CC BY
250
Е. Г. Шаин
Тульский государственный педагогический университет
им. Л. Н. Толстого
РЕВОЛЮЦИИ 1917 ГОДА В РОССИИ И ОБРАЗОВАНИЕ
Статья основывается на материалах исследования, проведённого автором в январе - мае 2017 г. В ней анализируется состояние образования в России в 1917 году. Дана сравнительная характеристика отражения данного вопроса в историко-педагогических источниках бывшего СССР и современной России. По мнению автора, объективная, системная картина истории образования и педагогики необходима для понимания кода революций в России в 1917 г.
Ключевые слова: образование в России в 1917 году; революции и образование.
E. G. Shain
Tula State Lev Tolstoy Pedagogical University
(Tula, Russia)
THE REVOLUTIONS OF 1917 IN RUSSIA AND EDUCATION
The article is based on the research materials conducted by the author in January-May, 2017. It analyses the state of education in Russia in 1917. The author gives comparative characteristics of the issue covering in historical and pedagogical sources of the former USSR and modern Russia. According to the author, the objective systemic picture of history and pedagogy is necessary to understand the code of revolutions in Russia in 1917.
Keywords: education in Russia in 1917; revolutions and education.
В связи со столетием революций 1917 года, если отвлечься от оценок их значимости для России и мира, естественен интерес к исторической картине различных сторон жизни государства и общества в том году. Одной из важных её составляющих является образование.
При наличии большого количества источников по истории образования и педагогики как до, так и после революций, нет специальных трудов, в которых отдельно был бы представлен собственно 1917 год, что вполне объяснимо. События этого года в значительной мере определялись предшествующим ходом развития России (и мира), в том числе образования и педагогики. Эти события оказали влияние и на всю последующую историю нашей страны и мира, их образовательную составляющую.
Следует также учитывать, что большой пласт историко-педагогических исследований, проведённых в бывшем СССР, основывается на марксистско-ленинской методологии [см., например, 1, 2, 7, 9, 10, 12, 13, 14, 16]. Вместе с тем с начала 90-х гг. появились исследования и публикации, основывающиеся и на других методологических позициях [см., например, 3, 4, 5, 6, 8, 17, 18]. Кроме того, широкий круг читателей смог узнать о взглядах на революции 1917 г., советскую школу и педагогику некоторых представителей русской эмиграции [см., например, 15], а также зарубежных исследователей [см., например, 11].
Рассматривая связку «образование - революции», исследователи приводят аргументы в защиту различных утверждений: 1) состояние образования - один из импульсов революций; 2) образование дистанцируется от революций; 3) образование, в силу своей консервативности, против революций.
Период, непосредственно предшествовавший 1917 г., свидетельствует о крайнем обострении всех социально-экономических и политических противоречий внутри страны и на международной арене. Развитие капитализма в России создавало объективные предпосылки для расширения сферы образования. Росло чувство неудовлетворённости школой и стремление к её переустройству. Рост промышленности и общественный подъём порождали деятельность различного рода комитетов, обществ, комиссий по народному образованию. В это время выходили десятки новых педагогических журналов, созывались многочисленные съезды педагогов и методистов. Неуклонно росло количество учебных заведений и число учащихся в них.
«К началу первой мировой войны в общеобразовательных школах страны всех типов обучались 9 миллионов 656 тысяч человек. Но из них 9 миллионов 31 тысяча были учениками первых - четвёртых классов и всего лишь 100 тысяч обучались в старших классах средней школы. Таким образом, подавляющее большинство - 94% - составили учащиеся начальной, или так называемой народной школы» [5, с. 169].
В 1913 г. в статье «К вопросу о политике Министерства народного просвещения» В И. Ленин, анализируя официальный, правительственный «Ежегодник России», приводит данные о состоянии грамотности населения: в России среди граждан старше 9 лет всего 27% грамотных; и при этом в стране около четырёх пятых детей школьного возраста не учатся [10, с. 329-330].
В современном учебнике А. Н. Джуринского «История педагогики и образования» допущена ошибка: утверждается, что «несмотря на положительные изменения в начальном образовании, значительная часть населения России на рубеже Х1Х-ХХ вв. оставалась неграмотной (27%)» [3, с. 453].
Перед 1917 г. образование находилось главным образом в ведении трёх ведомств: министерства народного просвещения, ведомства православного исповедания и ведомства императрицы Марии. Но и все остальные министерства имели свои учебные заведения. Кроме того, органы земского и городского самоуправления, содержавшие большую часть школьных училищ, также имели влияние (не только на организационную и материальную часть, но и на учебную) на эти учебные заведения.
Министерство народного просвещения составляло для представления Государственной думе смету прихода и расхода суммы по своему ведомству, разрабатывало проекты законоположений, касавшиеся подведомственных ему учреждений, издавало распоряжения и циркуляры, утверждало положения и сметы учебных заведений, управляло через попечителей учебных округов всеми учебными заведениями, разрешало к употреблению в учебных заведениях учебники, учебные пособия и книги, допускавшиеся к
приобретению в библиотеках учебных заведений. Оно же ведало и учебными заведениями, ему подчинёнными.
В учебном отношении вся империя делилась на 12 учебных округов. Вне округов оставались Восточная Сибирь, Туркестанский край и Приамурский край, где были свои главные инспектора.
Смета министерства, утверждённая на 1916 г., определялась в сумме 4.820.981 руб. дохода и 195.623.813 руб. расхода (по неосуществлённому проекту сметы на 1917 г. расход определялся в 214.212.021 руб.). Россия по расходам на образование одного ученика (в шесть раз меньшим, чем уход за лошадью в Главном управлении государственного коннозаводства) уступала тогдашним аутсайдерам - Колумбии и Эквадору [см. 18, с. 98].
В начале ХХ в. система образования в России представляла собой, с точки зрения типов учебных заведений, чрезвычайно сложную и запутанную картину. Так, в ней только различных типов начальных учебных заведений насчитывалось до тридцати. Для сельской местности главнейшими были школы министерские, земские, церковно-приходские; из школ повышенного типа -двухклассные министерские (с 5- и 6-летним курсом), двухклассные церковные и высшие начальные (с 4-летним начальным курсом над 4-летним начальным училищем). В городах: городские начальные, городские приходские, церковноприходские; повышенного типа - высшие начальные. Было ещё много типов школ для «инородцев».
Система среднего образования была ещё сложней. Резко различались системы мужских и женских средних учебных заведений. Совместное обучение было допущено в виде исключения в некоторых коммерческих училищах. Эта система не имела связи с начальными школами и обслуживала различные общественные группы. Дворянство, более богатая буржуазия и часть интеллигенции пользовались лицеями, гимназиями, кадетскими корпусами. Для детей духовенства существовали духовные училища и духовные семинарии, а для девочек - женские епархиальные училища. Купечество открывало и свои средние школы - коммерческие училища. Для девочек были институты и семиклассные гимназии ведомства императрицы Марии, гимназии казённые, общественные, частные и министерства народного просвещения, коммерческие училища министерства торговли и промышленности. Все эти учебные заведения содержались на суммы из самых различных источников.
Связь средних учебных заведений с высшими была также различна. Правом непосредственного перехода в университет пользовались только окончившие мужскую гимназию или сдавшие при ней экзамен на аттестат зрелости. В высшие технические и другие специальные училища принимались по конкурсному экзамену из средних учебных заведений всех типов, но только мужских. Доступ на высшие женские курсы был обусловлен конкурсом аттестатов. Содержались они за счёт платы за обучение, кроме женских медицинского и педагогического института.
Для подготовки учителей в России в 1916 г. существовало 189 учительских семинарий и учительских школ; из них огромное большинство были мужскими казёнными учебными заведениями. Учителей для высших
начальных школ готовили в учительских институтах; в 1916 г. их было 48. Кроме того, существовали курсы для подготовки учителей и учительниц при некоторых высших начальных училищах и прогимназиях. Земства и частные учреждения также имели учительские курсы для подготовки учителей. Наконец, правом занимать должность учителя начальной школы пользовались лица, окончившие духовную семинарию, восемь классов министерской и 7 классов мариинской гимназии и женские епархиальные училища.
Для образования взрослых существовали воскресные школы ведомства министерства народного просвещения и ведомства православного исповедания, курсы для взрослых и народные университеты.
В 1915-1916 гг. в России была предпринята попытка проведения уникальной реформы образования - от начального до университетского. Её связывают с именем министра народного просвещения графа П. Н. Игнатьева. Важно подчеркнуть, что министр поручил возглавить «мозговой центр» подготовки реформы П. Ф. Каптереву - одной из наиболее крупных величин отечественного просвещения. Поэтому не случайно в разработанных проектах был собран фактически весь богатейший опыт прогрессивной педагогической науки и передовой педагогической практики России, накопленный за полвека после образовательной реформы 1860-х годов. Однако, демократическая направленность проектов встретила отпор влиятельных реакционеров. Высочайшим указом 24 декабря 1916 г. П. Н. Игнатьев был уволен в отставку; реформе не дали хода.
Главным запланированным политическим событием февраля 1917 г. должно было стать возобновление 14 февраля работы Государственной Думы IV созыва. По составу Дума являлась буржуазно-помещичьей, так как ещё в ноябре 1914 г. пятеро депутатов-большевиков были арестованы, а партия запрещена (как организация, ставящая задачей свержение царизма).
В конце 1916 г. в Петроград после продолжительного лечения вернулся А. Ф. Керенский - депутат Государственной Думы от партии трудовиков. После победы февральской революции 1917 г. он одним из первых вошёл в состав новой власти - Временного комитета Думы. Керенский, которого многие не воспринимали всерьёз, сразу обошёл претендовавшего на власть председателя Думы М. В. Родзянко и, сумев примирить враждующих лидеров Временного комитета и Петроградского Совета депутатов, создал Временное правительство.
Февральская революция, покончившая с самодержавным строем, была восторженно встречена самыми разнообразными слоями русской интеллигенции, в том числе и учительством. Учительство, будучи неоднородным по многим признакам, в своей массе оказалось весьма единодушным в своих чаяниях и надеждах на широкие реформы и коренное обновление всего дела народного образования. Революция дала новый толчок для развития общественно-педагогического движения в России.
В апреле 1917 г. в Петрограде состоялся Всероссийский учительский съезд, в ходе которого был создан Всероссийский учительский союз (ВУС), в деятельности которого обнаружились глубокие противоречия между его
руководством и демократически настроенными учителями, которые стремились к перестройке школы «снизу». В 1917 г. отделения союза были образованы почти во всех губерниях и уездах страны. ВУС находился под политическим влиянием эсеров, меньшевиков и кадетов.
На этом Всероссийском учительском съезде министр народного просвещения А. А. Мануйлов выступил с программной речью, заявив следующее: «Под школьной реформой я понимаю в первую очередь демократизацию школы, т.е. применение школы к демократической России. Конкретные меры, которые мы сейчас намечаем, следующие: 1) преемственность всех ступеней школы, т.е. чтобы переход от одного типа в другой был доступен всем; 2) общедоступность школы не только формальную, но и практическую, т.е. чтобы школа близко подошла к населению и в смысле материальном и в отношении территории, т.е. чтобы определенный тип школы не был прикреплен к определенному административному центру; 3) реорганизация управления школы на выборных началах, при широком участии учителей; 4) проведение внешкольного образования при содействии правительства и на средства государства и 5) улучшение материального положения учителя» [13, с. 1024].
На съезде деятельность министерства народного просвещения была подвергнута жёсткой критике; был поставлен вопрос об организации при министерстве совещательной коллегии из представителей ВУСа, совета рабочих и солдатских депутатов, Союза городов и других общественных организаций. Такая коллегия, под названием Государственного комитета по народному образованию, вскоре была образована и с середины мая 1917 г. приступила к работе.
Государственный комитет формально Временным правительством не был утвержден, но, тем не менее, его считали вполне полномочным органом при министерстве народного просвещения. Комитет продолжил подготовку новой системы и содержания среднего образования в духе проекта Игнатьева. В него вошли десятки педагогических и общественных деятелей, в их числе В. А. Гердт, Я. Я. Гуревич, Н. Н. Иорданский, А. П. Пинкевич, В. И. Чарнолусский.
Передовое учительство, наиболее радикальные слои российского общества требовали коренных реформ в области народного образования. Временное правительство пыталось провести некоторые мероприятия по демократизации народного образования: были заменены попечители отдельных учебных округов; упразднены наиболее реакционные учреждения, такие, как Учёный комитет министерства народного просвещения, городские, уездные и губернские училищные советы; разрешено преподавание на родном языке учащихся в частных учебных заведениях; несколько повышена заработная плата учителям начальных школ. Были также предприняты попытки централизовать управление школьным делом, поручить его министерству народного просвещения. Так, Временное правительство приняло даже специальные постановления о передаче министерству всех школ ведомства императрицы Марии и общеобразовательных школ синода; однако эти постановления реализованы не были. Но на значительные реформы оно не шло.
Министерство народного просвещения за восемь месяцев своего существования ограничилось изданием нескольких малозначащих циркуляров и постановлений, не внесших почти никаких изменений в систему образования. Новый 1917-1918 учебный год был начат в условиях действия старых школьных порядков, существовавших до февральской революции.
С января по октябрь 1917 г. в России сменилось четыре министра народного просвещения (Н. К. Кульчинский, А. А. Мануйлов, С. Ф. Ольденбург, С. С. Салазкин).
Партия большевиков, Ленин в апреле 1917 г. видели своеобразие текущего момента в России «в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии..., ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства» [10, с. 416]. Была выдвинута задача уточнения и развития программных требований партии, в том числе и в области образования, сформулированных на II съезде РСДРП (1903 г.).
В подготовленных Лениным «Материалах по пересмотру партийной программы», в частности, говорилось, что «.Конституция демократической республики российской должна обеспечить:
8. Право населения получать образование на родном языке.; отмену обязательного государственного языка.
13. Отделение церкви от государства и школы от церкви; полную светскость школы.
14. Бесплатное и обязательное общее и политехническое. образование для всех детей обоего пола до 16 лет; тесную связь обучения с детским общественно-производительном трудом.
15. Снабжение всех учащихся пищей, одеждой и учебными пособиями за счет государства.
16. Передачу дела народного образования в руки демократических органов местного самоуправления; устранение центральной власти от всякого вмешательства в установление школьных программ и в подбор учительского персонала; выборность учителей непосредственно самим населением и право населения отзывать нежелательных учителей. » [10, с. 437-438].
Для понимания позиции большевиков по вопросам образования существенны публикации Н. К. Крупской того периода. После приезда в Петроград в апреле 1917 г. она присутствовала на Всероссийском учительском съезде. В статье «К Всероссийскому съезду учителей» Крупская критикует призывы власти к учительству не торопиться, а «ждать установления прочного порядка, который даст Учредительное собрание»; призывает учителей к самодеятельности, к творческой революционной работе в области народного образования рука об руку с широкими народными массами [9, с. 270-271].
В мае 1917 г. она публикует в газете «Правда» статью «Школьная муниципальная программа», подробно излагая требования большевистской партии в области школьного образования и призывая органы самоуправления развернуть борьбу за единую всеобщую трудовую школу. Примерно в тот же период Крупская написала и опубликовала брошюру «Материалы по
пересмотру партийной программы»; позже - ряд статей по вопросу организации рабочей молодёжи.
24-25 октября 1917 г. произошло Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. Временное правительство было арестовано; Керенский бежал в Псков к генералу Краснову. 26 октября 1917 г. Всероссийский съезд Советов избрал ВЦИК, в который вошли представители ряда партий; создал однопартийное большевистское Советское правительство - Совет Народных Комиссаров (СНК) во главе с Лениным. Народным комиссаром по просвещению стал А. В. Луначарский (оставался на этом посту до 1929 г.).
В советской историко-педагогической традиции Луначарский представлен как соратник и единомышленник Ленина, видный деятель партии большевиков, внёсший большой вклад в строительство советской системы образования и культуры. Один из современных российских историков образования А. М. Цирульников иронизирует по поводу первых и последующих шагов Наркомпроса и самого наркома, критически оценивает их [см., например, 18, с. 133-137]. Интересна и попытка беспристрастного анализа извне деятельности Луначарского, советской политики в области культуры авторитетного американского историка-слависта Т. Э. О'Коннора [11].
29 октября 1917 г. появилось обращение Луначарского к гражданам России «О народном просвещении». В нём указывалось, что «дело общего руководства народным просвещением, поскольку таковое остается за центральной государственной властью, поручается, впредь до Учредительного Собрания, Государственной Комиссии по народному просвещению, председателем и исполнителем которой является народный комиссар» [16, с. 63].
В обращении определялись общее направление просветительской деятельности; подходы к обучению и образованию, децентрализации; отношение к Государственному комитету по народному образованию; отношение к проблеме педагогов и общества; роли Учредительного Собрания, министерства народного просвещения [см. 16, с. 64-67].
Большевики поставили задачу превращения школы «из орудия классового господства буржуазии в орудие полного уничтожения деления общества на классы, в орудие коммунистического переустройства общества» [7, с. 334].
В Государственную комиссию по народному просвещению вошли представители советских, профсоюзных, учительских, студенческих и других организаций; её исполнительным аппаратом становилось министерство народного просвещения, чиновники которого, однако, отказались от совместной работы. В 1917 г. вместе с народным комиссаром по просвещению решением широкого круга проблем в области образования занимались видные деятели партии большевиков Крупская, М. Н. Покровский, Л. Р. Менжинская, В. Р. Менжинская, В. М. Познер, П. И. Лебедев-Полянский, В. М. Бонч-Бруевич и другие.
Управление начальными и средними школами на местах передавалось Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. В ноябре 1917 г. было
принято постановление «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение Народного Комиссариата по просвещению».
Большинство учительства, объединенного учительским союзом, встретило Октябрьскую революцию с полным непониманием, недоверием, а в некоторых случаях определенно враждебно. В воззвании ВУСа к учителям страны подчёркивалось, что русское учительство не может молчать, не может делать своё учительское дело в таких условиях, находясь в подчинении, в рабстве перед незаконной властью. В таких условиях учителя смогут воспитывать только рабов.
Началась забастовка учителей, продолжавшаяся с декабря 1917 г. по март 1918 г. Совнарком объявил забастовку незаконной. Наркомпрос выпустил циркуляр «Об ускоренном выпуске в текущем году», в котором говорилось, что в школах России возникла невероятно тяжёлая психологическая атмосфера; налицо явный разлад между передовой молодёжью и «отсталым учительством», идущим «против требований трудящихся масс»; предлагалось закончить все занятия к 22 декабря.
Несмотря на приглашение Луначарского продолжить работу, бюро Государственного комитета по народному образованию призвало приостановить свою деятельность. Ряд видных педагогов ответили на предложения новой власти идти работать в народный комиссариат по просвещению злобными открытыми письмами в адрес наркома по просвещению. Декретом правительства от 20 ноября 1917 г. этот комитет был распущен.
Вместе с тем часть учителей приняли Октябрьскую революцию; среди них были, в частности, П. П. Блонский [см. 2], А. С. Макаренко и многие другие.
В начале декабря 1917 г. в противовес контрреволюционному ВУСу был создан Союз учителей-интернационалистов. Новый союз объединял учителей, перешедших на сторону Советской власти, и ставил перед собой цель сплотить демократическую часть учительства и привлечь на сторону Советской власти колеблющихся.
Следует подчеркнуть, что проведённый нами анализ связки «образование и революции» собственно в 1917 г. касался, в основном, положения в центре страны. Процессы, шедшие в образовании на всей территории огромной империи, как в том году, так и впервые послереволюционные годы, были многообразны и противоречивы. На них повлияли многочисленные обстоятельства, что требует дополнительного рассмотрения.
Приведём и краткий анализ состояния педагогики в России в 1917 г.
Крупская отмечала, что «для двадцатого века чрезвычайно характерным является могущественный, прямо лихорадочный рост педагогических идей и педагогического строительства как в европейских, так и во внеевропейских капиталистических странах» [9, с. 240].
В 1916 г. она высказала идею создания педагогического словаря. В феврале 1917 г. Ленин в письме М. Т. Елизарову сообщил: «Я усиленно
поддерживаю этот план, который, по-моему, заполнит очень важный пробел в русской педагогической литературе... Спрос теперь в России, с увеличением числа и круга читателей, именно на энциклопедии и подобные издания очень велик и сильно растёт. Хорошо составленный «Педагогический словарь» или «Педагогическая энциклопедия» будут настольной книгой и выдержат ряд изданий. Что Надя сможет выполнить это, я уверен, ибо она много лет занимается педагогикой, писала об ней, готовилась систематически. Цюрих -исключительно удобный центр именно для такой работы, Педагогический музей здесь лучший в мире» [10, с. 462].
Характерно, что подобные издания с начала XIX в. выходили в Англии, Германии, США, Франции. С 1898 г. Каптерев вместе с передовыми отечественными педагогами начал издание «Педагогической энциклопедии семейного воспитания и обучения». В 1912 г. в России была издана однотомная «Практическая школьная энциклопедия», в которой были представлены только вопросы начального и отчасти внешкольного образования. Но в 1917 г. план Крупской так и не был реализован; «Педагогическая энциклопедия» в 3-х томах была издана в Москве только в 1929-1930 гг., однако среди её многочисленных авторов Крупской не было.
Джуринский [3] выделяет три главных направления, в русле которых развивались взгляды русских философов и педагогов на воспитание и образование в начале ХХ в.: неоклассическая педагогика; новое философское переосмысление проблем воспитания и развития личности; нетрадиционное идейное движение, сходное с реформаторской педагогикой (новым воспитанием) Запада.
К 1917 г., по мнению современного российского исследователя Г. Б. Корнетова [8], в русской педагогике возобладали прозападные подходы, всё более ориентировавшиеся на гуманистические идеалы. В России были изданы переводы основных работ западных философов и педагогов А. Лая, Г. Кершенштейнера, О. Вильмана, Э. Меймана, Д. Дьюи и многих других.
Вместе с тем знание педагогических идей Запада не лишало русскую педагогику её самобытности.
В 1917 г. в России работали такие разные мыслители, учёные и практики, так или иначе влиявшие на образование и педагогику, как Н. А. Бердяев, В. М. Бехтерев, П. П. Блонский, Н. Ф. Бунаков, В. А. Вагнер, В. П. Вахтеров, К. Н. Вентцель, С. И. Гессен, И. И. Горбунов-Посадов, М. И. Демков,
B. В. Зеньковский, И. А. Ильин, П. Ф. Каптерев, В. П. Кащенко, Е. П. Ковалевский, К. Н. Корнилов, Я. Корчак, Н. К. Крупская, А. Ф. Лазурский, Л. М. Лопатин, Н. О. Лосский, А. В. Луначарский, А. П. Нечаев, А. Н. Острогорский, И. П. Павлов, Н. К. Рерих, В. В. Розанов, И. А. Сикорский, В. Н. Сорока-Росинский, П. А. Сорокин, Г. Я. Трошин, И. П. Тутышкин, Г. П. Федотов, П. А. Флоренский, С. Л. Франк, В. И. Чарнолусский, Г. И. Челпанов,
C. И. Четвериков, Н. В. Чехов, С. Т. Шацкий, Г. Г. Шпет и многие другие.
Кто-то из них вскоре эмигрирует сам или будет выслан из Советской России; кто-то останется на родине, но не примет новых реалий жизни; кто-то
станет активным участником строительства советской системы образования и педагогики. Но это произойдёт уже в последующие годы.
Литература
1. Антология педагогической мысли России второй половины XIX-начала XX вв. / сост. П. А. Лебедев. М.: Педагогика, 1990. 363 с.
2. Блонский П. П. Мои воспоминания / науч. ред. С. Ф. Егоров. М.: Педагогика, 1971. 176 с.
3. Джуринский А. Н. История педагогики и образования: учебник для бакалавров. М.: Юрайт, 2011. 676 с.
4. Днепров Э. Д. Четвертая школьная реформа в России. М.: Интерпракс, 1994. 241 с.
5. История педагогики в России : хрестоматия для студ. гум. фак-тов высш. учеб. завед. / сост. С. Ф. Егоров. М.: Академия, 1999. 400 с.
6. История педагогики и образования. От зарождения воспитания в первобытном обществе до конца ХХ в. : учеб. пособие для пед. учеб. завед. / под ред. А. И. Пискунова. М.: Сфера, 2001. 512 с.
7. Константинов Н. А., Медынский Е. Н., Шабаева М. Ф. История педагогики : учеб. для студентов пед. ин-тов. М.: Просвещение, 1982. 447 с.
8. Корнетов Г. Б. Всемирная история педагогики : учеб. пособие. М.: Изд-во Рос. Открыт. ун-та, 1994. 140 с.
9. Крупская Н. К. Педагогические сочинения. В 6 т. / под ред. А. М. Арсеньева [и др.]. М.: Педагогика, 1978. Т. 1. 367 с.
10. Ленин В. И. О воспитании и образовании. В 2 т. М.: Педагогика, 1980. Т. 1. 554 с.
11. О'Коннор Т. Э. Анатолий Луначарский и советская политика в области культуры. М.: Прогресс, 1992. 223 с.
12. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР (1917-1941 гг.) / под ред. Н. П. Кузина, М. Н. Колмаковой, З. И. Равкина. М.: Педагогика, 1980. 456 с.
13. Педагогическая энциклопедия. В 3 т. / под ред. А. Г. Калашникова, М. С. Эпштейна. М.: Работник Просвещения, 1929. Т. 1. 1158 стб.
14. Северикова Н. М. А. В. Луначарский о воспитании : метод. пособие. М.: Высш. шк., 1990. 190 с.
15. Педагогика Российского Зарубежья : хрестоматия / сост. Е. Г. Осовский, О. Е. Осовский. М.: Ин-т практ. психологии, 1996. 528 с.
16. Хрестоматия по истории советской школы и педагогики : учеб. пособие для студ. пед. ин-тов / под ред. А. Н. Алексеева, Н. П. Щербова. М.: Просвещение, 1972. 406 с.
17. Цирульников А. М. Из тайных архивов русской школы. М.: Педагогика-Пресс, 1992. 121 с.
18. Цирульников А. М. История образования в портретах и документах : учеб. пособие для студ. пед. учеб. заведений. М.: ВЛАДОС, 2000. 272 с.
References
1. Antologiya pedagogicheskoy mysli Rossii vtoroy poloviny XIX- nachala XX vv [Anthology of pedagogic thinking of Russia in the second half of XIX-beginning of XX centuries]. / compl. by P. A. Lebedev. Moscow: Pedagogy, 1990. 363 p.
2. Blonskiy P. P. Moi vospominaniya [My memoirs] / scient. ed. S.F. Egorov. Moscow: Pedagogy, 1971. 176 p.
3. Dzhurinskiy A. N. Istoriya pedagogiki i obrazovaniya [History of Pedagogy and Education]: textbook for bachelors. Moscow: Yurayt, 2011. 676 p.
4. Dneprov E. D. Chetvertaya shkol'naya reforma v Rossii [Fourth school reform in Russia]. Moscow: Interprax, 1994. 241 p.
5. Istoriya pedagogiki v Rossii [History of education in Russia]: Reader for students of humanitarian faculties of higher educational institutions / comp. by S. F. Egorov. Moscow: Akademiya, 1999. 400 p.
6. Istoriya pedagogiki i obrazovaniya. Ot zarozhdeniya vospitaniya v pervobytnom obshchestve do kontsa XX v [History of Pedagogy and Education. From the birth of upbringing in primitive society till the end of the 20th century]: textbook for ped. training institutions / Ed. by A. I. Piskunov. Moscow: Sfera, 2001. 512 pp.
7. Konstantinov N. A., Medynskiy E. N., Shabayeva M. F. Istoriya pedagogiki [History of pedagogy]: textbook for students of ped. instutions. Moscow: Prosveshcheniye, 1982. 447 p.
8. Kornetov G. B. Vsemirnaya istoriya pedagogiki [World History of Pedagogy]: tutorial. Moscow: Publishing house of Rus. Open University, 1994. 140 p.
9. Krupskaya N. K. Pedagogicheskiye sochineniya [Pedagogical writings]. In 6 vols / ed. by A. M. Arsenyev [etc.]. Moscow: Pedagogy, 1978. Vol. 1. 367 p.
10. Lenin V. I. O vospitanii i obrazovanii [On upbringing and education]. In 2 vols. Moscow: Pedagogy, 1980. Vol. 1. 554 p.
11. O'Connor T. E. Anatoliy Lunacharskiy i sovetskaya politika v oblasti kul'tury [Anatoly Lunacharsky and the Soviet policy in the field of culture]. Moscow: Progress, 1992. 223 p.
12. Ocherki istorii shkoly i pedagogicheskoy mysli narodov SSSR (19171941 gg.) [Essays on the history of the school and pedagogic thinking of the peoples of the USSR (1917-1941)] // ed. by N. P. Kuzin, M. N. Kolmakova, Z. I. Ravkin. Moscow: Pedagogy, 1980. 456 p.
13. Pedagogical encyclopedia. In 3 vols. / ed. by A. G. Kalashnikov, M. S. Epshtein. Moscow: Rabotnik Prosveshcheniya, 1929. Vol. 1. Column 1158.
14. Severikova N. M. A. V. Lunacharskiy o vospitanii [Lunacharsky on education]: tutorial. Moscow: Vysshaya shkola, 1990. 190 p.
15. Pedagogika Rossiyskogo Zarubezh'ya [Pedagogy of the Russian Abroad]: Reader/compl. by Е. G. Osovskiy, O. E. Osovskiy. Moscow: Institute of Pract. Psychology, 1996. 528 p.
16. Khrestomatiya po istorii sovetskoy shkoly i pedagogiki [Anthology on the history of Soviet schools and pedagogy]: Stud. Manual for Stud. of ped. univ-ties // Ed. by A. N. Alekseev, N.P. Shcherbov. Moscow: Prosveshcheniye, 1972. 406 p.
17. Tsirulnikov A. M. Iz taynykh arkhivov russkoy shkoly [From the secret archives of the Russian school]. Moscow: Pedagogika-Press, 1992. 121 p.
18. Tsirulnikov A. M. Istoriya obrazovaniya v portretakh i dokumentakh [History of education in portraits and documents]: stud. manual for Stud. of ped. educ. institutions. Moscow: VLADOS, 2000. 272 p.
Статья поступила в редакцию 25.06.2017 Статья допущена к публикации 14.09.2017
The article was received by the editorial staff25.06.2017 The article is approved for publication 14.09.2017
