CC BY
29
дает о себе знать нравственная доброта. Дружба Эмили с проституткой Мартой - пример христианского милосердия. Сама Эмили совершает нравственные проступки (разрывает помолвку с Хэмом, обманывает доверие мистера Пегготи), но в чувствах этих героев к ней нет морального осуждения, их любовь к ней неизменна. И в этом особенно ясно проявляется та новая форма нравственности -более гибкая, более человечная, каковую М. Нуссбаум приписывает исключительно «эротической / романтической» форме любви.
Таким образом, отказ Дэвида сурово осудить поведение и характер Стирфорта, в чем проявляется его нежная привязанность к другу, ничем не отличается от других сердечных привязанностей героев романа: его тети - к Дику, Эмили - к Марте, Пегготи - к Эмили или Агнес - к своему отцу. Во влюбленности рассказчика в Стирфорта есть, несомненно, эротико-романтический компонент. Но великодушие и снисходительность, порой - близость к христианскому прощению не позволяют этой привязанности быть исключением, частным случаем. Поэтому нельзя считать единственным носителем новой морали только рассказчика - Дэвида Копперфил-да (как полагает М. Нуссбаум), нельзя согласиться и с Диккенсом, утверждавшим, что только Агнес - «подлинная героиня романа»1. С точки зрения автора реферируемой статьи, нравственный баланс всего произведения создается не только повествователем или только одним из персонажей, но всеми героями романа.
Н. Т. Пахсарьян
2016.01.020. ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫЕ ТЕХНИКИ ДЖЕЙН ОС-ТЕН С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОВРЕМЕННОЙ НАРРАТОЛОГИИ. (Сводный реферат).
1. ПАЛЛАРЕС-ГАРСИЯ Э. Еще раз о передаче перцепции в нарра-тиве на примере «Эммы» Джейн Остен.
PALLARÉS-GARCÍA E. Narrated perception revisited: The case of Jane Austen's Emma // Language and literature. - L.; Thousand Oaks; New Delhi: SAGE, 2012. - Vol. 21, N 2. - P. 170-188.
2. МОРИНИ М. Поэтика отстранения: Джейн Остен и концепция эхо-иронии.
1 В предварительных заметках к роману Диккенс писал о 15 главе, где впервые появляется Агнес: «Ввод подлинной героини». - Прим. Э. Ле Жалле.
MORINI M. The poetics of disengagement: Jane Austen and echoic irony // Language and literature. - L.; Thousand Oaks; New Delhi: SAGE, 2010. - Vol. 19, N 4. - P. 339-356.
Ключевые слова: Дж. Остен; перцепция в повествовании (narrated perception); ирония; эхо-ирония; несобственно-прямая речь; перспектива; нарратор; двусмысленность.
Роман Джейн Остен «Эмма» (1816) многими исследователями рассматривается как хороший пример недостоверного и двусмысленного повествования. Эти его черты принято связывать в первую очередь с интенсивным использованием FID - «свободной непрямой речи» (free indirect discourse, близкий по смыслу русский термин - «несобственно-прямая речь»). Елена Палларес-Гарсиа (Шеффилдский университет) показывает (1), что этот эффект обеспечивается также и другой нарративной техникой, характерной для стиля Остен, - так называемой «перцепцией в повествовании» (narrated perception, далее - NP). Суть этого приема - в изображении чувственного восприятия персонажа (зрительного, слухового, обонятельного, тактильного и т.п.) без непосредственного описания самого акта перцепции, но через последовательное упоминание объектов, людей, явлений, событий по мере того, как они воспринимаются героем.
«Presently the carriage stopt; she [Emma] looked up; it was stopt by Mr. and Mrs. Weston, who were standing to speak to her. There was instant pleasure in the sight of them, and still greater pleasure was conveyed in sound...» («Эмма», ч. 2, гл. 5)1.
В вышеприведенном отрывке курсивом выделена фраза, которая является довольно характерным случаем NP. Это выражение объективно описывает события и не содержит глаголов, которые позволили бы однозначно идентифицировать Эмму как воспринимающего субъекта (ср. с: ~Эмма увидела, что карета была остановлена Вестонами). Мы можем интерпретировать эту фразу как чистую объективную наррацию, но в ней все же имеются маркеры
1 «Но вот карета стала; она подняла голову - это мистер и миссис Уэстон остановили ее, желая с нею поговорить. Едва их увидев, она тотчас повеселела, а услышав, повеселела еще больше». - Здесь и далее пер. с англ. М. Кан. (Русские переводы во многих случаях не передают анализируемых особенностей стиля автора и приведены только для понимания общего смысла отрывка. - Прим. реф.)
того, что она отражает визуальное восприятие Эммы. Во-первых, в предшествующей фразе используется глагол - «индикатор перцепции» («Эмма выглянула» - «looked up»). Во-вторых, уже в следующей за NP фразе упоминается перцептивный акт (sight of them) и говорится о чувствах героини, с ним связанных. И наконец, присутствует такой типичный сигнал NP, как использование прошедшего продолженного времени, которое призвано подчеркивать одновременность восприятия акта и воспринимаемых событий.
В литературоведении были выделены несколько маркеров присутствия NP. Большинство этих техник не является эксклюзивным маркером данного модуса повествования, и они редко используются все вместе одновременно. Однако наличие сразу нескольких из них, как в вышеприведенном отрывке, свидетельствует о высокой вероятности того, что мы имеем дело именно с NP. В число этих сигналов входят: использование прошедшего продолженного времени, «анонсирование» приема с помощью глаголов «посмотреть», «выглянуть», прислушаться и т.п., упоминание физических движений и жестов (повернуться, обернуться, выглянуть), позиционирующих субъекта восприятия относительно воспринимаемой реальности. Нередко о присутствии NP сигнализируют выражения, меняющие модальность дискурса (казаться, выглядеть как, видимо, очевидно) и создающие впечатление, что в данный момент нарратив передает не объективные факты, а впечатления от них персонажа. Отрывки NP могут содержать дейктические элементы (наречия «здесь», «сейчас»), повторения, инверсии, неполные предложения, термины родства (папа, мама), неопределенные местоимения (как-то, что-то и т.п.), оценочные выражения, ассоциируемые с конкретным персонажем, его личностью и мировоззрением.
Встречаются случаи NP, которые весьма сложно отличить от чистой наррации, как правило, они маркированы либо очень сильно выраженной эмоциональностью и экспрессивностью описания (например, слова «сверкал», «пылал» для светящегося объекта), либо специфическим авторским использованием пунктуации (у Остен это особая постановка запятых, двоеточий, точки с запятой, тире) и средств выделения (курсив и т.п.). Идентификации конкретного отрывка как NP способствует также присутствие до и после него психонаррации (описания чувств, оценок и т.п. в косвенной речи).
В существующей научной литературе принято анализировать NP вместе c FID и его разновидностью FIT (свободной непрямой передачей мыслей, free indirect thought), поскольку в стилистическом отношении они весьма сходны. Но, как подчеркивает Е. Палларес-Гарсия, по своей форме NP намного ближе к чистой наррации, так что нередко их весьма сложно различить, а в функциональном плане эта техника существенно отличается от FID и FIT, поскольку не только передает содержание сознания героя, но и описывает объективную реальность художественного мира.
Во многих случаях границы между чистой наррацией и NP становятся почти прозрачными и взаимопроницаемыми, и тогда можно говорить о «контаминации» нарратива восприятием героя. Иногда NP реализуется лишь в нескольких словах внутри строго нарративного предложения, как в следующем примере, где рассказывается о реакции мистера Найтли на сообщение Эммы, что ее подруга Харриет отказала мистеру Мартину:
«This was obliged to be repeated before it could be believed; and Mr. Knightley actually looked red with surprize and displeasure, as he stood up, in tall indignation...» («Эмма», ч. 1, гл. 8)1.
В данном случае повествование из перспективы нарратора в целом сохраняется и в той части отрывка, которая выделена курсивом. Вместе с тем можно говорить о присутствии в ней элементов перцепции Эммы, в первую очередь благодаря наличию в союзе «as» семантического оттенка, отсылающего к одновременности действия и восприятия, но также из-за необычного эпитета tall к существительному indignation, призванного передать ощущения Эммы, когда мистер Найтли в негодовании встает, возвышаясь над ней (сидящей). Объективная точка зрения здесь отчасти смешана с перспективой героини, и поэтому такой нарратив можно назвать «окрашенным» (coloured).
Это делает данный прием источником большей смысловой неоднозначности и лучшей техникой «недостоверной наррации», чем традиционно выступающий в этой роли FID. Если мы с трудом можем отличить объективную фиксацию происходящего от ее восприятия героем, достоверность излагаемых событий легко поста-
1 «Это понадобилось повторить, ибо мистер Найтли не верил своим ушам; от удивления и досады лицо его покрылось багровым румянцем, он встал и гневно выпрямился во весь рост».
вить под сомнение. Повествовательная недостоверность поддерживается также и тем, что перцепция очень тесно связана с мышлением и эмоциями, поэтому во многих случаях текст, исходящий от нарратора, как бы «загрязнен» оценками и предубеждениями персонажа. Например, при знакомстве Эммы с мистером Мартином его описание хотя и дано формально от третьего лица, очевидно, передает впечатления героини, что подкрепляется обрамляющей эту фразу психонаррацией:
«Emma... soon made her quick eye sufficiently acquainted with Mr. Robert Martin. His appearance was very neat, and he looked like a sensible young man, but his person had no other advantage; and when he came to be contrasted with gentlemen, she thought he must lose all the ground he had gained in Harriet's inclination. » («Эмма», ч. 1, гл. 4)1.
Недостоверность повествования в «Эмме» может варьироваться в широких пределах. Если в предыдущем примере некоторое расхождение перспективы нарратора и героини легко пропустить, то в других случаях оно создает ощущение, что Остен слегка подсмеивается над своей героиней. Так происходит в следующем отрывке, где обсуждается отсутствие Фрэнка Черчилля на общей прогулке:
«Emma looked at Harriet while the point was under consideration; she behaved very well, and betrayed no emotion. ...» («Эмма», ч. 3, гл. 6)2.
«Эмма взглянула на Харриет» - индикатор NP, и очевидно, что следующее описание Харриет является восприятием главной героини, а не объективным дискурсом нарратора. В представлении Эммы Харриет, будучи влюблена в Фрэнка, должна быть расстроена, но хорошо это скрывает. Однако внимательный читатель к этому моменту уже понимает, что Харриет не питает никаких романтических чувств к Фрэнку Черчиллю и ей не приходится подавлять свое разочарование. Поэтому, казалось бы, объективная передача
1 «...она... острым глазом учинила мистеру Роберту Мартину осмотр. Он был опрятно одет и вид имел смышленый, однако сверх этого не был отмечен ни единым личным преимуществом и при сравнении с настоящим джентльменом, решила она, должен был без остатка утратить завоеванную им благосклонность Гарриет».
2
«Пока происходили дебаты, Эмма поглядывала на Гарриет; та держалась прекрасно и ничем не выдавала своих чувств».
происходящего на самом деле фиксирует также и ошибочное мнение главной героини, придавая тексту характерную остеновскую ироничность. В другом случае нарратор сообщает нам о Харриет и мистере Элтоне, что «влюбленные стояли рядом у окна». Слово «влюбленные» хотя и включено в объективное изложение событий, принадлежит тем не менее не повествователю, а Эмме, так как отсутствие романтических отношений между этими двумя персонажами очевидно для всех, кроме главной героини романа.
В целом, заключает Е. Палларес-Гарсия, анализ использования NP в романе приводит к выводу, что «сознание Эммы присутствует в тексте в значительно большей степени, чем это было принято считать ранее» (1, с. 186). Его присутствие и создает ощущение, что слова нарратора и действительное положение вещей не совсем совпадают. NP, отличаясь от FID и FIT в формальном и функциональном отношениях, вместе с ними вносит важный вклад в создание неповторимого ироничного и двусмысленного стиля Джейн Остен.
Эти характеристики стиля писательницы стали предметом рассмотрения (2) и одного из ведущих специалистов по ее творчеству Массимиллиано Морини (Удинский университет, Италия). Исследователь видит проблему в том, что традиционное риторическое определение иронии (говорится одно, имеется в виду противоположное или - в мягком варианте - нечто иное) далеко не всегда хорошо описывает те аспекты романов Остен, которые мы воспринимаем как ироничные. Во многих случаях для их анализа лучше подходит концепция эхо-иронии, созданная лингвистами Д. Уилсоном и Д. Спербером1 с целью охватить не только классическую иронию, но и более сложные ее варианты. Суть их подхода состоит в том, что в ироническом высказывании говорящий воспроизводит или конструирует слова иного субъекта речи, имплицитно давая им критическую оценку - от легкой насмешки до жестокого сарказма.
Джейн Остен активно использует в своих романах FID (несобственно-прямую речь), поэтому многие слова, формально исходящие от нарратора, на самом деле ему не принадлежат, и это дей-
1 Sperber D., Wilson D. Irony and the use-mention distinction // Radical pragmatics / Ed. by Cole P. - N.Y., 1981. - P. 295-318.; Wilson D., Sperber D. On verbal irony // The stylistics reader / Ed. by Weber J.J. - L., 1996. - P. 260-279.
ствительно может интерпретироваться в определенных случаях как эхо-ирония. Однако, как отмечает автор статьи, многие высказывания Остен являются ироничными во вполне традиционном смысле слова.
Например, в романе «Мэнсфилд-парк» описывается реакция сестер Бертрам на появившуюся в их доме бедную родственницу (главную героиню романа) Фанни Прайс:
«[The Bertram sisters] (1) could not but hold [Fanny Price] cheap on finding that she had but two sashes, and had never learned French; and when they perceived her to be little struck with (2) the duet they were so good as to play, they could do no more than make her a (3) generous present of some of their least valued toys, and leave her to herself, while they adjourned to whatever might be the (4) favourite holiday sport of the moment, making artificial flowers or wasting gold paper.» («Мэнсфилд-парк», гл. 2)1.
Очевидно, что (3) и (4) фразы легче интерпретируются как традиционная ирония, совершенно недвусмысленная, когда речь идет о «щедром» даре из наименее любимых игрушек, и достаточно заметная в последнем случае, где выражение «любимое занятие» приобретает комический оттенок, поскольку состоит в «пустом переводе золотой бумаги».
Вместе с тем первые два выражения действительно можно расценить как пример эхо-иронии, поскольку они создают впечатление, что нарратор произносит их не совсем «от себя». То, что сестры Бертрам «не могли не счесть» Фанни малозначительной персоной, - очевидно, точка зрения не нарратора, а самих сестер, так как причины для подобного мнения о Фанни указаны достаточно вздорные. «Дуэт, который они так хорошо исполняли», также отсылает к собственному мнению девочек о своей игре на фортепиано (тем более, в предыдущем абзаце подчеркивается, что домашние
1 «Узнав, что у ней всего две ленты и что она никогда не занималась французским, они потеряли к ней интерес; а когда поняли, что, милостиво исполнив для нее дуэт на фортепиано, никак ее не поразили своим искусством, им только и пришло в голову щедро одарить ее кое-какими наименее любимыми своими игрушками и предоставить ее самой себе, а потом они принялись за одно из тех занятий, каким в ту пору отдавали предпочтение в свободное время - стали делать искусственные цветы или попусту переводить золотую бумагу». - Здесь и далее пер. с англ. Р. Облонской.
их постоянно хвалили). Однако мы не можем с уверенностью сказать, что нарратор цитирует чьи-то конкретные высказывания или мысли. Скорее, можно говорить, что эти фразы произнесены не из его собственной перспективы, а из перспективы сестер Бертрам или других обитателей Мэнсфилд-парка.
Иронический эффект основан здесь на том, что исследователь называет «отстранением», когда повествователь как бы притворяется одним из персонажей, но вместе с тем не принимает его точку зрения полностью и всерьез, сохраняя свою собственную позицию по отношению к ней. Отстраненность нарратора выявляется иногда из контекста, как в вышеприведенном примере, а иногда находит выражение в отдельных словах, как, например, в самом начале романа, где речь идет о браке леди Бертрам:
«Miss Maria Ward of Huntingdon [...] had the good luck to captivate Sir Thomas Bertram, of Mansfield Park [...] All Huntingdon exclaimed on the greatness of the match.» («Мэнсфилд-парк», гл. 1)1.
Использование здесь экспрессивного глагола «exclaimed» создает впечатление, что партия на самом деле была неравной, и все в Хантингдоне это понимали, хотя и говорили об обратном. Тем более, чуть ранее замужество мисс Марии описывается как «good luck to captivate» - «посчастливилось пленить», и отмечается разница в материальном и социальном положении жениха и невесты. Вместе с тем мы можем отметить отстраненность нарратора от позиции «всего Хантингдона», а можем счесть, что в данном случае повествователь никак не оценивает эту точку зрения, объективно передавая чужой взгляд на брак леди Бертрам без какой либо критической оценки.
Как видно из вышеприведенных примеров, отстраненность нарратора от принятой им перспективы персонажа проявляется в достаточно тонких стилистических аспектах текста, хорошо заметных при внимательном чтении, но с трудом поддающихся формальному описанию. Поэтому неудивительно, что наличие или отсутствие иронии в том или ином отрывке является не объективным фактом, а продуктом выбранной читателем интерпретативной стратегии. В этом и заключается, по мысли М. Морини, причина разно-
1 «.мисс Марии Уорд из Хантингдона. посчастливилось пленить сэра Томаса Бертрама из Мэнсфилд-парка. Весь Хантингдон пришел в восторг от столь замечательной партии.».
образия интерпретаций позиции самой Дж. Остен, а также ощущение двусмысленности ее текстов.
Е.В. Лозинская
ЛИТЕРАТУРА ХХ-ХХ1 вв.
Русская литература
2016.01.021. СКОРОХОДОВ М.В. СЕРГЕЙ ЕСЕНИН: ИСТОКИ ТВОРЧЕСТВА: (ВОПРОСЫ НАУЧНОЙ БИОГРАФИИ). - М.: ИМЛИ РАН, 2014. - 383 с.
Ключевые слова: научная биография; летопись жизни и творчества (деятельности); источниковедение.
Монография кандидата филологических наук М.В. Скорохо-дова (ст. науч. сотр. ИМЛИ РАН) представляет собой один из этапов воссоздания научной биографии С.А. Есенина. Автор исследования, участвовавший в подготовке Полного собрания сочинений (ПСС)1 и «Летописи жизни и творчества С.А. Есенина»2, отмечает, что в данной работе обследованы ранее не привлекавшие внимания специалистов архивные и библиотечные фонды.
М.В. Скороходов обращается к двум наиболее распространенным научным исследовательским жанрам: летописи жизни и творчества (деятельности) и научной биографии, которые базируются на общей источниковедческой базе, однако имеют свои специфические особенности: «Если в летописи жизни и творчества биографический материал дается в строго хронологической последовательности, уделяется внимание как центральным событиям в жизни биографируемого, так и второстепенным фактам, то в научной биографии возможна подача биографического материала с учетом центральных, узловых моментов личной и творческой биографии с учетом общей хронологической последовательности. В научной биографии в отличие от летописи жизни и творчества (деятельности) возможна аргументированная реконструкция тех
1 Есенин С.А. ПСС: В 7 т. / Гл. ред. Прокушев Ю.Л.; ИМЛИ им. А.М. Горького РАН. - М.: Наука: Голос, 1995-2002.
2
Летопись жизни и творчества Есенина С. А.: В 5 т. - М.: ИМЛИ РАН, 2003. - Т. 1.
