CC BY
25
Н.М.РиМашевская
Риски бедности В современной России
Динамика российского общества в истекшем десятилетии складывается таким образом, что все более настоятельным и неотвратимым становится необходимость преодоления бедности населения, достигшей опасных масштабов. Это центральная проблема в секторе социального развития страны, поскольку бедность разрушает человеческий потенциал по всем направлениям его формирования, усиливает нестабильность гражданских отношений на макро-и микроуровне, ведет к фрустрации в обществе, ослабляя моральные и культурные традиции.
Среди восьми целей III тысячелетия, провозглашенных ООН в канун его наступления, первой стоит задача преодоления бедности. Кроме того, Россия как социальное государство, в соответствии с действующей Конституцией, не может и не должна иметь сложившуюся сегодня массовую бедность.
Новые демографические исследования показали жесткую взаимосвязь бедности с состоянием здоровья
и смертности прежде всего мужчин в трудоспособном возрасте (в младшем трудоспособном — 20—29 лет), большая доля которых слабее адаптирована к новым условиям. Маргиналы вымирают быстрее, а среди них — бедные, безработные, малоквалифицированные и малообразованные.
Низкое качество человеческого потенциала связано в значительной мере с тем, что более половины детей рождаются в бедных семьях или имеют риск тотчас превратиться в обездоленных, а около 40% пришедших в этот мир уже являются больными или заболевают непосредственно после рождения.
Эффективное преодоление бедности невозможно без тщательного понимания факторов, под воздействием которых она формируется, принимая форму тех или иных рисков экономического, демографического, социального и образовательного характера.
Использование принятых в российской и международной статистике формулировок позволяет на основе
обследования семейных бюджетов, адекватно характеризующих уровень и структуру потребления конкретных групп населения, выявить гомогенные слои домохозяйств, отличающихся специфическими условиями формирования бедности, определить их число и долю.
Основные пути преодоления бедности зависят от ее главных причин, концентрирующихся в трех группах:
■ экономическая бедность (занятость и оплата труда);
■ социальная бедность (низкий уровень пенсионирования);
■ традиционная бедность (демографическая — одинокие матери и многодетные семьи).
Наши исследования показали, что отдельные риски бедности имеют следующие оценки, выявленные на основе соответствующей доли домо-хозяйств:
■ экономический фактор, включающий работников с низким уровнем оплаты труда (33%) и безработных (12%), т.е. 45% (почти половина) — это трудовая бедность;
■ социальный фактор, распространяющийся прежде всего на пенсионеров, включая инвалидов (19%) — социальная бедность;
■ демографический фактор, представленный неполными и многодетными семьями (28%) — это демографическая бедность; сюда относится и фактор детей;
■ образовательный фактор, касающийся в первую очередь молодежных семей (8%) — молодежная бедность.
Сказанное означает, что в России превалирует «трудовая бедность», так как работник за свой труд получает такой заработок (в большинстве), который не воспроизводит его и тем более его семью.
Широкое распространение в российской, и не только в российской, литературе получил феномен «детской бедности». Это понятие, по крайней мере, следует брать в кавычки. С учетом образа жизни нашего населения и широкого распространения в России детоцентристской модели семьи невозможно представить себе, чтобы в одном домохозяйстве ребенок находился в бедности, а семья процветала. Каково положение семьи, таково и состояние детей. Несколько факторов могут действовать одновременно на формирование уровня материальной обеспеченности, но их влияние определенным образом иерархизировано, и этот феномен следует учитывать. Известно, что в основе благосостояния семьи лежит оплата труда ее работников, а число иждивенцев, включая детей, накладывается на сложившийся трудовой уровень дохода. Тем более, что в стране особенно широко представлена однодетность (около 2/3 среди детных семей имеют одного ребенка).
«Детская бедность» — это термин, заимствованный в западной идеологии либерального толка, где оплата труда даже на самом низком уровне (минимальный заработок) достаточна для воспроизводства работника 1. В этих условиях наличие детей как фактор, воздействующий на уровень материальной обеспеченности семьи, может рассматриваться и решаться независимо от заработка путем введения различного рода пособий и доплат.
Для России, где уровень оплаты труда чрезвычайно низкий
1 Смотри рекомендации МОТ, в которых указано, что минимальная заработная плата не должна быть меньше 60% от медианной заработной платы).
(МРОТ в России в 5—7 раз ниже, чем Европейских странах, и в 10 раз ниже, чем в США), эта идеология заманчива для властей и предпринимателей, так как она затушевывает и скрывает трудовую бедность наличием детей. Расхожий тезис, имеющий официальный характер, сводится к следующему: «заработная плата почти не виновата; низкий уровень доходов и бедность зависят от наличия детей». Забывается, что больше половины семей имеют лишь одного ребенка.
Для преодоления трудовой бедности необходимы немалые ресурсы, прежде всего для повышения МРОТ А самое главное — необходимо отказаться от идеологии «дешевой» рабочей силы в России. Что же касается детской бедности, то ее можно преодолевать бесконечно до тех пор, пока рождаются дети. Тем более, что могут использоваться разные способы, начиная с детских пособий и кончая материнским капиталом, который кстати, чреват возникновением определенной социальной ловушки. После использования семьей этой относительно большой единовременной выплаты она оказывается в состоянии серьезного риска бедности, так как появившийся дополнительный член семьи существенно снижает уровень душевого дохода данного домохозяйства, а материнский капитал уже, как правило, реализован. В некотором смысле «материнский капитал» ведет семью к обнищанию.
Масштабы бедности существенным образом зависят от адекватной оценки «пограничной линии», отсекающей слои населения страны, которые превращаются в маргиналов. Разумеется, размер границы бедности определяет численность «отверженных» обществом: чем выше эта линия,
тем больше бедных. Поэтому она получает политическое освещение, характеризуя успехи или промахи властей. В то же время ей не позволительно быть меньше предела, обеспечивающего биологическое и социальное воспроизводство человека и работника.
Изменение масштабов и глубины бедности принципиально зависит от метода оценки этого социально-экономического феномена. В России традиционно используется абсолютная концепция бедности: бедными считаются домохозяйства, чьи душевые доходы и соответствующее потребление ниже установленной границы. Это важнейший параметр, величина которого определяет остроту проблемы и настоятельность ее решения. Он имеет не только экономическое, социальное, но чрезвычайно важное политическое звучание, так как численность бедных, изменение ее в динамике недвусмысленно характеризует эффективность и направленность социальной политики не только правительства страны, но отдельных субъектов Федерации.
В дореформенный период (до 1992 г.) критерием для определения категории малообеспеченности был минимальный потребительский бюджет (МПБ), обеспечивающий не только физическое (биологическое), но и социальное воспроизводство человека и семьи. Социально-экономический кризис, разразившийся в 1992 г., заставил правительство принять иной минимальный стандарт потребления, перейти на новую («революционную») метрику границы бедности, так как реальные денежные душевые доходы населения России снизились до 53% от уровня 1991 г. и, по разным оценкам, за чертой бедности оказалось свыше 70% населения страны. В ноябре
1992 г. впервые был утвержден прожиточный минимум (ПМ), который по сравнению с МПБ существенно изменил свою структуру, и в стоимостном выражении сократился более чем в 2 раза. Так, МПБ в ценах 1990 г. составлял 135 руб. а ПМ — лишь 61 руб.
Адекватным признаком бедности является высокая доля расходов на питание в бюджете семьи, которая в МПБ составляла 52%, а в ПМ выросла до 68,3%. При этом качественный состав продуктовой корзины по содержанию питательных веществ существенно снизился. Принципиально: доля питания в реальном потреблении и в существующих стандартах — это главный индикатор уровня матери -альной обеспеченности соответствующей страты населения или граждан страны в целом.
Семейный бюджет с резким ухудшением питания, мог быть принят в качестве границы бедности лишь на предельно короткий срок, чтобы не вызывать глубокого отрицательного воздействия на здоровье людей, и в первую очередь — детей. Вместе с тем, при расширении платности социальных услуг доля питания в бюджетах самых бедных домохозяйств уже в середине 1990-х годов снизилась до 55—57%: население, экономя на малоэластичных продуктовых расходах, фактически было на уровне физического выживания. Однако ПМ, утвержденный в 1992 г., сохранился до 2000 г. и, несмотря на регулярную индексацию стоимости стандарта в связи с инфляцией, во второй половине 1990- х оказался недостаточным для простого воспроизводства человека. После финансового кризиса 1998 г. реальные денежные доходы населения упали ниже уровня 1992 г., составляя 46% к уровню 1991 г. Несмотря на это, по данным
государственной статистики, в 1998— 1999 гг. доля бедного населения хотя и увеличилась по сравнению с 1997 г., но была значительно ниже, чем в год либерализации цен (23,3 и 28,4% против 33,5%). Однако, по нашим оценкам, в 1999 г. она составляла более 42%.
Социально-политическая роль границы бедности заставила Государственную думу в 1997 г. принять Закон «О прожиточном минимуме в РФ», а в 1999 г. — Закон «О потребительской корзине в целом по РФ», который утвердил новый алгоритм расчета ПМ. В соответствии с ним в прожиточный минимум помимо продуктов включены 17 групп непродовольственных товаров и услуг, объемы потребления которых устанавливались нормативным методом. В результате изменилась структура этого стандарта (доля питания снизилась до 51,1%), а его стоимостная оценка увеличилась на 25%.
Отказ от нормативно-статистического метода и переход на чисто нормативную модель включения товаров и услуг в минимальный бюджет менее эффективен, так как статистические оценки, отражая фактически сложившиеся соотношения, всегда надежнее.
Но нормативный метод проще для практического использования, так как требует лишь учета цен на представленные в корзине товары и услуги. И он был выбран.
В соответствии с Законом потребительская корзина должна пересматриваться не реже одного раза в 5 лет. Утвержденная в 2000 г., она могла быть использована лишь до декабря 2004 г. Однако новый прожиточный минимум был принят лишь в марте 2006 г. В продуктовой корзине увеличены нормы потребления, а состав непродовольственных товаров не изменил-
ся, но перестроилась структура потребления услуг.
Прожиточный минимум и после 2000 г. остался стандартом очень низкого удовлетворения потребностей; он не предусматривает удовлетворения целого ряда важнейших нужд, характерных для современных условий жизни (например, услуг связи), противоречит закону роста потребностей в развивающемся обществе, сохраняя неизменным набор непродовольственных товаров. Используемый для оценки уровня жизни критерий занижен, и потому не отражает реальные масштабы и глубину бедности населения.
Как правило, с принятием нового, более высокого, ПМ численность бедного населения не только не сокращается, а, напротив, растет, что объясняет сопротивление со стороны властных структур, отвечающих за социальную политику, установлению более высокого ПМ. Министерство здравоохранения и социального развития РФ (МЗСР РФ) в Докладе о результатах и основных направлениях деятельности на 2008 г. и на период до 2010 г. приводит численность населения с доходом ниже ПМ в 2005 и 2006 гг. на уровне 18,4% и 16% соответственно. По нашей оценке, доля бедных в России в годы экономического роста не опускалась ниже 35%.
Хорошую помощь властям оказывает методология измерения бедности с помощью разных методик — монетарной, депривационной и субъективной. Но в реальной жизни она одна, и от метода измерения не зависит. Гражданин страны либо чувствует себя бедным, либо нет. Максимально адекватное отражение принадлежности к малообеспеченному слою зависит от структуры потребления, и главным
образом — от доли питания. Все другие оценки — не что иное, как лукавое «двоесмыслие», по терминологии Ю.А. Левады, которое «всегда в определенной мере ограничивало всевластие официально декларируемых норм, оставляя некое пространство для нормативных сделок и компромиссов».
Существующая сегодня величина ПМ в среднем по России законодательно не утверждается. Эта функция отдана на откуп субъектам Федерации. Публикуемый показатель ПМ и соответствующая ему доля бедных — это чистая спекуляция. Ни примитивная арифметика, ни высшая математика не смогут доказать, что сегодня в России 13% обездоленных, если 10% работников имеют заработок ниже ПМ и столько же близкий к ПМ.
Чтобы получить адекватные оценки, необходимо перейти от «новой» («революционной») метрики 1992 г. к новой парадигме измерения границы бедности, когда ПМ должен отражать не только масштабы физиологического воспроизводства работника, не задумываясь о ребенке, но обеспечивать социальные компоненты, включая образование и страхование. Это потребует увеличения соответствующего стандарта как минимум в 2 раза, что приведет к двойному увеличению и численности обездоленных.
Даже если это не нравится властям, но уйти от этого невозможно. Новый минимальный стандарт жизненного уровня, который государство гарантирует каждому гражданину страны — это социальный императив. Он определяет все другие стандарты — минимальную оплату труда (МРОТ), минимальную пенсию, минимальное пособие и т.д. — и требует самого тщательного научно обоснованного моделирования с учетом экономического
развития страны (размеры ВВП), рекомендаций международных организаций и опыта развитых стран.
Хотим мы этого или нет, но проблема преодоления бедности будет (как тень отца Гамлета) стоять в центре социальной политики. От этого невозможно не только уйти, но и абстрагироваться, если в стране реализуется проект социального государства. Главное острие социальной политики, ее первейший приоритет не может быть не направлен на обеспечение для всех групп населения и для каждого человека в отдельности минимальных стандартов, определяющим среди которых является прожиточный минимум, выступающий в качестве оценки бедности/небедности семьи.
«Подтягивание» доходов обездоленных (и уменьшение таким образом их численности) отражает действительный сдвиг позитивного характера в динамике жизненного уровня населения, что происходит, может быть, вопреки увеличению средних показателей, на величину которых оказывает
особый прессинг существование миллионеров.
Реальная модернизация российской экономики невозможна без трансформации российского общества, а последнее — невозможно без преодоления бедности и чудовищного неравенства, что по своему существу привносит дестабилизирующий характер, действующий практически на всех направлениях социальной жизни. Поскольку социальная политика формулируется на федеральном уровне, а чтобы быть эффективной, реализовываться она должна в регионах и муниципалитетах, т.е. ближе к конкретному человеку, с учетом специфики складывающейся там ситуации, необходимы постоянные замеры (зондажи) жизненного уровня, проводимые в контексте территориального мониторинга.
В противном случае есть опасность «замораживания» границы бедности, что, однако, позволяет успешно, но не реально, а лишь виртуально, решать эту острейшую проблему.
