CC BY
79
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
187
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (2)
УДК 800:159.9 (045)
Н.М. Ткаченко
РОЛЬ ФОРМАЛЬНЫХ МОТИВИРУЮЩИХ ЭЛЕМЕНТОВ В ПРОЦЕССЕ ИДЕНТИФИКАЦИИ ПСЕВДОСЛОВА
Рассматривается роль формальных мотивирующих элементов в процессе идентификации нового для носителя языка слова на материале свободного ассоциативного эксперимента в условиях наличия и отсутствия вербального контекста.
Ключевые слова: псевдослово, формальные мотивирующие элементы, реакция, лексикон.
Целью проводимого исследования являются выявление, описание и обоснование стратегий и опор идентификации псевдослова. По экспериментальным результатам смоделирован процесс идентификации нового слова и выявлены этапы формирования его значения.
В качестве материала исследования нами были выбраны псевдослова: из книги Л.С. Петрушевской [7]. В число слов-стимулов вошли: три существительных в единственном числе (КАЛУША, БУТЯВКА, КАЙОДЛА), три существительных во множественном числе (ПУСЬКИ, КЛЯМСЫ, БЛУКИ), пять глаголов (СЯПАТЬ, ДУДОНИТЬСЯ, БИРИТЬ, ВОЛИТЬ, ВАЗИТЬ), три прилагательных (ДЮБЫЙ, БЯТЫЙ, КУЗЯВЫЙ) и одно наречие (ЗЮМО). До проведения эксперимента мы условно отнесли данные слова к определенным грамматическим классам, поскольку не могли судить об их принадлежности к той или иной категории. Предположения об отнесенности стимулов к выбранным частям речи подтверждились в ходе эксперимента на основе реакций испытуемых (далее - ии.).
Экспериментальное исследование проводилось среди студентов 2-4го курсов УдГУ (факультет профессионального иностранного языка) и ИжГТУ (факультетов «Физическая культура и спорт», «Реклама и дизайн»; приборостроительного, инженерно-строительного, машиностроительного и теплотехнического). В исследовании приняли участие 200 ии. (100 ии. в первом эксперименте и 100 ии. во втором). Исследование состояло из двух экспериментов. Первый ассоциативный эксперимент (далее - АЭ) был направлен на изучение реакций, полученных в условиях отсутствия вербального контекста. В задачи второго эксперимента входило изучение процесса восприятия слова в условиях жестко заданного контекста. В качестве вербального контекста использовались три главы из книги [6]. В ходе исследования было получено 3000 ассоциативных реакций.
Исследование процессов восприятия нового, искусственно созданного слова при помощи АЭ было предпринято в целях поиска ответов на ряд вопросов. Прежде всего, необходимо было выяснить особенности процесса
взаимодействия языковых и других видов знаний в речемыслительной деятельности индивида в ситуации восприятия нового для индивида слова. Более того, определить, какие стратегии и опорные элементы используются субъектом при идентификации слова. Мы полагаем, что обращение к искусственному слову как к экспериментальному материалу позволит эксплицировать многообразие способов восприятия нового, незнакомого индивиду значения слова, и обеспечит богатый фактический материал для дальнейших исследований, с перед собой задачей обнаружения особенностей процесса идентификации слова и репрезентации знаний человеком.
Современные модели восприятия слова базируются на теории ментального лексикона, поскольку именно он объединяет и регулирует динамические процессы, участвующие в распознавании нового слова. Модель организации внутреннего лексикона человека, предложенная А.А. Залевской, позволила шире взглянуть на процесс идентификации слова, в основе которого лежит целый ряд психических процессов, открывающих доступ к комплексу знаний и переживаний индивида [2. С .166,167].
В организации лексикона выделяют единицы поверхностного и глубинного уровней. В основе восприятия нового слова лежит взаимодействие разностороннего предшествующего опыта и эмоционально-оценочных нюансов. Экспериментальный опыт дал основания для предположений, что единицы лексикона упорядочены по набору разных признаков, как формальных (звуковые или графические), так и грамматических и семантических признаков [2. С.159].
Глубинный ярус лексикона состоит из единиц многогранного опыта взаимодействия индивида с окружающим миром. На поверхностном уровне хранится все многообразие идентифицируемых с этим опытом словоформ. Именно на этом уровне слово распознается как словоформа и включается в большое количество связей по линиям звуковой и графической форм.
Основываясь на классификациях, предложенных А.Р. Лурией и Ч. Осгудом, на первом этапе анализа характера связей между реакциями и исходными словами мы выявили реакции, в основе которых лежат формально мотивирующие элементы.
В основе классификации детских вербальных ассоциаций А.Р.Лурии находиться ассоциативное поведение ии. [5]. В качестве первого типа реакций были выделены неадекватные реакции, то есть реакции у которых отсутствует семантическая связь со стимулом. К их числу относятся реакции данные ии. вследствие продолжающегося влияния прежнего стимула (персеверации от раздражителя) или собственных предыдущих реакций (персеверации от реакции).
При анализе речевых реакций, основывающихся на формально мотивирующих элементах, необходимо учитывать классификацию А.Г. Иванова-Смоленского, согласно которой словесные реакции подразделяются на низшие (примитивные) и высшие реакции. К числу низших реакций автор относит междометные, эхолалические, созвучные, экстрасигнальные, отказные, вопросительные и персеверирующие реакции.
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (2)
Ч. Осгуд разграничивал ассоциации по созвучию и по значению. В работе [9. С. 708-711] он отмечал, что семантическая связь реакции с исходным словом обусловливается сходством значения ассоциата и исходного слова, сходством контекстов, в которых они оба встречаются, или сходством с точки зрения некоторых иерархических отношений, в которые они вступают. Опираясь на идеи зрения Ч. Осгуда, А.А. Залевская приходит к выводу, что в эксперименте появление тех или иных реакций на заданные стимулы «может быть обусловлено механическим воспроизведением форм слов без обращения к их значению», но важно учитывать тот факт, что иногда «не имеющие прямой семантической связи слова могут оказаться связанными опосредованно через общность их значения со словами, фигурирующими на промежуточных звеньях ассоциативного процесса» [3. С.27].
Таким образом, в ходе анализа экспериментального материала нами выявлены следующие типы формальных реакций:
1. Эхолалические, то есть реакции буквально воспроизводящие слово-раздражитель. В материалах экспериментов проведенных как в условиях наличия вербального контекста (КАЛУША - калуша, ПУСЬКИ - пуськи, это пуськи), так и в условиях отсутствия контекста (ВАЗИТЬ - вазить как ва-зить) эта группа реакций по формальному признаку не является многочисленной. Вероятнее всего, этот факт можно объяснить стремлением ии. осознать семантику слова-стимула. В работе [1] отмечается, что реакции эхола-лического типа в большей степени свойственны людям, которым в силу объективных обстоятельств сложно дать свою ассоциацию.
2. Персеверации от раздражителя - реагирование предшествующим стимулом. Примеры подобных реакций тоже немногочисленны. В материалах контекстного варианта эксперимента были выявлены следующие примеры: ПУСЬКИ - примерно как кайодла, ЗЮМО - очень-очень некузявые, КАЛУША - с калушатами пуськи бятые, БИРИТЬ - то же самое, что и волить. В материалах внеконтекстного варианта эксперимента: БУТЯВКА -подруга Калуши, ДЮБЫЙ - друг Калуши и Бутявки.
3. Отказные реакции. В ходе анализа экспериментальных данных выявлена 31 отказная реакция, из них 3 реакции «не знаю» и 28 отказов в виде прочерков. Важно отметить, что подобные реакции в ходе нашего эксперимента в большей степени были свойственны юношам, дававшим ассоциации в условиях наличия вербального контекста. Наибольшее количество отказов было дано на стимулы-существительные во мн.числе. Минимальное количество отказов было дано ии. на стимулы-глаголы (1 реакция «не знаю»).
4. Фонетические - реакции созвучные со словом-стимулом. Данный тип реакций предполагают опору на фонетический образ слова. В работе [7] помимо опоры на фонетический образ слова выделяется опора на графический образ. По мнению Т.Ю. Сазоновой, стратегия идентификации неологизма путем опоры на формальные мотивирующие элементы отражает специфику функционирования механизма опознания стимула на уровне его словоформы и является особенно характерной для малоизвестных и малопонятных слов [7]. Мотивирующими элементами идентификации могут служить
различные компоненты слова, как значимые, или морфологические компоненты слова, так и простые цепочки графем и фонем, находящиеся в начале, середине или конце слова. Идентификация может быть обусловлена комбинацией двух или более мотивирующих элементов. Таким образом, Т.Ю. Сазоновой в качестве опорных элементов были выделены: графическая, фонетическая, морфологическая формы стимула.
В процессе идентификации нового для носителя языка слова стимул включается в контекст предшествующего опыта ии. На начальных этапах идентификации имеет место фонетическая или графическая «подмена» стимула.
Данный подход согласуется с точкой зрения А. А. Залевской [4], согласно которой связь между единицами лексикона устанавливается на основе совпадения элементов разной протяженности и разной локализации в составе их словоформ. Именно поэтому слова могут быть включены в контексты разного характера, что обеспечивает вхождение каждой единицы поверхностного яруса лексикона в большое количество связей по линиям звуковой и графической форм. Поскольку поверхностный ярус лексикона, соответствующий формам слов, состоит из двух подъярусов (подъяруса графических образов и подъяруса звуковых образов), то и обработка стимула должна начинаться именно на этих уровнях. Стимулы в нашем эксперименте предлагались в письменном виде, таким образом, обработка графической формы стимула рассматривается как начальная стадия процесса идентификации. Обработка звуковой формы слова начинается сразу после «озвучивания» стимула во внутреннем проговаривании - при чтении.
Т.Ю. Сазонова полагает, что при моделировании процессов доступа к слову важную роль играют: «разграничение этапов доступа, определение оснований для распознавания графического и фонетического образа слова, особенности активизации орфографических и фонологических репрезентаций в зависимости от модальности предъявления стимула» [7. С.108]. Наибольшее значение имеет природа хранящихся в памяти репрезентаций, так как они определяют природу механизмов доступа к слову.
Согласно гипотезе компонентного лексикона лексическая информация о слове хранится не в одном месте, а представлена в разных сублексиконах. Эти независимые друг от друга компоненты связаны между собой через интерфейс в комплексную сеть. Для каждого лексического вхождения предполагается фонетическая, орфографическая, синтаксическая и семантическая репрезентации [7]. Согласно последним данным К. Эммори и В. Фромкина, в процессе распознавания слова фонологическая репрезентация активируется практически сразу после визуального предъявления графического стимула [8].
В материалах эксперимента имеются многочисленные примеры опознания стимула, основанные, на неточном распознавании графического и фонетического образов слова. Данные реакции характеризуются добавлением элементов в новое слово или «подменой» одной буквы другой. Эти «сбои» происходят на этапе доступа к слову и отражают особенности хранения лексических единиц в ментальном лексиконе.
В результате анализа экспериментального материала было выявлено
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (2)
значительное количество фонетических/графических реакций. Реакции, полученные в условиях отсутствия вербального контекста, ПУСЬКИ - муськи 4, буськи 1 (цифра указывает число ии., давших данную ассоциацию); БИРИТЬ
- брить 22, бить 4; ВОЛИТЬ - валить 10, возить 1; ВАЗИТЬ - возить 30, лазить 3; БЯТЫШ - мятый 17, битый 14, пятый 11, Батый 1; БЛУКИ - булки 11, буки 2, руки 2; КУЗЯВЫ1Й - кудрявый 20; КАЛУША - калоша 18, клуша 7, капуша 2; КЛЯМСЫ - кляксы 2; СЯПАТЬ - спать 22, тяпать 2. В условиях контекста ии. также давали подобные реакции, но их количество было значительно меньше. В основном к их числу относятся реакций сумевшие «преодолеть» вербальный контекст: ВОЛИТЬ - вопить 5, валить 1; ВАЗИТЬ
- возить 7, лазить 2; БЯТЫШ - битый 3, пятый 2; БЛУКИ - руки 12, булки 4, каблуки 3; КУЗЯВЫ1Й - кудрявый 2; КАЛУША - клуша 8, калоша 2. Только в случае с парой стимул-реакция БЛУКИ - руки наблюдается увеличение количества реакций полученных в условиях заданного контекста. Это объясняется тем, что в рамках вербального контекста реакция руки обусловлена не только фонетически, но и семантически.
5. Реакции с опорой на морфологические компоненты слова. В качестве мотивирующих элементов в процессе идентификации могут выступать различные морфологические компоненты слова. Исследуемые слова характеризуются тем, что входящие в их состав морфемы могут встречаться и в других единицах ментального словаря. По мнению Т.Ю. Сазоновой, «система репрезентации лексических единиц определенным образом использует преимущества этого дистрибутивного свойства» [7. С. 116]. По результатам анализа экспериментального материала актуальной моделью идентификации псевдослов оказалась модель опознания мотивирующего слова, то есть того корня, который, по мнению ии., лежит в основе слова-стимула. Помимо корня слова ии. использовали аффиксы и префиксы как основу для идентификации нового слова.
Большое количество реакций, свидетельствующих об использовании данной модели, было дано в условиях идентификации псевдослова вне вербального контекста (БЛУКИ - каБЛУКИ, БЛУднИ; ВОЛИТЬ - ВОЛя, ВОЛноваТЬ, кого-то ВОЛьнуТЬ, уВОЛИТЬ, сВОЛИТЬ; КАЙОДЛА - КОЙОт (большинство ии. написали данную реакцию с орфографической ошибкой -КАЙОт), паДЛА, быДЛА, кОДЛА; БИРИТЬ - вешать / делать / клеить БИРКу; ПУСЬКИ - ПУзырЬКИ, ПУшКИ, ПУСтяКИ); и значительно меньше таких реакций в процессе идентификации слова в рамках контекста (КУЗЯВЫ1Й
- КорЯВЫШ, от имени КУЗЯ; БУТЯВКА - козЯВКА, БУраВКА; ДУДОНИТЬСЯ - ДУДеть).
Обобщая результаты работы с экспериментальными данными на этом этапе, приходим к выводу, что формальные мотивирующие элементы в большей степени выступают как опоры лишь в случае идентификации нового слова в условиях отсутствия вербального контекста. Данная тенденция, вероятнее всего, объясняется тем, что при наличии контекста ии. в первую очередь опираются на него. Ии. обращаются к формальным мотивирующим элементам тогда, когда не могут опереться на вербальный контекст и вынужде-
ны использовать внешнюю форму слова и свой внутренний контекст, привлекая для идентификации знакомые единицы. Основными моделями идентификации псевдослов являются модели, основывающиеся на фонетическом
образе и морфологических компонентах слова.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Блейхер В.М., Крук И.В. Клиническая патопсихология. М.: НПО «МОДЭК», 2002. 255с.
2. Залевская А.А. Введение в психолингвистику. М.: Изд-во Рос. гуманит. ун-та, 1999. 3S2a
3. Залевская А. А. Вопросы организации лексикона человека в лингвистических и психолингвистических исследованиях. Калинин, 197S. SSa
4. Залевская А.А. Слово в лексиконе человека: Психолингвистическое исследование. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1990. 20б с.
5. Лурия А.Р. Язык и сознание /Под ред. Е.Д. Хомской. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979. 319 с.
6. Петрушевская Л.С. Пуськи Бятые // Дикие животные сказки. Морские помойные рассказы. Пуськи Бятые. М.: Эксмо, 2004. С.405-443.
7. Сазонова Т.Ю. Стратегии и опоры при идентификации слова // Психолингвистические проблемы функционирования слова в лексиконе человека: Кол. монография. Тверь: Изд-во Твер. ун-та, 1999. С. 102-131.
S. Emmorey K.D. Fromkin V.A. The mental lexicon // Linguistics: The Cambridge Survey. Vol. 3: Language: Psychological and biological aspects. Cambridge: Cambridge University Press, 19SS. P. 124-149.
9. Osgood Ch.E. Method and theory in experimental psychology. New York: Oxford Univ. Press, 1953. S00p.
Поступила в редакцию 15.03.07
N.M. Tkachenko
The role of formal motivating elements in the process of pseudoword identification
The role of formal motivating elements in a process of new word identification is considered. The results of pseudoword meaning study are compared in the verbal context and out of it.
Ткаченко Надежда Михайловна
ГОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»
426034, Россия, г. Ижевск,
ул. Университетская, 1 (корп. 2).
Е-таП: igelkott@bk.ru
