CC BY
24
О.Э. Петруня
Роль европейских международных неправительственных организаций в управлении мировым сообществом
Проблема глобального управления не кажется тривиальной не только по своим масштабам, но и потому, что ее решение ведет к совершенно иному типу социально-экономической, политической, этнокультурной и ценностно-поведенческой реальности - глобальному сверхобществу с новым типом организованности.
Предлагаемая статья претендует, с одной стороны, на формулирование некоторых базовых методологических принципов для исследования феномена глобализации как целого, с другой -позволяет увидеть роль неправительственных организаций в исследуемом процессе, а также дает некоторую оценку конкретной деятельности европейских международных неправительственных организаций (МНПО) в системе глобального управления.
Понятие глобализации
Автор статьи согласен с характеристикой, данной глобализации А.К. Субботиным в его книге «Границы рынка глобальных компаний» (1). Объектом исследования в этой монографии стали так называемые глобальные компании - несколько сот ведущих в мире ТНК. Именно после-
дние около десяти лет назад инициировали глобализацию, представляющую собой процесс перераспределения политических, и экономических функций между государством, корпорациями и международными организациями. Такая позиция далека от двух крайностей: во-первых, абсолютного объективизма, рассматривающего глобализацию как процесс стадийного становления мира в качестве взаимосвязанного экономического, политического, культурного пространства и исключающего всякое субъектное вмешательство и целенаправленное развитие; во-вторых, абсолютного субъективизма так называемых «теорий заговора», повествующих о тотальной деятельности «мировой закулисы».
Здесь не будет рассматриваться отдельный критический анализ этих подходов, поскольку это выходит за рамки настоящей статьи. Однако целесообразно сказать несколько слов в адрес узко технологического описания глобализации М.Г. Делягина. Последний считает глобализацию объективным процессом «формирования финансово-информационного пространства на базе новых, преимущественно компьютерных технологий» (2). Совершенно очевидно, что такая оценка исключает какого-либо субъекта, цель и направленность глобализационных процессов, что не соответствует данной выше характеристике. Но главное, теряется возможность объяснить феномен глобального финансово-информационного пространства. Очевидно, что при деструктивном использовании глобальных сетей открывается доступ к информации, которая обеспечивает различные формы суверенитета - от государственного до личного. Ведь глобальные сети при кажущейся анонимности обладают удивительной прозрачностью. Достаточно вспомнить систему смарт-карт и идентификационных документов. «Сетевое» общество является, таким образом, прекрасным объектом контроля и управления. Сетевое управление превращает общество в «ки-берсоциум».
Методологические аспекты анализа
Настоящий параграф целесообразно начать с рассмотрения феномена организованности. Освящение этого вопроса позволит, как представляется, заложить методологический фундамент анализа глобализационных процессов.
Очевидно, что понятие организованности применяют при рассмотрении так называемых сложных систем. Философский словарь, например, определяет, что организация есть «внутренняя упорядоченность, согласованность взаимодействия более или менее дифференцированных и автономных частей целого, обусловленная его строением» (3). В 60-е годы прошлого века возникло даже новое междисциплинарное направление -синергетика, которое на основе знаний, полученных при изучении неравновесных систем, выдвинуло тезис о плодотворности хаоса в таких системах, т.е. об их самоорганизации. Однако синергетика всего лишь следует позитивистскому феноменализму, констатируя наличие феномена организованности, не объясняя его источника. Более того, используя парадигму неживых неравновесных систем, она переносит по аналогии эти процессы на живые системы и даже на общество. При этом игнорируется экзистенциальная (личностная) составляющая социальных систем, которая, конечно, не может быть охвачена формализованным аппаратом естествознания.
Однако изучение социальных организаций вводит исследователя в совсем иную реальность - реальность «наук о духе». Экзистенциальная проблематика, психологическая среда позволяют иначе взглянуть на феномен организованности в человеческом обществе. Так, психолог А.Н.Занковский рассматривает организацию как «противоречивый процесс взаимодействия людей, обладающих различными, а порой и противоположными целями, интересами, потребностями и взглядами» (4). Противоречие между общей целью организации и индивидуальными целями отдельных ее членов он называет основным организационно-психологическим противоречием (5). Решить эту проблему позволяет, по мысли Занковского, организационная власть (6), которая является организационно-психологическим механизмом, обеспечивающим главенство общей цели. «Процесс, способный придать какой-либо индивидуальной цели статус общей и сделать ее субъекта носителем общей организационной цели, в конечном счете, выступает главным условием создания организации» (7).
Таким образом, исследователи стоят на пороге формулирования важнейших методологических принципов, способных дать ключ к пониманию феномена глобализации. Они имеют дело с субъектной реальнос-
тью. Субъект способен ставить цель и достигать ее. Поэтому в отличие от синергетики здесь будет рассматриваться феномен организованности как проявление субъектности. Цели, процессы и тому подобное должны иметь свой субъект. Значит таковой имеет и глобализация. В начале он был назван - это «группа глобальных компаний» - несколько сот ведущих в мире ТНК.
Субъектные системы (принцип субъектности) организуются в силу наличия двух факторов - общей цели (телеологический принцип) и организационной власти (властный принцип). Исходя из этого, можно констатировать безусловный примат в процессе глобализации интересов и целей глобальных компаний, которые и затеяли данный процесс с целью перераспределения власти и создания новой формы социальной организации, которую идеологи глобализма называют общечеловеческой цивилизацией.
Одновременно принцип субъектности помогает понять реальную многополярность мира, обусловленную многообразием этнокультурных центров. Реальность любой культуры субъектна, поэтому изменение любой культуры означает либо радикальное изменение субъекта, что затруднительно, либо замену прежнего субъекта новым. Как видно, создание глобально однородного общества, играющего по правилам экономической элиты, требует радикальной ломки традиционных форм существование человека. Описанная ситуация вполне выражается также тезисом Т.Куна о несоизмеримости парадигм (8). Если уже столкновение и борьба научных парадигм, по Куну, проходит вне правил рационального дискурса, то тем более это происходит в рамках политической борьбы. Последнюю сегодня оправдывают, как известно, теорией «конфликта цивилизаций» известного американского политолога С. Хантингтона. «Концепция непримиримого "конфликта цивилизаций", во-первых, создавала атмосферу соответствующих ожиданий, - писал А.С.Панарин, - никто не должен был удивляться крушению "многонациональных империй" на Востоке, противостоящих глобальной американской "миссии". Во-вторых, эта концепция бралась на вооружение этносепаратистами и их заокеанскими покровителями, подводящими под свой принцип "разделяй и властвуй" соответствующую мировоззренческую базу в виде ссылок на объективную закономерность дезинтеграции многонациональных государственных синтезов под
влиянием "генетической несовместимости" народов, принадлежащих к разным цивилизациям» (9).
Однако парадигмальная методология Куна, далеко вышедшая сегодня за пределы философии науки, видится более плодотворной в описании глобализационных процессов. Заслуга Куна состоит также в том, что он смог реализовать подлинный исторический подход в исследовании. Достаточно часто исторический подход путают с тем, что К.Поппер назвал истори-цизмом (10). В эту ловушку попал даже один из крупнейших мыслителей ХХ века М.Хайдеггер, который под историзмом понимал фактически принцип развития, т.е. изменения во времени. Следуя Куну, нельзя считать историю собранием анекдотов и фактов, расположенных в хронологическом порядке (11), она является подлинным источником знаний о человеке и обществе. Сегодня, например, очевидно, что трагедия в России в 1917 г. во многом связана с деятельностью отечественной элиты - генералов и либералов (12).
Именно историческое беспамятство и эсхатологические ожидания определенной части мировой элиты игнорируют объективную сторону культурно-исторического развития. Нельзя согласиться, например, с Ф.Кесси-ди, который считает, что «надежды иных интеллектуалов на интеграцию культур, то есть образование единой (мировой) культуры и даже "слияние" в обозримом будущем этносов (наций и народов) в некий планетарный суперэтнос или "мегаобщество", представляются весьма проблематичными» (13). Было бы наивно полагать, что если достижение некоторой цели ведет к катастрофе, то от нее обязательно откажутся. Мегаобщество будут строить также, как строят «стену безопасности» в Палестине.
Это показал визит в Россию известного идеолога неолиберализма американского философа Р. Рорти в мае 1 995 года и его выступление в институте философии РАН. Для Рорти «традиционные метафизические интерпретации трансцендентного и идеального несовместимы с перспективой выживания мирового сообщества, поскольку непременно влекут за собой непримиримые конфликты...» (14). Приверженность традиции таким образом становится тоталитарностью, которая не вписывается в рамки либеральной толерантности и политкорректности. Хотя совершенно очевидно, что конфликтность влечет именно глобализация с ее пресловутой общече-
ловеческой цивилизацией, грубо «вламывающейся» в чужое жилище, нарушая привычный естественный ритм социокультурного развития.
Таким образом, навязанные любой стране либеральные мифы, подкрепленные соответствующими политическими и правовыми решениями, приводят к ликвидации традиционной культуры и государственности по существу, хотя номинально их черты могут сохраняться. К тому же эти цели сегодня можно легко философски обосновать ссылкой на постнеклассичес-кую парадигму с ее принципом дополнительности или сетевым принципом организации знания.
Мегаобщество будут строить еще и потому, что для этого созданы прекрасные предпосылки в виде high-tech. Технический монстр объединит даже тех, кто пожелает сохранить самобытность. Вживление микрочипа, которое сегодня успешно проводится на животных, окончательно превратит человека в «управляемый организм» (cyborg).
Международная неправительственная организация (МНПО)
как феномен новой европейской политической культуры
Феномен НПО тесно связан с западноевропейской политической культурой, в рамках которой, начиная с Просвещения, общество противопоставлялось правительству (government). Именно поэтому НПО необходимо рассматривать как институт общества, заставляющего правительство учитывать свои интересы. Отсюда НПО выглядит демократическим оппонентом государства, оберегающим общество от деспотии. Вообще, понятие НПО в современном политическом дискурсе тесно переплетено с понятием демократии, поэтому для прояснения ситуации необходим небольшой экскурс в историю.
Распространено мнение, что западноевропейский мир является наследником античного. Но обратимся к реалиям прошлого. «В то время как на Востоке Византия сохранила римскую систему ненаследственной централизованной монархии и хотя бы формально обеспечила континуитет римской государственности, - пишет историк-византинист И.П.Медведев, - на развалинах Западной Римской империи возник чуждый этой государственности и отрицающий ее мир бесчисленного множества аморф-
ных в политическом отношении образований» (15). Германское королевство, являвшееся доминирующей формой политической организации в Западной Европе, как считает Дж.Страуэр, «было почти полной антитезой современному государству, ибо основывалось на личностных отношениях, а не на отвлеченной концепции государства и не на безличных институтах» (16). На Западе, в отличие от Византии, где res publika понималась и как общее (общественное) дело, и как государство, и как государственная власть, а власть монарха как ministerium - «служение» этому общему делу, произошла «как бы приватизация государства, низведение его до ранга res privata военного вождя, его родовой собственности и соответственно как бы одомашнивания (доместикации) государственных служб. Частное право заменило публичное, а государство стало пониматься как большая вотчина» (17). И от таких идеалов Европа начинает отходить только примерно с XIII в. (18). Причем рецидивы этой политической болезни в Европе наблюдались еще долгое время. Поэтому понятно, что политические концепции «общественного договора» (Гоббс, Локк, Руссо) возникли в пику этим рецидивам. Общество хотело обезопасить себя от тирании, которая и в Византийском государстве считалась недопустимой. Таким образом, европейские политические теории, как мы видим, имели местное же европейское значение.
В Византийской империи даже при всех недостатках ненаследственной (выборной) императорской власти никто и не думал заменять res publika одним из ее элементов - демократическим, аристократическим (представительным) или единоличным. Сложившаяся политическая система в Византии была столь совершенной для своего времени, что современные исследователи утверждают о наличии там неписанной конституции (19). Здесь же встречаются и договорные теории происхождения государства (20), и теоретическое обоснование «права на сопротивление тирану» (21). Так «согласно патриарху Николаю Мистику (Х в.), неповиновение императору допустимо, если он предписывает нечто, внушенное ему дьяволом, например, когда он повелевает клеветать и убивать обманом, нарушать супружеские связи, несправедливо разорять чужие владения и т.д.» (22). Конечно, житейская практика часто расходилась с теорией или идеалом, но лучшие образцы всегда были ориентиром для практики.
Очевидно, что европейские демократические традиции развивались отнюдь не на античных образцах, а в борьбе со средневековой политической культурой, антивизантийской по духу (23). Они возникали как формы противостояния абсолютизму. «Государство - это Я!» - фраза, брошенная одним из французских королей, есть яркая иллюстрация последнего. То, что мы называем сегодня европейской демократией, является, попросту говоря, либерализмом, в условиях которого res publika поставлена на службу res privata уже других слоев населения. Сегодня цель НПО - ослабление власти государства.
Очевидно, что ослабление государства не позволяет исключить злоупотребление государственной властью. Более того, наблюдается картина повсеместной подмены власти государственной новыми видами власти: внегосу-дарственными (корпоративными) и надгосударственными. Поэтому весьма любопытной выглядит роль международных неправительственных организаций (МНПО). Окончательно она проясняется при анализе судеб национальных государств в условиях глобализации. Очевидно, что именно против государства как оплота традиционных социокультурных форм жизни и направлен сегодня главный удар глобализации. Государства призваны оправдываться перед «международной общественностью», вводить у себя на территории т.н. «международные стандарты», делиться властью с МНПО. Тем самым подрывается государственный суверенитет и открываются широкие перспективы вмешательства во внутренние дела стран и народов. Сепаратизм и индивидуализм - главное оружие, которое широко используется в борьбе против суверенитета ряда государств. Примат частных интересов (индивидуальных, клановых, узкоэтнических) над государственными обеспечивает проведение в жизнь интересов глобальных компаний и надгосударственных структур.
Как известно, наиболее привлекательной для НПО сферой деятельности является реализация концепции устойчивого развития, в рамках которой эти организации способны соединять усилия бизнеса и государства. Однако наиболее позитивной такая деятельность выглядит именно там, где стратегические интересы глобальных компаний минимизированы. Так в США достаточно эффективно действуют 560 национальных неправительственных организаций (ННПО), решающих проблемы экономического развития на муниципальном уровне (24).
Однако деятельность МНПО выглядит несколько иной. По своему правовому статусу НПО являются бесприбыльными, поэтому успех их деятельности во многом определяется количеством и качеством финансирования. Это объясняет особое тяготение НПО, и прежде всего МНПО, к таким структурам, как НАТО, Всемирный банк и ВТО, хотя к числу спонсоров деятельности НПО относятся также государственные ведомства развитых и некоторых развивающихся стран, межгосударственные международные организации (ММПО), крупные компании, другие НПО, существующие на деньги частных лиц или филантропических организаций. Конечно, МНПО решают позитивные задачи, оказывая материальную поддержку школам, вузам и библиотекам, проводя мероприятия по защите окружающей среды, укреплению местного самоуправления, улучшению медицинского обслуживания. Однако часто такая поддержка сопровождается созданием устойчивых прозападных настроений в регионе, а также условий для прихода глобальных компаний, прежде всего, американских.
Роль Европы в этом плане может показаться значительно скромнее. Великобритания идет скорее в фарватере США, Франция активна на региональном уровне (Ближний Восток, некоторые районы Африки, Юго-Восточная Азия). Германия не в состоянии конкурировать с США в вопросах поддержки МНПО, и, как следствие, ее участие в глобальном управлении минимизировано. Но такой взгляд представляется скорее традиционным, исключающим из поля зрения ту степень интеграции, которая существует в самой Европе. Интегрированная Европа - это фактически реализованная глобализационная модель, но только на региональном уровне. Здесь как ни в одном регионе мира роль МНПО в управлении чрезвычайно высока. Это подтверждается полученным политико-правовым статусом данных организаций в рамках единой Европы.
Правовой статус МНПО в Европе: борьба за суверенитет
Нужно сказать, что международные организации как общественное явление существуют с XIX в. Сегодня их количество, по разным данным, находится в пределах 7-9 тыс. При этом цифра неуклонно растет. Согласно специфике международных отношений, кроме МНПО существуют еще
межгосударственные (межправительственные) организации (ММПО), числом менее тысячи. В то же время они имеют более прочный статус, являются субъектами международного права, деятельность которых регулируется нормами международного публичного права. Существует определенная зависимость между деятельностью ММПО и МНПО. Можно наблюдать, что МНПО получают признание зачастую благодаря ММПО. Так широкое международное признание получило определение МНПО, данное в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 1 296 (XIV) от 23 мая 1968 г., согласно которой такой организацией считается «любая международная организация, не учрежденная на основании межправительственного соглашения». Согласно ст. 71 Устава ООН, «Экономический и Социальный Совет уполномочивается проводить надлежащие мероприятия для консультаций с неправительственными организациями, заинтересованными в вопросах, входящих в его компетенцию» (25). Отношения ООН с МНПО регламентированы специальной Резолюцией ЭКОСОС №1 296 «Мероприятия по консультациям с неправительственными организациями», согласно которой установлены две категории консультативного статуса. Для ЮНЕСКО таких категорий три. В Совете Европы также имеется возможность придания МНПО консультативного статуса. Разумеется, представительство в этих ММПО может рассматриваться любыми общественными организациями как способ расширения своей деятельности и поднятия авторитета в мире.
В связи с этим наиболее значительный шаг в признании международного статуса МНПО сыграл Совет Европы, принявший 24 апреля 1986 г. европейскую конвенцию ЕТБ №124 о признании правосубъектности международных неправительственных организаций. Основной смысл этой конвенции, вступившей в силу в 1991 г., в признании всеми государствами-участниками Совета Европы правосубъектности МНПО, приобретенной в соответствии с внутренним законодательством одного из государств-участников. Вслед за этим в Страсбурге последовало обсуждение (в ноябре 2001 г., марте и июле 2002 г.) документа под названием «Основополагающие принципы статуса неправительственных организаций в Европе», который был принят решением Комитета министров Совета Европы 16 апреля 2003 г. (26).
Уже сама возможность для НПО стать субъектом международного права ставит их на один уровень не только с ММПО, но и с государствами. Их отношения с государствами начинают носить состязательный характер. НПО, согласно п. 7 «Основополагающих принципов», пользуются правом свободы выражения мнений, однако целью создания НПО, согласно п. 11, может быть изменение законодательства. Право создания НПО получают не только граждане страны, но и иностранцы (п. 15). Любопытным является и п. 32, согласно которому «оценка приемлемости целей НПО при приобретении ею правосубъектности должна проходить в обстановке информационной открытости и уважения понятия политического плюрализма без каких бы то ни было предрассудков». Документ фактически «проговаривается», что НПО при приобретении правосубъектности становится надгосударственной политической силой. Более того, МНПО начинает постепенно «выпадать» из системы национального законодательства. Так согласно п. 74 «следует поощрять и приветствовать участие НПО в государственных и квазигосударственных механизмах диалога, консультаций и обменов в целях поиска решений для удовлетворения потребностей общества», однако согласно п. 76 «консультации не должны рассматриваться государственными органами как средство принуждения НПО к принятию своих приоритетов».
Неудивительно, что принятие ЕТБ №124 и в самой Европе идет нелегко. Пока ее подписали только семь государств: Австрия, Бельгия, Греция, Португалия, Словения, Швейцария и Великобритания. Ясно, что придание МНПО нового статуса окончательно подорвет позиции государства в самой Европе и поставит крест на понятии государственного суверенитета.
В этом смысле представляет интерес судьба такой крупной европейской МНПО как Всемирный Экономический Форум (ВЭФ).
Всемирный экономический форум - один из двигателей
глобализации
Все началось с того, что в 1971 г. Клаус Шваб впервые пригласил генеральных директоров европейских компаний на неформальную встречу, получившую название Европейского управленческого форума. С тех пор
ежегодные встречи в швейцарском курортном городе Давосе собирают около двух тысяч представителей деловой и политической элиты, известных ученых, лидеров общественных организаций, журналистов. Давосский форум рассматривается многими его участниками как формальный повод для установления и поддержания неформальных контактов. Чтобы понять, насколько серьезным является Давосский форум, достаточно сказать, что в этом году во время его проведения правительство Швейцарии закрыло воздушное пространство над Давосом, перебросило сюда 6,5 тыс. солдат на помощь полиции. А сами расходы на обеспечение безопасности пятидневного совещания составили 10 млн. швейцарских франков.
В интервью «The Wall Street Journal» основатель форума К.Шваб так прокомментировал повестку встречи нынешнего года: «Мы попытались сформулировать эту повестку в трех ключевых словах, интегрированных в тему ежегодной встречи: "Партнерство ради безопасности и процветания". Конечно, эта повестка очень обширна. В этом особенность Давоса. У нас есть всемирные совещания по проблемам торговли, здравоохранения, финансовой политики, но, кроме Давоса, нет конференций, которые занимались всеми этими проблемами в совокупности. В этом уникальность и ценность Давоса» (27).
Действительно, в связи с понижением роли ООН роль ВЭФ начинает значительно расти. Достаточно сказать, что консультативный статус при ООН ВЭФ получил в 1995 г. Не случайно, что это тесно связано с развертыванием глобализационного процесса. Таким образом, одна из ведущих европейских МНПО становится трибуной для обсуждения и решения вопросов глобального развития и управления. Называя среди глобальных рисков терроризм, оружие массового уничтожения и дисбаланс в экономической системе, Клаус Шваб заявляет, что задача Давоса «снизить эти риски, не вызывая в мире потрясения и хаоса» (28). Он указывает на роль своей МНПО в формировании надгосударственных и надкорпаративных структур для решения задач глобального управления: «Наш вклад - это создание института управления и партнерства. С начала нынешнего года эта структура занимается главным образом созданием партнерства между государственным и частным сектором для воплощения идей в конкретные действия» (29).
«Наша задача, - продолжает Шваб, - заставить корпорации понять необходимость подняться на более высокий уровень глобальной гражданственности, доказать свою заинтересованность в глобализации современного мира. Что касается, выполнения, то мир сегодня настолько прозрачен, что, если компания не выполняет своих обещаний, она непременно столкнется с негативными последствиями» (30). Последние слова звучат фактически как угроза для компаний, нежелающих глобализоваться.
Глобализация, таким образом, есть принудительный процесс, в который втягиваются все новые участники. Для бизнеса любого уровня участие в глобализации становится неминуемым. Только сила суверенного государства могла бы защитить его от беспрецедентных правил, по которым играют менеджеры глобализации.
В связи с этим интересна программа «Global Leaders for Tomorrow» (GLT) (31), по которой ВЭФ подбирает глобализационные кадры. Основание инициативы GLT относится к 1 993 г., т.е. к моменту начала гло-бализационных процессов. Основная цель данной программы - совершенствование мира путем выстраивания партнерских отношений между коммерческими предприятиями и обществом. Для начала она стала неформальной структурой (думается, что формализация не за горами) для оперативного обмена мнениями по стратегическим вопросам, заботящим молодое поколение руководителей - лидеры бизнеса, государственного управления, политики и гражданского общества. Регулярно обновляемое сообщество участников GLT включает почти 600 человек из 100 стран мира. Интересны критерии отбора. Кандидаты должны: быть не старше 37 лет; занимать ответственную и влиятельную должность; проявить свою готовность способствовать развитию общественного блага; осуществлять руководство в вопросах, выходящих за рамки непосредственных профессиональных интересов; доказать свою приверженность целям и принципам, на которых основывается деятельность ВЭФ (32).
Очевидно, что глобализационная парадигма собирает молодое поколение талантливых менеджеров, занимающих серьезные позиции в современных организационных структурах (от государства до ТНК) для реализации проекта по глобальному управлению и развитию в рамках своей
собственной модели. Как мы можем видеть, ВЭФ представляется мощнейшим двигателем процесса глобализации.
Европейские «альтерглобалисты»
По мнению ряда исследователей, именование движения как антиглобалистского является некорректным. Значительная часть движения называет себя «движением за глобальную демократизацию» (33). В Западной Европе на какое-то время антиглобалисты стали менее заметны, т.к. сосредоточились в основном на защите прав наемных рабочих в своих собственных странах. Так в 2002 г. Испанию, Францию, Италию, Бельгию, ФРГ охватили всеобщие и отраслевые забастовки, прошли массовые демонстрации, основной целью которых было сохранение действующих трудовых кодексов. Однако в сфере интересов антиглобалистов есть и много других вопросов.
Так, «классическая» антиглобалистская организация Великобритании «Reclaim the Street», возникшая на базе нескольких групп экологистов, специализировалась на защите природы, сопротивлении полицейскому насилию и произволу, расширении местного самоуправления. Однако в последнее время она вместе с другой организацией «Globalize Resistance» взяла на себя работу по координации антивоенных выступлений против агрессивной внешней политики кабинета Тони Блэра. В сферу их внимания вошли также проблемы списания внешнего долга стран «третьего мира».
Сегодня представителей европейских антиглобалистов можно видеть в числе протестующих против глобализации. «Мы требуем, чтобы европейские правительства отказались от сложившейся практики назначения директором Международного валютного фонда исключительно представителя Европы», - говорится в заявлении ряда МНПО Франции, Великобритании, Голландии, Италии и Ирландии. «В то же время мы требуем, чтобы европейские правительства оказали давление на Соединенные Штаты и заставили их отказаться от назначения замдиректора МВФ и председателем Всемирного банка исключительно их представителей» (34). Такие заявления, а также крупные протестные акции сегодня - да-
леко не редкость. Они очень часто сопровождают Давосские встречи. Несомненно, в самом антиглобалистском движении есть искренние попытки бороться с глобализацией как мировым злом, значительно усиливающим существующие социальные противоречия. Однако за самим движением нельзя не замечать более сложную расстановку сил, чем это может показаться на первый взгляд.
Акции антиглобалистов проводятся по той же схеме, по которой были организованы беспорядки в крупнейших советских городах Вильнюсе, Баку, Тбилиси. Характер организованности этих акций не позволяет говорить об их стихийности или спонтанности. Очевидно, что их подготовка требует огромных затрат сил и средств, а главное довольно мощных управленческих структур. По признанию российского антиглобалиста Б. Ка-гарлицкого, не всегда ясно, кто управляет антиглобалистским движением (35). Это же касается создания Всемирного социального форума (ВСФ) как альтернативы Всемирному экономическому форуму. «За наиболее яркими протестами антиглобалистов в Сиэтле в 1999 г., по мнению известного американского эксперта Линдона Ла Руша, стояли глобальные компании, владельцы и руководители которых находились в противоречии с другими глобальными компаниями» (36). Поэтому за движением антиглобалистов необходимо видеть тех, кто спорит о том, куда нужно вести мир.
В самом антиглобалистском движении происходит поляризация сил, особенно заметная после событий 11 сентября 2001 г. и иракской кампании США. Столкновение умеренных и радикалов прослеживается в работе Всемирного Социального Форума, ставшего ныне официальной трибуной антиглобалистов. Уже на II сессии ВСФ горячая полемика закончилась дракой.
В работе ВСФ активное участие принимают европейские неправительственные организации. Хотя среди европейцев встречаются радикально настроенные, но в деятельности ВСФ тон задают такие, как французская АТТАК. Созданная для борьбы с засильем финансового капитала над промышленным, АТТАК выступает за то, чтобы глобализация шла более справедливо, и все народы получали от нее пользу.
Приведенные факты позволяют полагать, что за антиглобализмом стоит другая форма глобализма. Поэтому здесь уместно использовать уже
/
О.Э. Петруня
принятое в печати понятие «альтернативного глобализма» («альтерглоба-лизма»).
Рассмотренные проблемы позволяют утверждать, что начатый глобальными компаниями процесс глобализации набирает обороты. Очевидно, что в этом процессе международным неправительственным организациям отведена довольно значительная роль. Фактически они становятся той политической силой, которая ликвидирует традиционные государственные формы управления мировым сообществом, формируя облик того, что называют «новым мировым порядком».
Европа, как видно, здесь играет значительную роль. Во-первых, именно европейские МНПО получили в рамках европейской конвенции № 124 статус субъекта международного права со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во-вторых, ВЭФ, возникший как европейская МНПО, сегодня превратился среди неправительственных организаций во флагман глобализации. В-третьих, европейские МНПО, принимающие активное участие в работе антиглобалистского движения достаточно успешно проводят идеи «алтьтернативного глобализма».
Развитие так называемой сетевой культуры позволяет сделать прогноз о том, что роль МНПО в сетевом сообществе будет еще более возрастать. Например, сетевой принцип используется сегодня в организации антиглобалистского движения. Поэтому успех глобального управления, надо полагать, во многом будет зависеть от успешного овладения механизмами сетевого контроля и управления.
Список литературы
1. Субботин А.К. Границы рынка глобальных компаний. - М., УРСС, 2004.
2. Делягин М.Г Место России в условиях глобализации // Глобализация и Россия. - М., 2001. - С. 49.
3. Философский энциклопедический словарь. - М., 1989. - С.448.
4. Занковский А.Н. Организационная психология. - М., 2000. - С.4.
5. См.: Там же. - С. 39.
6. См.: Там же. - С. 41.
7. Там же.
8. См.: Кун Т Структура научных революций / Пер. с англ. - М., 2002.
9. Панарин А.С. Россия в социокультурном пространстве Евразии. - М., 2004. - №4.
10. См.: Поппер К. Открытое общество и его враги / Пер. с англ. - М., 1992.
11. См.: Кун Т. Структура научных революций / Пер. с англ. - М., 2002. - С.23.
12. Айрапетов О.Р. Либералы и генералы перед Февралем: штрихи к портретам и процессам // УкраУна I Роая в панорам! стол1тть. -Чернтв, 1998. - С. 257-258.
13. Кессиди Ф. Глобализация и культурная идентичность // Вопросы философии. - М., 2003. - №1. - С. 23.
14. См.: Порус В.Н. «Конец субъекта» или пострелигиозная культура? // Религия, магия, миф: Современные философские исследования. - М., 1997. - С. 236.
15. Медведев И.П. Правовая культура Византийской империи. - М., 2001. - С.10.
16. Цит. по: Там же. - С. 10-11.
17. Там же. - С. 11.
18. См.: Там же. - С.13.
19. См.: Там же. - С. 33-34.
20. См.: Там же. - С. 40-43.
21. См.: Там же. - С. 70.
22. Там же.
23. Леонтьев К.Н. Византизм и славянство // Леонтьев К.Н. Избранное. - М., 1 993. -С. 19-20.
24. Local/Regional organizations and Information. Eastbay works. http://www.east-bayworks.org/economic_development.htm.
25. Цит по: Молчанов С.Н. О международных общественных объединениях и их аккредитации при Совете Европы, ЮНЕСКО и ООН. http:// smolchanov.narod.ru/on_NGOs.htm.
26. http: //www.coe.ru/win/coenews.htm.
27. Цит. по: http://www.inopressa.ru/wsj/ 2004/01/21/13:35:1 2/davos
28. Там же.
29. Там же.
30. Там же.
31. http://www.interface.ru/fset.asp7UrN/ microsoft/news/n020123495.htm.
32. Там же.
33. http://www.archipelag.ru/text/n07.htm.
34. http://www.absolutbank.ru/news/7Z 20040331/412242.shtml.
35. http://www.dni.ru/news/polit/2003/6y 2/22765.html.
36. См.: Субботин А.К. Границы рынка глобальных компаний... - С. 185.
