CC BY
40
образуются слова изучаемого типа, и от каких основ они не могут быть произведены (т.е. требуется установить, каковы возможности действия данного типа и каковы структурные, семантические и стилистические ограничения в производстве слов данного типа).
Системная продуктивность типа может быть установлена эмпирическим путем с использованием метода лингвистического эксперимента.
Шаг третий: Лингвистический эксперимент: конструирование возможных новообразований данного типа с последующей оценкой их информантами. В данном случае мы пользуемся экспериментальной методикой, которая была разработана Н.Б. Лебедевой для определения соотношения выводимости как словообразовательного признака и узуальности как лексического признака [8].
«Лабораторные» (потенциальные, окказиональные) слова даются списком вне контекста (например, возражатель, спра-шиватель. На каждое слово получаем ответ по общим вопросникам. На первый (лексический) вопрос «Можно ли так сказать?» предлагается дать один из ответов: А) да; Б) скорее да, чем нет; В) скорее нет, чем да; Г) нет.
«Ответы на этот вопросник дают информацию о лексикосистемной допустимости данного морфемного образования, это сведения о лексической системности и нормативности, то есть о степени допустимости «лабораторного слова» лексической системой в ее потенциальной и реализованной (нормативной) ипостаси» [8, с. 393].
Библиографический список
На второй (словообразовательный) вопрос надо выделить один из ответов:
а) понятно; б) понятно, но как-то непривычно;в) понятно, но режет слух; г) непонятно.
Данный эксперимент направлен на выявление полной или потенциальной словообразовательной выводимости слова, его соответствия словообразовательной норме или нарушения словообразовательной нормы (окказиональности).
Шаг четвертый: Подведение итогов эксперимента: представление результатов и их интерпретация.
Данный эксперимент дает информацию о сложном взаимодействии двух синхронных системных планов содержания производного слова - лексического и словообразовательного. Их диалектическое сосуществовавшие заключается в разных синхронных функциях, что проявляется в различной реакции языкового сознания носителей русского языка на их узуальность (синхронно-лексический аспект) и выводимость (синхронно-словообразовательный аспект) [8, с. 398].
Шаг пятый: Верификация результатов с привлечением статистических данных поисковых систем Интернета.
Шаг шестой: Соотнесение и оценка данных, полученных при разных условиях опыта.
Новизна заявляемого нами проекта состоит в том, что в нем ставится задача систематического описания значительного фрагмента лексико-деривационной системы с использованием экспериментальных методик и поисковых систем Интернета для решения обозначенных проблем.
1. Улуханов, И.С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. - М., 1996.
2. Гумбольдт, Вильгельм фон. О различии строения человеческих языков и о влиянии на духовное развитие человечества // Избранные труды по языкознанию. - М., 1984.
3. Караулов, Ю.Н. Ассоциативная грамматика русского языка. - М., 1993.
4. Мурзин, Л.Н. Основы дериватологии. - Пермь, 1984.
5. Гримм, Я. Из предисловия к «Немецкой грамматике» // Звегинцев В.А. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях. -
М., 1960. - Ч. I.
6. Земская, Е.А. Валентность морфем и понятие продуктивности // Современный русский язык. - М., 1981.
7. Земская, Е.А. Современный русский язык. Словообразование: учеб. пособие. - М., 2005.
8. Лебедева, Н.Б. Экспериментальное исследование производного слова: соотношение выводимости как словообразовательного признака и узуальности как лексического признака // Новые явления в славянском словообразовании: система и функционирование. -М., 2010.
Bibliography
1. Ulukhanov, I.S. Edinicih slovoobrazovateljnoyj sistemih russkogo yazihka i ikh leksicheskaya realizaciya. - M., 1996.
2. Gumboljdt, Viljgeljm fon. O razlichii stroeniya chelovecheskikh yazihkov i o vliyanii na dukhovnoe razvitie chelovechestva // Izbrannihe trudih po yazihkoznaniyu. - M., 1984.
3. Karaulov, Yu.N. Associativnaya grammatika russkogo yazihka. - M., 1993.
4. Murzin, L.N. Osnovih derivatologii. - Permj, 1984.
5. Grimm, Ya. Iz predisloviya k «Nemeckoyj grammatike» // Zvegincev V.A. Istoriya yazihkoznaniya XIX i XX vekov v ocherkakh i izvlecheniyakh. - M., 1960. - Ch. I.
6. Zemskaya, E.A. Valentnostj morfem i ponyatie produktivnosti // Sovremennihyj russkiyj yazihk. - M., 1981.
7. Zemskaya, E.A. Sovremennihyj russkiyj yazihk. Slovoobrazovanie: ucheb. posobie. - M., 2005.
8. Lebedeva, N.B. Ehksperimentaljnoe issledovanie proizvodnogo slova: sootnoshenie vihvodimosti kak slovoobrazovateljnogo priznaka i uzualjnosti kak leksicheskogo priznaka // Novihe yavleniya v slavyanskom slovoobrazovanii: sistema i funkcionirovanie. - M., 2010.
Статья поступила в редакцию 15.11.13
УДК 821.512.141
Dilmuxametov I.T THE FORMATION OF THE EPIC TRADITIONS IN THE BASHKIR LITERATURE. The article regards the formation of the epic traditions in the Bashkir literature in one of the least investigated periods; it gives a wild analysis of the epic works from the poetic join of view; the informative structural ideological-aesthetic and form making tendencies are considered.
Key words: epoch, heroe, literature, middle ages.
И.Т. Дильмухаметов, ст. преп. каф. башкирской литературы СФ БашГУ, г. Стерлитамак, E-mail: [email protected]
ФОРМИРОВАНИЕ ЭПИЧЕСКИХ ТРАДИЦИЙ В БАШКИРСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
В статье рассматриваются вопросы формирования эпических традиций в башкирской литературе в один из малоизученных периодов, проводится широкий анализ эпических произведений с позиции поэтики, изучаются содержательные, структурные, идейно-эстетические и формообразующие тенденции.
Ключевые слова: эпос, средневековье, литература, автор, герой.
В течение длительного времени было принято считать, что культура и литература башкирского народа берет свое начало с 20-х годов прошедшего века. С этим связано долгое представление о башкирах как о кочевом народе. На сегодняшний день историки, литературоведы, фольклористы отмечают, что башкирский народ образовался путем слияния семи племен - это усарган, кыпсак, тамъян, табын, мен, юрматы, бурзян. Каждое племя имело свой тотем, дерево, птицу и оран (клич). Так например, деревом племени усарган признавалась рябина, тотемной птицей - журавль. Принято считать, что основателем рода является сын знаменитого Муйтен бия Усарган.
Возникновение этих атрибутов одни исследователи связывают с именем Чингисхана, другие указывают на Орхоно-Ени-сейское происхождение, третьи доказывают, что эти атрибуты были свойственны башкирам с древнейших времен. Это говорит о том, что институт государственного устройства существовал еще задолго до завоевания монголов: «Важнейшим условием самостоятельного существования башкир в окружении грозных соседей, безусловно, были развитая экономика, хорошо приспособленная к местным природно-климатическим условиям, а также культурно-духовное единство на основе общей идеологии» [1, с. 297]. Яркими литературными памятниками данного периода являются эпосы.
Эпос - это международный термин. Среди башкирских исследователей чаще используется термин «Кубаир». Кубаир -восхваляющая, прославляющая песня. Также, по мнению М. Сагитова, слово «коба» у тюркских народов, в том числе и башкир обозначал цвет животных, птиц и этот цвет считался священным. Поэтому кубаир может иметь значение «священная песня». К. Ахмедьянов отмечает: «В кубаирах можно встретить элементы народной драмы. В одних произведениях он приобретает форму лирического диалога, в других форму эйтеш» [2, с. 296].
Эпосы дошли до наших дней благодаря деятельности народных сказителей сэсэнов. Они исполняли народные песни, в своих произведениях выражали отношение к тому или иному событию в жизни народа. Как отмечает Ф.Кузбеков, «творчество сэсэнов (народных поэтов-импровизаторов) в силу сложивщих-ся условий приобретает все более ярко выраженное общественное звучание, превращаясь тем самым в своеобразную политическую деятельность» [3, с. 308]. Так, они могли возглавить стихийное восстание или подавить его. В эпосе «Идукай и Мура-дым» Хабрау сэсэн на некторое время помог предотавротить конфликт между Туктамышем и Идукаем, а в эпосе «Сын Юлая Салават» Кинзя повлиял на решения Салавата Юлаева, поэтому царское правительство в дальнейшем упразднило институт сэсэнов, запретив народные йыйыны (сбор башкир для решения важнейших вопросов рода).
В эпосах средневекового периода башкирской литературы достаточно сложно идентифицировать традиционного для мифологического эпоса идеального героя. Если эпическому герою, такому, как Урал батыр, не свойственно идти на компромисс с врагом, то Идукай, Салават Юлаев, Карасакал выступают как реальные исторические личности, наделенные комплексом персонифицированных характеристик. Во всей их деятельности прослеживается некая самостоятельность, способность принимать волевые решения, которые часто отличаются от мнения большинства. Перед нами раскрываются все детали и особенности их характеров. По этой причине «Идукай и Мурадым», «Кара-сакал», «Сын Юлая Салават» вплоть до 80-х годов были под запретом. В советское время они были признаны ханско-феодаль-ными эпосами, не отражающими интересы народа, что само по себе свидетельствовало об ареале их распространения, то есть произведения были предназначеня для узкого круга.
Вещественный мир героев теряет свой сакральный смысл, герой из «Аксак кола» бьет коня и в некоторых вариантах эпоса не получает заслуженного наказания, Заятуляк не успевает вернуться к своей возлюбленной и умирает. Сказочность сюжета разрывается и место традиционного счастливого финала занимает трагическая концовка. Героями овладевает двоякое чувство выбора, которое не связано с выбором дороги или дальнейших действий, а выбором между личным благополучием
Библиографический список
и благополучием народа, хотя герой решает обе данные проблемы, но на первое место становится личное благополучие, и в результате этого часто герой проигрывает битву: Алпамыша попадает в плен, Заятуляк умирает, Идукай становится тестем Сатмыр хана.
В средневековье особую роль приобрела религия. Ислам стал ключевым фактором в определении жизни и быта башкир. По свидетельству арабского путешественника ибн Фадлана, башкиры уже в 922 г. приняли ислам, о чем свидетельствуют упоминания во многих эпосах башкирского народа священной книги, в которой герои видят свое будущее; так, Идукай в эпосе «Идукай и Мурадым» читает свое будущее в книге, тем же путем идет Кузы-Курпеч в эпосе «Кузы-Курпес и Маян-Хылу», Ал-дар батыр в эпосе «Алдар и Зухра». Благодаря религии появляются общетюркские памятники литературы - дастаны. Ярким примером данного типа произведений может считаться дастан Кул Гали «Кысса-и Йусуф». Дастан является не только замечательным литературным памятником, он также послужил основой для развития различных вариантов этого произведения у тюркских народов, в том числе и башкир. Переняв эпическую форму, а порой и содержание у эпосов, дастаны дали толчок развитию всей башкирской литературы, и в дальнейшем оказали огромное влияние на становление башкирской повести, рассказа, романа. Как заметил академик Д.С. Лихачев, «как бы ни были различны фольклор и литература в средние века, они имели между собой гораздо больше точек соприкосновения, чем в новое время» [4, с. 63].
Вызывает особый интерес проблема авторства. Если «Кыс-са-и Йусуф» является произведением Кул Гали, то насчет авторства эпоса «Идукай и Мурадым» возникает ряд разногласий, по мнению казахских ученых автором данного эпоса является Хабрау жырау, с его мнением согласен башкирский ученый М. Идельбаев. По его словам эпос мог принадлежать перу либо Хабрау жырау, либо сыну Идукая Мурадыму, который прославился своими поэтическим талантом. Сейчас отрывки из произведения «Идукай и Мурадым» кубаиры «Эй, Уралтау, Уралтау», «Бер тигас та ни яман?», «Мин картынмын» принято считать авторским произведением. Многие ученые, изучающие особенности эпоса «Кузы-Курпес и Маян-Хылу», считаю его автором Т. Беляева, а жанр произведения определяют как народная поэма, народный роман: «Кураист-поэт-историк, по определению Беляева, оставивший после себя «Кузы-Курпес», очевидно, был правоверным мусульманином, который хорошо знал религиозную литературу и испытал на себе ее влияние. И влияние это не осталось бесследно, оно проникло в народную поэму и получило свое образное оформление в лице Авлии» [5, с. 15]. То же самое происходит при изучении эпоса «Заятуляк и Хыухылу», записанного В. Далем: «В «Башкирской русалке» Даль в художественных целях мастерски использует фольклор местного народа, обрисовывает картины из жизни и быта башкир, их суеверные традиции и мн. др. Также он вводит свои авторские новшества, поэтические обрамления образов» [6, с. 37].
М.А. Бурангулов, М.М. Сагитов, Г.Б. Хусаинов, С.А. Галин, Ф.А. Надршина, Г.С. Кунафин и другие исследователи башкирской литературы и фольклора внесли огромный вклад в изучение данных произведений. В своих работах они писали, что эпический памятник, созданный на рубеже веков, не мог не нести в себе черты той эпохи, в которой он был написан. В.М. Жирмунский, изучив эпос тюркских народов, отмечал: «Между тем обычно развитие повествовательного сюжета и последовательность в нем мотивов имеют свою внутреннюю логику, отражающую закономерности и связи объективной действительности и в то же время обусловленную историческими особенностями человеческого сознания, отражающего эту действительность» [7, с. 108]. Учитывая это, М. Идельбаев считает правильным изучение данного периода башкирской литературы как переходного из устного народного творчества в литературу и предлагает назвать его изустной литературой [8].
Таким образом, можно уверенно говорить о самобытной литературе башкирского народа, которая начала формироваться в средневековье.
1. История Башкортостана. Древность. Средневековье. - Уфа, 2010.
2. Ахмедьянов, К.А. Литературная критика: сборник статей. - Уфа, 2012.
3. Кузбеков, Ф.Т. Спасет духовность. - Уфа, 2011.
4. Лихачев, Д.С. Поэтика древнерусской литературы. - Л., 1967.
5. Народный эпос «Кузы-Курпес и Маян-Хылу»: сборник статей / под ред. А.Н. Киреева и А.И. Харисова. - Уфа, 1964.
6. Хуббитдинова, Н.А. Художественное отражение фольклора в литературе XIX века к проблеме русско-башкирских фольклорно-литературных взаимосвязей. - Уфа, 2011.
7. Жирмунский, В.М. Фольклор Запада и Востока: сравнительно-исторические очерки. - М., 2004.
8. Идельбаев, М.Х. Завещание из древности. - Уфа, 2007.
Bibliography
1. Istoriya Bashkortostana. Drevnostj. Srednevekovje. - Ufa, 2010.
2. Akhmedjyanov, K.A. Literaturnaya kritika: sbornik stateyj. - Ufa, 2012.
3. Kuzbekov, F.T. Spaset dukhovnostj. - Ufa, 2011.
4. Likhachev, D.S. Poehtika drevnerusskoyj literaturih. - L., 1967.
5. Narodnihyj ehpos «Kuzih-Kurpes i Mayan-Khihlu»: sbornik stateyj / pod red. A.N. Kireeva i A.I. Kharisova. - Ufa, 1964.
6. Khubbitdinova, N.A. Khudozhestvennoe otrazhenie foljklora v literature KhIKh veka k probleme russko-bashkirskikh foljklorno-literaturnihkh vzaimosvyazeyj. - Ufa, 2011.
7. Zhirmunskiyj, V.M. Foljklor Zapada i Vostoka: sravniteljno-istoricheskie ocherki. - M., 2004.
8. Ideljbaev, M.Kh. Zavethanie iz drevnosti. - Ufa, 2007.
Статья поступила в редакцию 06.11.13
УДК 398.22
Davletkulov A.H. THE ROLE OF EPIC WORKS OF THE BASHKIRS IN THE FORMATION OF ETHNIC CONSCIOUSNESS. The article deals with the analysis of the Bashkir epic works «Idukai and Muradum», «Karas and Aksha». The goal is to single out the process of peoples ethnic realsation. The author wants to show the evaiution of the peoples world view representions with respect to the majior transformations in the artistic structure of the epic genre and its changes in tradition as well as the evolution of the ethnic consciousness.
Key words: epic, epic poetry, ulus, traditions, spiritual consciousness, ethnic consciousness, sesen, improviser, totem
А.Х. Давлеткулов, д-р филос. наук, проф. каф. башкирской литературы и культуры Башкирского гос. педагогического университета, г. Уфа, E-mail:[email protected]
РОЛЬ ЭПИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ БАШКИР В ФОРМИРОВАНИИ ЭТНИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ*
В статье проанализированы башкирские эпические произведения «Идукай и Мурадым», «Карас и Акша», с целью выявления в них процесса формирования этнического сознания народа. Автор стремится показать эволюцию мировоззренческих представлений народа в связи существенными транформациями в художественной структуре самого эпического жанра и как итог изменений не только жанровых традиций, но и как эволюция в сознании народа.
Ключевые слова: эпос, эпическая поэзия, улус, предания, духовное сознание, этническое сознание, сэсэн, импровизатор, тотем.
Башкирская эпическая поэзия - «гигантский аккумулятор культуры» [1; с. 98]. На протяжении тысячелетий из поколения в поколение передается эпическая поэзия - эпосы (иртэки и куба-иры), предания, исторические песни, баиты и сенляу, обогащаясь новыми вариантами и наслоениями, или же в неизменном виде, как их рассказывали наши далекие предки.
В первой половине XIII века башкиры, как и многие другие народы, волею судьбы вошли в состав Золотой Орды. Башкиры, потеряв свою независимость, попадают под тяжкий гнет феодалов, ханов и наместников, стоявших во главе улусов. Более чем трехвековое угнетение Золотой Ордой, затем различными ханствами, возникшими из ее осколков, в результате разложения Золотой Орды, оставило глубокий след в духовном сознании башкир, нашло отражение и в эпической поэзии народа. В ней усиливаются социальные мотивы. Эпический материал переосмысливается в свете новой темы - защиты родины, изгнания захватчиков с родной земли.
Наглядный пример тому - эпос «Идукай и Мурадым», который является с начала до конца стихотворным, и где отражена борьба башкирского народа против господства Золотой Орды.
С 1380 года в Золотой Орде после поражения Мамая на Куликовом поле царствовал Тохтамыш. А во главе его войска стоял Идиге (Едигей); между ними и загорелась ожесточенная борьба за власть. В этом смысле становится ясно то, почему в «Золотой Орде с 1358 по 1380 годы сменилось более двадцати пяти ханов». Этим, видимо, объясняется, что на первый план в кубаире выступает характерный для сюжета средневековья личный конфликт.
Н.Т. Зарипов справедливо замечает, что эпос об Идиге претерпел со временем существенные трансформации. Как рус-
ский крестьянин на свой неискоренимый демократический и атеистический лад переиначивал библейские легенды или как южные славяне (сербы - А.Д.) создавали, вопреки исторической действительности, свои юнацкие песни о Марке Кралеви-че, так тюркоязычный подневольный люд, изнывавший под жестким гнетом прошлых ордынских ханов, взял и пересказал повесть о похождениях ханского сатрапа Идиге с точки зрения собственных интересов и коренных социально-национальных идеалов, с позиции своих представлений о справедливости и чести [2, с. 84].
«Историческим зерном сказания, - указывает академик В.М. Жирмунский, явились феодальные распри в Золотой Орде в конце XIV - начале XV века, борьба между золотоордынским ханом Тохтамышем и властителем Средней Азии Тимуром при участии мирзы Едигея из племени мангытов. Причем, народная память не сохранила никаких воспоминаний о внешнеполитических событиях правления Едигея. В эпосе не отражаются внутриполитические причины и обстоятельства указанных событий, политическая борьба Тимура и Золотой Орды, соперничество и интриги претендентов на престол. Он изображает отношения Тохтамыша и Едигея лишь как личный конфликт между жестоким и несправедливым ханом и его благородным и честным вассалом, любимцем народа - конфликт типичный для феодальной эпохи и отложившийся в традиционном сюжете «изгнания и возвращения» несправедливо оклеветанного героя» [3, с. 6-7].
Этот сюжет, попав в иную этническую среду, в том числе среду башкирскую, обрастает фольклорными мотивами, подсказанными эпическими традициями, общественно-национальными потребностями народа, его социальными устремлениями и идеалами.
