CC BY
50
4. Лихачев, Д.С. Поэтика древнерусской литературы. - Л., 1967.
5. Народный эпос «Кузы-Курпес и Маян-Хылу»: сборник статей / под ред. А.Н. Киреева и А.И. Харисова. - Уфа, 1964.
6. Хуббитдинова, Н.А. Художественное отражение фольклора в литературе XIX века к проблеме русско-башкирских фольклорно-литературных взаимосвязей. - Уфа, 2011.
7. Жирмунский, В.М. Фольклор Запада и Востока: сравнительно-исторические очерки. - М., 2004.
8. Идельбаев, М.Х. Завещание из древности. - Уфа, 2007.
Bibliography
1. Istoriya Bashkortostana. Drevnostj. Srednevekovje. - Ufa, 2010.
2. Akhmedjyanov, K.A. Literaturnaya kritika: sbornik stateyj. - Ufa, 2012.
3. Kuzbekov, F.T. Spaset dukhovnostj. - Ufa, 2011.
4. Likhachev, D.S. Poehtika drevnerusskoyj literaturih. - L., 1967.
5. Narodnihyj ehpos «Kuzih-Kurpes i Mayan-Khihlu»: sbornik stateyj / pod red. A.N. Kireeva i A.I. Kharisova. - Ufa, 1964.
6. Khubbitdinova, N.A. Khudozhestvennoe otrazhenie foljklora v literature KhIKh veka k probleme russko-bashkirskikh foljklorno-literaturnihkh vzaimosvyazeyj. - Ufa, 2011.
7. Zhirmunskiyj, V.M. Foljklor Zapada i Vostoka: sravniteljno-istoricheskie ocherki. - M., 2004.
8. Ideljbaev, M.Kh. Zavethanie iz drevnosti. - Ufa, 2007.
Статья поступила в редакцию 06.11.13
УДК 398.22
Davletkulov A.H. THE ROLE OF EPIC WORKS OF THE BASHKIRS IN THE FORMATION OF ETHNIC CONSCIOUSNESS. The article deals with the analysis of the Bashkir epic works «Idukai and Muradum», «Karas and Aksha». The goal is to single out the process of peoples ethnic realsation. The author wants to show the evaiution of the peoples world view representions with respect to the majior transformations in the artistic structure of the epic genre and its changes in tradition as well as the evolution of the ethnic consciousness.
Key words: epic, epic poetry, ulus, traditions, spiritual consciousness, ethnic consciousness, sesen, improviser, totem
А.Х. Давлеткулов, д-р филос. наук, проф. каф. башкирской литературы и культуры Башкирского гос. педагогического университета, г. Уфа, E-mail:[email protected]
РОЛЬ ЭПИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ БАШКИР В ФОРМИРОВАНИИ ЭТНИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ*
В статье проанализированы башкирские эпические произведения «Идукай и Мурадым», «Карас и Акша», с целью выявления в них процесса формирования этнического сознания народа. Автор стремится показать эволюцию мировоззренческих представлений народа в связи существенными транформациями в художественной структуре самого эпического жанра и как итог изменений не только жанровых традиций, но и как эволюция в сознании народа.
Ключевые слова: эпос, эпическая поэзия, улус, предания, духовное сознание, этническое сознание, сэсэн, импровизатор, тотем.
Башкирская эпическая поэзия - «гигантский аккумулятор культуры» [1; с. 98]. На протяжении тысячелетий из поколения в поколение передается эпическая поэзия - эпосы (иртэки и куба-иры), предания, исторические песни, баиты и сенляу, обогащаясь новыми вариантами и наслоениями, или же в неизменном виде, как их рассказывали наши далекие предки.
В первой половине XIII века башкиры, как и многие другие народы, волею судьбы вошли в состав Золотой Орды. Башкиры, потеряв свою независимость, попадают под тяжкий гнет феодалов, ханов и наместников, стоявших во главе улусов. Более чем трехвековое угнетение Золотой Ордой, затем различными ханствами, возникшими из ее осколков, в результате разложения Золотой Орды, оставило глубокий след в духовном сознании башкир, нашло отражение и в эпической поэзии народа. В ней усиливаются социальные мотивы. Эпический материал переосмысливается в свете новой темы - защиты родины, изгнания захватчиков с родной земли.
Наглядный пример тому - эпос «Идукай и Мурадым», который является с начала до конца стихотворным, и где отражена борьба башкирского народа против господства Золотой Орды.
С 1380 года в Золотой Орде после поражения Мамая на Куликовом поле царствовал Тохтамыш. А во главе его войска стоял Идиге (Едигей); между ними и загорелась ожесточенная борьба за власть. В этом смысле становится ясно то, почему в «Золотой Орде с 1358 по 1380 годы сменилось более двадцати пяти ханов». Этим, видимо, объясняется, что на первый план в кубаире выступает характерный для сюжета средневековья личный конфликт.
Н.Т. Зарипов справедливо замечает, что эпос об Идиге претерпел со временем существенные трансформации. Как рус-
ский крестьянин на свой неискоренимый демократический и атеистический лад переиначивал библейские легенды или как южные славяне (сербы - А.Д.) создавали, вопреки исторической действительности, свои юнацкие песни о Марке Кралеви-че, так тюркоязычный подневольный люд, изнывавший под жестким гнетом прошлых ордынских ханов, взял и пересказал повесть о похождениях ханского сатрапа Идиге с точки зрения собственных интересов и коренных социально-национальных идеалов, с позиции своих представлений о справедливости и чести [2, с. 84].
«Историческим зерном сказания, - указывает академик В.М. Жирмунский, явились феодальные распри в Золотой Орде в конце XIV - начале XV века, борьба между золотоордынским ханом Тохтамышем и властителем Средней Азии Тимуром при участии мирзы Едигея из племени мангытов. Причем, народная память не сохранила никаких воспоминаний о внешнеполитических событиях правления Едигея. В эпосе не отражаются внутриполитические причины и обстоятельства указанных событий, политическая борьба Тимура и Золотой Орды, соперничество и интриги претендентов на престол. Он изображает отношения Тохтамыша и Едигея лишь как личный конфликт между жестоким и несправедливым ханом и его благородным и честным вассалом, любимцем народа - конфликт типичный для феодальной эпохи и отложившийся в традиционном сюжете «изгнания и возвращения» несправедливо оклеветанного героя» [3, с. 6-7].
Этот сюжет, попав в иную этническую среду, в том числе среду башкирскую, обрастает фольклорными мотивами, подсказанными эпическими традициями, общественно-национальными потребностями народа, его социальными устремлениями и идеалами.
И это вполне понятно, ибо эпос никогда не является точной хроникой событий или летописью. Как известно, в нем выражается собственное отношение народа к прошлому, его оценка деятельности исторических лиц. Справедливо замечает по этому поводу Н.Т. Зарипов, что «необходимо учесть при этом не только отличие фольклорного отношения к действительности от научного, но и историческую ограниченность народных представлений в прошлом, равно как и то положение, что в фольклорных произведениях, а в эпосе - в особенности, получают причудливое сплетение различные идейные наслоения. Упущение этого требования может привести к глубоким заблуждениям» [2, с. 85]. (Намек на известные постановления ЦК ВКП(б) в 1944-1945 гг., где несправедливо подверглись критике некоторые известные башкирские фольклористы и писатели и отлучены от литературной деятельности - А.Д.).
Башкирский народ создал эпическое сказание «Идукай и Мурадым», вызванное к жизни насущными потребностями исторического национального развития. Это - плод художественноэстетической фантазии народа, получивший ориганальную поэтическую форму стихотворного кубаира на основе собственных эпических традиций. В кубаире красной нитью проходит идея освободительной борьбы против чужеземных захватчиков, в нем ярко выражены социальные мотивы, мечты народа о свободе, о социальной справедливости, о независимой Родине.
Кубаир «Идукай и Мурадым» по многим компонентам отличается почти от всех предыдущих эпосов: нет мифологизации событий и гиперболизации образов, героев и поступков. В дан-номэпосе изображаются конкретные люди, жизнь рисуется как она есть, историческая действительность дается через эпическое художественное обобщение.
Например, Идукай, объединив разрозненные башкирские племена в единое сильное войско, организует борьбу против Тохтамыш-хана и побеждает его многотысячное войско. Убив самого хана, богатство его раздает бедному люду, освобождает всех башкирских батыров из заточения, отправляет их по домам. И, наконец, со своим сыном Мурадымом, разгромив Тура-хана, который вечно притеснял башкир, устанавливает мир и покой на родной земле. Разумеется, не все здесь соответствует исторической действительности. Но, именно о таком герое мечтал народ. Он хотел увидеть богатыря, который мог бы возглавить свой народ и выступить против врага. Так рождается поэтический образ идеализированного героя.
Подлинное искусство обладает правом преувеличивать. Главное в том, что герой своими деяниями позволяет нам представить жизнь данного исторического периода в ее непосредственно человеческом преломлении. Говоря о том, что в искусстве отражается «всеобщее», В.Г. Гегель писал, что оно «должно смыкаться в отдельных лицах в целостность и единичность. Этим целым является человек в своей конкретной духовности и субъективности, человеческая цельная в себе индивидуальность как характер... Благодаря этому характер составляет подлинное средоточие идеального художественного изображения» [4, с. 447].
Идеализация героя вовсе не означает упрощения его человеческих качеств, возведения их в рамки какой-то традиционной схемы. Напротив, по сравнению с более древними традиционными эпическими героями, как Урал-батыр и Алпамыша, образ Идукая усложняется. Кроме богатырской силы герою для борьбы требуется ум и гибкость мышления. Именно эти качества помогают ему проникнуть в стан врага, изучить его сильные и слабые стороны, а затем умело их использовать в деле. Этим самым образ более очеловечивается и приближается к слушателю во времени.
Характерно и то новое качество эпического героя, что Иду-кай становится поборником справедливости не из-за личных соображений, таких например например, как желание отомстить за поруганную честь, достоинство, стремление самому занять ханский престол или спасти любимую из рук злодея, а из самых гуманистических соображений - стремления освободить землю предков от врагов.
Искусство не может обойтись без вымысла Он так же необходим художественному творчеству, как и реальные факты. «Категория вымысла есть одна из форм деятельности мысли, -писал Ф. Асмус. Диалектическая функция этой формы состоит в том, что беспрестанно конструируются различные варианты мыслимых или возможных отношений бытия» [5, с. 32].
Создатели кубаира, т.е. сказители-сэсэны стремились к тому, чтобы слушатели поверили в реальность их вымысла «Искусст-
во, - пишет А.В. Гулыга, - вправе создавать «эффект присутствия», т.е. иллюзию чувственной достоверности изображаемого. При этом автор как бы уходит в сторону, а читатель оказывается в гуще изображаемых событий, как бы присутствует при их свершении» [6, с. 189].
Желание Идукая видеть свой народ свободным, а Урал -независмой землей - это уже новая ступень в развитии народного сознания. Н.Т. Зарипов определяет это как «проявление стремления к национальной самостоятельности и государственности: четкое отражение именно этой идеи является новой ступенью народного, т.е. этнического сознания» [2, с. 131].
Нельзя не обратить внимания на образ сэсэна Хабрау, несущего на себе художественно-эстетическую нагрузку наряду с главными героями кубаира.
Творцы и носители эпической поэзии, башкирские сказите-ли-сэсэны играли немаловажную роль в общественной жизни народа. В эстетическом сознании народа утвердилась емкая поэтическая характеристика сэсэнов как справедливых общественных деятелей и духовных идеологов народа. Само понятие «сэсэн» ассоциируется в сознании нарда с высокими духовными качествами человека, а затем уже - с импровизаторским и поэтическим талантом, справедливостью суждений и поступков. Не случайно искусство сэсэнов испокон веков пользовалось особым уважением народа - когда-то сказанное ими поэтическое слово передавалось из поколения в поколение как ценнейшее наследие.
По утверждению А.Н. Киреева, «своими корнями искусство сэсэнов уходит в глубокую древность. Видимо, можно говорить и о более раннем периоде его развития, когда оно только вырабатывало формы, ставшие впоследствии традиционными. Наиболее зрелым импровизаторское искусство становится в пору развития эпических традиций устно-поэтического творчества народа [7, с. 49].
Седобородый сэсэн Хабрау в кубаире «Идукай и Мурадым» резко отличается от своих старших предшественников, т.е. традиционных эпических старцев в поэмах «Урал-батыр», «Акбу-зат», «Кузы-курпес и Маянхылу», - по социальной направленности и идейно-эстетической определенности своих деяний. В кубаире он играет активную роль в динамике сюжета, и его образ имеет глубокое идейно-эстетическое значение. В кубаи-ре говорится, что прославленный на всем Урале и Алтае певец появляется в минуты серьезных жизненных обстоятельств выбора, когда необходим мудрый совет умудренного жизненным опытом человека, чтобы указать верный путь при сложнейших обстоятельствах. Он оказывается всегда рядом, когда нужно пламенное слово сэсэна, чтобы вдохновить батыров на подвиги во имя освобождения народа от порабощения. Хабрау предстает перед нами как духовный лидер народа, как идеолог и наставник главных героев эпоса. Именно этими высокими категориями определяется идейно-эстетическое значение художественного образа Хабрау.
В связи с этим попытаемся понять суть художественного образа. А.В. Гулыга пишет, что «художественное - это эстетическое в искусстве, тот же слой реальности, что и красота природы, только более сложный по своей структуре» [6, с. 162].
Как известно, искусство - это мышление в художественных образах. Создатели кубаиров, отражая действительность, мыслили образно-эмоционально, результат их творчества несет в себе подобное же образно-эмоциональное начало, вызывая у слушателей сходные переживания и мысли.
Башкирские сэсэны-сказители, создавшие кубаир «Идукай и Мурадым», не скупились на поэтические краски при изображении любимого народом седобородого старца Хабрау. Они наделили его не только богатым жизненным опытом и мудростью, но и художественным талантом сэсэна-имнровизатора. В его уста они вложили заветные мечты многих поколений о свободе и счастье. Его устами они выразили самые глубокие чувства любви к родине и народу и все те понятия о мужестве и красоте, о долге и чести, которые вырабатывались на протяжении столетий. Силой коллективного творчества, путем художественного обобщения и осмысления образ Хабрау в кубаире возвышается до легендарного народного сэсэна. Его образ в основном определяет идейно-эстетическую канву эпоса «Идукай и Мурадым», тем самым он становится удивительно близким и нужным для нас сегодня.
Народный эпос является чутким барометром, отражающим развитие социального и этнического сознания народа в любых
исторических условиях. В XVM-XVШ веках осложнились взаимоотношения между некоторыми башкирскими и казахскими племенами. Издревле эти народы были связаны многими общими традициями в укладе быта, в сфере духовной жизни. Но появление имущественного неравенства, социальное расслоение вытесняли гармонию сосуществования. Например, Руссо причину возникновения неравенства между людьми видит в различных «случайностях, которые сыграли для человечества противоречивую роль: они одновременно способствовали и совершенствованию человеческого разума, и вырождению человечества. Сделав человека существом общежительным, случайности эти могли сделать его злым существом. А также случайности эти, по мнению Руссо, породили возникновение земельной собственности» [8, с. 97 - 98].
Территориальные и имущественные притязания феодальной верхушки привели их к таким антигуманным явлениям как барымта и карымта. Оба эти явления сосуществовали всегда рядом, одно являясь логическим продолжением другого. Осуждение их можно найти в эпосе более позднего периода «Карас и Акша». «Эти наносящие ущерб лучшим чаяниям и дружественным устремлениям трудового народа феодальные явления не остались вне внимания фольклора, в новых исторических условиях они стали центральной темой эпической поэзии. «Карас и Акша» - подтверждение этому» [9, с. 29].
По своему размаху, масштабу события, получившие здесь свое отражение, намного уступают традиционному героическому эпосу. В сказании повествуется только об одном эпизоде, связанном с угоном скота — барымтой. И герои здесь воспринимаются более приземленно, реально, так как они действуют в более близкую нам реальную историческую эпоху.
Но покоряет это произведение народного творчества глубиной философского обобщения - не может остаться безнаказанным зло, гуманистической и художественной завершенностью текста: добро всепобеждающе. Карас поднялся до высот героизма из самой гущи народа: он родился от самого обыкновенного человека, не испытал никакого чудодейственного воздействия со стороны волшебных сил и был самого обычного телосложения. Именно конкретная ситуация, историческая необходимость вдохновляет его на самоотверженный поступок -защиту соплеменников. Здесь мы видим уже попытки осмысления ситуации исторической детерминированности мотивов поведения личности. «... Поскольку деятельность всегда носит общественный характер, то и продукты сознания являются социально детерминированными» [10, с. 77]. Карас близок нам гуманистическим характером всех своих поступков и помыслов. Он не действует по законам «око за око», «зуб за зуб», которые были порождением антигуманной идеологии имущей прослойки, а пытается мирным путем разрешить конфликт, обнаруживая при этом не трусость, а гибкость ума, дипломатичность и даже деликатность. Карас далек от взаимных оскорблений и самовосхваления перед врагом во время традиционной словесной «перепалки».
Прежде чем начать поединок, Карас обращается к Акше с миролюбивой речью, но, увидев непреклонность противника, решается на предупредительный выстрел, щадя человеческую жизнь, желая избежать кровопролития. Право первого выстре-
Библиографический список
ла Карас уступает Акше, все еще надеясь, видимо, на торжество разума. Но враг неумолим, неуступчив, он стреляет прямо в Караса, которого спасает только собственная ловкость; он схватывает стрелу противника на лету. Только после этого Карас решается на расправу. Поверженного противника герой предает земле всеми надлежащими почестями, не забывая при этом указать на его ошибки и на богатырские достоинства.
Видна и теснейшая связь эпоса «Карас и Акша» с древнейшими эпическими традициями в изображении различных ритуалов. Например, более архаичные эпические герои обращаются перед решающим сражением или к своему коню или волшебным силам, которые придают им могущество. Перед схваткой Карас тоже обращается к своему оружию, продолжая этим самым тотемистические верования своих сородичей. Вложенные в уста Караса слова:
«Если хочешь видеть свою страну мирной,
Не покушайся на чужое добро» —
содержат попытки народа осмыслить форму своего сосуществования на земле с другими народами - только в мире и согласии, что гармонично вписывется в общечеловеческие представления о геополитической морали [11, с. 7].
В середине XVI века башкирские племена, ища спасения от жестокого гнета Ногайского, Сибирского и Казанского ханств, разделивших край после распада Золотой Орды на три части, добровольно принимают подданство Русского государства. Присоединение Башкирии к Русскому государству (в последнее время этот акт рассматривается отдельными учеными как завоевание) покончило с феодальной раздробленностью и бесконечными набегами, устранило угрозу распада башкир как народности.
Однако это еще не означало обретения башкирским народом желанной свободы. Царское самодержавие превратило Россию в «Тюрьму народов». Этот период характеризуется, с одной стороны, верностью башкир Русскому государству и, с другой - почти непрерывающейся цепью восстаний против национального и социального гнета царизма.
Политика русского самодержавия была направлена не только на территориальные завоевания, но и на истребление национального самосознания башкирского народа, его духовного потенциала. Трехсотлетнее иго татаро-монгол, столько же лет господства русского царизма нанесли огромный урон культуре башкирского народа. Надо полагать, именно в эту эпоху он лишился своей письменности и других культурных ценностей. В условиях беспрерывных репрессий и террора, естественно, не было никакой возможности восстановления утраченного. Только устное творчество помогало народу сохранить в памяти свою историю, своих героев. Оно было своего рода и исторической летописью, и зеркалом его духовного, культурного роста, именно оно поддерживало в нем этническогосознания собственного места среди других.
* Работа выполнена при финансовой поддержке гранта ГНТП РБ «Республика Башкортостан: новые парадигмы общественно-политического, социально-экономического и духовно-культурного развития» в рамках научно-исследовательского проекта «Духовно-культурная жизнь народов Башкортостана: этапы и особенности развития» на 2013 г.
1. Гулыга, А.В. Эстетика истории. - М., 1974.
2. Зарипов, Н.Т. Образы сэсэнов в башкирской эпической поэзии / Фольклор в Советской башкирии. - Уфа, 1974.
3. Жирмунский, В.М. Сказание об Алпамыше и богатырская сказка.- М., 1960.
4. Гегель, В. Эстетика. - М., 1971. - Т. З.
5. Асмус, В.Ф. Вопросы теории и истории эстетики. - М., 1968.
6. Гулыга, А.В. Принципы эстетики. - М., 1987.
7. Киреев, А.Н. Башкирский народный героический эпос. - Уфа, 1970.
8. Асмус, В.Ф. Историко-философские этюды. - М., 1984.
9. Башкирское народное творчество. Эпос. - Уфа, 1982.
10. Копалов, В.И. Общественное сознание: критический анализ фетишистских форм. - Томск, 1985.
11. Башкирское народное творчество. Эпос. - Уфа, 1982.
12. Алтон, С. Доннелли. Завоевание Башкирии Россией 1552-1740 гг. - Уфа, 1995.
Bibliography
1. Gulihga, A.V. Ehstetika istorii. - M., 1974.
2. Zaripov, N.T. Obrazih sehsehnov v bashkirskoyj ehpicheskoyj poehzii / Foljklor v Sovetskoyj bashkirii. - Ufa, 1974.
3. Zhirmunskiyj, V.M. Skazanie ob Alpamihshe i bogatihrskaya skazka. - M., 1960.
4. Gegelj, V. Ehstetika. - M., 1971. - T. Z.
5. Asmus, V.F. Voprosih teorii i istorii ehstetiki. - M., 1968.
6. Gulihga, A.V. Principih ehstetiki. - M., 1987.
7. Kireev, A.N. Bashkirskiyj narodnihyj geroicheskiyj ehpos. ? Ufa, 1970.
8. Asmus, V.F. Istoriko-filosofskie ehtyudih. - M., 1984.
9. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo. Ehpos. - Ufa, 1982.
10. Kopalov, V.I. Obthestvennoe soznanie: kriticheskiyj analiz fetishistskikh form. - Tomsk, 1985.
11. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo. Ehpos. - Ufa, 1982.
12. Alton, S. Donnelli. Zavoevanie Bashkirii Rossieyj 1552-1740 gg. - Ufa, 1995.
Статья поступила в редакцию 06.11.13
УДК 81'373
Dyachkova E.S. PECULIARITIES OF THE MEANING OF THE SEMI-SUFFIXES WHICH CONSTITUTE THE BY-NUCLEAR ZONE AND THE PERIPHERY OF THE WORD-FORMING FIELD OF SEMI-SUFFIXES. The author of the article considers the peculiarities of the meaning of the so-called semi-suffixes which constitute the by- nuclear zone and the periphery of the word-forming field of semi-suffixes and reveals the mechanism of its formation.
Key words: word-forming field, semi-suffix, meaning, generalization, polysemy.
Е.С. Дьячкова, канд. филол. наук, доц. каф. иностранных языков Алтайской гос. педагогической академии, г. Барнаул, E-mail: [email protected]
ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ЗНАЧЕНИЯ ПОЛУСУФФИКСАЛЬНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ, СОСТАВЛЯЮЩИХ ПРИЯДЕРНУЮ ЗОНУ И ПЕРИФЕРИЮ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПОЛЯ ПОЛУСУФФИКСОВ
Автор статьи рассматривает особенности формирования значения полусуффиксов, составляющих приядер-ную зону и периферию словообразовательного поля полусуффиксальных элементов.
Ключевые слова: словообразовательное поле, полусуффикс, значение, генерализация, полисемия.
Современный этап развития словообразовательной системы языка характеризуется активизаией процесса формирования и функционирования полуаффиксов, в частности, полусуффиксов. Под полусуффиксом мы понимаем словообразовательный элемент промежуточного статуса, по форме совпадающий с простым корневым словом, но обладающий функциональносемантическими характеристиками словообразовательного суффикса, формирующийся на базе второго компонента сложного слова, обладающий, как правило, более общим, генерализующим значением и образующий в сочетании с основами различной семантики представительные словообразовательные ряды.
Основными критериями выделения полусуффиксов, как показывает анализ работ по проблеме полуаффиксации (П.М. Каращук, Г. Марчанд, М.Д. Степанова и др.), являются:
• формальное сходство с самостоятельной лексической единицей, морфемная структура которой представлена простой корневой морфемой;
• наличие более общего, генерализующего по сравнению с корневой морфемой значения;
• способность выражать одно и то же значение в сочетании с основами определенного семантического класса;
• активное участие в образовании новых лексических единиц [1; 2; 3].
Наряду с собственно полусуффиксами в английском языке существуют словообразовательные элементы, приближающиеся по своим функционально-семантическим характеристикам к суффиксам. К ним можно отнести словообразовательные элементы, возникающие на базе так называемых соединяемых форм combining forms, «осколочных» элементов телескопных слов, а также образования, формирующиеся на базе свободной производной основы. Указанные элементы демонстрируют высокую словообразовательную активность, соединяясь с основами различной семантики в более общем по сравнению с исходным коррелятом значении. Общность функционально-семантических характеристик данных элементов может, таким образом, служить основанием включения их в корпус полусуффиксов. Наличие у указанных единиц вышеприведенных характеристик полусуффиксов проявляется в большей или меньшей степени, что служит основанием использования полевого подхода при описании корпуса полусуффиксальных элементов и соответственно является определяющим фактором отнесения их к той или иной зоне полевой модели. Под словообразовательным полем полу-суффиксов мы понимаем иерархически организованную (центр - периферия) совокупность полусуффиксальных словообразо-
вательных элементов, объединенных генерализующим характером лексического значения, общими дистрибутивными чертами (положение после корня), общими функциональными свойствами (образование новых слов путем присоединения к производящей основе). В связи с этим представляется возможным расположить исследуемые элементы в данной модели в зависимости от их соответствия основным критериям выделения полусуф-фиксов следующим образом: к ядерной зоне отнести собственно полусуффиксы, то есть словообразовательные единицы, возникшие на базе простой корневой морфемы и соответствующие всем критериям выделения подобного рода элементов, к при-ядерной зоне отнести полусуффиксы, возникшие на базе соединяемых форм (корневые морфемы латинского и греческого происхождения), а к периферии - полусуффиксы, сформированные на базе производных основ и «осколочных» элементов телескопных слов.
В ходе анализа английских композитов с повторяющимся вторым компонентом было выделено 90 полусуффиксальных элементов и 1488 образований с ними, которые распределились следующим образом на различных уровнях словообразовательного поля полусуффиксов. Собственно полусуффиксы, соответствующие всем критериям выделения полусуффиксов, типа -man (postman), -load (busload), -free (oil-free) заняли ядерную часть поля (42 форманта). В приядерную зону вошли полусуффиксы, восходящие к «соединяемым формам», такие как -mania (moviemania), -phobia (problemophobia) (14 формантов). Периферийную зону образовали элементы, подобные полусуффик-сам или псевдо-полусуффиксы, включающие словообразовательные элементы, восходящие к производным основам: -friendly (oxygen-friendly), -intensive (labour-intensive) (26 формантов) и словообразовательные элементы, восходящие к «осколкам» телескопных образований, например: -thon (shopathon), -a/oholic (pizzaholic) (8 формантов).
Целью данной работы является изучение механизма формирования значения словообразовательных элементов, относящихся к приядерной и периферийной зонам словообразовательного поля полусуффиксов на основе сравнительного анализа исходных коррелятов и соответствующих словообразовательных элементов в образованиях, отобранных из английских толковых и англо-русских словарей на основе повторяемости второго компонента в сложных образованиях.
Полусуффиксальные элементы, возникшие на базе так называемых соединяемых форм «combining forms», занимают при-ядерную зону в корпусе исследуемых единиц. Основанием для
