CC BY
303
ружить такие значения образа халата, которые бы не использовал И. Гончаров в своих произведениях.
Литература
1. Вардугин В.И. Русская одежда: История народного костюма от скифских до советских времен. -Саратов: Детская книга, 2001.
2. Гончаров И. А. Письмо И. Майкову из Симбирска: собр. соч. в 8 т. - М.: Художественная литература, 1955. - Т. 8.
3. Вяземский П.А. Лирика. - М.: Художественная литература, 1979.
4. Вяземский П.А. Литературная критика. Сочинения: в 2 т. - М.: Художественная литература, 1982. - Т. 2.
5. Гончаров И.А. Обломов: собр. соч. в 6 т. - М.: Книжный Клуб Книговек, 2010. - Т. 4.
6. Гордин М.А. Жизнь Ивана Крылова. - М.: Книга, 1985.
7. Даль В.И. Толковый словарь: в 4 т. - М.: Русский язык, 1991. - Т. 4.
8. Шах И. Волшебный монастырь. - Ереван: КнигоВерь, 2013.
9. Котельников В.А. Иван Александрович Гончаров. - М.: Просвещение, 1993.
10. Лощиц Ю.М. Гончаров. - М.: Молодая гвардия, 2004.
11. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). - СПб.: Искусство, 1994.
12. Мережковский Д.С. Акрополь. - М.: Книжная палата, 1991.
13. Русский традиционный костюм: Иллюстрированная энциклопедия / авт.-сост. Н. Соснина, И. Шан-гина. - СПб.: Искусство, 1998.
14. Слово о полку Игореве. - СПб.: Русь, 2012.
15. Сухих И.Н. Русская литература для всех: от Гоголя до Чехова. - СПб.: Команда А, 2013.
16. Фельетоны 40-х годов. - М.; Л.: Academia, 1930.
17. Краткий этимологический словарь русского языка / Шанский Н.М. [и др.]. - М.: Просвещение, 1975.
Грузан Ирина Евгеньевна, аспирант Бирского филиала Башкирского государственного университета. Тел: +7-9228309145; е-mail: irina56-oren@mail.ru
Gruzan Irina Evgenyevna, postgraduate student, Birskiy affiliate of Bashkir State University.
Петишева Виктория Анатольевна, доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой русской филологии Бирского филиала Башкирского государственного университета. Тел: +7-9174762848; е-mail:kira-02@mail.ru
Petisheva Viktoriya Anatolievna, professor, head of the department of Russian philology, Birskiy affiliate of Bashkir State University, doctor of philological sciences.
УДК 821.161
© Т.В. Затеева, Т.Р. Ленхобоева Рецепция романов И.С. Тургенева в трудах А.И. Батюто и Г.Б. Курляндской
В статье рассматриваются основные тенденции рецепции романов И.С. Тургенева в трудах А.И. Батюто и Г. Б. Курляндской.
Ключевые слова: Тургенев, роман, рецепция, Батюто, Курляндская.
T.V.Zateeva, T.R. Lenkhoboeva Reception of novels by I.S. Turgenev in the works by A.I. Batyuto and G.B. Kurlyandskaya
The article examines the main trends in the reception of novels by I.S. Turgenev in the works by A.I. Batyuto and G.B. Kurlandskaya.
Keywords: Turgenev, novel, reception, Batyuto, Kurlyandskaya.
В современной науке о литературе большое внимание уделяется проблеме восприятия художественных произведений в свете различных методологических установок. Это обусловлено необходимостью рассмотреть особенности художественного творчества конкретного писателя на новых уровнях (биографическом, общественно-политическом, историко-литературном, философ-
ском, типологическом, структурно-семантическом) и выявить потенциал дальнейших научных разработок.
К началу XXI в. тургеневедение - одно из мощных направлений в отечественной филологической науке, созданное усилиями исследователей многих поколений. Начав формироваться одновременно с выходом в свет первых произведений писателя, оно по-прежнему сосредоточено на решении важной задачи - углубить знания о тургеневском творчестве [Данилевский]. Одним из современных способов ее решения является рецептивный подход к изучению творчества писателя. Особое место в тургеневедении занимает рецепция романов И.С. Тургенева - важной вехи в истории русской романистики, достигшей в середине XIX в. своего расцвета.
Большой вклад в современное тургеневедение внесли известные отечественные исследователи А.И. Батюто и Г.Б. Курляндская, в поле зрения которых в свое время попал целый комплекс проблем, касавшихся различных сторон художественного творчества писателя: проблема сравнительно-исторического изучения, вопросы метода и стиля, жанрового своеобразия и поэтики романов. С учетом новых данных в работах ученых были переосмыслены вопросы мировоззрения И.С. Тургенева и диалогической природы его произведений.
К созданию монографии «Тургенев-романист» (1972) А.И. Батюто подошел сложившимся тургеневедом. Его научный путь отличается творческой цельностью: предметом его исследований всегда являлось творчество И.С. Тургенева, которому ученый посвятил серию статей и монографий. В анализируемой работе А.И. Батюто не только обобщил многолетние наблюдения над романным творчеством И.С. Тургенева, но, размышляя о философских и эстетических основах мировосприятия автора и жанрового своеобразия его произведений, предложил и обосновал новые возможности его интерпретации. Исследование было проведено с позиций сравнительно-исторического, типологического, историко-функционального методов. Оно характеризуется четкой композицией, отражающей логику мысли ученого, высоким уровнем аналитизма, значимостью итоговых обобщений.
Так, в основу главы «Проблемы философии» ученый положил представление о структурообразующей роли философии в творчестве И.С. Тургенева. Автор устанавливает фактическое, в конкретных случаях творчески претворенное, знакомство писателя с трудами философов других эпох: Сенекой, Марком Аврелием, Демокритом. Глубоко новаторским в разделе стало утверждение А.Н. Батюто о том, что Тургеневу был более близок не А. Шопенгауэр, а Б. Паскаль.
Развивая эту мысль в главе «Проблемы эстетики», А.И. Батюто на основе анализа большого фактического пласта пришел к закономерному выводу, что в процессе формирования мировоззрения Тургенев обратился к «самым истокам философского мышления», а его эстетические принципы опирались преимущественно на художественную практику современной русской и европейской литературы. Подвергнув романы Тургенева стилистическому анализу, Батюто обнаружил, что его эстетике были чужды исчерпывающая полнота, повторы - им противостоят характерные для него приемы «умолчания и наполненных содержанием пауз», скрывающие чувства героев [Батюто, 1972, с. 196].
Центральная глава монографии «Проблемы жанра в романистике Тургенева» была написана Батюто с учетом наблюдений предшественников - И.И. Иванова, А.Е. Грузинского, А.И. Белецкого, Б.М. Эйхенбаума, М.К. Клемана, Г.А. Бялого, А.Г. Цейтлина. Развивая их идеи, ученый сосредоточил внимание на отдельных, связанных со становлением и эволюцией романа И.С. Тургенева еще не окончательно решенных вопросах и на определении его основных жанровых координат. При этом А.И. Батюто вступил в полемику с выводами ряда ученых о том, что каждый роман предварялся у И.С. Тургенева циклом повестей, а также не разделил точку А.Г. Цейтлина на «гибридность жанра» [Цейтлин, с. 264] только на основании определения их повестями самим автором. В частности, он высказал мысль о том, что тургеневское определение своих романов «повестями» происходило либо по причине не вполне осознанного масштаба будущего произведения, либо вследствие неуверенности автора в успехе. Поэтому, по его мнению, субъективная оценка И.С. Тургенева жанровой природы своих романов не может служить основой при определении, например, романа «Рудин» повестью, как и не правомерно другая дефиниция тургеневского романа - «гибридный жанр».
Вопрос о становлении жанра романа в творчестве И.С. Тургенева А.И. Батюто рассмотрел на материале его первых крупных произведений - романов «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне». По мнению ученого, взгляды писателя на жанр романа, как наиболее адекватный новым
творческим замыслам, претерпели значительную эволюцию именно в период работы над ними. Действительно, первый роман И. С. Тургенева был подготовлен рядом психологических повестей и рассказов, в которых он впервые обратился к теме «лишнего человека». Кроме того, ему предшествовал незаконченный роман «Два поколения», от которого автор отказался из-за неблагоприятных отзывов друзей и личной неудовлетворенности. Интенсивные поиски романной формы в творчестве датируются временем работы над «Рудиным». Однако новое произведение также было подвергнуто критике со стороны друзей, и поэтому писатель, как пишет Батюто, «демонстрируя свою скромность, включает "Рудина" в состав "Повестей и рассказов" 1856 года» [Батюто, 1972, с. 245]. Во время работы Тургенева над «Дворянским гнездом» любое критическое замечание по поводу его романов также заставляло писателя сомневаться в жанровой природе своих произведений. Подробный анализ писем И.С. Тургенева позволил А.И. Батюто выявить колебания писателя, когда он называет «Дворянское гнездо» сначала романом, затем повестью. И лишь в конце августа 1859 года, как отмечает исследователь, подзаголовок «Роман» на титульном листе отдельного издания «Дворянского гнезда», вышедшего в свет, уже не был случайным, а указывал на завершение жанровых исканий писателя [Батюто, 1972, с. 246]. Что касается третьего романа «Накануне», то, по наблюдениям ученого над письмами Тургенева периода работы над этим произведением, к этому времени актуальность вопроса о «своем» жанре романа для писателя уже была окончательно утрачена.
Подтверждение своей гипотезе А.И. Батюто обнаружил в словах, сказанных Тургеневым в предисловии к собранию романов в издании 1880 г.: «Автор "Рудина", написанного в 1855-м году, и автор "Нови", написанной в 1876-м году, является одним и тем же человеком. В течение всего этого времени я стремился, насколько хватало сил и умения, добросовестно и беспристрастно изобразить и воплотить в надлежащие типы и то, что Шекспир называет: "the body and pressure of time" (самый образ и давление времени), и ту быстро изменявшуюся физиономию русских людей культурного слоя, который преимущественно служил предметом моих наблюдений» [Тургенев, т. 12, с. 303].
Именно эту авторскую формулу - отражение самого образа и давления времени - исследователь положил в основу своей дефиниции жанрового своеобразия романов И.С. Тургенева. Выявляя в главных героях писателя «дух» воспроизводимого момента жизни в России, он от романа к роману проследил «движение», соответствующее, по его словам, «быстро меняющейся физиономии русских людей культурного слоя» [Батюто, 1972, с. 250]. Первый вывод А.И. Батюто о том, что романы И.С. Тургенева отличаются от его повестей не объемом изображения, а знаковым характером типизации, явился не только новым для литературоведения того времени, но означал качественно новый поворот в изучении жанрового своеобразия русской романистики в целом и тургеневского романа в частности. Второй вывод, к которому пришел исследователь, имел непосредственное отношение к новому - романному - типу героя Тургенева, определенного им в качестве жанровой доминанты романа: «Ни в одной повести Тургенева нет таких ярких и крупных типов - выразителей общественного самосознания, - каким являются центральные герои его романов - Рудин, Лаврецкий, Елена Стахова, Инсаров, Базаров» [Батюто, 1972, с. 251]. Важным шагом в осмыслении типа романного героя тургеневской эпохи в работе А.И. Батюто стало выдвижение на первый план «общественного самосознания» персонажа как характерообразующей черты. В этом мы усматриваем принципиальную новизну исследования тургеневеда. Третий вывод А.И. Батюто был связан с изучением сюжетно-композиционной системы романа, которая, по его мнению, отличается стройностью, четко налаженной внутренней взаимозависимостью между всеми ее элементами: «По сравнению с повестью Тургенева его роман выглядит как сложная, и в то же время очень стройная сюжетно-композиционная система» [Батюто, 1972, с. 251].
Подводя итоги, в главе «Роман Тургенева и литературные традиции» ученый, раздвигая рамки своего исследования, установил генетические связи романов писателя с произведениями в жанре повести и романа, созданными в это время русской и западноевропейской литературе. В частности, определяя характер творческих связей И.С. Тургенева с французской писательницей Ж. Санд, А.И. Батюто отметил, что «в "Рудине" определенно чувствуется и тяготение к традиционным композиционным формам романа Ж.Санд и, в еще большей степени, активное отталкивание от них» [Батюто, 1972, с. 303]. По его наблюдениям, схема любовной коллизии в первом романе Тургенева внешне, действительно, напоминает развитие действия любовных романов писа-
тельницы - «Племянница», «Орас», «Индиана»: «Наталья увлекается блестящим Рудиным, пренебрегая верным, но неэффектным Волынцевым, но, в конце концов, вполне разочарованная, возвращается к последнему» [Батюто, 1972, с. 303]. Вместе с тем исследователь справедливо указал на диалектический подход И.С. Тургенева к творчеству французской писательницы. Справедливым представляется утверждение ученого о том, что уже в первом романе писателя нашла отражение полемика с Ж. Санд о «действенной, более широко задуманной, углубленно реалистической огласовке жанра и образной системы романа» [Батюто, 1972, с. 309].
В рецепции последних романов И.С. Тургенева большой интерес представляют две статьи А.И. Батюто «Герцен, Белинский и идейная концепция романа Тургенева "Дым"» (1987), представляющие, по сути, тематический цикл, новизна которого проявилась, прежде всего, в проблематике - изучении романа в контексте идеологической полемики между славянофилами и западниками. Как пишет автор, целью первой статьи явилось переосмысление «традиционного представления об исключительно отрицательном отношении Герцена к "Дыму" в целом и его идеологическому герою Потугину в частности» [Батюто, 1987, с. 85]. Проанализировав творческую историю создания романа с этой точки зрения, А.И. Батюто привел ряд доводов, доказывающих «половинное несогласие» А.И. Герцена с западнической позицией Потугина. Во-первых, впервые в отечественном литературоведении А.И. Батюто обнаружил существование «близкой связи отношения Герцена к той половине "болтанья", которым, по его мнению, злоупотреблял Потугин» [Батюто, 1987, с. 102]. Однако, по мнению исследователя, в своей оценке романа Герцен одновременно продемонстрировал двойственное отношение к западничеству и славянофильству, что «естественно предрасполагало Герцена к раздражению против Потугина и Тургенева, сочетающих безоглядную апологетику реформаторской деятельности Петра I с острой критикой патриархального миросозерцания славянофилов» [Батюто, 1987, с. 103]. Во-вторых, актуализируя тему западничества в романе «Дым», Батюто обратил внимание на то, что доброжелательное отношение А.И. Герцена к реформам Петра I с течением времени претерпело ряд коренных изменений, а это «факт в высшей степени многозначительный» [Батюто, 1987, с. 98]. Наконец, в-третьих, общность взглядов А.И. Герцена и И.С. Тургенева ученый обнаружил при анализе антиславянофильской концепции Герцена, нашедшей отражение в «Дневнике 1842-1845», в котором он выступил на стороне западников. Таким образом, решение вопроса о западничестве А.И. Герцена и его отношении к тургеневскому «Дыму» в понимании А.И. Батюто оказалось не таким однозначным, как его представляли другие исследователи.
Вторую статью цикла А.И. Батюто посвятил выявлению общности идейных позиций И.С. Тургенева и В.Г. Белинского, которого писатель называл своим учителем. Не забудем тот факт, что свой предыдущий роман «Отцы и дети» Тургенев посвятил памяти великого критика и мыслителя. Установленное на основе сопоставительного анализа сходство идей В.Г. Белинского с взглядами Потугина позволило исследователю выдвинуть предположение о Белинском как возможном прототипе этого героя. Вторая предложенная А.И. Батюто гипотеза была связана с проблемой безгеройности романа. Вступив в полемику с устоявшимся в тургеневедении мнением о романе «Дым» как «безгеройном романе» [Пумпянский, Муратов], исследователь привел ряд убедительных аргументов, на основании которых, по его словам, «можно настаивать на дегероизации Литвинова, но никак не Потугина» [Батюто, 1987, с. 71].
Таким образом, в цикле статей А. И. Батюто своевременно были актуализированы вопросы, позволяющие рассматривать роман «Дым» как новое слово писателя о русской жизни, в котором, как в зеркале, отразилась полная противоречий эпоха рубежа 60-70-х гг. XIX в. Другой вывод ученого был связан с развенчанием мифа о романе «Дым» как творческой неудаче писателя. Для тургеневедов позднего времени эти работы А. И. Батюто явились методологическим основанием для дальнейшего изучения поздних романов И.С. Тургенева.
Одной из последних работ А.И. Батюто явилась статья «"Отцы и дети" Тургенева - "Обрыв" Гончарова (философский и этико-эстетический опыт сравнительного изучения)» (1991), в которой глубинно принципиальные разночтения в трактовке писателями нигилистических характеров Базарова и Волохова были обнаружены благодаря актуализации сравнительно-сопоставительного метода. Цель исследования была обусловлена вопросом о заимствовании и взаимовлиянии сюжетов двух романов (известно, что И.А. Гончаров обвинял И.С. Тургенева в заимствовании сюжета романа «Обрыв»), давно привлекавшим внимание исследователей творчества названных писате-
лей. Начав статью с перечисления признаков, указывающих на типологическую общность романов Тургенева и Гончарова: сходство в творческой манере и эстетике двух классиков, обусловленное влиянием В.Г. Белинского: «Впрямую (Гончаров) или дипломатично (Тургенев) выводят на чистую воду читателя-"олуха", не желающего или не умеющего ломать голову над проблематикой серьезного произведения, оба писателя искали и в конце концов находили общий язык с читателем качественно иным, умеющим читать между строк, понимать недосказанное, тайное» [Батюто, 1991, с. 8]; схожесть в слоге писателей и судьбе произведений: «Оба романа возбуждают массу противоречивых, сумбурных, по преимуществу враждебных суждений о них в журналах и газетах» [Батюто, 1991, с. 11]; и, наконец, близость в теоретических предпосылках сходного изображения действительности, обусловленного тяготением писателей к объективности и неприятием революционных потрясений, - исследователь обнаружил принципиальное различие между ними, состоящее, по его мнению, в «неприятии Гончаровым тургеневского тезиса об известной правоте обеих сторон, и отцов и детей, что выразилось в вульгарно материалистической, разнузданно естественнонаучной теории, характеризующей позицию Волохова в "женском вопросе". Призывы этого нигилиста граничат с непристойностью» [Батюто, 1991, с. 18]. Поэтому, как полагает автор, Волохов, добившийся «успеха», в значительной степени дискредитирован по отношению к Базарову, который является «побежденным победителем, достойным глубочайшего уважения» [Батюто, 1991, с. 18].
Закономерным итогом сравнительно-сопоставительного исследования А.И. Батюто стал решительный вывод об отсутствии концептуально-художественной общности между тургеневским и гончаровским романами.
В настоящее время солидность доказательной базы исследований А.И. Батюто является в тургеневедении общепризнанным фактом и позволяет современным ученым, работающим в области жанрологии, углублять имеющиеся представления о жанровой специфике тургеневского романа.
К проблеме жанровой типологии творчества И.С. Тургенева в 1970-е гг. обращается также известный тургеневед Г.Б. Курляндская. Содержание ее монографии «Структура повести и романа И.С. Тургенева 1850-х гг.» (1977) составляют последовательный анализ и интерпретация основных компонентов поэтики тургеневского романа: особенностей психологического портрета героев, диалогов, пейзажа. Важным результатом работы литературоведа стали установление идейно-эстетических связей между повестями и романами 1850-х гг. и выявление романтических тенденций в творческом методе писателя-реалиста, а также принципов создания характеров и формы психологического анализа. В частности, Г.Б. Курляндская так же, как и А.И. Батюто, правомерно указав на связь тургеневского романа с повестями о «лишнем» человеке, внесла существенное дополнение в складывающуюся в тургеневедении этих лет типологию романов писателя: главный герой романа «Рудин», сохраняя типологическую общность с предшественниками, в то же время принципиально от них отличается. Основанием для этого явились следующие доводы. Во-первых, как полагает исследователь: «На это указывает то, что герой романа поставлен в историческую перспективу и потому его характер приобретает эпическую объективность» [Кур-ляндская, 1977, с. 109]. Это утверждение автор основывает на развернутой характеристике Руди-на как типичного представителя дворянской интеллигенции 1840-х гг., отразившего состояние умственной жизни своего времени. Более того, по справедливому замечанию Г. Б. Курляндской, через все романы И.С. Тургенева проходит тема России и русских, которые верят и имеют право верить в свое будущее историческое восхождение. Придя к важному для ее концепции определению метафизических основ романов писателя, Г.Б. Курляндская связала их с «основами народной жизни»: «В романах Тургенева центральные персонажи живут в мире всеобщего» [Курляндская, 1977, с. 233].
В этом выводе ученого обнаруживается общность позиции Г.Б. Курляндской с мнением А.И. Батюто, который одно из главных отличий тургеневской повести от тургеневского романа также усматривал в «общественной личности». Однако Г.Б. Курляндская в своем анализе продвинулась дальше, высказав мысль о будущих перспективах героя. Так, по мнению ученого: «Тургенев дает героя в процессе движения к будущему, контурно прочеркивая его будущее» [Курляндская, 1977, с. 109]. Таким образом, главная цель писателя, по мнению Г.Б. Курляндской, заключалась в раскрытии перспективы характера, в создании общественной панорамы, на которой вырастает герой.
Исследовав философско-нравственную проблематику романа «Дворянское гнездо», Г.Б. Курляндская пришла к закономерному выводу о том, что по своим общественно-политическим взглядам Тургенев отличался от революционных демократов, провозгласивших тезис об единстве интересов отдельной личности и народа и видевших смысл своей деятельности в служении народу: «Счастье не способствует соединению человека со "Всеобщим", с жизнью народа, напротив, разъединяет его с человечеством... Вместе с тем общественная деятельность, подчиняясь требованию формального нравственного закона, лишается признака внутренней необходимости, становится внешней силой, давящей со стороны, никак не связанной с естественными побуждениями человеческой личности» [Курляндская, 1977, с. 203]. Таким образом, счастье и долг у И.С. Тургенева - это взаимоисключающие, полярные силы. Подтверждением этому служит душевная история главных героев романа - Лизы Калитиной и Федора Лаврецкого. По мнению исследователя, страдания героини по живым естественным человеческим отношениям в финале отнюдь не означают разоблачения Тургеневым идеи долга и отречения, как считали представители раннего советского литературоведения. Более того, апеллируя к философским взглядам писателя, Г. Б. Курляндская убедительно доказала, что именно долг и отречение писатель считал высшим проявлением нравственного сознания человеческой личности.
В ходе проведенного анализа нами было установлено, что решение философских и нравственных вопросов Г.В. Курляндская связала с обстоятельным анализом поэтики романа «Дворянское гнездо», в частности, системы персонажей, на основании которого предложила свою классификацию романных героев. Логическим итогом работы явилось обоснование основного принципа классификации - степени близости основных персонажей к народу, - в соответствии с которым все герои «Дворянского гнезда», по мнению ученого, относятся к двум категориям: «С одной стороны, Паншин, который раболепно преклоняется перед Западом, с другой - Лаврецкий, воспитанный, несмотря на англоманство отца, в традициях русской народной культуры». Данная оппозиция также была применена к женским образам: «С одной стороны, Варвара Павловна - парижская львица, с другой - Лиза Калитина, с острым чувством родины и близости к народу» [Курляндская, 1977, с. 172]. Заметим, что в своей работе Г.Б. Курляндская лишь обозначила сами оппозиции, положенные в основу типологизации героев. Более обстоятельная типология тургеневских героев была представлена двумя годами раньше в монографии «Человек в романах И.С. Тургенева» (1975) В.М. Марковича.
Работа над образами героев обусловила повышенное внимание исследователя к поэтике романа - к выявлению роли тех художественных приемов, с помощью которых И.С. Тургенев раскрывает их социально-психологическую драму и философско-этические расхождения (диалогическая речь, сцены непосредственного драматического действия в сочетании с рисунком жестов, мимических изменений).
Учитывая важность художественного моделирования времени и романной личности в повестях и романах И.С. Тургенева, Г.Б. Курляндская сделала, на наш взгляд, предельно точный и верный вывод: «Главное в романах Тургенева - это диалектика сопоставления характеров, выражающих расхождение исторических сил и исторических тенденций» [Курляндская, 1977, с. 259].
Таким образом, логика исследовательской стратегии Г. Б. Курляндской, основанная на изучении основных компонентов поэтики тургеневского романа в его соотнесенности с повестями 1850-х годов, закономерно привела ученого к созданию типологии романных героев на основе степени их близости к народу и с этой точки зрения сохраняет актуальность для современного тургеневедения.
Логическим продолжением исследовательской стратегии Г.Б. Курляндской явилась монография «И.С. Тургенев и русская литература» (1980), выполненная в традиции историко-сопоставительного исследования. Нами было установлено, что объектом научного поиска Г.Б. Курляндской стали две проблемы. Во-первых, на широком историко-литературном материале автор актуализировал вопрос о внутрилитературных схождениях идейно-художественной системы творчества И.С. Тургенева с наследием писателей разных эпох. По мнению исследователя, первый тип схождений сформировался между Тургеневым и его предшественниками - А.С. Пушкиным и Н.В. Гоголем, определенный автором как генетически преемственные связи; второй -между писателем и его современниками, установленный Г.Б. Курляндской как типологические связи в сложных отталкиваниях и притяжениях.
Во-вторых, в центр исследования был поставлен вопрос о концепции личности и способах ее воплощения в тургеневских романах. Актуализация возможностей сравнительно-типологического метода позволила ученому не только осмыслить образ Евгения Базарова, героя центрального тургеневского романа «Отцы и дети», в метафизическом аспекте, но определить его как трагическую личность, еще только предваряющую будущее, но не способную справиться с решением тех задач, которые выдвигаются наступающим новым этапом общественного исторического развития на первый план: «Несмотря на свои огромные духовные возможности, тургеневские герои приходят к самоотрицанию - и не случайно: отсутствуют условия для их перехода на новую стадию духовного развития» [Курляндская,1980, с. 65].
Вопрос о герое романа как трагической личности закономерно обусловил актуализацию вопроса о причинах трагической участи героя, которые Г.Б. Курляндская, на наш взгляд, справедливо усмотрела, во-первых, в его относительной неподвижности: он ограничен кругом передовой дворянской среды и случайными встречами с представителями крестьянской массы. Во-вторых, в трагизме судьбы героя, который, по мнению ученого, обусловлен раздвоенностью его внутреннего мира, сильнее всего обнаружившей себя в любви к Одинцовой, когда, вопреки убеждениям, Базаров оказывается во власти презираемой им, но непреодолимой силы любви. Под пером И.С. Тургенева конфликт между рассудком и чувством для реалиста-нигилиста оборачивается осознанием полного бессилия и краха.
Безусловным достоинством рецепции Г.Б. Курляндской является фундаментальное обоснование литературной традиции внутреннего раздвоения, ведущей, по ее мнению, начало от А.С. Пушкина, создавшего в романе «Евгений Онегин» первый образец противоречивого соотношения социально-типического и общечеловеческого начал в личности своих персонажей.
Продолжая размышлять о проблеме творческих связей, Г.Б. Курляндская анализирует последний роман И.С. Тургенева «Новь». Известно, что сам писатель питал восторженное отношение к творчеству Н.В. Гоголя. Как верно отмечает исследователь, звеном, связывающим писателей, является их мировоззрение, в основе которого лежит любовь к России и постоянные размышления о ее будущем. Это чувство историзма, проявлялось в их произведениях по-разному, однако, по замечанию Г.Б. Курляндской, именно «Гоголь с его вниманием к мелочным, обыденным, раздробленным и холодным характерам явился опорой для И.С. Тургенева в критическом изображении поместного дворянства» [Курляндская, 1980, с. 54]. По ее наблюдениям, И.С. Тургенев оказался близок Н.В. Гоголю, прежде всего, сатирическими тенденциями своего творчества, особенно характерными для его последних романов, в которых он так же, как и Гоголь, развенчивал «мертвые души» помещичьего класса. В романе «Новь» сатира проявляется, прежде всего, в изображении антиподов главных героев - Сипягина и Калломейцева, в сатирической заостренности сцен идеологической схватки между героями, которая связана «с открытым заявлением ненависти к врагу» [Курляндская, 1980, с. 59]. Приведя убедительные примеры, исследователь акцентировала внимание на умении Тургенева запечатлевать социально-типическую сущность представителей власти в сатирической портретной зарисовке, в речевой характеристике персонажей.
Представляется убедительным замечание исследователя об оттенках комического в последнем романе И.С. Тургенева: ему одновременно присущи и сатирическое изобличение угнетателей народа, и печальная насмешка над друзьями народа, лишенными чувства действительной жизни. Писатель, разоблачая народнические представления о социалистической настроенности русского крестьянина, по мнению ученого, активно использовал иронию. При этом стилевой особенностью Тургенева Г.Б. Курляндская называет органическое соединение сатиры с лирическим пафосом, проявление которого она убедительно продемонстрировала на примере тех героев, духовность которых оттеняется пошлостью окружающей среды. Однако, как полагает автор, социальное окружение тургеневского героя, в отличие от гоголевских персонажей, не является причиной его общественной несостоятельности.
Размышляя об органическом характере соединения сатирического и лирического начал в пафосе произведений двух писателей, пальму первенства исследователь безоговорочно отдал автору «Мертвых душ». Свое предпочтение Г.Б. Курляндская аргументировала тем, что сатирически обрисованным повседневным характерам Гоголь противопоставлял лирический образ автора, в то время как И.С. Тургенев сближал позиции повествователя, нередко являвшегося у И.С. Тургенева носителем критического начала, и героев, изображенных в сатирическом ключе.
Проведенное Г.Б. Курляндской компаративистское исследование представляется важным, прежде всего, потому что при сравнении творческих подходов разных писателей в нем наиболее отчетливо были выявлены индивидуальные особенности поэтики и стиля каждого из них в отдельности.
Итак, в работах ученых А.И. Батюто и Г.Б. Курдяндской нами были обнаружены две основные тенденции: во-первых, это детализация рецепции, отразившаяся в актуализации комплекса проблем, охватывающих различные стороны романного наследия И.С. Тургенева, - проблемы сравнительно-исторического изучения, вопросов метода и стиля, жанрового своеобразия и особенностей поэтики романов, способствующих интенсивному развитию в литературоведении различных научных направлений и методик анализа. Во-вторых, это переосмысление с учетом новых данных вопросов мировоззрения писателя, диалогической природы его романов, типа романного героя. Всестороннее изучение проблемы героя вывело тургеневедов к постановке новой научной темы: соотнесенности социально-политического содержания и нравственно-философского смысла тургеневских романов. Об этом свидетельствуют научные стратегии А.И. Батюто, Г.Б. Курляндской и других ведущих тургеневедов, направленные на изучение оппозиции «временного» и «вечного», которые в романах И.С. Тургенева впервые обрели диалектическое единство в нравственном мире героя.
Литература
1. Батюто А.И. Герцен, Белинский и идейная концепция романа Тургенева «Дым» // Русская литература. - 1987. - № 3.
2. Батюто А.И. Герцен, Белинский и идейная концепция романа Тургенева «Дым» // Русская литература. - 1987. - № 4.
3. Батюто А.И. Тургенев-романист. - М.: Наука, 1972.
4. Батюто А.И. «Отцы и дети» Тургенева - «Обрыв» Гончарова (философский и этико-эстетический опыт сравнительного изучения) // Русская литература. - 1991. - № 2.
5. Данилевский Р.Ю. Тургеневедение на родине писателя [Электронный ресурс]. - URL: http://portalus.ru
6. Курляндская Г.Б. И.С.Тургенев и русская литература. - М.: Просвещение, 1980.
7. Курляндская Г.Б. Структура повести и романа И. Тургенева 1850-х гг. - Тула: Приокск. кн. изд-во,
1977.
8. Курляндская Г.Б. Художественный метод Тургенева-романиста. - Тула: Приокск. кн. изд-во, 1972.
9. Муратов А.Б. И.С. Тургенев после «Отцов и детей». - Л.: Изд-во ЛГУ, 1972.
10. Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: в 28 т. - М.: Изд-во АН СССР, 1966. - Т.12.
11. Пумпянский Л.В. Статьи о Тургеневе (1929-1930) // Классическая традиция. - М.: Языки русской культуры, 2000.
12. Цейтлин А.Г. Мастерство Тургенева-романиста. - М.: Советский писатель, 1958.
Затеева Татьяна Владимировна, профессор, заведующий кафедрой русской и зарубежной литературы Бурятского государственного университета, доктор филологических наук. E-mail: vlatat1954@yandex.ru
Zateeva Tatyana Vladimirovna, professor, head of the Russian and foreign literature department, Buryat State University. doctor of philological sciences.
Ленхобоева Татьяна Робертовна, преподаватель кафедры Реклама и связи с общественностью Восточно-Сибирского государственного университета технологий и управления. E-mail: ltr_1@mail.ru
Lenkhoboeva Tatyana Robertovna, lecturer, department of advertisement and public relations, East Siberian State University of Technologies and Management.
УДК 821.161.1
© О.А. Колмакова
Игровая поэтика русской прозы рубежа XX-XXI вв.
Рассматривается русская проза рубежа XX-XXI вв. с позиций реализации в ней игровых поэтических стратегий и приемов формирования игрового дискурса. Затрагиваются вопросы традиции игровой поэтики и концепции игры в эстетике постмодернизма.
Ключевые слова: современная русская проза, игровая поэтика, интертекст.
