CC BY
102
значение, что и в жестовом стиле доброго мо- к стопам) характеризуют ситуацию мольбы.
лодца: это отражение социального поведения, Религиозно обусловленных действий мало:
выражение подчинения и почтения. Движения преимущественно авторы ограничиваются фор-
красной девицы поспешны, порывисты. Для ха- мулировкой горячо молилась. Наиболее распро-
рактеристики перемещения героини в простран- страненные визуальные характеристики, которые
стве используются глаголы кинулась/бросилась, свойственны жестовому стилю красной девицы,
пала на шею, используемые как вариант объятий также отражают идеал скромности: застыдилась,
и как выражение благодарности. Те же глаголы в смутилась, обомлела.
сочетании с другими существительными (в ноги,
Литература
1. Гофман В.А. Фольклорный сказ В. Даля // Русский романтизм / под ред. А.И. Белецкого. - Л.: Academia, 1927.
2. Башкеева В.В. От живописного портрета к литературному: русская поэзия и проза конца XVIII - первой трети XIX в. - Улан-Удэ, 1999.
3. Богуславский В.М. Человек в зеркале русской культуры, литературы и языка. - М.: Космополис, 1994.
4. Словарь языка русских жестов / С.А. Григорьева, Н.В. Григорьев, Г.Е. Крейдлин. - М.: Языки русской культуры, 2001.
Жорникова Мария Николаевна, старший преподаватель кафедры зарубежной литературы Бурятского госуниверситета, кандидат филологических наук. Тел.: (3012)445785. E-mail: [email protected]
Zhornikova Mariya Nikolaevna, senior lecturer, department of foreign literature, Buryat State University, candidate of philological sciences.
Санжиева Татьяна Ефремовна, профессор кафедры истории Бурятии Бурятского госуниверситета, доктор исторических наук. Тел.: (3012)461183.
Sanzhieva Tatiana Efremovna, professor, department of Buryat history, Buryat State University, doctor of historical sciences.
УДК 821.161
© Т.В. Затеева, Т.Р. Ленхобоева
Рецепция творчества И.С. Тургенева в «Спасском вестнике» (2004, 2005)
В статье рассматриваются основные тенденции и пути критического восприятия творчества И.С. Тургенева в современном литературоведении на основе материалов научного сборника «Спасский вестник».
Ключевые слова: Тургенев, рецепция, критика, современное литературоведение.
T.V. Zateeva, T.R. Lenkhoboeva
The reception of I.S. Turgenev’s literary activity in «Spassky Vestnik» (2004, 2005)
The article considers the main tendencies and ways of critical perception of I.S. Turgenev’s literary activity in the modern study of literature on the materials of collections of scientific papers «Spassky Vestnik».
Keywords: Turgenev, reception, criticism, modern study of literature.
В настоящее время многие вопросы в гуманитарных науках рассматриваются в свете меж-культурной коммуникации, в частности рецептивной эстетики. В качестве наиболее важного аспекта рецептивных исследований современные литературоведы выделяют восприятие творчества классиков в других культурах и в разных временных периодах. Особую значимость, на наш взгляд, приобретают исследования, демонстрирующие новые подходы отечественного литературоведения к интерпретации творчества писателей. С целью установления характера тенденций, существующих в современном тургеневедении, мы обратились к материалам научных статей «Спасского вестника», вышедших в 2004 и 2005 гг.
Научный альманах «Спасский вестник» выходит в свет с 1992 г. Его редакция находится в
Орловской области, с которой жизнь И.С. Тургенева была связана наиболее прочно, а именно - в Государственном мемориальном и природном музее-заповеднике Спасское-Лутовиново. Своим появлением «Спасский вестник» обязан в первую очередь директору Тургеневского музея-заповедника Николаю Ильичу Левину.
По мнению литературоведа Р.Ю. Данилевского, «Спасский вестник» представляет собой ту научную опору, которая может сделаться «главою угла» в современном тургеневедении [Данилевский]. На сегодняшний день это издание является одним из самых притягательных центров, вокруг которого собираются филологи, культурологи, краеведы, посвятившие свои исследования изучению наследия И.С. Тургенева. Альманах является периодическим ежегодником, зеркалом жизни заповедника и отражает актуальные
направления в изучении творчества писателя. Публикации, представленные в «Спасском вестнике», демонстрируют различные образцы восприятия фактов биографии и творчества писателя. Особый интерес представляют сборники, изданные уже в XXI в. и отвечающие потребности литературной науки в создании новых аналитических подходов к творчеству романиста.
Так, главный исследовательский вектор в сборнике «Спасский вестник» за 2004 г. направлен на осмысление фактов, позволяющих с новых позиций осмыслить личность и биографию писателя. Об этом, в частности, свидетельствуют статьи О.Ю. Сафоновой «К истории знакомства И.С. Тургенева с Е.В. Липранди», Л.Н. Новиковой «А.А. Васильчиков - знакомый И.С. Тургенева и претендент на покупку Спасского-Лутовинова» и др.
Тематика статей «Спасского вестника» за 2005 г. позволяет выделить несколько путей рецепции творчества И.С. Тургенева. Первый путь, связанный с формально-содержательным анализом произведений писателя, прослеживается в статьях Т.А. Савоськиной «Внутрилитературный синтез в романе И.С. Тургенева “Рудин”», А.А. Бельской «Полифония заглавия “Дым”», К.В. Лазаревой «Традиции жанра видений в повести И.С. Тургенева “Клара Милич”», Г.И. Орловой «Усадебно-дворянский топос в пьесах И.С. Тургенева и А.Н. Островского». Содержание статей составляют наблюдения авторов за такими формальными компонентами произведений писателя, как жанровые особенности и пространственно-временные элементы, завершающиеся интересными выводами. Так, в статье «Усадебнодворянский топос в пьесах И.С. Тургенева и А.Н. Островского» Г.И. Орлова делает, на наш взгляд, оправданное заключение о глубинной связи усадьбы и человека. Автор детально рассматривает особенности дворянского уклада жизни, такие как усадебная природа, усадебная атмосфера, внутренний мир усадебного человека. Подобное внимание к феномену русской усадьбы, по нашему мнению, свидетельствует о возрастающем в последнее время внимании к проблеме национальной идентичности, стремлении осмыслить национальное своеобразие русской культуры.
Второй путь, связанный с изучением методологии интерпретации художественного творчества писателя, нашел отражение в публикациях Г.Б. Курляндской «Концепция любви в творчестве И.С. Тургенева», М.В. Костромичевой «Мифологический контекст в рассказе И.С. Тургенева “Живые мощи”», Е.М. Конышева «О возможности многозначного толкования взглядов База-
рова». Отметим также сосредоточенность ряда авторов сборника на изучении особенностей художественной рецепции Тургеневым элементов творчества других писателей, рефлексии над различными интертекстуальными отсылками. Тематика этих работ в современной науке представляется важной в связи с актуализацией вопроса о диалоге культур. Исследовательские стратегии такого характера представлены в статьях Т. А. Савоськиной «Поэма И. С. Тургенева “Стено”»: от Байрона к Шекспиру»,
М. А. Дзюбенко «Гете-Тургенев-Островский (Из истории рецепции и трансформации сюжета о Фаусте в русской литературе)». Наконец, отдельная часть публикаций сборника посвящена компаративистским исследованиям, авторы которых акцентируют свое внимание на типологических связях творчества И. С. Тургенева с другими русскими писателями. Это статьи Р.Ю. Данилевского «Два таланта. И.С. Тургенев и А.К. Толстой (отношения личные и творческие)», Н.С. Никитиной «Тургенев и Гончаров (“Обломов” и “Накануне”: Необыкновенная история или обыкновенная полемика)», «Три долЬ> Марко Вовчок и «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева.
Обратимся к анализу отдельных исследовательских работ. Статья Т.А. Савоськиной «Внут-рилитературный синтез в романе И.С. Тургенева “Рудин”», написанная в русле тематики первого направления в современном тургеневедении, вносит существенные коррективы в изучение генезиса тургеневского романа, его жанровой специфики и типологии.
Общепризнано, что прозаические жанры в творческой лаборатории Тургенева окончательно складываются в начале 1850-х гг.: это повесть и роман. Интерес к ним у писателя будет устойчивым на протяжении нескольких десятилетий. Разграничение жанровых понятий «повести» и «романа» самим писателем - проблема во многом сложная в силу нечеткости представлений о различиях этих жанров в эпоху становления русской прозы. Тургеневед А.И. Батюто, в частности, писал о «сбивчивой жанровой терминологии у Тургенева», которая, по мнению исследователя, была «обусловлена не жанровой неопределенностью его романа, а целым рядом других немаловажных, но все-таки побочных обстоятельств: его частыми, но преходящими сомнениями в возможностях романиста, суровыми суждениями критики и читателей и т.п.» [Батюто, 1972, с. 177]. Известно, что первый опыт Тургенева оказался неудачным: роман «Два поколе -ния» не был закончен и был навсегда отложен в сторону ввиду неблагоприятных отзывов друзей и личной неудовлетворенности автора [Батюто,
1972, с. 244].
В работе А. И. Батюто представлена история колебаний писателя в определении жанра своих романов и повестей, которые были свойственны Тургеневу на протяжении 1850-1870-х гг. Даже работа над последним романом «Новь» сопровождалась сомнениями автора в его жанровой дефиниции. Тургенев иногда называет свое произведение «повестью». И только в предисловии к изданию 1880 г. все шесть романов твердо и безоговорочно определены Тургеневым как романы.
В связи со сложной идентификацией жанра романа в тургеневедении были актуализированы вопросы о его генезисе в творчестве писателя. Идея о закономерном созревании тургеневского романа в жанре повести высказывалась еще первыми исследователями творчества писателя -И.И. Ивановым, А.Е. Грузинским, М.К. Клеманом, А.Г. Цейтлиным. Однако современное литературоведение приходит к выводу о том, что абсолютизация одного эпического источника романа не дает оснований для вывода об особенностях длительного и сложного пути формирования данного жанра в творчестве писателя и его синтетической природы. Ведь до создания романа писатель работал во всех родах литературы: лирике, драматургии, эпосе [Савоськина].
Так, Г.А. Бялый в своей монографии «Тургенев и русский реализм» писал, что «работа Тургенева над пьесами в конце 40-х гг. помогла ему подойти к роману не в меньшей степени, чем его повести и рассказы» [Бялый, с. 62]. Похожей точки зрения придерживался С.М. Петров в исследовании «И.С. Тургенев: жизнь и творчество»: «... влияние на первый роман Тургенева его драматургического опыта сказалось в таких особенностях “Рудина”, как быстрое развитие центрального действия романа, «сценичность» некоторых его эпизодов» [Петров, с. 110]. А.И. Батюто высказал мысль о том, что «на роман Тургенева в его становлении и развитии активно “работали” все литературные формы, в которые облекалась его художественная мысль (очерк, повесть, драма, критическая статья)» [Батюто, 1972, с. 240].
Однако, несмотря на приведенные цитаты, до недавнего времени не было проведено комплексного исследования, посвященного проблеме становления жанра романа в творчестве И.С. Тургенева. Поэтому принципиальная новизна работы Т.А. Савоськиной заключается в системном подходе к выявлению генезиса тургеневского романа, поэтапном анализе лирического и драматургического опыта писателя на повествовательном, образно-характерологическом и сюжетно-композиционном уровнях первого романа
писателя «Рудин».
Так, на повествовательном уровне романа Са-воськина отмечает влияние лирического опыта романиста: «Лиризация романного повествования осуществляется благодаря авторскому “Я”, через самосознание и субъективное восприятие которого пропущен весь романный материал. Здесь начинает действовать принцип лирической поэзии: сфера изображения охватывает только те моменты действительности, которые имеют определённое значение для писателя и его персонажей. В результате между автором и главным персонажем устанавливается сугубо лирическая связь, обусловленная сходством черт психологии, общностью жизненных установок, единством мироощущения» [Савоськина]. При анализе повествовательного уровня романа исследователь также учитывает драматический опыт И.С. Тургенева, отражение которого можно проследить в диалогах между главными героями. Взаимодействуя друг с другом, диалоги развертываются в конечном счете в систему точек зрения о главном персонаже, порождая повествовательное многоголосие, которое М.М. Бахтин называл одним из художественных признаков романа [Бахтин, с. 454]. Благодаря эмоционально-
смысловым связям не согласующихся между собой высказываний действующих лиц и самого автора-повествователя о главном персонаже, образ Рудина в сознании читателя возникает как удивительное и странное явление русской жизни, не поддающееся рационально-аналитическим интерпретациям. В силу повышенной диалогичности повествование в романе начинает тяготеть к сценическому воплощению эпического материала: отдельные фрагменты представляют собой сцены-действия и сцены-эпизоды, вырастающие из повествования, окруженные повествованием или с вкраплениями повествования.
Анализируя образно-характерологический
уровень произведения, Т.А. Савоськина отмечает, что связь с лирической поэзией проявилась у Тургенева-прозаика прежде всего в изображении характеров персонажей. Многообразие душевной жизни своих героев романист передавал через язык «души и сердца» - музыкальные и пейзажные образы, способствующие созданию особой лирико-романтической атмосферы в эпическом произведении. Одновременно субъективный мир Рудина в романе представлен и как напряженный конфликт, в результате чего лирическое начало образа драматизируется. Работа Тургенева в драматургии, по мнению исследователя, содействовала более глубокому, чем в лирике, художественному осмыслению образа дворянского интеллигента, обогащала словесно-художественные
средства его изображения.
Сюжетно-композиционный уровень романа «Рудин» Т. А. Савоськина связывает с его сосредоточенностью вокруг фигуры главного героя, что приводит к созданию моноцентрической композиции произведения. По ее мнению, названная особенность тургеневского романа сближает его с лирическим стихотворением. А вот любовная коллизия романа развивается, как полагает исследователь, с опорой на драматургический способ «внутреннего действия» [Савоськина].
Таким образом, справедливым представляется утверждение Т.А. Савоськиной о том, что «тургеневский роман возник не в результате превращения этюда или психологической повести в роман. Он прошел три стадии формирования: первая была связана с лирическим опытом писателя; вторая - с драматургическим и третья - с работой в «малых» жанрах эпоса» [Савоськина]. То есть лирическое и драматургическое начала, при ведущей роли первого, явились в романе предпосылкой и опорой эпоса.
Второе направление тематики анализируемого сборника представлено в статье Г.Б. Курляндской «Концепция любви в творчестве И.С. Тургенева». В ней автор, продолжая многолетние наблюдения над проблемой амбивалентности в произведениях писателя (речь идет прежде всего о монографии Г.Б. Курляндской «Тургенев и русская литература» [Курляндская, 1980], где тема любви в его творчестве была убедительно раскрыта на значительном корпусе его произведений), актуализирует ее значимость: «Проблема соотнесённости эстетического и нравственного в переживаниях человека, а также естественного, то есть природного влечения к счастью и благополучию и нравственного запрета - центральная в творчестве И.С. Тургенева» [Курляндская]. По мнению исследователя, эстетическое начало в героях писателя включает в себя такие необходимые составляющие, как приобщение к мировой вселенской гармонии, чуткость к той красоте, которая обнаруживает себя в природе и доступна человеку благодаря богатству его внутреннего мира. Как правило, оно проявляется в любовном чувстве - либо в первой любви, обогащенной музыкой всемирной гармонии, либо в роковой страсти, превращающей человека в раба, всецело отдавшегося во власть первородного Хаоса. Нравственное начало в героях Тургенева, напротив, как полагает Г. Б. Курляндская, связано с призывом к отречению, к суровому преодолению того чувственного счастья, которое противоречит религиозному смыслу жизни. В итоге, по мнению исследователя, эстетическое и нравственное начала в известных обстоятельствах
могут являться взаимоисключающими и потому имеющими различное лирическое звучание: «Эстетическое переживание сопровождается чувством глубокой удовлетворённости, созерцательного постижения Красоты. Отречение выступает как выражение нравственного сознания человека, связанного с обращением к истине» [Курляндская].
Убедительным примером такого взаимоисключения эстетического и нравственного начал исследователь называет роман «Дворянское гнездо», в котором идеальная любовь главных героев Лизы Калитиной и Лаврецкого вступает в противоречие с требованиями нравственного закона. Лиза обращается к идее нравственного долга, т.е. отрекается от личного чувства, которое представляется ей «преступным»: «.нельзя разлучать то, что Бог соединил» [Тургенев, с. 72].
Нам представляется, что отказ от личного счастья и примирение перед судьбой, а самое главное - уход героини в монастырь не только для искупления собственного греха - любви к женатому человеку, а искупления грехов человеческих, свидетельствует о великом самопожертвовании Лизы Калитиной. Ее нравственность выше желания быть счастливой. Об этом в своей монографии «Человек в романах И.С. Тургенева» писал также В.М. Маркович: «Жизненная цель героев. состоит в стремлении к идеалу. Это высокий, всеобъемлющий идеал нравственности, общественной справедливости и человеческого совершенства». При этом в роковом решении героини тургеневед усматривает проявление безоговорочного величия: «Жизнь лишила ее возможности счастья, но уход из “мира” обеспечивает ей несокрушимое достоинство» [Маркович].
Г.Б. Курляндская отмечает, что, с одной стороны, в произведениях Тургенева «единство естественного и нравственного - необходимое условие гармонического душевного состояния» [Курляндская]; с другой - почти во всех произведениях писателя тема возвышенной любви завершается трагически, о чем свидетельствуют финалы романов «Рудин», «Дворянское гнездо», повести «Вешние воды». Объяснение этому факту она обнаруживает в философии романтического созерцания, которую исповедовали русские идеалисты 1830-1840-х гг. во главе с Н. Станкевичем, чьи взгляды разделял И.С. Тургенев. Так, определяя главную причину несбыточности преданной и возвышенной любви, Г.Б. Курляндская замечает: «Именно романтическая любовь, по мысли Станкевича, должна соединить в себе в высшем синтезе эти противоположные начала - физически натуральное и духовное. В противном случае любовь становится
животным чувством. Требовалось, чтобы любовь, оставаясь единственным влечением, была и средством единения человека с духом, пронизывающим мир. Разумеется, такая любовь была лишь неосуществимой мечтой» [Курляндская]. Поэтому во многих произведениях Тургенева это высокое чувство остается для героев несбыточным.
На наш взгляд, новизна исследовательской стратегии Г. Б. Курляндской, предложенной в ее новой статье, заключается в акцентировании подхода И.С. Тургенева к решению проблемы противопоставления эстетического и нравственного начал в теме любви на уровне философских обобщений, с позиций бытийной компоненты как доминантной черты творчества писателя: «Питаясь ощущением единства бытия, неразрывности всех сфер его - материальных и сверхчувственных, - русские писатели в преходящем умели найти символ иного, идеального, безусловного содержания. За планом конкретноисторическим в их произведениях выступает универсальный метафизический. Русская литература всегда отличалась актуальностью изображения социальной действительности как включенной в диалектический процесс всеобщей вселенской жизни. Своим мировым значением она обязана религиозно-философским, этикоэстетическим пафосам» [Курляндская].
Среди работ, образующих третье тематическое направление «Спасского сборника», наиболее значимой, на наш взгляд, является статья Е.В. Тюховой «Тургенев и Чехов: преемственные и типологические связи».
Признавая Чехова мастером в сфере драматургии и короткого рассказа, а Тургенева - в сфере романа и повести, исследователи полагают, что жанровые отличия отнюдь не маскируют «родства душ» названных писателей, гармонической (в целом ряде случаев) контактности их художественного миросозерцания [Батюто, 2004, с. 853]. Однако до определенного времени в литературоведении бытовало мнение о преемственности традиций реализма И.С. Тургенева и А.П. Чехова. Современная же наука сосредоточена на иных типах соотношений фактов творчества и поэтики писателей. Е.В. Тюхова намечает новые подходы к изучению процесса преображения «тургеневского» начала в оригинально чеховское [Тюхова]. По наблюдению исследователя, тургеневское начало обнаруживает себя на протяжении всего творчества А.П. Чехова: с первых рассказов «Каникулярные работы институтки Наденьки К» (1880), «Цветы запоздалые» (1882), «В ландо» (1883) до последних его произведений - «Невеста», «Вишневый сад». Однако проявляется оно у Чехова по-разному. Так, в
произведениях первой половины 1880-х гг. имя И.С. Тургенева и его герои упоминались А.П. Чеховым преимущественно с целью сатирической характеристики персонажей, которым не доступен тургеневский мир поэзии и красоты.
Еще А.И. Батюто писал, что чеховская пародия на Тургенева не достигла своего апогея, поскольку Чехов все с большей симпатией относился к Тургеневу как к писателю с родственным миросозерцанием [Батюто, 2004, с. 859]. Доказательством этому являются рассказы Чехова второй половины 1880-х гг., для которых характерно уже осознанное усвоение писателем тургеневских традиций, прежде всего в изображении народного характера. По мнению Е.В. Тюховой, цикл рассказов А.П. Чехова о «вольных людях» из народа - «Егерь» (1885), «Художество» (1886), «Агафья» (1886), «День за городом» (1886), «Свирель» (1887), «Рано!» (1887), а также более ранний рассказ «Он понял!» (1883) - исследователи неслучайно называют «чеховскими “Записками охотника”, возникшими не без тургеневского влияния» [Тюхова]. Это подтверждает ранее высказанную мысль А.И. Батюто о том, что «если бы не Тургенев, Чехов мог бы и не заметить этих фактов, не придать им в своем письме по существу тургеневского звучания» [Батю-то, 2004, с. 851].
Следующим шагом в изучении преемственных связей в творчестве И.С. Тургенева являются размышления Е. В. Тюховой о судьбе типа «тургеневской девушки» в творчестве А.П. Чехова. Она не без основания полагает, что его черты обнаруживаются в таких героинях, как Женя («Дом с мезонином»), Надя Шумина («Невеста»), Аня («Вишневый сад») и др. Образ Нади, по ее мнению, это своеобразный парафраз героини романа «Накануне» Елены Стаховой. При этом, как полагает автор, чеховская героиня, по сравнению с тургеневской, обнаруживает большую самостоятельность и решительность: она порывает с чуждой ей средой, не рассчитывая на поддержку со стороны любимого человека [Тюхова].
Иной тип женщины - и тоже тургеневский -представлен в рассказе «Ариадна» (1895). Это, по словам Е.В. Тюховой, «роковая» женщина, женщина-хищница, лицемерная и честолюбивая, сумевшая внушить герою непреодолимую страсть, которая превратила его в безвольного раба. Проведенный сравнительно-сопоставительный анализ образов Ариадны и Марии Николаевны Полозовой («Вешние воды») позволил Е.В. Тюховой сделать вывод о том, что А.П. Чехов в своем творчестве сознательно депоэтизировал этот литературный тип. В «роковой» героине Турге-
нева репрезентированы основные черты типа демонической женщины: незаурядность, наличие харизмы, что позволяет говорить о проявлении в ее облике в той или иной степени самобытности. Героиня Чехова, напротив, лишена черт подлинного «демонизма». По мнению Е.В. Тюховой, у тургеневской и чеховской героинь есть только две общие черты - это «хищническое начало и актерство». Однако это не позволяет говорить о преемственности идейно-эстетической позиции писателей. В данном случае автор статьи полагает возможным говорить не столько о преемственной, сколько о типологической общности образов Ариадны и Полозовой, представляющих собой две разные стадии в разработке типа «роковой» женщины [Тюхова].
Сложнее в статье решается вопрос о характере связей писателей в области психологизма. По мнению Е.В. Тюховой, преемственные связи между Тургеневым и Чеховым несомненны. В то же время исследователь говорит о Чехове как создателе новой оригинальной психологической манеры, явившейся удачным выходом из назревавшего в конце XIX в. кризиса аналитического, объясняющего психологизма. Как полагает Е.В. Тюхова, достижения Тургенева-психолога только инспирировали создание Чеховым совершенно оригинальной манеры психологического письма, которую называют «психологизмом подтекста», «скрытым» психологизмом, не находя исчерпывающего определения. Такое сюжетно-
психологическое сходство в произведениях двух классиков выделяли и другие исследователи творчества Тургенева. Так, А.И. Батюто подчеркивал, что в «Доме с мезонином» есть строки, напоминающие о «Дворянском гнезде». Это отрывок, в котором рассказывается о недолгом счастье художника после любовного объяснения с Мисюсь, его счастливом скитании по ночному саду, благоговейном поглядывании на окно возлюбленной, в котором зажигается и меркнет свет [Батюто, 2004, с. 866].
Таким образом, генетическая связь двух писателей, по мнению Е.В. Тюховой, несомненно, существует, но имея в виду ту кардинальную трансформацию, которой подверглись тургеневские традиции в творчестве Чехова, о них можно говорить весьма условно как об исходной точке новаторства последнего. Следовательно, заключает автор статьи, речь может идти не столько о преемственности связей, сколько о типологии.
Итак, подведем некоторые итоги. Очевидно, что современное литературоведение не ограничивается исследованием только одной проблемы, связанной с изучением творчества И.С. Тургенева. Напротив, оно, как показывает проведенный анализ, демонстрирует многоаспектность и многомерность, указывает на новые горизонты в осмыслении творческого наследия великого русского писателя, исходя из стратегий современной филологической науки.
Литература
1. Батюто А.И. Тургенев и русская литература: от Чернышевского до Чехова // Избранные труды. - СПб.: Нестор-История, 2004.
2. Батюто А.И. Тургенев-романист. - М.: Наука, 1972.
3. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. - М.: Художественная литература, 1975.
4. Бялый Г.А. Тургенев и русский реализм. - М.;Л.: Советский писатель, 1962.
5. Данилевский Р.Ю. Тургеневедение на родине писателя [Электронный ресурс]. - URL: http://portalus.ru
6. Егоров О.Е., Савоськина Т.А., Халфина Н.Н. Романы И.С. Тургенева: проблемы культуры. - М.: Прометей, 2001.
7. Курляндская Г.Б. Концепция любви в творчестве И.С. Тургенева [Электронный ресурс]. - URL:
http://www.turgenev.org;
8. Курляндская Г. Б. Тургенев и русская литература. - М.: Просвещение, 1980.
9. Маркович В.М. Человек в романах И.С. Тургенева [Электронный ресурс]. - URL: http://www.Lit.phil.ru/ article.php/id=21
10. Петров С.М. И.С. Тургенев: жизнь и творчество. - М.: Просвещение, 1968.
11. Савоськина Т.А. Внутрилитературный синтез в романе И.С. Тургенева «Рудин» [Электронный ресурс]. - URL: http://www.turgenev.org
12. Спасский вестник. - 2004. - № 11 [Электронный ресурс]. - URL: http://www.turgenev.org
13. Спасский вестник. - 2005. - № 12 [Электронный ресурс]. - URL: http://www.turgenev.org
14. Тургенев И.С. Дворянское гнездо // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Т. 6. - М.: Наука, 1981.
15. Тюхова Е.В. Тургенев и Чехов: преемственные и типологические связи [Электронный ресурс]. - URL: http://www.turgenev.org.
Затеева Татьяна Владимировна, профессор, зав. кафедрой русской литературы Бурятского госуниверситета, доктор филологических наук. Тел.: +7-3012426993. E-mail: [email protected]
Zateeva Tatyana Vladimirovna, рrofessor, head of the department of Russian literature, Buryat State University, doctor of philological sciences.
Ленхобоева Татьяна Робертовна, аспирант кафедры русской литературы Бурятского госуниверситета.
Тел.: +7-9246533812. E-mail: [email protected]
Lenkhoboeva Tatyana Robertovna, postgraduate student, department of Russian literature, Buryat State University.
