Солидарность в век глобализации Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

А Б. Вебер

СОЛИДАРНОСТЬ В ВЕК ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Проблема солидарности и вообще нравственных ценностей, нравственного выбора — одна из ключевых в наше время драматических кризисных процессов, переживаемых мировой цивилизацией. Родословная солидарности восходит к тем архаическим формам общности, которые сложились еще на заре цивилизации, на догосударственной стадии, и диктовались инстинктом выживания во враждебной человеку окружающей среде. Эти формы общности освящались религиозными верованиями и традициями. И в то же время все больше подрывались развитием самой цивилизации — по мере того как общественные отношения усложнялись и приобретали характер «войны всех против всех», по выражению Гоббса, не оставляя особого простора для братских чувств и отношений.

Время для возрождения ценностей братства и солидарности наступило в эпоху Ренессанса и Просвещения — с появлением европейского гуманизма и идеи общественного договора как особой социальной связи, фиксирующей единство индивидуального и общественного. Но это была одновременно и эпоха династических войн, кровавых межконфессиональных распрей, первоначального накопления, что не очень располагало к всеобщему братству. В Новое время идею солидарности восприняло и стремилось реализовать прежде всего рабочее движение — как идею классовой солидарности; она на птла отражение в создании и деятельности обществ взаимопомощи, профсоюзов, потребительских кооперативов, рабочих партий, в социалистическом и коммунистическом движении.

Под их влиянием принцип солидарности получил общественное признание в государственной политике, материализуясь в качестве практик социальной поддержки, которую общество через государственные каналы оказывает своим менее защищенным и нуждающимся гражданам (страхование по старости, инвалидности, болезни и безработице). Доля социальных расходов в ВНП западных стран поднялась с 2—3% в начале XX века до одной трети и более к концу столетия.

В наше время на первый план выходит императив глобальной солидарности — солидарности более высокого порядка, отвечающей условиям глобализации как доминирующей тенденции современного мирового развития, тем глобальным вызовам, которые нашли свое выражение в появлении ядерного оружия, угрозе распространения оружия массового уничтожения, в планетарном экологическом кризисе, истощении жизненно важных невозобновимых ресурсов и т.п.

Глобализация, в ее преобладающей ныне неолиберальной форме, означает лишь кажущееся объединение мира. Она не устраняет, а, наоборот, обостряет противоречия общественного развития — экономические, социальные, этнические, экологические, политические, международные. Политика неолиберальной глобализации, подчиненная принципу рыночной эффективности, вступает в противоречие с глобальными вызовами современности. Налицо кризис экономизма как модели развития, ставящей превыше всего эффективность, обогащение, культивирующей расточительное потребительство и гедонизм. В общественном сознании все настойчивей пробивает себе дорогу понимание того, что нужна иная модель, иная парадигма развития.

Понимание этого привело к появлению известной концепции устойчивого развития — развития, совместимого с сохранением окружающей среды и способного обеспечить достойные условия жизни не только для ныне живущих людей, но и для будущих поколений. Понятие «устойчивое развитие» охватывает целый комплекс сложных проблем, но в их сердцевине — спор о ценностях, об их сравнительном значении с точки зрения целей развития и будущего человечества. Базовой ценностью устойчивого развития является именно солидарность. Следовало бы, наверно, говорить о новой солидарности, поскольку речь идет о ее общечеловеческом и межгенерационном измерениях.

Потребность в общечеловеческой солидарности определяется растущей глобальной взаимозависимостью стран и народов. В нашем взаимозависимом мире, к тому же перенасыщенном оружием (и при доступности оружия массового уничтожения для многих менее развитых стран), бедственное положение одних народов или групп населения становится проблемой и угрозой для всех. Отсюда — императив глобального взаимодействия в решении наиболее острых социальных, экономических, экологических, политических проблем — где бы они ни возникали, поскольку это отвечает общим интересам. Пока это не нашло адекватного отра-

жения в мировой политике, но ростки всемирного этоса глобальной солидарности можно усмотреть в распространении практики интернациональной помощи жертвам стихийных бедствий и техногенных катастроф, в содействии развитию «проблемных» стран по линии ООН и со стороны отдельных государств, в интернационализации борьбы с терроризмом, организованной преступностью, наркотрафиком, в появлении таких организаций, как «Международная амнистия», «Гринпис», «Друзья Земли», «Врачи без границ» и т.п.

Общечеловеческая солидарность имеет и другой аспект. Невозможно обеспечить устойчивое развитие, устойчивое качество жизни в исключительном порядке — только для «избранных». Качество жизни каждого — индивида или народа — зависит от качества жизни других — ближних и дальних. Массовая нищета, вспышки смертельно опасных эпидемий, загрязнение окружающей среды, терроризм — это так или иначе отражается или может отразиться на всех, где бы ни находился их главный очаг. Отсюда — необходимость общих минимальных стандартов уровня жизни, здравоохранения, образования, природоохранных мер. Только всеобщность минимально приемлемых стандартов может гарантировать устойчивое качество жизни. Поэтому здесь должен действовать принцип: лучший способ помочь себе — это помочь слабейшему. Такой же принцип, который применяется, например, в командных соревнованиях.

И есть еще проблема межгенерационной солидарности. Речь идет об ответственности перед поколениями, идущими вслед за нами. Форсируя использование природных ресурсов, мы фактически обкрадываем потомков, лишая их тех жизненных благ, которыми пользуемся сами. Понимание этого и получило выражение в концепции устойчивого развития — по определению, такого развития, которое позволяет удовлетворять потребности ныне живущих, сохраняя при этом такие же возможности для будущих поколений.

Появляется все больше признаков, свидетельствующих о росте сопереживания и ответственности за судьбу людей, живущих в иных странах и на других континентах. Но сознание такой ответственности еще сильно отстает от масштабов вызовов и угроз, с которыми сталкивается человечество сегодня. Для большинства людей в мире человечество остается довольно абстрактным понятием. Да и становление человечества как целостности, получившее сильный импульс благодаря процессу глобализации, все

же не достигло пока того уровня, когда можно было бы говорить о нем как о глобальном субъекте, способном ответить на все вызовы и обеспечить устойчивое развитие цивилизации.

Таковы моральные и политические императивы солидарности. Возникает, естественно, вопрос об их реализуемости, — о субъекте или субъектах, способных действовать в соответствии с этими императивами. С социологической точки зрения, ответ на этот вопрос следует искать в контексте двух взаимосвязанных процессов — интеграции и индивидуализации.

Нарастающие на протяжении столетий и ускорившиеся в последние десятилетия интеграционные процессы вышли на глобальный уровень. Одновременно в структуре наиболее развитых обществ происходит резкий сдвиг в сторону индивидуализации, ростки которой восходят к эпохе Ренессанса. В наше время Я—идентичность приобретает все большую ценность по сравнению с преобладавшей в прошлые эпохи Мы—идентичностью — ощущением принадлежности к семье, роду, племени, этносу, государству [10, с. 215 и след.]. Сущность индивидуализации — в освобождении человека от предписанной, унаследованной и врожденной предопределенности его социальной роли, замена общности обособленностью. Индивиды во все большей мере остаются предоставленными самим себе, должны действовать на свой страх и риск, нести ответственность за себя и т.п.

Индивидуализация, пишет известный английский социолог Зигмунт Бауман [2], — это новая реальность, возникающая вследствие растущего доминирования глобальных рыночных сил. Бауман обращает внимание на негативные, даже опасные последствия индивидуализации для положения человека, общества, демократии. Опасные потому, что человек ощущает себя бессильным перед лицом слепых, анонимных глобальных сил, природы которых может не понимать и не предугадывать, но, несмотря на это, должен лично расплачиваться за любые принятые или не принятые им решения. Индивидуализация, подчеркивает 3. Бауман, — это судьба, а не выбор [2, с. 59]. Нарастает разрыв между индивидуальностью как предназначением (de jure) и индивидуальностью как практической способностью самоутверждения (de facto) — для этого надо обладать определенными ресурсами, чтобы контролировать те силы, от которых зависит твоя судьба, но глобализация как раз блокирует такую возможность.

Получается, считает Бауман, порочный круг. Необходимо как-то сдерживать и ограничивать неконтролируемые глобальные силы. И что-то сделать для усиления влияния индивидов на существующее положение дел. Но кто сделает все то, что должно быть сделано? Бауман приходит к пессимистическим выводам. В современном мире, считает он, нет сил, способных противостоять разрушительным социальным тенденциям. «Нынешний кризис гражданственности и недооценка потенциала политических акций проистекают в конечном итоге из ощущения (для которого есть ряд оснований), что отсутствуют не только механизмы обеспечения эффективных, действий, тем более — коллективных эффективных действий, и особенно — долгосрочных коллективных действий, но и пути возрождения таких механизмов или создания новых. Как и следовало ожидать, в результате возникает диссонанс сознания, но он смягчается внушаемыми мыслями, что не стоит оплакивать кончину коллективных действий, поскольку такие действия всегда были и будут в лучшем случае бесполезными, а в худшем — вредными с точки зрения благополучия и счастья отдельной личности» [2, с. ЬХШ—ЬХ1У. — Курсив автора].

Возникает парадоксальная ситуация. С одной стороны, кажущееся расширение степеней индивидуальной свободы и возможности распоряжаться своей судьбой по собственному усмотрению; с другой — уменьшение зависимости судьбы человека от его воли. Давление неконтролируемых глобальных сил подталкивает человека к мысли, что коллективные действия не могут принести ему никакой пользы; что законы, по которым живет общество, определены раз и навсегда, не подлежат сознательному реформированию и не имеют альтернативы. Неспособность контролировать настоящее ведет к утрате веры в то, что можно коллективным образом достичь чего-то существенного, в то, что солидарные действия способны внести решительные перемены в состояние человеческих дел, способствует эрозии гражданственности, представления об общем интересе, параличу политической воли.

Бауман крайне скептически относится к возможности массовых коллективных действий. Все формы коллективности и массовых коллективных действий он трактует, по существу, как агрессивность бессилия. Ощущение бессилия препятствует рациональным действиям, «вызывая торможение или же бессмысленную, лишенную цели агрессию» [2, с. ЫХ]. Он ссылается на растущие масштабы «уличного» насилия, ставя его в один ряд с «семейным». Насилие, обвинения в насилии и ожидание насилия

Конечно, индивидуализация проявляется по-разному. Она может иметь как преимущественно позитивную, так и негативную коннотацию. Неолиберальная глобализация, выдвигая на первый план рыночные потребительские ценности, создает тенденцию к вытеснению ценностей гражданского равноправия и социальной справедливости, к превращению индивида из гражданина в потребителя, озабоченного прежде всего собственным благополучием и утрачивающего интерес к общественным делам и к судьбе ближних. И в этом Бауман прав.

Но индивидуализация может иметь и позитивную направленность — когда люди по своей воле и выбору, сознательно включаются в коллективные действия, чтобы противостоять навязываемым им обстоятельствам, ошибочной, по их мнению, политике, заявить о своих правах, защитить свои интересы, выразить солидарность с другими. Я—идентичность получает в этом случае более полное и богатое содержание, включая в себя сознание ответственности, сочувствие и солидарность с другими, готовность действовать ради других.

•к "к "к

В связи с военной интервенцией США и их союзников в Ираке, предпринятой на основе сфальсифицированной информации, в нарушение международного права и в обход ООН, по многим странам мира прокатились волны массовых антивоенных демонстраций. За несколько недель до начала войны, 15 февраля 2003 г., более чем в 60 странах миллионы людей вышли на улицы, чтобы принять участие в «Глобальном дне действий» против военных планов США. В этой акции приняло участие более 10 миллионов человек (по данным Intermedia Center — около 17,5 млн.). Спустя неделю после начала бомбардировок и вторжения в спонтанных демонстрациях протеста, прошедших одновременно во многих странах, приняло участие более 5 миллионов человек. Нет какого-то одного центра, который мог бы все это организовать, навязывать. Но есть тысячи НПО и сетевые каналы коммуникации, открывающие возможность новых форм солидарности. Демонстрации были мирными, они прошли без эксцессов, столкновений с полицией было немного.

Антивоенное движение — далеко не единственный пример массовых коллективных действий в «индивидуализированном обществе». Другой пример — так называемое антиглобалистское движение (которое, несомненно, послужило ферментом для упомяну-

тых выше антивоенных акций). Именно его чаще всего связывают с агрессивностью и насилием, ссылаясь на эксцессы, сопровождавшие первые крупные массовые акции в Сиэтле, Праге, Генуе и многих других городах. В действительности зачинщиками эксцессов были чаще всего сравнительно небольшие группы экстремистов, а возможно и провокаторы, но телевидение фиксировало внимание именно на них.

Между тем, в русле этого движения (у которого есть сторонники и в России) все больше кристаллизуются умеренные течения. Их местом встреч стал Всемирный социальный форум (ВСФ). Здесь представители различных социальных движений, сетевых структур, неправительственных организаций и других организаций гражданского общества, выступающих против неолиберализма и рыночного фундаментализма, за социальную справедливость и солидарность, собираются для дискуссий, обмена опытом и идеями, обсуждения альтернативных проектов и планов действий.

ВСФ приобрел форму постоянного всемирного процесса поиска и формирования альтернатив неолиберальной политике [1]. Его участники, в противовес корпоративной глобализации, выступают за глобализацию солидарности под лозунгом «другой мир возможен». Если в 1-м ВСФ в Порту-Алегри участвовало около 10 тыс. человек, а во 2-м —около 60 тыс., то в 3-м, в январе 2003 г., — около 100 тыс. [6, с. 17; 7, с. 60]. Помимо всемирных проводятся форумы меньшего формата — национальные, региональные, субрегиональные и тематические. Последнему Всемирному форуму предшествовали Европейский (Флоренция, ноябрь 2002 г.), Африканский (Аддис-Абеба, январь 2002 г.), Азиатский (Хайдерабад, январь 2002 г.); состоялся второй Европейский социальный форум (Париж, ноябрь 2003 г.), Азиатско-Тихоокеанский (Новая Зеландия, ноябрь 2003 г.), планируются и другие. Все они проходят в абсолютно мирной, карнавальной обстановке. Практически нет полиции, нет и эксцессов.

Что касается эффективности, то массовые коллективные действия, хотя и не изменили мира, не остаются без последствий. «Старая Европа» дистанцировалась от агрессивной позиции руководства США, при этом лидеры Европейского союза ссылались на волю народов, имея в виду массовые демонстрации в странах ЕС. Сопротивление так называемых антиглобалистов в какой-то мерю поколебало самоуверенность «глобализаторов». Эксперты Всемирного банка впервые допустили возможность иной, отличной от неолиберальной, экономической концепции, соединяющей эко-

логию, социальную справедливость и долгосрочные перспективы с экономической эффективностью. Руководство МВФ признало необходимость «улучшить» процесс глобализации с тем, чтобы отдачу получали народы всего мира, особенно бедные. Давосский экономический форум включил в свою повестку социальные вопросы.

Не утратили значения и солидарные выступления трудящихся в защиту социальных и экономических требований. Напрашивается вывод о наличии определенной связи между новыми массовым движениями и зафиксированным в эмпирических исследованиях формированием новой ценностной парадигмы, отличной от еще господствующей, неолиберальной. Во всяком случае, очевидно, что далеко не все смирились с существующим порядком вещей и очень многие готовы участвовать и участвуют в коллективных действиях во имя изменения этого порядка.

•к "к "к

На межгосударственном уровне глобальная солидарность находит институциональное выражение в многообразной деятельности Организации Объединенных Наций — этой наиболее универсальной международной организации, которая, несмотря на несовершенство и чинимые ей недоброжелателями препятствия, одна только способна быть легитимным источником и механизмом эффективных коллективных действий мирового сообщества в вопросах глобальной безопасности, экологии, борьбы с нищетой, голодом, эпидемиями, защиты прав человека.

В Декларации тысячелетия, одобренной лидерами стран мира на саммите ООН в сентябре 2000 г., солидарность охарактеризована как одна из фундаментальных ценностей, имеющих существенно важное значение для международных отношений в XXI веке. «Глобальные проблемы должны решаться при справедливом распределении издержек и бремени в соответствии с фундаментальными принципами равенства и социальной справедливости, — говорится в этом документе. — Те, кто страдают или находятся в наименее благоприятном положении, заслуживают помощи со стороны тех, кто находится в наиболее благоприятном положении» [4].

Там же сформулированы Цели в области развития (Millennium Development Goals), которые должны быть достигнуты к 2015 году, — сократить вдвое число людей, чьи доходы составляют менее одного доллара в день, также вдвое —долю людей, страдающих от голода; снизить вдвое долю людей, не имеющих доступа к безо-

пасной питьевой воде и т.д. Достижение этих целей требует совместных, солидарных усилий правительств, бизнеса и организаций гражданского общества. По существу, необходимо что-то вроде глобального общественного договора, т.е. согласия о взаимных ожиданиях и обязательствах всех сторон, от которых зависит сегодня решение наиболее насущных проблем мирового развития.

Разработке этой идеи посвящен Доклад о развитии человека за 2003 год; его тема — предложение о таком согласии или договоре (Compact among nations) в отношении целей, сформулированных в Декларации тысячелетия [5]. Ранее, в 1999 г., К. Аннан выдвинул идею Глобального договора (Global Compact) как механизма сотрудничества ООН с частным бизнесом в решении проблем развития. Тогда, на Всемирном экономическом форуме в Давосе, он призвал лидеров мирового бизнеса к сотрудничеству с ООН в реализации ряда основополагающих принципов в сфере соблюдения прав человека, норм трудовых отношений и охраны окружающей среды. Участниками договора стали более 1200 компаний, в том числе несколько российских.

Проект Договора наций в отношении целей развития идет дальше, по замыслу разработчиков он мог бы стать новым шагом на пути к установлению отношений партнерства между развитыми и развивающимися странами. По мнению экспертов ООН, цели развития достижимы при условии проведения правильной политики, что предполагает:

— признание того, что большинство бедных стран сталкивается с серьезными структурными проблемами; часто они страдают от нищеты не по своей вине, а по независимым от них причинам, связанным с невыгодным положением в системе мировой торовли (зависимость от экспорта сырья, торговые барьеры), географическим фактором (малые размеры, географическая изолированность), скудостью природных ресурсов, демографическим давлением;

— согласие с тем, что богатые страны должны предоставить намного более значительные финансовые средства для целей развития, а бедные страны могут требовать расширения донорской помощи и доступа на рынки. Со своей стороны, доноры могут требовать от бедных стран повышения эффективности управления и усиления ответственности за использование дополнительной помощи;

— признание того, что каждой стране нужно проводить в жизнь такую стратегию развития, которая согласуется с ее конкретными

потребностями. Бедным странам необходимо предоставить тактическую свободу в их взаимоотношениях с донорами и право самостоятельно определять, какие стратегии соответствуют местным условиям [5, с. 15 и след.].

Пока этот проект выглядит довольно утопичным, но это уместная утопия, которая указывает разумную и реальную политическую альтернативу существующему положению вещей. В глобализирующемся мире всемирная солидарность становится этическим императивом, который имеет, возможно, решающее значение с точки зрения выживания человечества.

ЛИТЕРАТУРА

1. Альтерглобализм: теория и практика «антиглобалистского движения». М., 2003.

2. Бауман 3. Индивидуализированное общество / Пер. с англ. М., 2002.

3. Государство и общество в условиях глобализации: взгляд слева / Отв. ред. проф. А.А. Галкин. М., 2003.

4. Декларация тысячелетия Организации Объединенных Наций. <http:/ /www.un.org/russian/document/summitdecl/.htm>

б. Доклад о развитии человека за 2003 год. Нью-Йорк, Оксфорд, 2003.

6. Клеман К., Шеин О.В. Антиглобалистское движение и его перспективы в России. М., 2001.

7. Левин ИМ. Глобализация и демократия // Полис. 2003. № 2.

8. Полонский А., Ташевский С. Одухотворенный прах // Независимая газета. 1996. 27 марта.

9. ТоквилъА. де. Демократия в Америке / Пер. с фр. М., 1992.

10. Элиас Н. Общество индивидов / Пер с нем. М., 2001.

11. O'Connel В. America's Voluntary Spirit // «US Sociaty & Values». USIA Electronic Journal. Vol. 3.1998. № 2. September, <http://library.nstu.ru/ InfoUSA/usiaweb/journals/itsv/0998/ijse/brian.htm>

12. "Pro et Contra". 2002. № 4.