CC BY
18СТЕПАНЕНКО Равия Фаритовна,
доктор юридических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Казанского (Приволжского) федерального университета, заведующая кафедрой теории и истории государства и права УВО «Университет управления «ТИСБИ» (Казань), e-mail: Stepanenkorf@yandex.ru СТЕПАНЕНКО Герман Николаевич, кандидат философских наук, доцент кафедры социальной философии Казанского (Приволжского) федерального университета, e-mail: German.Stepanenko@ kpfu.ru
12.00.01 — теория и история права и государства; история правовых учений
РИСКОВАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ В ТЕОРИИ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ
ПРАВОНАРУШЕНИЙ: СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЕ И ПРАВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ
Аннотация. В статье рассматриваются проблемы изучения рискованного поведения в контексте теории предупреждения правонарушений. Внимание авторов останавливается на социально-философских, антропологических и правовых аспектах причинности формирования рискованного поведения в современной социально-правовой реальности.
Ключевые слова; рискованное поведение, отчуждение, неопределенность, правовая маргинальность, предупреждение правонарушений.
STEPANENKO Ravia Faritovna,
doctor of legal Sciences, Professor Kazan (Volga region) Federal University, head of Department of theory and history of state and law of the HEI «University of management «TISBI»» (Kazan) STEPANENKO German Nikolayevich, сand. philos. Sciences, assoc. Department of Social Philosophy,
Kazan (Volga) Federal University
RISK BEHAVIOR IN THE THEORY OF PREVENTION OF OFFENSES: SOCIAL PHILOSOPHICAL AND LEGAL PROBLEMS
Annotation. The article deals with the problems of studying risky behavior in the context of the theory of crime prevention. The authors " attention is focused on the socio-philosophical, anthropological and legal aspects of the causality of the formation of risky behavior in the modern socio-legal reality.
Key words: risky behaviour, alienation, uncertainty, legal marginality, prevention of offenses.
УДК - 340 ББК - 67.0
Построение современной теории предупреждения правонарушений ставит перед теорией права и государства задачи нахождения и объяснения сущностных характеристик, каузальной природы взаимодействия человека с социально-правовой действительностью, в которой возникают ситуации нео-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 3 • 2018
пределенности, конфликтности, отчуждения, факторов формирования рискованных поведенческих моделей правонарушаю-щего характера. Изучение проблем комму-ницирования человека с правовой средой, опосредованного внешними (политическими, экономическими демографическими и др.) и внутренними (личностными духовно-
нравственными, биопсихологическими и др.) причинами, предполагает использование современного методологического инструментария теоретического правоведения, включающего в себя систему методов и подходов философской, общенаучной и частнонаучной исследовательской рациональной (иррациональной) мыследеятель-ности [12, с. 158-162].
В числе традиционных и нетрадиционных (феноменологический и гештальтсо-циологический подходы, герменевтика, психоаналитический метод, синергетика и другие направления исследования социально-правовых феноменов) отдельное внимание следует уделить каузально-генетическому методу, объясняющему причинность совершения человеком деяний неправомерного и противоправного характера. Применение данного метода способствует познанию глубоко субъективных особенностей и закономерностей, а также эмерджентных свойств, присущих и возникающих закономерно или ситуативно в структуре правового сознания личности правонарушителя и за ее пределами. В исследованиях «правоповеденческого блока» (Ю.А. Тихомиров), рискованное поведение как способ жизнедеятельности человека, включающий в себя сознательное / несознательное, обоснованное / необоснованное допущение возможности наступления неправовых последствий и для себя, и для иных субъектов правовых отношений, изучается теоретическим правоведением не столь заинтересованно, как хотелось бы.
В то же время социально-философский и общеправовой анализ и синтез системообразующих правонарушения факторов субъективного характера среди многочисленных условий, их обусловливающих, выделяют антропологические особенности и закономерности формирования рискованного поведения субъектов (групп) правовых отношений. В таких исследованиях обосновывается, что детерминированность рискованного поведения в праве становится не только результатом комплекса причин социального свойства (как принято объяснять причины противоправного поведения в отраслевых юридических науках), но и спецификой антропогенной
природы человека как позитивного, так и деструктивного содержания. Так, к числу факторов и обстоятельств, влияющих на причинность позитивной рискованной деятельности человека, философия и социология права относят: а) развитость волевых качеств; б) умение просчитывать возможные последствия совершаемых действий; в) способность принимать оптимальные решения [2, с. 723] и др.
К правовой сфере изучения рискованного поведения можно отнести также особенности интеллектуально-волевого развития человека, уровень его морально-нравственного состояния, качество его правового сознания, правовой культуры, правовой образованности, возможности и способности осознания и понимания механизмов юридической ответственности, социально-психологические, биологические и иные антропологические факторы, характеризующие в целом правовое бытие человека как позитивную правовую (юридическую) личность, или напротив. Необходимо также познание проблем соотношения феноменов отчуждения, неопределенности, маргинальности, прямо или опосредованно детерминирующих правовые риски и их неблагоприятные последствия.
Представители философской и синер-гийной антропологии, изучая общенаучные проблемы концепции правовых рисков, присоединяясь к позициям «антропологического поворота» в социогуманита-ристике, активно исследуют, к сожалению, в отличие от правовой науки, в герменев-тико-феноменологических и синергети-ческих контекстах «изгнанные» из социальных наук темы единства, солидарности, отчуждения и взаимодействия человека и социума, методы и формы противодействия маргинальным и деструктивным формам сознания, генезис конфликтных и рискованных ситуаций [1, с. 91-115], вкупе формирующих профили непредсказуемого, в том числе правонарушающего, рискованного поведения.
С точки зрения социальной философии «профили» рискованности возникают: а) в рамках индивидуальных «антропологических практик», не отражающихся на социальном уровне; б) в антропологической
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 3 • 2018
сфере и порождают социальные последствия («социоантропологические риски»); в) в социальной области формируются не собственно социумом и природой, а самой человеческой деятельностью (антропогенные риски), как отмечает С.С. Хоружий [14, с. 131-158].
Риски двух последних видов (трендов) имеют особое значение для юридической сферы, так как возникают в социально-правовом пространстве и воздействуют на него. В первом случае такие «профили», как, например, «индивидуальные антропологические практики», «рискованное манипулирование» своим здоровьем, в большей степени отражаются на собственной жизнедеятельности человека и ведут к серьезным социальным заболеваниям (анорек-сия, злоупотребление анаболиками, игровая и компьютерная аддикции и т.д.). Они же опосредованно влияют на качество правовых отношений на микросоциальном уровне (родные, близкие, семья). Во втором случае риски алкоголизации, наркозависимости, «радикальных» психо- и биотехнологий и техник и др., получая широкое распространение, наносят значительный ущерб сфере соблюдения и защиты прав и свобод человека (например, ущерб от распространения транквилизаторов, наркотиков и их прекурсоров и др., от манипулирования индивидуальным и массовым сознанием, при непрофессиональном проведении телепатических сеансов, экстрасенсорных тренингов и т.д.) на микро- и мак-ро-социальном уровне (общество, государство). В третьем случае созданные самим человеком сферы государственного (военная промышленность, ядерные запасы) и частно-государственного регулирования (киберпространство, цифровая экономика и т.д.) несут на себе возможность наступления серьезных общественно опасных, в том числе правовых, последствий для человека на мега-социальном уровне (межгосударственные отношения). Прогнозированию всех уровней возникновения рискованных поведенческих моделей следует уделять особое и настороженное внимание в правовой науке.
Отдельного внимания заслуживает проблема «индивидуальных антропологи-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 3 • 2018
ческих практик» субъектов правоотношений с ортодоксально-религиозным сознанием. Данный вопрос особенно актуализируется в контексте изучения проблем правонарушений, в том числе преступлений экстремистской и террористической направленности. Особую общественную опасность сегодня представляют те иррациональные формы ортодоксального религиозного, маргинализированного (отчужденного) сознания, которые не поддаются воздействию и тем более управлению при помощи правовых средств в силу принципиального непризнания таковых отдельными конфессиональными объединениями и их адептами. Идеалы и ценностно-мировоззренческие предпосылки поведения последних должны представлять собой отдельную сферу исследований юридической науки — правовую теологию (Р.С.).
В этом смысле, как отмечает В.Н. Жуков, следствием «явного или трансформированного религиозного эсхатологизма утопического сознания является смешение понятий абсолютного и относительного». Анализируя работы П.И. Новгородцева, автор отмечает схожесть представлений о нравственном законе и абсолютном идеале, где последний означает не что иное, как идеал самой личности, иногда «уходящей» от окружающих на «высоту своего идеала». Но в обществе (социуме) необходимо сочетание и примирение «расходящихся» начал, согласование «индивидуализма и коллективизма». Для того чтобы такие начала соблюдались, требуется понимание высшей ценности взаимодействия личности и общества, где политико-правовые средства не могут быть всемогущими, хотя для своих целей они являются незаменимыми [5], утверждает автор.
Между тем, как справедливо отмечает О.Ю. Рыбаков, универсум правовых ценностей сегодня отличается разнообразием, и в различных правовых системах нормативное регулирование воспринимается по-разному. В связи с этим встает вопрос о необходимости разграничения культурно-религиозно-исторических ценностей, объективизирующихся как собственно правовые и отражающих идеологию и культуру определенных обществ [9, с. 153-158].
Отдельное внимание юридической науки должно быть уделено исследованию проблем предупреждения рискованного поведения в сфере превенции правонарушений коррупционной направленности. Искаженное правосознание участников таких правонарушений (организаторов, исполнителей, пособников и др.) отличается высокой степенью рискогенности. Степень его маргинализированности достигает предельных показателей, выходящих далеко за рамки морально-этического, социального и правового регулирования. Здесь поведенческие модели субъектов коррупционных взаимоотношений не просто выходят за границы правовых предписаний, а носят детонирующий для репутации и авторитета российского государства характер. В данной ситуации возникает понимание невозможности только при помощи нормативной сферы противостоять данному крайне деструктивному социально-правовому явлению, в том числе, в связи с ограниченным потенциалом юридического инструментария.
Противодействие рискованному коррупционному поведению обнаруживает серьезную проблему эффективности методов правового регулирования российского права. Методы «жесткого» принуждения, в своем большинстве представленные в законодательной сфере по превенции коррупции, не в полной мере обладают действенными механизмами поставленных нормотворчеством целей и задач. Современные исследования общей теории права останавливают свое внимание на рассмотрении традиционных и предложении новых методов правового воздействия, одним из которых является институт депоощре-ния.
Как отмечается в монографическом исследовании «Депоощрение по российскому праву» (2017), государственное депоощрение является одним из «мягких» средств правового воздействия, «гибким» методом воздействия на лиц, преступивших (рискнувших преступить — Р.С.) установленные правила поведения [3]. Применение механизмов депоощрения должно, на наш взгляд, возыметь эффект и в части предупреждения и удержания от рискованно-
го поведения. Лишение отдельных льгот и преимуществ может стать существенным средством предостережения от совершения неоправданно рискованных действий. По крайней мере, в системном противодействии и предупреждении правонарушений коррупционной направленности введение институтов депоощрения государственных служащих и должностных лиц может служить эффективным методом правового воздействия на поведение данных субъектов правоотношений наряду с методами принуждения и поощрения, идеализировать и уповать на которые в современных условиях, как представляется, весьма опрометчиво.
Многообразие и эволюция разнообразных форм коррупционных проявлений представляют одну из транснациональных угроз для современных государств. Сегодня необходимо формировать сбалансированный механизм противодействия коррупции на международном, национальном и региональном уровнях. Должны быть ясно выражены цели антикоррупционной правовой политики. В этом смысле персонификация политической воли в противодействии коррупции является особенно значимой, как утверждает О.Ю. Рыбаков [8, с. 11-19].
Прокурор республики Татарстан И.С. Нафиков отмечает, что в целях преодоления сложившейся ситуации необходимо признать позицию «идеализма» в вопросах противодействия преступности. Политико-правовые меры превенции должны базироваться на решимости и политической воле руководства страны, стремлении граждан к «самоочищению», принятию эффективных правовых норм, выработке единой идеологической стратегии, способной объединить позитивное гражданское общество, повысить уровень его правового сознания и правовой культуры и освободиться от «коррупционного гнета» над населением страны [7, с. 266-276].
В изучении соотношения общеправовых проблем каузальной природы правовых рисков и юридической маргинальнос-ти как отчужденного, пограничного, периферийного состояния субъектов правовых отношений с предписаниями действующе-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 3 • 2018
го законодательства следует остановить внимание на объяснении совокупности детерминант, препятствующих реализации стратегий установления в обществе зако-нопорядка, минимизации моделей неправового поведения, способствующих распространению негативных форм правовых рисков. Очевидно, что проблемы отчуждения, неопределенности и маргинальности, синхронизируясь с проблемами рискованного поведения, обусловливают процессы правонарушаемости, изменяя правовое бытие человека до его превращенных форм, деструкций содержательных сторон его жизнедеятельности.
Антропогенные свойства и особенности правовой культуры, правового сознания и правового статуса, в частности, маргинальной личности представляют отдельный интерес для общей теории права и государства в связи с познанием их «риско-генных» поведенческих моделей. Так, общеправовая теория маргинальности, выстраиваемая на различении «правового» и «юридического», обосновывает положение о том, что маргинальное правосознание представляет собой деформированный, занимающий пограничное положение между «нормальным», индифферентным и «деградированным» тип правосознания. Юридическая природа маргинального поведения формируется под воздействием анормативной отчужденности, т.е. игнорирования и неуважения закона, нежелания выбора правовых средств в разрешении проблем, умышленном или неосознанном создании ситуаций правовых рисков, конфликтных ситуаций со стороны: а) нормо-установителей (принятие неправовых законов, правовой идеализм, правовой фетишизм, шикана и др.); б) адресатов законодательных предписаний (совершение правонарушений, ксенофобия, экстремизм, терроризм, протесты, мятежи, бунты) [11].
Для построения теории предупреждения правонарушений важно понимание того, что правовая маргинальность формируется, в том числе, вследствие отчуждения деятельности субъектов нормотворчества от общечеловеческих смыслов и ценностей права, ведущего к созданию неправовых законов. Юридическая марги-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 3 • 2018
нальность демонстрирует неуважение к закону вообще, его несоблюдение или безразличное отношение к его предписаниям. Вместе взятое объясняет содержание и природу маргинального поведения как «раздвоенного», рискованного, «пограничного» между правомерным и противоправным. Оно может быть как юридически нейтральным, так и юридически значимым. Правовое отчуждение в полном объеме понимания этого явления (с точки зрения плюралистического правопонимания), на наш взгляд, вряд ли возможно, если только не понимать этот феномен в позитивистских контекстах. На самом деле как и кто может быть отчужденным от смыслов, например, естественного или идеального права? Тот же законодатель, государственный служащий и др., рискуя и принимая неправовое решение или участвуя в принятии неправовой нормы (закона), вполне добросовестно исполняет свои должностные полномочия, порой нивелируя истинные правовые идеалы и ценности на свой «страх и риск», во имя реализации неких государственных целей и задач. С точки зрения философии нормативная сфера почти всегда отчуждена или маргинальна по отношению к правовым идеалам и ценностям. В свою очередь, это способствует формированию и проявлениям юридической маргинальности, обусловленной недостатками и неэффективностью отдельных законодательных актов, действительно создающих условия для рискованного поведения, совершения правонарушений, в том числе преступлений.
Между тем, например, необходимость восполнения пробелов в законе, особенно в условиях временных ограничений, - это всегда рискованная сфера деятельности законодателя, имеющая свои объективные и субъективные причины, свои положительные и отрицательные результаты.
Сказанное позволяет изучать правовые риски не только как деструктивные явления, детерминированные негативными поведенческими или деятельностными аспектами субъектов правовых отношений. Например, как отмечалось, деятельность нормоустановителя может быть рискованной с точки зрения необходимости реали-
зации государственных стратегий различного содержания в рамках динамично, а порой экстремально динамично развивающихся новых форм общественных, в том числе правовых, отношений, что приводит к различным результатам, легитимации в нормативной сфере моделей поведения правомерного, неопределенного или неправомерного характера.
Рискованное поведение сублимируется в анормативную сферу с той быстротой, с которой видоизменяются социальные взаимоотношения и урегулировать которые не успевает законодательная сфера. В частности, развитие компьютерных технологий значительно усложняет процессы правового регулирования Интернет-пространства, которые получают широкое распространение как вне национального права, так и за пределами территориальных границ государственных устройств. Киберпространство Интернет-технологий представляет собой чрезмерно рискоген-ную сферу, в которой выявление, а тем более возможности реализации механизмов превенции правонарушений становятся фактически неосуществимыми.
Современное общество с большой долей уверенности можно назвать вообще «обществом риска». Это понятие, введенное в научный оборот У. Беком в работе «Общество риска: на пути к другому модерну» (1986), разрабатывалось в эпоху крупнейших экологических кризисов и катастроф XX в. Homotechnicus и его деятельность порождает глобальные экологические и экономические риски, что культивируется современной антропоформацией. М. Хайдеггер вводит понятие «высший риск», который трактуется как риск ухода Онтологического Человека, равносильный уходу человека как такового [14, с. 147-156], отмечает в своих работах С.С. Хоружий.
Ранее при изучении проблем предупреждения правонарушений, правового поведения, правового сознания и правовой культуры, правовой реальности в целом теоретическое правоведение активно включало в предмет своего изучения «личность», характеризуя ее пусть даже как «совокупность социальных свойств и качеств». Сегодня эта проблематика, к сожа-
лению, не выглядит столь актуальной. Например, Большой юридический энциклопедический словарь указывает: «Личностью не является ребенок и душевнобольной человек» [4, с. 314]. Вообще, понятия «индивид», «человек», «личность» в современном правоведении употребляются преимущественно в синонимичном значении, за исключением понятия «гражданин», статус которого подтверждается правовой устойчивой связью с государством. В современной юридической науке понятия «человек» и «личность» в праве изучаются крайне редко, в связи с чем приобретают «опосредованное» значение для предмета познаний и методологии юриспруденции, в том числе, к сожалению, в теории предупреждения правонарушений.
Вместе с тем, как отмечает Н.Н. Тарасов в фундаментальном исследовании методологических проблем юридической науки, включение в ее предмет иных «ассоциированных» или «консолидированных», по мнению позитивистов, с правом и государством феноменов вызывает необходимость, прежде всего, в иной концептуализации и принятии иной сущности права; хотя, как отмечает автор, «такой подход, соответствуя утвердившимся в данной традиции представлениям о сущности права, позволяет поместить человека, личность в центр правовых явлений в полном соответствии с концепцией» [13, с. 168].
Эта особенность позитивистского подхода «помещать» Человека в «демаркационное пространство» права и государства подвергают критическому осмыслению ученые, исследующие теоретические проблемы прав и свобод человека и гражданина, в доктрине правовой политики, в теории предупреждения правонарушений и т.д. Человек и его поведение на самом деле являются базовыми категориями правовой науки, нивелирование которых низводит большинство юридических исследований до узкопрагматичных аспектов изучения законотворческой сферы или проблем его «законосознания» (Я.Ф. Миколенко) либо законопонимания а не правопонимания в целом. Последнее без познания особенностей и закономерностей, повторимся, «пра-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2018
воповеденческого блока», в том числе его рискогенного содержания, не может отвечать современным требованиям установления согласованного общечеловеческого правового сосуществования.
Общая теория права, взаимодействуя с широким комплексом общественных наук, прежде всего философией и социологией, формулирует потребность системного знания о праве и правовом бытии человека в государственных устройствах. Сегодня, присоединяясь к гуманитарному направлению, достойное место в правовых исследованиях находит естественнонаучный подход. Возрастающий интерес к так называемой синергийной юриспруденции приобретают когнитивные практики из областей правовой психологии, правовой антропологии, правовой аддиктологии, медицинского права и т.д. В данных исследованиях объясняются и даются научная фактография и анализ особенностей и закономерностей природы правонарушающего поведения, обосновывается взаимосвязь генетики человека с его рискогенными моделями поведения, с мотивами и умыслом, лежащими в основе совершения им правонарушений. Общая теория права, будучи коммуникативной сферой юридических знаний, аккумулирует в себе комплекс множества доктрин и теорий прогностического и превентивного смыслов, что дает ей возможность познания широчайшего круга проблем эволюции государственности, порождаемой «человеческим фактором».
В недавнем прошлом известный российский правовед и методолог Д.А. Керимов, отстаивая взаимопроникновение, интеграцию и синтез наук в комплексном исследовании и целостно-системном изучении человека, личности, гражданина в его взаимоотношениях с государством и правом, отмечал: «...если речь идет не о «чистой» науке права, а о подлинно общей теории права, то нужно ли доказывать, что ее принципиальное отличие от догматической юриспруденции прежде всего в том и состоит, что она является не только наукой юридической, но и наукой общественной. Речь идет именно о единстве наук, предполагающем преодоление ныне существующего сепаратизма в развитии от-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2018
дельных наук, взаимопроникновение и обогащение теорий и методов различных наук. Единство мира предполагает и единство его глобального познания, что вовсе не снимает с повестки дня необходимости исследования всех отдельных сторон, аспектов, уровней универсальной связи явлений» [6, с. 548-550].
Обобщая рассматриваемый круг социально-философских и правовых проблем изучения рискованного поведения в научно-исследовательском пространстве теории предупреждения правонарушений, отметим междисциплинарный характер ее интересов. Формируясь в юридическом и общенаучном пространстве и разворачиваясь в философско-правовой дискурс, данная теория, безусловно, должна экстраполировать свои положения в доктрину правовой политики, обосновывающей стратегии правового развития России [10], а заняв достойное место в которой получит возможность глубокого научного осмысления, в том числе, факторов рискогенности в их взаимосвязи с множеством проблем правовой действительности.
Список литературы:
[1] Агапов О.Д. Идея синергии в контексте современной социальной философии // Фонарь Диогена. 2015. № 1.
[2] Баранов В.М. Депоощрение по российскому праву (доктрина, практика, техника): Монография / В.М. Баранов, А.Г. Чернявский, И.В. Девяшин, Д.А. Пешехонов. М.: ИНФРА -М., 2017. - 448 с.
[3] Барихин А.Б. Большой юридический энциклопедический словарь. 2-е издание, пер. и доп. М.: Книжный мир, 2007.
[4] Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2006. - 1093 с.
[5]Жуков В.Н. Русская философия права: от рационализма к мистицизму: Монография. М.: Юрлитинформ, 2013. - 400 с.
[6] Керимов Д.А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии права). 2-е изд. М.: Аванта +, 2001. - 560 с.
[7] Нафиков И.С. Теневая экономика и организованная преступность в условиях крупного города: монография / Под науч. ред. заслуженного деятеля науки Российской Федерации, докт. юрид. наук, проф. В.П. Малкова. Ка-
зань: Изд-во «Познание» Института экономики, управления и права, 2012. - 379 с.
[8]Рыбаков О.Ю. Антикоррупционная правовая политика: понятие и структура // Мониторинг правоприменения. 2016. № 1 (18).
[9] Рыбаков О.Ю. Тип правопонимания как ценностно-мировоззренческая предпосылка толкования права. Образование и право. 2017. № 2.
[10] Рыбаков О.Ю., Бондарь Н.С., Фадеев В.И., Комарова В.В., Комкова Г.Н., Павлуши-на А.А., Скачкова О.С., Романовская В.Б., Жданов П.С., Сырых В.М., Гаврилова Ю.А., Синюков В.Н., Синюкова Т.В., Сушкова Ю.Н., Байниязова З.С., Степаненко Р.Ф., Смыкалин А.С., Ростова О.С., Туманов Д.Ю., Биюшкина Н.И. и др. Стратегии правового развития России: Коллективная монография. Москва, 2015.
[11] Степаненко Р.Ф. Общеправовая теория маргинальности: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. Казань, 2015. - 49 с.
[12] Степаненко Р.Ф., Степаненко Г.Н. Теория предупреждения правонарушений: общеправовые и логико-методологические проблемы // Образование и право. 2017. № 2.
[13] Тарасов Н.Н. Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург: Изд-во Гуманитарного ун-та, 2001. - 264 с.
[14] Хоружий С.С. Проблематика рисков современности: концептуальные основы и ведущие подходы // Фонарь Диогена. 2015. № 1.
Spisok literatury:
[1] Agapov O.D. Ideya sinergii v kontekste sovremennoj social'noj filosofii // Fonar' Diogena. 2015. № 1.
[2] Baranov V.M. Depooshhrenie po rossij-skomu pravu (doktrina, praktika, texnika): Monografiya / V.M. Baranov, A.G. Chernyav-skij, I.V. Devyashin, D.A. Peshexonov. M.: IN-FRA - M., 2017. - 448 s.
[3] Barixin A.B. Bol'shoj yuridicheskij e'nciklopedicheskij slovar'. 2-e izdanie, per. i dop. M.: Knizhny'j mir, 2007.
[4] Bachinin V.A. E'nciklopediya filosofii i sociologii prava. SPb.: Yurid. centr Press, 2006. - 1093 s.
[5] Zhukov V.N. Russkaya filosofiya prava: ot racionalizma k misticizmu: Monogra-fiya. M.: Yurlitinform, 2013. - 400 s.
[6] Kerimov D.A. Metodologiya prava (pred-met, funkcii, problemy' filosofii prava). 2-e izd. M.: Avanta +, 2001. - 560 s.
[7] Nafikov I.S. Tenevaya e'konomika i organizovannaya prestupnost' v usloviyax krup-nogo goroda: monografiya / Pod nauch. red. zasluzhennogo deyatelya nauki Rossijskoj Fede-racii, dokt. yurid. nauk, prof. V.P. Malkova. Kazan': Izd-vo «Poznanie» Instituta e'ko-nomiki, upravleniya i prava, 2012. - 379 s.
[8] Ry'bakov O.Yu. Antikorrupcionnaya pravovaya politika: ponyatie i struktura // Monitoring pravoprimeneniya. 2016. № 1 (18).
[9] Ry'bakov O.Yu. Tip pravoponimaniya kak cennostno-mirovozzrencheskaya predpo-sy'lka tolkovaniya prava. Obrazovanie i pravo. 2017. № 2.
[10] Ry'bakov O.Yu., Bondar' N.S., Fadeev V.I., Komarova V.V., Komkova G.N., Pavlushi-na A.A., Skachkova O.S., Romanovskaya V.B., Zhdanov P.S., Sy'ry'x V.M., Gavrilova Yu.A, Si-nyukov V.N., Sinyukova T.V., Sushkova Yu.N., Bajniyazova Z.S., Stepanenko R.F., Smy'kalin A.S., Rostova O.S., Tumanov D.Yu., Biyushkina N.I. i dr. Strategii pravovogo razvitiya Rossii: Kollektivnaya monografiya. Moskva, 2015.
[11] Stepanenko R.F. Obshhepravovaya teoriya marginal'nosti: Avtoref. dis. ... dokt. yurid. nauk. Kazan', 2015. - 49 s.
[12] Stepanenko R.F., Stepanenko G.N. Teoriya preduprezhdeniya pravonarushenij: ob-shhepravovy'e i logiko-metodologicheskie problemy' // Obrazovanie i pravo. 2017. № 2.
[13] Tarasov N.N. Metodologicheskie problemy' yuridicheskoj nauki. Ekaterinburg: Izd-vo Gumanitarnogo un-ta, 2001. - 264 s.
[14] Xoruzhij S.S. Problematika riskov sovremennosti: konceptual'ny'e osnovy' i ve-dushhie podxody' // Fonar' Diogena. 2015. № 1.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2018
