CC BY
83
ФОЛЬКЛОРНЫЙ ТЕКСТ КАК СРЕДСТВО ОВЛАДЕНИЯ ИНОЯЗЫЧНОЙ КУЛЬТУРОЙ
Р. Корниенко
Аннотация. В статье обсуждаются подходы к проблеме восприятия текста в процессе изучения иностранных языков (на примере русского языка как иностранного), когда учащиеся встречаются с текстами, отражающими определенные концепты чужой культуры. Особое внимание уделяется фольклорным текстам, а именно народным сказкам, формирующим этико-эстетические жизненные позиции иностранных читателей, а также намечаются пути творческого обучения восприятию такого рода текстов в процессе преподавания иностранных языков.
Ключевые слова: текст, восприятие, интерпретация текстов, картина мира, культурный опыт народа, лакуны, преподавание иностранных языков.
Summary. The paper discusses different approaches to the problem of text understanding in foreign language learning (particularly, Russian as a foreign language) when foreign students come across different texts reflecting a foreign culture. Special attention is given to folklore texts, folk tales in particular, which add to developing students ' values. The author also suggests some creative ways of making students understand similar texts in teaching foreign languages.
Keywords: text, perception, textual interpretation, world view, people's cultural experience, gaps, teaching foreign languages.
149
Сегодня ученые различных областей знания (лингвисты, культурологи, социологи, психологи, литературоведы и др.) уделяют особое внимание тексту. Интерес к этому важнейшему объекту, одновременно языковой и экстралингвистической действительности, объясняется тем, что он отражает способ хранения и передачи накопленных человеком знаний и социокультурных традиций определенной исторической эпохи [1]. Текст составляет основу «сложной и многосторонней психической деятельности активного и пристрастного субъекта,
протекающей при взаимодействии памяти, мышления, внутренней речи и т.д.» [2, с. 248]. Как утверждает Ю. Н. Караулов, «текст как образование, протяженное во времени, как продукт, порожденный социальной действительностью... должен отвечать коммуникативным потребностям личности, владеющей системой языка» [3, с. 54]. Это своего рода узел, связывающий воедино автора и читателя, а также познание, понимание и общение людей. Ведь именно благодаря своей коммуникативной интенции автор осознанно, а иногда и неосо-
знанно обращается к большому количеству читателей, стремящихся познать адекватный смысл воспринимаемой информации.
Однако, несмотря на тот факт, что изучение особенностей текста уходит корнями в далекое прошлое, в современной научной традиции до сих пор не выработано единого подхода к интерпретации данного феномена. В отечественной лингвистике традиционно выделяется подход, опирающийся на гуманистические идеи В. Фон Гумбольдта, а также харьковской педагогической школы (а именно А. А. Потебни, Д. Н. Овсянникова-Куликовского и др.), выделявших прежде всего роль личности как уникальной целостной системы, которая отражается на понимании текста в целом. Данные взгляды разделялись и Н. А. Рубакиным [4], создавшим теорию библиопсихологии, опирающейся на научно-психологический аспект восприятия текстов художественной литературы. В указанной теории главный акцент делается на «примате читателя, а примат вещи должен уступить место примату той психики, которую так или иначе возбуждают письмена...» [там же, с. 11].
Характеризуя художественный текст, следует отметить, что отличительной чертой его является наличие в нем не только семантической, но и эстетической информации, а также образное отображение реальной действительности. Автор, высказывая свое субъективное видение мира, тем самым эмоционально воздействует на читателя. Поэтому художественный текст можно определить как модель, которая представляет собой аналог определенного фрагмента реальности, продукт человеческой культуры.
Для М. М. Бахтина текст (в том числе и художественный) - это кругами расходящийся во всеобщность диалог между культурами, веками и народами по тому или иному «последнему вопросу бытия» [5, с. 24]. И такая форма коммуникации людей требует огромных усилий, чтобы понять и принять позицию Другого. Суть концепции М. М. Бахтина сводится к следующему: понимание текста есть способ познания культур, которые «естественной территории не имеют», так как существуют для всех. И в тексте, являющимся средством межкультурного общения (непосредственного и опосредованного), отражается историческая память народа, концентрируются определенные представления о действительности того лингвокуль-турного сообщества, в рамках которого они были созданы. Интерпретируя текст, читатель «соприкасается с другим, чужим смыслом: между ними начинается как бы диалог, который преодолевает замкнутость и односторонность этих смыслов текста. Мы ставим чужой культуре вопросы, мы ищем в ней ответа на наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами новые свои стороны, новые смысловые глубины» [5, с. 354].
В 80-ые гг. прошлого века большой вклад в теорию восприятия текста был внесен Т. М. Дридзе [6; 7], разработавшей понятие «текстовой деятельности», которая составляет функциональную основу коммуникативной системы «текст - интерпретатор». Данный подход исследует содержательные механизмы общения, а также то, как смысловая информация внедряется в общественную практику, культуру, сознание посредством многообразной текстовой дея-
ф
тельности. «Потребляемые» тексты, трансформированные в бесчисленное множество различных интерпретаций, по-новому раскрываются в непосредственной коммуникации. Вплетаясь в процессы познания, они, как целостные единицы, и сами обретают новую жизнь, способствуя развитию социальных отношений в обществе. В результате этого постоянно происходит образование новых текстов. При этом Т. М. Дридзе учитывает роль социальной деятельности читателя, которая, преломляясь в его сознании, отражается на смысловом восприятии [7, с. 17].
Теория текста весьма активно используется в современной методике преподавания иностранных языков. Проблема состоит в том, что при изучении иностранного языка учащийся, встречаясь с текстами, в которых содержатся определенные концепты чужой культуры, может по-иному интерпретировать информацию из-за другого жизненного опыта и видения мира. И он декодирует культурные схемы, соотнося содержание текста с привычным ему культурным контекстом, вследствие чего он может быть понят неадекватно или не понят вообще даже тогда, когда «снят» языковой барьер. Иными словами, процесс понимания иностранного текста осуществляется за счет использования набора правил, присущих родному языку и родной культуре читателя. Правила же иного языка, а также его семантические факты опознаются как непонятные или ошибочные, что накладывает определенные ограничения на индивидуальные особенности восприятия смысла. Лишь при условии того, что контексты автора и читателя совпадают, понимание текста осущест-
вляется естественно, без особого напряжения. Но они могут и не совпадать. И то, что в тексте является для реципиента странным и нуждающимся в истолковании, служит «сигналом» присутствия в нем специфических элементов культуры - лакун, препятствующих его пониманию. Г. Д. Гачев образно характеризует лакуны как «заусенцы», которые «задираются» в процессе межкультурной коммуникации, создавая тем самым определенные трудности для восприятия информации. К ним относятся, во-первых, национальный «образ мира», представляющий собой внутренний мир, например, русского человека, запечатленный в русском слове, а также уклад его быта и другие элементы материального мира; во-вторых, специфика культурной символики определенных этносов; в-третьих, национально-культурная семантика текста, содержание которого восходит к особенностям фольклорных произведений, в которых наиболее ярко проявляется история, мировоззрение и традиции, мудрость, нравы и обычаи народа [8, с. 82].
К сожалению, сегодня на Западе в текстах разных жанров многие этнокультурные особенности русских трактуются и преподносятся в негативном ракурсе. Иностранцы видят в России чаще всего «русскую мафию», «новых русских», «русских оккупантов» и т.д. Негативное отношение возникает в силу неспособности иностранцев осознать определенные понятия культуры и традиции России, что, в свою очередь, затрудняет процесс адекватного восприятия иностранными учащимися русских текстов. Отсюда предубеждения и предрассудки о русском человеке, о загадочности и необъяснимости его души. Однако, не-
151
152
смотря на это, многие иностранцы, характеризуя национальный портрет русских, отмечают прежде всего особый патриотизм и героизм, проистекающий, по их мнению, из врожденной любви к родине. К числу важнейших отличительных черт русского народа они относят также исключительное терпение и развитое чувство братства, солидарности. Кроме того, американцы, например, указывают на присущую доброту, открытость души, искреннее гостеприимство русских в сочетании с внешней замкнутостью, а также отсутствие индивидуализма, столь свойственного американцам [10, с. 38]. Такого рода стереотипы, как бродячие сюжеты сказок, часто появляются на западном телевидении и в СМИ. Приведем самые распространенные примеры, которые приводят иностранцы, говоря о России: водка, печь, баня. Все эти понятия могут рассматриваться как определенные культурные концепты. Достаточно вспомнить, что издавна на Руси баня считалась народным универсальным лекарством от всех болезней. Об этом свидетельствует и поговорка: «Баня - мать наша, кости распаришь, все тело поправишь». И такая традиция до сих пор не забыта в России. Непонятное, а именно общественные и обычно неоспариваемые мнения о том, что хорошо, что можно и чего нельзя в данной культуре, преодолеваются в процессе овладения иностранным языком, когда у учащихся формируются взгляды и представления о культуре и о нормах поведения народа, говорящего на изучаемом языке, что способствует их активному взаимодействию с реальной действительностью, ориентации на толерантное отношение к тому, что не является по-
нятным в чужой культуре, что обогащает собственный опыт обучающегося и ведет к исчезновению негативных реакций на те или иные события реальной жизни.
Для устранения лакун в процессе преподавания иностранных языков полезно использование фольклорных текстов, являющихся разновидностью художественного произведения. Ведь, как известно, именно в них зафиксировано наибольшее количество лакун. Фольклорные тексты - это результат творческого познания народом реальной действительности, отражение его общественного опыта. Их изучение позволяет с определенной степенью вероятности структурировать русскую национальную картину мира.
Рассмотрим с этих позиций русские народные сказки, воплощающие плоды многовековых наблюдений и раздумий народа, его мечты и надежды. Опыт и знания, приобретаемые сотнями и тысячами людей в труде и общественной жизни, закреплялись в фольклоре в кратких словесных правилах и приметах, которые передавались от человека к человеку, становились достоянием многих. Ведь, как известно, издавна человек заботился не только о пропитании и жилище, но и стремился понять окружающий мир. Для таких текстов характерна краткость, простота и образность выражения мыслей и чувств персонажей, глубина содержания, красота формы, монументальность и величие героев. Сила воздействия такого рода произведений устного народного творчества на читателя огромна.
Национально-культурный колорит языка фольклорных текстов воплощается и в особенностях его национально-культурной семантики. Для России ха-
рактерны такие символы народной культуры, как береза белая, олицетворяющая русскую природу, а также свежий ветер, путь-дорога, представляющие собой символы простора. Неизменны и поля чистые, леса темные, реки быстрые, лук тугой,, терем высокий, то есть предметы внешнего мира; а также субъекты внешнего мира - красна девица или бела лебедушка - символы невесты; добрый молодец - символ жениха, ясные соколы -друзья жениха, или же метафорическое обозначение матушки / батюшки - красное солнышко. Однако описание мира как идеальной нормы, стабильного образца вовсе не означает его неподвижности: люди оживают в фольклорном произведении, а совершаемые ими действия, даже невозможные в действительности, вдруг становятся как бы реально происходящими. В занимательных сказочных историях лиса, волк, медведь, заяц, петух, козел и другие животные разговаривают между собой, помогают друг другу или обманывают один другого, смеются и плачут, радуются и горюют. Объясняется это тем, что сказка своими корнями уходит в далекое прошлое, когда человек думал, что животные ведут такую же разумную жизнь, как люди. В ней очень верно подмечены главные особенности волка /жадного и злого/, медведя /сильного, но неуклюжего и часто попадающего в смешное положение/, лисы /хитрой и ловкой, всегда кого-нибудь обманывающей/. Все они нападают на более слабых обитателей леса, что напоминает взаимоотношения людей. Но в сказке зачастую все наоборот: сильные и хищные звери терпят поражение, а слабые и беззащитные оказываются победителями. Это объясняется тем, что различные явления природы и общественной
жизни в сознании древних людей олицетворялись в образах добрых и злых существ, помогавших человеку или вредивших ему (например, таких сказочных героев, как Морозко, Водяной царь или Чудо-Юдо).
В картине мира русской сказки очень важным моментом является противопоставление «свое-чужое», в котором «свое» оценивается как положительное, хорошее, а «чужое» -как плохое. В борьбе со злыми силами герой пользуется помощью не только связанных со сверхъестественными силами людей, но его поддерживают даже животные. Это помощь со стороны сил природы. Например, отдал Иван-царевич своих сестер замуж за орла, сокола и ворона — он тем самым породнился с царями мира птиц. Такого рода сказочные сюжеты известны всем с детства, они постоянно повторяются и интерпретируются разными поколениями. Приемы создания художественного образа, а также средства его изображения переходили не только из сказки в сказку или из песни в песню, но и из одного жанра в другой, со временем изменяясь и совершенствуясь.
Почти каждая сказка начинается словами: «В некотором царстве, в некотором государстве» или же «Жили-были», а кончается словами: «Стали жить-поживать и добра наживать». Да и само повествование предполагает знание особых формул, например: «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». Почти обязательны в каждой сказке троекратные повторения. Очень часто повторяются даже целые эпизоды. Так, в сказке о Сивке-бурке Иван трижды ходит к отцу на могилу. Как правило, в сказке участвуют три брата, и всем заранее извест-
153
154
но, что старший и средний братья -корыстны и коварны, а младший брат простодушен и добр. Сказки зачастую имеют сходную мораль: награда за доброту и наказание зла, то есть она утверждает веру в добро и справедливость. Сказочный дискурс в полной мере отражает основные постулаты христианской веры, ее нравственные заповеди, а также мифологические образы и представления о загробной жизни и смерти, формируя ракурс мировосприятия читателя, его этико-эстетические жизненные стереотипы. В русской сказке приобретают иное освещение многие нравственные проблемы, исповедуются идеи любви к ближнему, покорности воле Божьей, борьбы с искушениями, искупления грехов, спасения души, противостояния «нечистой силе»: <У нашего царя есть дочь - красавица Марфа-царевна; сватался за нее чужестранный принц; царевна не захотела за него идти, а он напустил на нее нечистую силу... Не дает ей нечистая сила по ночам покою; бьется сердечная и кричит без памяти... Уж чего царь ни делает; и колдунов и знахарей приводил - никто не избавил> («Солдат избавляет царевну»).
Сказка учит жить по совести, не гнаться за «богатством»: <...Пожили с месяц, приелось старухе богатое житье, говорит старику: «Хоть живем мы богато, да что в этом толку, коли люди нас не почитают!> («Жадная старуха»); совершать добрые дела по велению сердца, а не для того, чтобы получить за них награду: <...Стал купец помирать (а купчиху-то прежде его на погост свезли) и приказывает: «Дети мои! Живите хорошо - в любви и совете, так, как мы с покойницей жили»> («Оклеветанная купеческая дочь»). Та-
кое мировоззрение отражается и в особенностях языковой картины мира, вербализуясь в таких концептах, как «собор»: <Сел он в коляску и поехал в собор. Там уже давно к обедне звонят, и народу привалило видимо-невидимо> («Волшебное кольцо»), «бог - Спаситель»: <Ерш не унывает, на бога уповает...> («Сказка о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове»). Помимо этого, сказочный дискурс позволяет выделить основные русские обряды, например, «благословение»: <...Говорит царю большой сын: «Батюшка, благослови меня, поеду отыскивать матушку... > («Три царства - медное, серебряное и золотое»), связанное с браком - «венчание»: <...Иван-царевич выбрал Василису Премудрую; тотчас их обвенчали и на радостях пировали целых три дня> («Морской царь и Василиса Премудрая»), а также со смертью человека - «поминки»: <Тут коза с кумою лисою сделали чудесный помин по бирюку. Наелись, напились, вышли на двор; коза проводила куму, а сама со своим козленком стала жить да поживать и молочко для козленка добывать> («Волк и коза»). К ним относятся и культурные концепты, характеризующие традиции, уклад и быт деревни, менталитет народа. Так, неизменно упоминается в сказках «крещение», сопровождающее рождение ребенка: <Вот родился у дьякона сын. Пришел он мужичка просить кумом быть - захотелось это ему попробовать медку. Ребенка окрестили, мужик кумом стал> («Как дьякона медом угощали»). Примечательно то, что концепт «кумовства» в сказках играет существенную роль. Причем, упоминание об этом встречается даже в сказках о животных: <Лиса с журавлем подружилась, даже покумилась с ним у кого-то на родинах...>; <Приходи, куманек,
ф
приходи дорогой! Уж я как тебя угощу!> («Лиса и журавль»). Кумовья рассматриваются как духовные наставники ребенка. Они могут помогать друг другу, а могут, напротив, преследовать корыстные цели, получая друг от друга какую-либо выгоду
Таким образом, сказка является не только объектом коммуникативно-познавательной деятельности, но и результатом коллективного сознания инофонного сообщества. Это своего рода канал передачи культурных знаний, а ее содержание находится в непосредственном взаимодействии с сознанием читателя, который внедряет их в собственное сознание. Следовательно, через ее восприятие осуществляется трансляция опыта людей, их межкультурный диалог. Все это делает сказку ценным материалом в процессе преподавания русского языка как иностранного.
Приведем пример из своего практического опыта. Для проверки понимания русской сказки «Лиса и журавль» иностранным студентам и стажерам МГЛУ, МГУ, МАДИ было предложено после прочтения извлечь из этого текста наиболее важную информацию. Среди учащихся были те, которые прошли лишь десятимесячную подготовку по русскому языку, а также стажеры, свободно владеющие русским языком. Предварительно им предлагалось выполнение лексического теста и оценивалось то, насколько правильно понято значение слова или определенный культурологический образ. Полученные результаты сопоставлялись со значениями этих слов, данными в Словаре русского языка [10]. Приведем отдельные примеры неточных или неправильных ответов иностранцев:
«долговязый» - с длинными руками (утверждение турецкого учащегося);
«уйти несолоно хлебавши» - выйти (мнение африканца); это когда у человека ничего нет (ответ турецкого студента);
«родины» - место рождения человека (точка зрения вьетнамца);
«кум» - это человек, который по православной традиции кладет родившегося ребенка в воду (утверждение турка);
«кумушка» - любимая кума (ответ турка);
«аукаться» - кричать громко (утверждение китайца);
«откликаться» - это когда один человек высказал мысль мне, а в ответ у меня возникла идея, и я ее выразил (мнение корейской студентки);
На основании приведенных выше примеров можно сделать вывод, что понимание единиц тезауруса может быть различным в зависимости от национально-культурной и языковой принадлежности читателей; от их различного эмоционального восприятия окружающей нас действительности.
Затем учащиеся должны были дать свое название сказке. С теоретической точки зрения заголовок передает процесс смыслового структурирования текста в мозгу реципиента. Это минимальная запись, когда наиболее существенная информация передается определенным набором языковых средств. Отношение иностранцев к главной идее текста выразилось в следующих заглавиях к сказке: «Недобрая дружба»; «Ложь и честность»; «Как лиса с журавлем подружилась»; «Доброта и зло»; «Хитрая лиса и умный журавль»; «Судьба», «Отношения между друзьями», «Испытания дружбы»; «Измена сердца». В целом, отмеча-
ф
156
ется эмоциональная окрашенность заголовков, придуманных учащимися. В них отражается скорее их ироническое, нежели сочувственное отношение к персонажам сказки. Как видно из приведенных примеров, придуманные заголовки свидетельствуют о нравственно-этической оценке поведения героев сказки. Анализ сказок на уроках русского языка как иностранного языка показал, что весьма эффективно усваивается учащимися социальный и культурный опыт русского народа. Поэтому целесообразно более широко анализировать особенности проблематики и структуры русского фольклорного текста на занятиях с иностранцами. Это способствует развитию фоновых знаний о другом (иноязычном) линг-восоциуме, о присущих ему национальных традициях, представлениях о добре и зле, о справедливости и жестокости, о вербальном и невербальном поведении другого народа. На основе такого рода текстов возможно и контрастное сопоставление образов родной и изучаемой культур; установление расхождений в восприятии инокультурных концептов, а также всестороннее исследование позиции автора. Процесс обучения РКИ является успешным лишь тогда, когда достигнуто понимание содержательного уровня текста на базе овладения «кодом» носителя данного языка, то есть когда в коммуникативной системе «человек 1 - человек 2» отправитель (человек 1) и получатель информации (человек 2) используют один и тот же эталон - текст, а из сообщения извлекается именно та информация, которая изначально подразумевалась автором. В результате разрушаются привычные стереотипы, препятству-
ющие адекватному пониманию иноязычного текста.
Сегодня в рамках нового геополитического пространства и в контексте построения «гуманитарных межкультурных мостов» между представителями различных лингвосооб-ществ особенно активизировался процесс поиска новых направлений развития культурного и духовного содержания личности учащихся, развития у них умения воспринимать и понимать позицию Другого, что конечном итоге создаст огромные возможности как в плане трансляции культурных ценностей народа, так и расширения горизонтов «картины мира» учащихся, овладевающих иностранным языком.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Прохоров Ю. Е. Действительность. Текст. Дискурс. - М., 2006.
2. Залевская А. А. Слово. Текст. - М., 2005.
3. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. - М., 1987.
4. Рубакин Н. А. Что такое библиологическая психология. - Л., 1924.
5. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. - М., 1986.
6. Дридзе Т. М. Язык и социальная психология. - М., 1980.
7. Дридзе Т. М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. Проблемы семиосоциопсихологии. -М., 1984.
8. Гачев Г. Д. О национальных картинах мира // Народы Азии и Африки. -1967. - № 1.
9. Павловская А. В. Россия и Америка. Проблемы общения культур. - М., 1998.
10. Ожегов С. И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. - М., 1988.
■
