CC BY
102
УДК 341
В. Л. Толстых
Новосибирский государственный университет, Институт философии и права СО РАН (Новосибирск, Россия)
РЕЗЮМЕ РЕШЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО СУДА ООН ПО ДЕЛУ О ПРИМЕНЕНИИ КОНВЕНЦИИ О ПРЕДУПРЕЖДЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ГЕНОЦИДА И НАКАЗАНИИ ЗА НЕГО ОТ 3 ФЕВРАЛЯ 2015 Г. И КОММЕНТАРИЙ К НЕМУ
В статье представлена резюмирующая позиция относительно Решения Международного Суда ООН по делу о применении Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него от 3 февраля 2015 г. Анализируя правоприменительный акт, автор приводит подробный его комментарий. Внимание акцентировано на том обстоятельстве, что компетенция Суда в данном деле ограничена спорами, касающимися толкования, применения или выполнения обозначенной Конвенции. Указано, что предметы ведения Суда не включают право рассматривать спор, относящийся к нарушению обязательств, налагаемых обычным правом. Подчеркнута отстраненность, осторожность и предвзятость Суда в резолютивной части акта. Предполагается, что последний фактор приведет в ближайшие годы к спаду активности Суда как института международного права.
Ключевые слова: международное право, Международный Суд ООН, Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, Решения Международного Суда ООН, Хорватия, Республика Сербская Краина.
Международный суд ООН вынес Решение по делу о применении Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (далее — Конвенция) от 3 февраля 2015 г. (Хорватия против Сербии) (далее — Решение). Хорватия обвинила Союзную Республику Югославию (СРЮ, предшественника Сербии) в нарушении Конвенции в период с 1991 по 1995 г. Сербия не признала данные обвинения и сформулировала встречные требования, относящиеся к нарушениям Конвенции, совершенным Хорватией в 1995 г. в Республике Сербская Краина.
До начала 1990-х гг. Социалистическая Федеративная Республика Югослвия (СФРЮ) состояла из Боснии-Герцеговины, Хорватии, Македонии, Черногории, Сербии и Словении. Сербия включала две автономные провинции: Воеводину и Косово. После смерти Тито в 1980 г. СФРЮ столкнулась с тяжелым и длительным экономическим кризисом и ухудшением отношений между национальными группами. В начале 1990-х гг. некоторые республики стали стремиться к большим полномочиям. Хорватия и Словения провозгласили независимость 25 июня 1991 г., однако их декларации вступили в силу только 8 октября 1991 г. Македония провозгласила независимость 17 сентября 1991 г., Босния-Герцеговина — 6 марта 1992 г. Хорватия, Словения и Босния-Герцеговина были приняты в ООН 22 мая 1992 г., Македония — 8 апреля 1993 г. 27 апреля 1992 г. общая сессия Ассамблей СФРЮ, Сербии и Черногории объявила СРЮ преемником СФРЮ. Совет Безопасности, Генеральная Ассамблея и ряд
ISSN 2412-8945. Развитие территорий. 2015. № 2. © В. Л. Толстых, 2015
государств отвергли эту претензию. В 2000 г. СРЮ подала просьбу о вступлении в ООН, которая была удовлетворена 1 ноября 2000 г. В 2003 г. СРЮ изменила название на Сербия и Черногория, в 2006 г. Черногория провозгласила независимость.
К марту 1991 г. хорваты составляли 78 % населения Хорватии, сербы — 12 %, причем значительная часть последних проживала вблизи границы с Боснией-Герцеговиной и Сербией (города с сербским и с хорватским большинством чередовались). Отношения между правительством Хорватии и хорватскими сербами, противящимися независимости Хорватии, обострились в начале 1990-х гг. В июле 1990 г. представители Сербской демократической партии Хорватии создали Союз муниципалитетов Северной Далмации и Лики. 25 июля 1990 г. была изменена конституция Хорватии, были приняты новый флаг и герб, воспринятые сербами как проявление враждебности. В тот же день в Книне были созданы Сербская Ассамблея и ее исполнительный орган — Сербский национальный совет, провозгласившие суверенитет и автономию хорватских сербов. Совет объявил о проведении референдума; власти попытались ему помешать, в результате сербы стали строить баррикады на дорогах. Референдум состоялся в конце августа 1990 г.; подавляющее большинство проголосовало за автономию. В декабре 1990 г. сербы Северной Далмации и Лики провозгласили Автономную сербскую область Краины, позднее были учреждены еще две автономные области: Восточная Славония, Баранья и Западный Срем и Западная Славония. В декабре 1990 г. хорватский парламент принял новую Конституцию, которая, по мнению Сербии, лишила сербов фундаментальных прав и статуса
титульной нации. В январе 1991 г. Краина создала собственные полицейские формирования. Весной 1991 г. начались столкновения между хорватскими силами и силами Краины. В ситуацию вмешалась Югославская народная армия (ЮНА): официально — для того чтобы развести конфликтующие стороны; по мнению Хорватии — для того чтобы поддержать сербов. В мае 1991 г. в Краине был проведен референдум, по результатам которого большинство высказалось за присоединение к Сербии; несколько дней спустя был проведен референдум в Хорватии, на котором большинство проголосовало за независимость от СФРЮ. Как уже отмечалось, в июне 1991 г. Хорватия провозгласила независимость. Летом 1991 г. в Хорватии разразилась война, в ходе которой ЮНА, контролируемая сербами, выступила против хорватов. К концу 1991 г. ЮНА и сербские силы контролировали треть территории Хорватии. В декабре 1991 г. сербы Краины провозгласили Республику Сербская Краина, к которой позднее присоединились две другие автономные области. В начале 1992 г. переговоры с участием международного сообщества завершились принятием плана Вэнса и развертыванием в Хорватии сил ООН (РОКРЯОШ). Цели плана Вэнса и сил ООН не были достигнуты: Краина не была демилитаризирована, военные операции проводились обеими сторонами, попытки мирного урегулирования провалились. В 1995 г. Хорватия восстановила контроль над большей частью территории Краины военным путем.
Суд рассмотрел возражение Сербии галопе ?етрот\ в соответствии с которым Суд не может рассматривать нарушения, совершенные до 27 апреля 1992 г., — даты создания СРЮ. Суд изучил ст. IX Конвенции («Споры между договаривающимися сторонами по вопросам толкования, применения или выполнения настоящей Конвенции, включая споры относительно ответственности того или другого государства за совершение геноцида или одного из других перечисленных в ст. III деяний, передаются на рассмотрение Международного Суда по требованию любой из сторон в споре») и указал, что предусмотренная в ней компетенция ограничена спорами, касающимися толкования, применения или выполнения Конвенции, и не включает право Суда рассматривать спор, относящийся к нарушению обязательств, налагаемых обычным правом.
Далее Суд решил вопрос об обратной силе Конвенции. Он отметил, что действие ст. IX во времени с необходимостью связано с действием других положений Конвенции: «...Конвенциион-ное обязательство, которое требует от государства предупредить совершение какого-либо акта, логически не может распространяться на события, предшествующие дате, в которую это обязательство стало действовать в отношении данного государства; нельзя предупредить то, что уже произошло. Логика, касающаяся обратной силы конвенционных обязательств, так же как и пре-
зумпция, закрепленная в ст. 28 Конвенции о праве международных договоров, довольно ясно указывает на то, что обязательство предупреждать геноцид действует только в отношении актов, которые могут быть совершены после вступления в силу конвенции о геноциде для затронутого государства» (пар. 95 Решения). Эта логика не действует применительно к обязательству наказывать за акты, совершенные до вступления договора в силу, которое закреплено в некоторых договорах; в Конвенции такого обязательства нет; обязательство наказывать за совершение актов геноцида (ст. I и V) с необходимостью связано с обязательством законодательствовать с целью выполнения Конвенции (ст. V). Ничего не указывает на то, что последнее обязывает государства принимать нормы, имеющие обратную силу. Таким образом, Суд счел, что Конвенция не устанавливает обязательств в отношении актов, совершенных до того, как государство стало ее стороной.
Далее Суд рассмотрел ссылку Хорватии на п. 2 ст. 10 Резолюции 56/83 «Ответственность государств за международно-противоправные деяния», принятой Генеральной Ассамблеей (далее — Резолюция): «Поведение движения, повстанческого или иного, которому удается создать новое государство на части территории уже существующего государства или на какой-либо территории под его управлением, рассматривается как деяние этого нового государства по международному праву». Суд счел, что, даже если это положение и может считаться выражением обычного права, оно касается только вменения актов вновь образованному государству, но не порождает обязательств для него или соответствующего движения. Соответственно, оно не затрагивает принцип, закрепленный в ст. 13 Резолюции: «Никакое деяние государства не является нарушением международно-правового обязательства, если это обязательство не связывает данное государство во время совершения деяния». СРЮ не была связана обязательствами по Конвенции до тех пор, пока не стала ее стороной 27 апреля 1992 г.
Далее Суд рассмотрел довод Хорватии, в соответствии с которым, будучи правопреемником СФРЮ, Сербия отвечает за ее акты. Суд счел, что ст. IX Конвенции не ограничивает способы установления ответственности: если Суд сочтет, что акты, на которые ссылается Хорватия, противоречат Конвенции и могут быть вменены СФРЮ, он должен будет рассмотреть по существу и вопрос о преемстве СРЮ в части ответственности за данные акты.
Суд признал, что встречное требование Сербии непосредственно связано с предметом главного требования. Юридическим основанием обоих требований является Конвенция; фактически столкновения, имевшие место на хорватской территории в 1991—1992 гг., предопределили столкновения, имевшие место летом 1995 г., поскольку операция «Буря», по мнению Хорватии, была осуществлена в ответ на оккупацию ее территории.
Рассмотрев ст. II Конвенции, Суд указал, что геноцид включает два элемента: объективную сторону, т. е. совершенные акты (actus reus), и субъективную сторону (mens rea). Отличительной особенностью геноцида является «намерение уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую», т. е. специальное намерение (dolus specialis), которое необходимо наряду с намерением совершить конкретный акт.
Далее Суд рассмотрел вопросы доказывания. Он напомнил принцип, в соответствии с которым сторона, которая ссылается на какой-либо факт, должна доказать его существование. Данный принцип, однако, не является абсолютным и может корректироваться с учетом предмета и характера спора, а также характера устанавливаемых фактов. Кроме того, он не освобождает другую сторону от обязанности сотрудничать, представляя имеющиеся в ее распоряжении доказательства. В данном случае предмет и характер спора не предполагают перераспределение бремени доказывания, в частности Сербия не должна доказывать негативные факты (например, отсутствие фактов, образующих объективную сторону геноцида). Суд отметил, что особо серьезные обвинения против государства должны быть подкреплены совершенно достоверными доказательствами. В данном случае в качестве доказательств использовались документы, подготовленные Международным трибуналом по бывшей Югославии при ООН (МТБЮ), другие документы, поступившие из различных источников, в том числе от официальных или независимых органов и частных лиц. Заявления частных лиц под присягой должны оцениваться осторожно — необходимо учитывать их форму и обстоятельства, в которых они были сделаны (пар. 196 Решения).
Далее Суд рассмотрел конкретные обвинения в адрес Сербии, сгруппировав их в зависимости от места совершения предполагаемых нарушений. Он установил факты убийств значительного числа хорватов (гражданских лиц), совершенных ЮНА и сербскими силами в районе конфликта (п. «а» ст. II Конвенции). Он также установил факты причинения серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам защищаемой группы (ранения, плохое обращение, пытки, сексуальное насилие (п. «b»)), но не установил факты создания для нее таких жизненных условий, которые рассчитаны на ее физическое уничтожение (п. «с») и факты принятия мер, рассчитанных на предотвращение деторождения (п. «d»). Таким образом, Суд установил факты, образующие объективную сторону геноцида.
Суд отметил, что хорваты, проживающие в регионе конфликта, составляют значительную часть защищаемой группы, и рассмотрел вопрос о «существовании линии поведения, которая может разумно восприниматься только как обнаруживающая намерение сербских властей уничтожить часть защищаемой группы» (пар. 407 Реше-
ния). Суд обратил внимание на то, что нападения сербов были широкомасштабными и систематическими; вызывали больше жертв и разрушений, чем это требовалось с военной точки зрения; были специально направлены против хорватов; а также на характер, серьезность и масштабы вреда, причиненного хорватскому населению. Суд констатировал определенное операционное сходство между нападениями: сербские силы атаковали поселения, занимали их и создавали атмосферу насилия и страха, совершая акты, образующие объективную сторону геноцида. Таким образом, вывод о существовании определенной линии поведения может быть сделан.
Хорватия привела два доказательства того, что намерение уничтожить группу является единственным разумным следствием, которое можно вывести из данной линии поведения: контекст совершения актов и использование любой возможности для их совершения. Так, Хорватия утверждала, что акты против хорватов преследовали цель создания «Великой Сербии». Суд, однако, занял позицию МТБЮ, согласно которой целью данных актов являлось не уничтожение хорватов, а присоединение к Сербии сербских регионов Хорватии и Боснии-Герцеговины и создание этнической сербской территории путем изгнания несербского населения. Оценивая второе доказательство, Суд не стал определять, имело ли место систематическое использование возможностей физического уничтожения хорватов. Вместо этого он сослался на факты массового насильственного перемещения хорватов, имевшие своей целью создание этнически гомогенного сербского государства. Данное выдворение обеспечивалось посредством создания атмосферы насилия, конститутивными элементами которой были акты, образующие объективную сторону геноцида. Выдворение не предполагает физического уничтожения. Кроме того, Хорватия заявляла о 12 500 убитых. Даже если эта цифра является верной, она не сопоставима с гораздо большей численностью защищаемой группы. В результате Суд пришел к выводу о недоказанности специального намерения; в этой связи требование Хорватии было отвергнуто (соответственно, Суд не стал рассматривать и вопрос о преемстве).
При рассмотрении встречного требования Сербии Суд не смог установить факт неизбирательных артиллерийских атак, направленных против гражданского населения Краины. Он также не согласился с тем, что насильственное перемещение сербского населения Краины, даже если оно имело место, преследовало цель уничтожения сербского населения. Одновременно он признал, что нападения на колонны сербских беженцев, случаи убийства сербов, оставшихся в Краине, плохое обращение с ними и использование против них пыток образуют объективную сторону геноцида.
Сербия полагала, что специальное намерение Хорватии подтверждается протоколом заседания на острове Бриони, состоявшемся 31 июля
1995 г., а также общей линией поведения хорватских властей. На заседании на острове Брионии президент Хорватии Туджман сказал: «По сербам необходимо ударить так сильно, чтобы они фактически исчезли», — и сделал несколько близких по смыслу заявлений. Суд, однако, счел, что данные заявления не подтверждают намерение физически уничтожить хорватских сербов; приведенная цитата Туджмана должна читаться в ее контексте, в частности в свете того, что было сказано сразу после нее: «.иными словами, районы, которые мы не захватим сразу, должны капитулировать в течение нескольких дней». Таким образом, данная фраза скорее фиксирует военную цель, чем выражает желание уничтожить физически группу людей. Кроме того, в ходе данного заседания президент высказал намерение оставить сербам пути для бегства.
Сербия утверждала, что в течение периода с 1992 по 1995 г. хорваты проводили систематическую политику совершения военных преступлений, серьезных нарушений прав человека в отношении сербов, кульминацией которой стала операция «Буря». Суд напомнил, что то, что обычно называют «этнической чисткой», не является само по себе формой геноцида, поскольку геноцид предполагает намерение уничтожить группу, а не просто намерение выдворить ее с определенной территории. Кроме того, для того, чтобы линия поведения была принята в качестве доказательства специального намерения, требуется, чтобы она с необходимостью указывала на такое намерение. Акты же, на которые ссылается Сербия, не позволяют сделать соответствующий вывод. В итоге встречное требование Сербии было отклонено.
Комментируя Решение, следует остановиться на ряде существенных деталей:
1. Данное Решение продолжает серию решений, вынесенных в связи с вооруженным конфликтом в Югославии, и является вторым решением, вынесенным по обвинению в геноциде. Первым было решение по иску Боснии-Герцеговины от 26 февраля 2007 г.; в нем Суд также не признал Сербию ответственной за акты геноцида. Содержание данного решения в значительной степени предопределило содержание рассматриваемого решения. Сербско-боснийская война была гораздо более ожесточенной и кровопролитной, чем сербско-хорватская война; было бы странно, если бы Суд не установил факта геноцида в первом случае и установил его во втором. Другое обстоятельство, повлиявшее на предопределенность выводов, связано с тем, что доказательства наличия специального намерения на совершение актов геноцида выглядели более убедительными в случае с Хорватией, чем в случае с Сербией, — речь идет о заявлении Туджмана, рассмотренном в конце решения. Суд не мог признать Хорватию ответственной, поскольку это означало бы косвенную ответственность сил ООН, дислоцированных в Хорватии и не воспрепятствовавших проведению операции «Буря»,
и западных государств (прежде всего США), оказавших прямую поддержку Хорватии.
2. Наиболее уязвимым в позиции Суда является его интерпретация заявлений, сделанных президентом Хорватии во время военного совещания на острове Брионии. Данные заявления недвусмысленно свидетельствуют о намерении на совершение актов геноцида. Контекст, на который ссылается Суд, при этом можно рассматривать совершенно иначе — как уточняющий географическую локализацию актов геноцида или же как доказывающий косвенный умысел. Суд вполне мог бы задать еще более широкий контекст и проанализировать политические заявления Туджмана, отрицающие Холокост, оправдывающие деятельность усташей в годы Второй мировой войны и содержащие антисемитские выпады; ясно, что это привело бы совершенно к иной интерпретации указанных заявлений. Позиция Суда резко контрастирует с позицией арбитража, проведенного под эгидой Постоянной палаты международного правосудия по делу ЮКОСа (Решение от 18 июля 2014 г.), в соответствии с которой приобретение активов ЮКОСа негосударственной структурой было вменено государству на основании заявления российского президента — никакой попытки рассмотрения «контекста» данного заявления арбитражный суд не предпринимал.
3. В описательной части Суд очень лаконичен и отстранен, когда речь идет о фактах, вызвавших возмущение хорватского меньшинства. Так, по словам Суда, «новый флаг и герб были восприняты сербским меньшинством как выражение враждебности» — данное утверждение создает впечатление некой мнительности сербов, необоснованной в глазах объективного наблюдателя. Возможно, если бы Суд сообщил, что под этим флагом (красно-белая шаховница) в годы Второй мировой войны осуществлялся геноцид сербов, в результате которого погибло от 197 до 800 тыс. человек и был поставлен чудовищный рекорд убийства одним человеком 1300 сербов за одну ночь, отношение читателя было бы иным. Похожим образом Суд описывает и принятие новой Конституции Хорватии: «.по мнению Сербии, хорватские сербы сочли, что принятие этой Конституции лишает их некоторых фундаментальных прав и статуса титульной нации Хорватии». На самом деле новая Конституция объявила Хорватию государством хорватов и национальных меньшинств, в то время как в предыдущей речь шла о Хорватии как о родине для хорватов, сербов и национальных меньшинств: Суд вполне мог бы указать, в чем состояла суть соответствующих изменений, но не стал этого делать; чем-то иным, кроме как предвзятостью в пользу Хорватии, это объяснить трудно.
4. В вопросах квалификации Суд развернул аналитическое исследование, вполне соответствующее современной правовой традиции: он подробно рассмотрел ряд статей Конвенции о геноциде и попытался прояснить смысл сложных моментов. Ключевое значение для квалификации
обрело специальное намерение, наличие которого, по мнению Суда, не подтверждено материалами дела. В этой части логика Суда почти безупречна, кроме того, нельзя не признать, что он блестяще справился с задачей доказывания отрицательного факта (отсутствие геноцида). Тем не менее рассматриваемое решение, наряду с предыдущим решением по сербско-боснийскому делу, по сути, определяет геноцид как невозможное на практике деяние. Специальное намерение является непроходимым порогом: ответчику достаточно просто не оглашать своего намерения или же разворачивать аргументацию, основанную на наличии некоего контекста. Представляется, что любая война, ведущаяся против нации, а не против государства, неизбежно сопровождается актами геноцида; доказательством намерения, таким образом, является сам образ противника,
устанавливаемый гораздо легче, чем неуловимое «специальное намерение».
5. В целом решение Суда оставляет скорее негативное впечатление. Конечно, упрекать Суд в предвзятости вряд ли следует, позиция Суда является не более чем очередным проявлением общей линии поведения международного сообщества по отношению к Сербии. Тем не менее Суд имел все возможности проявить большую смелость если не на уровне резолютивной части, то хотя бы на уровне описательной части и показать вину самой Хорватии в развязывании гражданского конфликта. Суд предпочел этого не делать. Излишняя осторожность Суда, заметная не только в этом, но и в ряде предыдущих решений, является фактором, который, вполне возможно, приведет к спаду его активности в ближайшие годы; впрочем, этот спад уже заметен.
V. L. Tolstykh
SUMMATION OF THE DECISIONS OF THE UN INTERNATIONAL COURT OF JUSTICE ON THE APPLICATION OF THE CONVENTION OF PREVENTION AND PUNISHMENT FOR THE CRIME OF GENOCIDE OF 3 FEBRUARY 2015 AND THE COMMENTS THERETO
The article considers a summarizing position on the decision of the UN International Court of Justice (ICJ) on the Genocide Convention of February 3, 2015. Analyzing the enabling legislation, the author gives an in depth report on it. Particular attention is drawn to the fact that the Court's jurisdiction in this case is limited to disputes on the interpretation, application and fulfillment of the Convention. It is mentioned that the Court's reference objects do not include the right to make judgements on disputes relating to a breach of obligations under ordinary law. The Courts independence, caution and bias in the resolution of part of the act is emphasized. It is believed that this will lead to a decline in the activities of the Court as an institution of international law in the coming years.
Keywords: international law, International Court of Justice, Convention of Prevention and Punishment of the Crime of Genocide, decisions of UN International Court of Justice, Croatia, the Republic of Serbian Krajina.
