CC BY
154
РОЛЬ ПИСЕМ В СОЗДАНИИ ОБРАЗОВ В РОМАНЕ ДЖЕЙН ОСТЕН «ЭММА»
Творчество Джейн Остен, образ персонажа, психологический портрет.
Многими учеными отмечена близость повествовательной структуры романов Джейн Остен к драматургическому искусству. В ее произведениях мало описа-тельности, пейзажных деталей, портретных характеристик. При этом отмечается мастерство Остен в создании психологического портрета. Глубина психологических зарисовок достигается преимущественно при помощи речевых характеристик. Выражение Л.Я. Гинзбург «Слово персонажа может стать фокусом трактовки художественного образа» [Гинзбург, 1977, с. 45] в полной мере относится к стилю Джейн Остен. В повествовательной структуре ее романов важнейшее место отводится диалогам, монологам, несобственно-прямой речи. Среди других речевых характеристик значительное место занимают эпистолярные элементы (под этим термином мы понимаем как письма, содержание которых приводится в романе полностью, так и письма, содержание которых лишь пересказывается), выполняющие важную функцию в структуре зрелых романов Джейн Остен в повествовании, в сюжетообразовании и в создании образов.
Особенно ярко роль писем в создании характеров прослеживается в романе «Эмма». Основная особенность повествовательной техники Остен — преимущественно единый повествовательный центр с образом имплицитного повествователя внутри — встречается и в этом произведении. Соответственно, план точки зрения также един на протяжении большей части романа — все события читателю видятся сквозь призму сознания главной героини. Остен значительно ограничивает первичного нарратора в таком качестве, как всеведение. Как писал литературовед Д. Мэнселл: «...she often refuses to take on the burden of omniscience the new form offers her...» (...она часто отказывается взять на себя бремя «всеведения», которое предлагает новая форма романа... - Здесь и далее перевод наш. - Н.Ш.) [Mansell, 1973, р. 27]. Такая повествовательная структура сопряжена с существенным препятствием: поскольку основным средством создания характеров является речь персонажей, писательница стеснена в средствах, когда герои, необходимые для развития сюжетной линии, оказываются за пределами круга общения Эммы по какой-либо причине. В таких случаях писательница пользуется возможностями эпистолярной техники. Эпистолярные элементы соединяют воедино сюжетные линии, развивающиеся параллельно. Ярким примером служат письма от Фрэнка Черчилла и Джейн Фэрфакс в тот период, когда они живут не в Хайбери, или письма мистера Элтона, когда он живет в Бате, где обручается, - подробности этого события существенны для развития действия и введены в роман при помощи пересказанных писем, адресованных Коулу. Эпистолярные элементы позволяют наделить «ненадежного повествователя» качеством «надежности» (например, Фрэнк Черчилл объясняет в письме обстоятельства тайной помолвки). Перечисленные примеры помогают определить важность функции эпистолярных элементов в построении сюжета и в повествовательной структуре романа, которая не отмечена ни в одной работе, посвященной творчеству Остен. Особая роль принадлежит письмам
при создании образов. Целью данной статьи является описание эпистолярных элементов, выполняющих значимую роль в построении образов, на примере образов Роберта Мартина, мистера Элтона, Фрэнка Черчилла и Джейн Фэрфакс.
Фермер Роберт Мартин служит важным персонажем романа — изменяющееся отношение Эммы к его личности является своеобразным индикатором взросления, духовного прозрения и совершенствования главной героини. Уже упоминалось, что Роберт Мартин не входит в круг общения Эммы — как выражается сама Эмма: «Фермер же нисколько не нуждается в моей помощи и поэтому стоит в одном смысле чересчур высоко, а во всяком другом — слишком низко для моего внимания» [Остен, 2008, с. 46]. По этой причине становится невозможным ввести в роман его характеристику через прямую речь. Первые впечатления о Роберте Мартине читатель получает из рассказа Гарриет о проведенных на ферме каникулах, а также из наблюдений Эммы издалека за его поведением, когда он случайно встречается на их пути. Гарриет упоминает мистера Мартина «всякий раз с похвалой за добродетель, явленную в том или ином поступке» [Остен, 2008, с. 44], Эмма же «...острым глазом учинила Роберту Мартину осмотр. Он был опрятно одет и вид имел смышленый, однако сверх этого не был отмечен ни единым преимуществом... похоже было, понятия не имел о том, что такое хорошие манеры» [Остен, 2008, с. 49]. И в первом и во втором случае характеристика принадлежит «ненадежному наррато-ру»: Гарриет «не отличалась большим умом», а Эмма слишком пристрастна, поглощенная мыслью об аристократическом происхождении Гарриет. Но восприятие читателя корректируется за счет эпистолярного элемента — письма Роберта Мартина к Гарриет Смит. Остен не приводит в романе содержание письма, но описывает впечатление, которое оно производит на Эмму: «Стиль письма превосходил все ее ожидания. Мало сказать, что в нем не было ошибок, — оно и манерой изложения сделало бы честь любому джентльмену: слог, хотя и незатейливый, был упруг и ясен; чувства, им выражаемые, рекомендовали автора наилучшим образом. Письмо было кратким, но в нем виделся трезвый ум, пылкое, щедрое сердце, благопристойность и даже утонченность чувств» [Остен, 2008, с. 78]. Таким образом, письмо вводит тот элемент достоверности, непредвзятости, которого не хватает в предоставленных читателю впечатлениях. Следует вспомнить о выражении английского литературоведа Д. Менселла относительно писем в романах Остен: «Letters in her fiction are a kind of evidence sharply distinct from the thought and talk that surround them» (Письма в ее романах — своего рода очевидные факты, резко отличные от домыслов и толков, их окружающих) [Mansell, 1973, р. 28]. Хотя Эмма пытается найти объяснение («ему, должно быть, помогала одна из его сестер»), мнение читателя о Роберте Мартине уже складывается под влиянием впечатления о письме. Сама Эмма начинает судить о Роберте Мартине иначе после прочтения письма. Если при первой встрече, увидев его издали, Эмма сообщает Гарриет свое мнение: «Без сомнения, невзрачен — чрезвычайно, — но это еще не беда, когда б не полное отсутствие в нем хорошего тона... я не могла сообразить, что он столь неотесан, столь безнадежно непрезентабелен... я рассчитывала увидеть в нем хоть немного больше породы» [Остен, 2008, с. 50], то под влиянием стиля его письма Эмма вынуждена заметить: «Он, бесспорно, неглуп и, вероятно, от природы одарен талантом... мыслит ясно и четко и когда берет в руку перо, то без усилий находит нужные слова для выражения своих мыслей... Деятельная натура, решителен, не лишен чувствительности, душа не огрубела» [Остен, 2008, с. 72].
Письмо является фактом объективной действительности, оно даже, отчасти стало олицетворением своего автора: на письмо переносятся свойства живой личнос-
ти. Эмма даже опасается «сколь сильны могут оказаться прельстительные чары письма».
Отождествление эпистолярного элемента с самой личностью становится особенно очевидным, когда подруги сравнивают стиль письма Роберта Мартина и шарады мистера Элтона. В его поведении таится загадка — читателю никогда не называют имя избранницы мистера Элтона, хотя все обстоятельства его поведения объясняют указывающими на Гарриет: автор играет с читателем, вводя в заблуждение заодно с ним и Эмму. В этой игре своеобразным «фактом» также становится сочиненная Элтоном и преподнесенная Эмме шарада как образец всех ярких качеств ее автора: льстивости, угодничества, слащавости, преклонения перед вышестоящими. Нужно отметить, что перевод шарады, выполненный Р. Сефом и включенный в перевод М. Кан, не в полной мере отражает эти качества: если в русскоязычной версии для составления слова «признание» переводчику пришлось зашифровать приставку «при» и слово «знание», то в английском языке слово courtship состоит из двух частей: court — «королевский двор» и ship — «корабль». Слово court мистер Элтон зашифровал, пользуясь лексикой помпезной и одиозной тематики: My first displays the wealth and pomp of kings, / Lords of the earth! their luxury and ease. (Дословно: первое слово отражает богатство и помпу королей, владык земли! Их роскошь и беззаботность.) И даже слово ship мистер Элтон назвал the monarch of the seas! (король морей). Далее, при зашифровке слова courtship стиль автора также торжествен: But, ah! united, what reverse we have! / Man’s boasted power and freedom all are flown; / Lords of the earth and sea, he bends a slave, / And woman, lovely woman reigns alone [Austen, 1994, p. 56] (Но, ax! В соединенье, как все меняется! Властители земли и моря превращаются в рабов, и женщина, лишь прекрасная женщина царит).
Все слова, принадлежащие к «королевской» теме в этой шараде, могут относиться лишь к Эмме — женщине влиятельной и богатой в Хайбери, перед которой священник Элтон преклоняется. И менее всего они подходят неимущей простушке Гарриет. Ослепленная Эмма не замечает очевидного, но читатель располагает «фактом» в виде шарады, ему позволено делать собственные выводы.
Письмо мистера Мартина и шарада Элтона становятся объектом сравнения для Гарриет, и в этом сравнении выигрывает мистер Элтон: «Одно дело... когда у человека голова, как у всякого другого, - понадобилось сказать что-то, он садится и пишет письмо, в котором сказано самое необходимое, и вкратце, — и другое дело сочинять стихи и шарады вроде этой» [Остен, 2008, с. 103]. Эмма отмечает, что шарада небезупречна, но предпочитает не разубеждать Гарриет, поскольку во-первых, она «...как нельзя лучше служит своему назначению», во-вторых, «Более решительного неприятия мистера Мартина с его скучной прозой и желать было нельзя» [Там же].
Позже, когда признание мистера Элтона состоялось, эпистолярный элемент вновь помогает обнаружить неприятные свойства его характера. При отъезде в Бат Элтон шлет записку мистер Вудхаусу, в которой не упоминает саму Эмму: «...способ оповестить об этом, избранный им, не делает ему особой чести. Учтивость к отцу ее, столь подчеркнуто исключающая ее самое, яснее всяких слов выдавала затаенную обиду. Даже почтительные расшаркивания вначале не распространялись на нее... Имя ее не упоминалось вовсе, и была во всем этом столь разительная перемена и столь не к месту была эта прощальная напыщенность в изъявлениях благодарности, что батюшка ее, подумалось ей в первую минуту, не мог не заподозрить неладное» [Остен, 2008, с. 176]. Здесь вновь записка героя, ее стиль говорят о нем более, чем он сам или его поступки. Мистер Элтон никогда не рис-
кнул бы открыто обойтись плохо с такой влиятельной дамой, как Эмма. И все же он нашел способ обидеть ее — не упомянуть о ней в письме.
Таким образом, важная роль эпистолярных элементов при создании образа персонажа состоит в том, что эпистолярные элементы становятся свидетельством и отражением всех личностных особенностей их авторов.
Еще более активна роль эпистолярных элементов в формировании образа Фрэнка Черчилла и Джейн Фэрфакс. Эти персонажи отсутствуют значительную часть действия романа, сведения о них постоянно поступают через переписку с членами их семьи. Их письма также являются своеобразными персонификациями своих авторов. Письма «вводят» своих авторов в общество, рекомендуют их, позволяют им участвовать в действии наравне с другими героями. Например, письмо Фрэнка Черчилла по случаю женитьбы его отца заменяет визит героя: «...он написал к своей новоявленной матушке по случаю ее свадьбы. Несколько дней кряду, кто бы в Хайбери к кому не пришел, в разговоре непременно упоминалось милое письмо, полученное миссис Уэстон, "Вы, верно, слышали, какое милое письмо написал миссис Уэстон мистер Фрэнк Черчилл? В самом деле премилое письмо, сколько я понимаю. Мне сказывал о нем мистер Вудхаус. Он читал его и говорит, что такого милого письма в жизни не читывал"» [Остен, 2008, с. 33]. Фрэнка обсуждают, он незримо присутствует в жизни героев, хотя те не видели его пару десятков лет. Письмо позволяет жителям Хайбери сделать выводы о его характере: «Письмо и вправду было дорогим подарком. У миссис Уэстон, разумеется, и без того составилось о молодом человеке наилучшее представление, а этот красивый знак внимания был несомненным доказательством его недюжинного здравомыслия и счастливо дополнял собою добрые пожелания и поздравления, которые она получила к свадьбе» [Остен, 2008, с. 33]. Поскольку фигура Фрэнка также важна в сюжетной линии, связанной с попытками Эммы выдать замуж Гарриет, и писательнице важно ввести его образ в роман с первых страниц, эпистолярный элемент здесь является наилучшим средством, так как не нужно делать поправку на источник информации о Фрэнке Черчилле, письмо является объективным фактом.
Джейн Фэйрфакс, тайная невеста Фрэнка, — антипод Эммы; изменяющееся отношение Эммы к ней также служит показателем ее нравственного совершенствования и взросления. Но Джейн живет вдали от Хайбери, и в течение действия первой половины романа читатель также имеет возможность узнать о ее жизни из пересказов писем, которые получает ее тетушка. В ее семье существует даже особый «закон» получения писем — их получают в определенный день недели, чтение их тоже сопровождается ритуалами — сначала мисс Бейтс прочитывает сама, потом матушке, останавливаясь и растолковывая некоторые места.
Наиболее яркой иллюстрацией функции письма в раскрытии образа является последнее в романе письмо Фрэнка с объяснениями. Письмо передает индивидуальный стиль его автора, поэтому служит важнейшим приемом характеристики персонажа, создания образа. Письмо становится поворотным пунктом в раскрытии образа Фрэнка. Поскольку на протяжении всего повествования герой скован необходимостью хранить тайну, все его поступки и высказывания носят недостоверный характер, он становится «ненадежным» повествователем. При раскрытии тайны он утрачивает доверие всех своих знакомых. Искренне объясниться и оправдаться, признать свою вину и представить большое количество смягчающих обстоятельств Фрэнк может лишь при помощи письма, поскольку иначе только неестественные по объему монологи либо диалоги при большом количестве слушателей могли бы предоставить тот же объем информации. Кроме того, форма письма обладает ха-
рактеристикой «пространственной приватности», т. е. это пространство для двоих. Фрэнк находится в близких, доверительных отношениях с мачехой, поэтому глубоко искренен и честен в письме. Он посвящает много строк своим эмоциям и переживаниям, доверие к мачехе позволяет ему открыто писать о своих отношениях с Эммой. Письмо дает возможность Фрэнку, объяснив обстоятельства тайной помолвки, освободиться от условий, которые на него налагала необходимость соблюдать тайну, быть свободным и искренним в высказываниях.
Перед читателями открываются новые грани личности Фрэнка. Если до письма мы знаем лишь обманщика, ветреного, любящего развлечения, зависимого от прихотей тетки, то в письме мы встречаем умного, глубоко чувствующего молодого человека, достаточно строго относящегося к себе и другим в вопросах нравственности (он не позволяет себе фамильярности в отношении невесты и осуждает ее в миссис Элтон, он не ищет вины в других — тетке, Эмме, признает лишь свою), справедливого в своих оценках. Письмо проникнуто глубоким чувством уважения к окружающим. Но Остен не идеализирует этого персонажа. Мистер Найтли находит его недостатки мгновенно: «...лукавит...», «...поклеп возводит на родного отца...», «шутит с огнем», — и обобщает: «Он страдает большими недостатками, такими недостатками, как легкомыслие, неумение считаться с другими» [Остен, 2008, с. 527]. И все же мистер Найтли признает, что письмо располагает в пользу Фрэнка.
Обилие выражений чувств делает письмо более искренним и роднит его стиль со стилем сентиментализма, который был периодом наибольшего расцвета эпистолярного жанра. Возможно, эмоциональность Фрэнка является, в некотором отношении, реверансом Остен в сторону «века чувствительности», во всяком случае, Остен дважды упоминает об этой черте его характера сначала устами Эммы: «...он столько страдал, столь искренне раскаивался, был так признателен миссис Уэстон, и так влюблен в мисс Фэрфакс...» [Остен, 2008, с. 522], затем и мистера Найтли: «Хм-м! Что за россыпи комплиментов в первых строках! Вполне в его духе», и далее: «Ну и горазд же строчить письма этот господин! — Смотрите, как расщедрился на благодарности - то тысячу раз благодарит, то десять тысяч» [Остен, 2008, с. 526]. Но чувствительность Фрэнка не кажется напускной или неискренней, даже если в сравнении с эмоциональностью мистера Найтли выглядит чрезмерной или немного старомодной.
Письмо меняет отношение главных героев — Эммы и мистера Найтли — к Фрэнку. Жанр письма позволяет, прежде всего, предоставить достаточно большой объем информации при максимальной степени искренности (пространство приватности — доверительные отношения Фрэнка и миссис Уэстон), в результате читатель получает возможность узнать наиболее интимные мысли и переживания Фрэнка, что кардинально по-новому раскрывает его образ и обнаруживает неизвестные до этого черты характера. Оценка читателя в значительной степени корректируется, однако Остен по-прежнему далека от идеализации этого персонажа.
Хотя техника эпистолярного романа была отвергнута писательницей в ранней юности, Остен использует ее возможности в повествовании от третьего лица. Эпистолярные элементы позволяют «зазвучать» голосу персонажа, когда по какой-либо причине нет возможности включить прямую речь персонажа в повествование; письма позволяют «ненадежным повествователям» обнаружить истинные свойства своей личности, передать интимные переживания; письма являются «объективными фактами», с помощью которых восприятие читателем персонажа изменяется, достигается глубина психологической характеристики персонажа.
Библиографический список
1. Гинзбург JL О психологической прозе. JL, 1977.
2. Остен Д. Эмма. М., 2008.
3. Шмид В. Нарратология. М., 2008.
4. Austen J. Emma. L.: Penguine Books, Ltd, 1994.
5. Hough G. G. Narrative and Dialogue in Jane Austen // Selected Essays. Cambridge: University Press, 1980. 304 p.
6. Mansell D. The novels of Jane Austen: an interpretation. L.: Macmillan, 1973.
7. Wright A. H. Jane Austen’s novels: a study in structure. Chatto and Windus, 1953.
