культурные концепты. На примере обобщения своего преподавательского опыта автор исследует вопрос о том, в какой степени родная культура иностранных студентов накладывает отпечаток на индивидуальные особенности их восприятия текстов русских сказок.
Ключевые слова: сказочный дискурс, понимание, картина мира, культурный опыт народа, лакуны.
The paper discusses the role of Russian folktales in the process of the Russian culture acquisition by foreigners. Special attention is given to the reasons of certain failure in the perception of cultural symbols of such kind of the Russian discourse. The paper focuses on the analysis of in-depth cognition of folk tales and suggests the ways for a better cultural competence of the foreign language learners. The author summarizes her practical teaching experience and demonstrates to what extent the native culture of foreign students influences the result of their perception of the Russian folktales.
Keywords: folktale discourse, perception, world view, people's cultural experience, gaps.
На протяжении веков фольклорные произведения активно участвовали в дискурсивной практике людей русского культурного пространства. Ценность таких текстов определяется тем, что, будучи прецедентными, они являются отражением накопленных человеком социокультурных знаний определенной исторической эпохи, источником представлений о культуре народа, говорящего на данном языке. В них особенно ярко выделяются национально-культурные символы и концепты, которые передают важную смысловую информацию. Однако их понимание для иностранца становится возможным лишь при наличии в сознании определенных фреймов и сценариев, т. е. когнитивных структур языка, позволяющих коммуникатору расшифровать получаемое сообщение.
Как известно, картина мира отличается у каждого отдельного народа так же, как и кодовые системы культур. Фольклорное произведение может быть не понято даже тогда, когда снят языковой барьер: мы переводим не слова, а стоящие за ними национально-культурные символы и концепты.
То, что для реципиента является странным, «чужим» и нуждается в истолковании, служит сигналом присутствия в тексте специфических элементов культуры — лакун. Г. Гачев [4] образно называет их «заусенцами», которые «задираются», создавая тем самым трудности при восприятии иностранцами. В сказочном дискурсе зафиксировано большое
количество лакун, т. к. его языку присущ яркий национально-культурный колорит. Необходимо учитывать, что фольклорные произведения представляют собой особую функциональную систему, в рамках которой усваивается опыт народа. Постигая смысл культурной символики сказки, иностранный читатель сталкивается не только с языковой, но и с национальной «картиной мира» носителей русского языка, пропуская ее через свое сознание. Декодируя такого рода культурные схемы, он соотносит их содержание с привычным ему контекстом, что накладывает определенные ограничения на индивидуальные особенности восприятия смысла иноязычного сообщения.
Данное исследование базируется на лингво-культурологическом подходе к анализу языковой картины мира, которая отражает отчасти универсальный способ концептуализации действительности, а отчасти — национально специфичный для каждого языка [1: 350-351]. В последнее время в лингвокультурологии особое внимание уделяется изучению стилистики языка фольклорного текста, его глубинному смысловому пониманию [3; 5; 6].
Рассмотрим с этой точки зрения русский сказочный дискурс, в котором отразились основы православной веры и нравственные заповеди народа: проповедуется идея любви к ближнему, покорности воле Божьей, искупления грехов и спасения души. Русский сказочный дискурс позволяет выделить основные обряды русских людей. Например, свадьба, женитьба является счастливым финалом многих сказок: «Царь-девица выступила из терема, взяла доброго молодца за руку и сказала: „Я за тебя замуж иду!" И на другой же день сыграли они свадьбу... Велено было кликнуть клич по всему царству, чтоб сколько ни есть народу православного — все бы шли поздравлять жениха с невестою... С тех пор стали они жить во всяком добре и счастии». В фольклоре широко представлены благословение: «Говорит царю большой сын: „Батюшка, благослови меня, поеду отыскивать матушку"»; связанное с браком венчание: «Иван-царевич выбрал Василису Премудрую; тотчас их обвенчали и на радостях пировали целых три дня»; обряд поминания умерших: «Тут коза с кумою лисою сделали чудесный помин по бирю-
ке: наелись, напились, вышли на двор; коза проводила куму, а сама со своим козленком стала жить да поживать и молочко для козленка добывать». Сюда же можно отнести и культурные концепты, характеризующие традиции, уклад и быт деревни, менталитет народа. Так, неизменно упоминается в сказках крещение, сопровождающее рождение ребенка: «Вот родился у дьякона сын. Пришел он мужичка просить кумом быть — захотелось это ему попробовать медку. Ребенка окрестили, мужик кумом стал». В сказках играют важную роль родственные связи, в том числе кумовство. Упоминание об этом встречается даже в сказках о животных: «Лиса с журавлем подружилась, даже покумилась с ним у кого-то на родинах». Кумовья рассматриваются как духовные наставники ребенка. Они могут помогать друг другу, а могут, напротив, преследовать корыстные цели, получая друг от друга какую-либо выгоду: «Приходи, куманек, приходи дорогой! Уж я как тебя угощу!» В русской народной сказке важная роль отводится семье и родственным узам, взаимоотношению с близкими людьми: «Худое житье было старику со старухою. Век они прожили, а детей не нажили, смолоду еще перебивались так-сяк; состарились оба, напиться подать некому, и тужат, и плачут»; «Было-жило два брата: один богатый, другой бедный, у бедного — жена да дети, а богатый — один как перст»; «Жил-был царь с царицею, детей у них не было. Стали они бога молить, чтоб создал им детище во младости на погляденье, а под старость на прокормленье». Сказка учит жить по совести, не гнаться за богатством: «... Пожили с месяц, приелось старухе богатое житье, говорит старику: „Хоть живем мы богато, да что в этом толку, коли люди нас не почитают!"», совершать добрые дела по велению сердца, а не для того, чтобы получить за них награду: «Стал купец помирать (а купчиху-то прежде его на погост свезли) и приказывает: „Дети мои! Живите хорошо — в любви и совете, так, как мы с покойницей жили"».
Для русского сказочного дискурса характерна краткость, простота и образность выражения мыслей, глубина их содержания, передаваемая через традиционные образы и сюжеты, раскрывающие поведение народа.
Сказка имеет оригинальную композиционную структуру. Ей присущи особые формулы зачина: «Жили-были», «В некотором царстве, в некотором государстве, не в нашем было королевстве. Это будет не сказка, а присказка, а будет сказка завтра после обеда, поевши мягкого хлеба, а еще поедим пирога, да потянем бычка за рога...», «Был себе дед да баба, у них было три сына...», «Летала сова — веселая голова, вот она летала, летала и села. Хвостиком повертела да по сторонам посмотрела. Это присказка, сказка вся впереди». В качестве сравнения отметим, что как в русских, так и в английских сказках зачин в большинстве случаев носит неопределенный абстрактный характер: "Once upon a time..", "There was once..". Однако в английской сказочной традиции часто даются указания на определенное время, на действия с упоминанием исторических и легендарных личностей, что свидетельствует о значительно большей конкретности мышления англичан: "In the days of the great King Arthur", "In the reign of King John" и т. д. В русских сказках проявляется стремление к необычному и невероятному, сюжет переносится в фантастический мир (за моря и океаны, в страшное подземелье, в тридевятое царство, тридесятое государство), в английских сказках повествование более реалистично. Часто упоминаются конкретные замки, графства, города: "in Bamborough Castle", "at Dublin", "in Yorkshire", "they lived in the little house with the green door and the green shutters, which stands on the hill" и т. д.; описывается местность и долгий путь героя: "As he travelled far and he travelled fast, and he travelled east and west, north and south, over hills, and dales, and valleys, and mountains, and woods, and sheepwalks, but never a sign of the missing castle did he see". Думается, что в сказках проявляется прагматическая сдержанность англичан.
Для повествования русских народных сказок типичны повторы: «далеким-далеко, высоким-высоко, день коротается, к ночи продвигается»; «долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается», «ни в сказке сказать, ни пером описать». В русских сказках обязательны троекратные повторы. Число «три» — это элемент особого кода, с по-
мощью которого описывается реальный мир [8]. В сказке «Сивка-бурка» Иван трижды ходит к отцу на могилу. По три раза повторяются целые эпизоды. Для английского сказочного дискурса типичны лексические повторы: "So they fought and fought, and fought", "So she went along, and she went along", "So she sat and thought and thought, and thought". Повторяются стихотворные вставки: "Chinny chin chin", "Cat! Cat! Kill the rat".
Кроме того, для произведений такого жанра характерны традиционные фольклорные образы: береза белая, олицетворяющая русскую природу, путь-дорога — символ простора России и т. д.; постоянные эпитеты: поля чистые, реки быстрые, леса темные, лук тугой, терем высокий. Как правило, подробно описывается, женская красота: «красна девица», «она краснее солнца, яснее месяца, очи у нее подобны райскому свету» или «бела лебедушка», «руки белые, уста сахарные», «такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать», «такая красавица, какой во всем свете другой нет, на щеках румянец, на устах улыбка, белолица и тонкокожа», «такая красавица, что весь свет изъездишь, а лучше ее не сыщешь». Мужская красота представлена следующим образом: «полюбились ей кудри черные доброго молодца, очи соколиные, брови соболиные, ухватки богатырские», «купеческий сын был собою молодец, статный, рослый, кровь с молоком». В английском фольклоре тоже достаточно подробно описывается реальная внешность героини, красота ее волос, белизна лица: "golden hair", "milk-white face", "eyes as green as grass", "eyes like a coal of fire", "lips like cherries", "cheeks red as June", "sweet as a rose", "bonnie lady", "fair lady" и т. д.
Для русского сказочного дискурса характерны сверхъестественные персонажи: Змей Горыныч — шестиглавый змей, Кощей бессмертный, Баба-яга, костяная нога, «живущая в дремучем лесу, на поляне в избушке». При создании образа Бабы-яги используются следующие характеристики: «старая ведьма», «ехидная баба», «древняя старуха — лицо злющее, волосы длинные, седые», «...вот и повадилась к ним в избушку ходить Баба-яга, костяная нога и сосать у красной девицы, купеческой дочери, белые груди», «никого она к себе
не подпускала и ела людей, как цыплят»; «...лежала Баба-яга, в одном углу ноги, в другом голова, губы на притолоке, нос в потолок уткнулся». Часто встречается образ нечистой силы, у которой «три головы», нечистого духа, «утащившего царицу».
Образы чудовищ популярны и в английском сказочном дискурсе. Так, злой Рыжий Этин характеризуется соответствующими эпитетами: "horrible", "cruel", "fierce" — ужасный. Например: "the dreadful, terrible, horrible beast". Отрицательными персонажами произносятся определенные реплики устрашающего содержания: "Be he alive or be he dead, I'll grind his bones to make my bread!", "Fee, fi, fo, fum! I smell the blood of an Englishmаn!". Все чудовища, великаны английских сказок воплощают представления о насилии и зле, поэтому чем сильнее эти чудовища, чем мрачнее их облик, тем светлее контрастирующий с ними образ положительного героя.
Для русского сказочного дискурса типичны персонажи-животные: конь добрый богатырский, конь сивый-сивогривый; старая кобылуш-ка; котишко-мурлышко, серый лобишко; коза рухленая; лисичка-сестричка, хитрая обманщица; орел сизый; лебедь-лебедушка; гуси-лебеди. Взаимоотношения животных напоминают поведение людей, но в сказках — все наоборот, и поэтому сильные и хищные звери терпят поражение, а слабые и беззащитные оказываются победителями. Например, в сказке «Лиса, заяц и петух» все звери пытались помочь зайцу, но лишь слабый петух сумел выгнать лису из заячьего дома.
В английских сказках в роли персонажей тоже выступают животные: курица "Henny-penny", петух "Cocky-locky", гусь "Goosey-poosey" и др.
В русской сказочной традиции распространены особые формулы завершения повествования: «Стали жить-поживать и добра наживать, я там был, мед, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало», «Был в те поры у нового полковника большой пир, на том пиру и я был, мед-пиво пил, по усам текло, в рот не попало, кому подкосили ковшом, а мне решетом», «Был у Иванушки колодец, в колодце рыба ему, а моей сказке конец», «Лутоня наелся донельзя, залез на палатки и уснул. Когда он проснется, тогда и сказка моя далее начнется,
а теперь пока все», «Вот вам сказка, а мне кринка масла», «С тех пор они стали жить да поживать, и теперь живут, хлеб жуют». В английской сказке типичны формулы завершения повествования, описывающие счастливый исход событий часто с поучительной моралью, награда за доброту и наказание зла: "They were quite happy now... As for Red Riding-Hood, she decided always to follow her mother's advice", "they are still living happily". Или же в качестве примера можно привести конец сказки «Три поросенка»: первые два поросенка едва не погибли из-за своего легкомыслия, а дом третьего был крепкий и надежный ("Safe little house of bricks"). Такой дом отражает представления англичан о благополучной жизни ("My house is my castle").
При изучении русского сказочного дискурса иностранный учащийся, встречаясь с текстами, в которых представлены концепты чужой культуры, может по-иному интерпретировать информацию из-за другого жизненного опыта и видения мира, а также вследствие нетождественных условий материальной и общественной жизни людей, специфических особенностей их культуры.
Практический опыт преподавания русского как иностранного показывает, что обучаемые с интересом воспринимают сказочный дискурс, который задает новый ракурс восприятия русского культурного пространства. Это происходит через познание свойственной данной лингвокуль-туре концептуальной фольклорной системы.
Особенно занятия с иностранными студентами творческих специальностей (живописцами, скульпторами, дизайнерами) показывают, что работа над сказками вызывает у них живой отклик, т. к. в их воображении создаются яркие и незабываемые художественные образы, которые затем воплощаются ими в учебных проектах. Элиминирование лакун, встречающихся в сказочных произведениях, может осуществляться посредством сопоставительного анализа с родными фольклорными текстами. Например, при изучении «Красной шапочки» у англоязычных учащихся сразу же появляется аналогия с их родной сказкой "Red Riding-Hood", ссылка на которую помогает преподавателю снять трудности смыслового восприятия данного русского сказочного произведе-
^^^ [методика преподавания русского языка]
ния. Возможно также и использование лингвостра-новедческого комментирования, что имеет особую важность для адекватного понимания иноязычного текста. Данный процесс может происходить в несколько этапов: снятие предубеждений, стереотипов по отношению к другому народу, осмысление иной психологии, принятие чужой культуры.
Приведем примеры из собственной практики. При чтении сказки «Мужик и заяц» были выявлены следующие лакуны: «мужик» — «незнакомый человек», «бедный необразованный человек, который много пьет», «бродяга, который ходит по юртам»; «зажить домком» — «зажить сытно», «начинать беспечную жизнь в собственном доме»; «чисто поле» — «поле большое и без заборов», «грязное место, т. к. на нем ничего нет», «амбар» — «рынок», «место для сена». В сказке «Золотой топор» трудности вызвали следующие лексические конструкции: «залиться горькими слезами» — «это когда на лице много слез, и все они текут»; «ходить по дрова» — «ходить по дороге, где растет трава»; «заблудиться» — «неправильно думать»; «утро вечера мудренее» — «это когда человек утром превращается в более умного, чем он был раньше». В сказке «Лиса и журавль» зафиксированы следующие лакуны: «несолоно хлебавши» — «это когда у человека ничего нет», «как аукнулось, так и откликнулось» — «это когда один человек громко закричал, а второй услышал, у него возникла идея, и он ее высказал».
На наш взгляд, занятие по русскому языку во взрослой аудитории должно строиться как познание характера, образа жизни, ментальности народа, говорящего на этом языке, что предполагает активизацию возможностей личности и обеспечивает мотивацию учащихся. Данная методика способствует постижению языковой картины мира русского культурного сообщества, ведь, как известно, языковая личность начинается на уровне выявления и установления иерархии смыслов и ценностей картины мира, которая закладывается с детства. С активизацией речевой деятельности человека развивается и языковая личность, это происходит через восприятие изучаемого текста. Поэтому принципиально важным является, как отмечал М. М. Бахтин, выработка принци-
па «участного мышления» [2: 105], основанного на преодолении замкнутости национальной культуры, на формировании диалогичности понимания. Человек должен знать не только систему иностранной культуры, но и проявлять готовность видеть в чужом то, что нас объединяет, а не разобщает. Такая форма взаимодействия, где каждый ставит себя на место другого человека, требует огромных усилий, чтобы понять и принять его позицию. При этом важно, чтобы чужое мировосприятие не вызывало отторжения, это является условием осуществления трансляции опыта другого народа и ценностей иностранной лингвокультуры.
В практике преподавания русского языка как иностранного необходимо:
1) изучение модели культуры того или иного народа в функциональном плане;
2) развитие обучаемого как личности, т. е. развитие таких способностей, которые играют наиболее важную роль для познания нравственного, морально-этического мировоззрения иноязычной культуры;
3) обучение восприятию жестов, мимики, поведения представителей иноязычной культуры;
4) развитие речевых умений, которыми должны овладеть учащиеся в процессе межкультурного общения [7: 29].
Анализ сказочного дискурса способствует формированию фоновых знаний о русском культурном пространстве, о русских культурных стереотипах.
ЛИТЕРАТУРА
1. Апресян Ю. Д. Избр. труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.
2. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.
3. Богатырев П. Г. Язык фольклора // Вопросы языкознания. 1975. № 5. С. 106-116.
4. Гачев Г. Д. О национальных картинах мира // Народы Азии и Африки. 1967. № 1. С. 80-85.
5. Никитина С. Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993.
6. Осовецкий И. А. О языке русского традиционного фольклора // Вопросы языкознания. 1975. № 5. С. 10-17.
7. Пассов Е. И. и др. Учитель иностранного языка: Мастерство и личность. М., 1993.
8. Русское культурное пространство. Лингвокультуроло-гический словарь. М., 2004.
