CC BY
91
О. В. Ефимова
Победитель конкурса поддержки публикационной активности молодых исследователей (проект 3.1.2, ПСР РГПУ им. А. И. Герцена)
РЕЦЕПЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ОБРАЗОВ ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ И ИСПАНСКОГО КОНКИСТАДОРА В СЕМЕЙНОЙ САГЕ ИСАБЕЛЬ АЛЬЕНДЕ “ДОМ ДУХОВ”
Исследуется влияние структуры образов жанра хроника конкистадоров на роман Исабель Альенде «Дом Духов».
Ключевые слова: жанр «хроника», образ героя, рассказчик хроники, читатель.
O. Yefimova
The Reception of Artistic Images of Latin America and the Spanish Conquistador in the Family Saga of Isabel Allende ”The House of Spirits”
The influence of image structure of the conquistadors ’ chronicle genre on the novel by Isabel Allende “The House of Spirits” is discussed.
Keywords: genre of chronicle, image of hero, narrator of chronicle, reader.
Роман чилийской писательницы Исабель Альенде вышел в свет в 1982 году и вызвал неизбежные сравнения с книгой Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества», к тому времени произведения латиноамериканского «бума» успели стать классикой, исполнив свое главное предназначение — заложив литературную традицию. С момента издания и триумфального шествия по миру «Ста лет одиночества» прошло пятнадцать лет, времена изменились, но наступило ли обновление мира, стал ли возможен диалог культур, к которому стремились латиноамериканские хронисты? На эти вопросы и пытается найти ответы автор предлагаемой книги вместе со своими героями, заново переживая историю собственной страны. Первым важным отличием повествования «Дома духов» от «Ста лет одиночества» становится появление рассказчиков — персонажей — Альбы и Эстебана, ведущих одну нить повествования с разных точек зрения. Исабель Альенде выстраивает на страницах своей книги сложный диалог двух миров (прошлого и настоящего, мира людей и мира духов), стирая границы непо-
нимания между ними. На протяжении всего повествования книги происходит осмысление причин ухода с исторической арены старого мира и поиск дальнейших исторических перспектив Латинской Америки, находящейся под гнетом тирании и виолен-сии. Как впоследствии узнает читатель, в отличие от Аурелиано Вавилонья, Альба не только выступает в роли читателя дневниковых записей Клары, но и является соавтором истории Клары и Эстебана. Приводя в порядок записи Клары, она выполняет ее духовное завещание и избавляется от собственных душевных терзаний, осознав, что произошедшая с ней беда — не роковое стечение обстоятельств, а испытание, искупительная жертва, которая необходима для того, чтобы замкнуть круговерть насилия и хаоса, творящихся в их семье и во всем мире по воле таких озлобленных людей, как Эстебан Гарсиа, пытающихся самоутвердиться за счет приобретенной власти над страной. Альба понимает, что история Латинской Америки не должна превратиться в череду бесконечно сменяемых друг друга тиранов, и противовесом виоленсии может
стать только духовность, которую несет в себе ее культура, литература, заключающая в своем слове память о культурноисторическом наследии. В этом отношении тетради ее бабушки бесценны: «Я испытываю наслаждение, читая Кларины дневники того времени, — в них описывается волшебный мир, которого уже не существует. Клара жила в мире, придуманном для нее, оберегаемая от жизненных невзгод. В этом царстве смешалась прозаическая правда реальности с поэтической правдой снов, в этом мире не действовали законы физики или логики» [1, с. 91]. Для данного произведения очень важна метафорическая антитеза шума и тишины, молчания, характеризующая поведение Эстебана и Клары. Шум, связанный с миром материи, тела и насилия, ассоциируется в книге только с Эстебаном, который, как ураган, врывался в жизнь окружающих, сотрясая стены своим громоподобным голосом (от одного звука которого вяли все цветы) и внушая чувство страха, даже Кларе. В то время как молчание Клары
— неотъемлемый атрибут духовности, мудрости и подлинности.
Интересно, что обе эти стихии были вызваны к жизни одним событием. Смерть Розы — один из ключевых моментов книги, она не только знаменует собой начало гибели старого мира, но и оказывает решающее влияние на дальнейшую судьбу двух главных героев. После того, как ее предсказание о смерти сбылось, Клара понимает, какую силу несет в себе даже неосторожно произнесенное слово, винит себя в смерти сестры и отныне в течение девяти лет все свои чувства и мысли она будет доверять только бумаге. Однако подобное поведение благодаря родным не развило в ней привычку к одиночеству: «Клара провела свое детство и вошла в юность в стенах своего дома, в мире удивительных рассказов, безмятежного молчания, в том мире, где время не отмечалось часами или календарями, где предметы жили своей собственной необыкновенной жизнью и где все могло случиться» [1, с.
91]. Зеленоволосая красавица Роза — это и аллегорическое воплощение той Америки, которую видели в своих снах и мечтах кон -кистадоры, еще не ступившие на новые, неизведанные земли: «Загадкой латиноамериканский мир стал с самого начала..., ведь его образ несли в своем насквозь мифоориентированном, мифотропном сознании плывущие открывать его первопроходцы» [2, с. 84]. Казалось, что Розе и вправду были ведомы тайны мира, существовавшего, когда по земле разгуливали диковинные, мифологические существа, которых она старательно вышивала на скатерти, готовя себе приданое к свадьбе. Молчание Клары на сюжетном уровне повествования можно объяснить ее душевным потрясением от потери близкого человека, а на уровне символико-аллегорическом напрашивается иная аналогия: немота Клары воплощает собой утрату местных языков латиноамериканского континента, чья богатейшая культура, существовавшая до нашествия конкисты в устной традиции, осталась лишь далеким смутным воспоминанием: «Для Латинской Америки язык колонизаторов не является имманентно своим, несущим в себе самом код, алгоритм данной культуры, ее внутреннюю форму» [3, с. 9].
Для Эстебана гибель Розы стала приговором, вся энергия его властной, собственнической натуры вылилась в неконтролируемый гнев, протест против одиночества. Эстебан бросает вызов самой природе, восстанавливая некогда прибыльное хозяйство своего родового имения, он успевает настроить против себя всю местную округу, напуганную той жестокостью, с которой он насиловал всех местных женщин независимо от их социального статуса. Очередная смерть выводит его из ставшего привычным образа жизни: физические страдания матери, чья агония длилась много лет, внушают ему острое чувство вины, которым он руководствуется в стремлении выполнить ее последнюю волю — жениться на девушке из хорошей семьи. Решение посвататься к од-
ной из сестер его бывшей невесты Розы кажется странным и двусмысленным всем, кроме него самого, раз и навсегда очарованного атмосферой дома дель Валье, и Клары, заранее знавшей о своей судьбе. Жизнь расставила все по своим местам, страстная влюбленность в Розу была отголоском той любви, которую он будет испытывать всю свою жизнь к Кларе. Так на символикоаллегорическом уровне в книге описаны два важных этапа, характеризующих конкиста-дорскую хронику: ожидание встречи с чудесной Америкой (помолвка с Розой) и освоение этой прекрасной, но непонятной, и порой враждебной, земли. Эстебан, в отличие от жены и внучки, всегда принадлежал к тому типу людей, которые живут настоящим днем, не задумываясь о будущих перспективах и прошлом опыте. Он — человек дела, не склонный к рефлексии. Еще одна важная особенность Эстебана: он никогда не смеется, лишен самоиронии, а значит, не способен адекватно оценивать собственные действия.
Сознание Клары, в отличие от Эстебана, открыто для диалога с миром. Дневники Клары содержат в себе основополагающую характеристику хроник — провиденциали-стскую концепцию истории, но базируется она не на авторитете Священного Писания, как в «американской» хронике, а на вере в духов, населяющих потусторонний мир. На протяжении повествования читатель неоднократно задается вопросом: кто такие духи, выведенные в заглавии книги? В чем смысл их миссии? Ответы на эти вопросы появляются после смерти Клары, ставшей одной из них: духи — хранители памяти, привносящие гармонию в земное бытие и не дающие распасться связи времен. В тетрадях Клары нет морализаторских наставлений в духе Святого Писания, но история ее жизни и воплощает собой пример христианской этики (если не принимать во внимание ее способности к телепатии и телекинезу, порицаемые церковью): для нее на первом месте всегда были интересы
ближнего. Зная будущее своей семьи, она не впадала в отчаяние, а принимала жизнь такой, какова она есть, стараясь сделать все, от нее зависящее, чтобы эпоха безвременья не продлилась долго в этом мире, где забыли о существовании беззаботного детского смеха.
Детство занимает особенное место в повествовании «Дома духов», его аура пронизывает жизнь Клары и Альбы, давая ощущение счастья и магии бытия, в то время как детство Эстебана Труэба и его незаконного внука Эстебана Гарсиа наполнено одиночеством и обидами на мир. Детские травмы становятся катализатором развернувшейся в отношении Альбы волны мести и насилия. Все трагедии мира родом из детства, а тиранами нередко становятся люди, его лишенные, творящие глупости с серьезным выражением лица. Пример жизни Эстебана, одного из главных рассказчиков книги, убеждает читателей в этой печальной истине. Если в книге «Сто лет одиночества» предметом внимания становится не сам жанр хроники как таковой, а тип сознания конкистадора, который за счет инверсии в повествовании подвергается испытанию смехом, то в «Доме духов» хроника Эстебана Тру -эба, изложенная от первого лица, уже не вызывает у читателя смеха и становится главным свидетельством той внутренней эволюции, которая происходит с персонажем в финале романа.
Главное отличие хроники Эстебана от повествования рыцарей Нового Света заключается в том, что он пишет ее не по следам недавно произошедших событий, а спустя полвека после смерти Розы. Его хроника на протяжении действия книги сопоставляется с версией его жены Клары, описавшей те же события в своих дневниках. Тем не менее на протяжении повествования читатель не слышит голоса Клары, ее мысли обретают форму в размышлениях и воспоминаниях Альбы. Так повествование в книге выстраивается по двум временным моделям — прошлого и будущего. В начале
истории Эстебан — живое воплощение образа конкистадора XVI века: потомок уважаемой (по материнской линии) и некогда богатой семьи, чье наследство промотал его авантюрист-отец. Наделенный сильной волей и предприимчивостью, имеющий свои представления о чести (Эстебан не мог жениться на красавице Розе, не обеспечив ей достойную с материальной точки зрения жизнь), он привык добиваться поставленных целей (освоение, на первый взгляд, неперспективной шахты, восстановление родового поместья Лас-Трес-Мариас). В са-мопрезентации этого рассказчика звучит свойственная конкистадорам гордость за свои достижения и желание оправдать приступы своей неконтролируемой ярости, найти им объяснение, но при этом он смотрит на себя сквозь зеркало времени и порой, помимо его воли, в его интонации звучит сожаление и стыд за содеянное. Так же как конкистадоры XVI века, возомнившие себя героями рыцарских романов, покорителями первозданного земного рая, Эстебан видел себя в роли спасителя и благодетеля крестьян Лас-Трес-Мариас. Однако в действительности для новоиспеченного хозяина его работники были только средством для достижения поставленной цели — добиться благосостояния и процветания в некогда разоренном семейном поместье. Эстебан преклонялся перед достижениями английской экономики и старался, чтобы блага западной цивилизации «прижились» в Лас-Трес-Мариас, ведя себя при этом отнюдь не как английский джентльмен, а как средневековый феодал-варвар.
Преображение Лас-Трес-Мариас Эстебан всегда считал своей личной, а не общей заслугой. Единственным различием между Эстебаном и его идейными предшественни-ками-конкистадорами, авторами «американских» хроник (которые считали открытие и покорение Латинской Америки не только своим личным, но и общим достижением, позволившим им чувствовать себя творцами истории, покорителями и покоренными ма-
гией нового пространства), является его одиночество, не покидающее его с раннего детства, не позволившее ему довериться даже самому близкому человеку, жене Кларе. Эстебан не вносит в свою деятельность духовной составляющей, он игнорирует существование местной культуры, фольклора и народных обычаев, его не трогает окружающая природа. Он перенимает от конкистадоров противоречивое восприятие Латинской Америки, которая была для них и Новой Аркадией, земным раем, и адом, диким, слабым, деградирующим континентом. Как мы видим в тексте романа, Эстебан интуитивно чувствует, что по-детски наивная и в то же время мудрая Клара, живущая по законам магии и сновидений, воплощает собой все лучшие черты Латинской Америки. Если образ Клары, символизирующий в романе саму Латинскую Америку, навсегда пленяет и завораживает Эстебана своей тайной, то образ народа, представленный в книге обитателями Лас-Трес-Мариас и имеющий ряд сходных черт с автохтонным населением континента, много лет будет ассоциироваться в его сознании с образом врага. Несчастное детство Эстебана превратило его в неуравновешенного и одинокого человека с повадками тирана, не способного выстроить диалог с миром. Трагизм его истории заключается в том, что всю свою жизнь он стремился к тому, чтобы его полюбили не за его духовные качества, а за материальные достижения.
Еще одной особенностью повествования Эстебана, сближающей его стиль с «американской» хроникой конкистадоров, является его адресат: он стремится реабилитировать свою репутацию в памяти будущих поколений Труэба, понимая, что его жизнь — не самый лучший пример для подражания, все его мысли перед смертью обращены к Кларе, ему хочется разделить с ней вечность, заслужить ее прощение. Духовное перерождение Эстебана совпало с событиями в стране, которые, словно в кривом зеркале,
отразили его собственную деятельность в Лас-Трес-Мариас. Поняв, что жизнь Альбы
— единственного человека, который любил его таким, какой он есть, не требуя ничего взамен, под угрозой, Эстебан переоценивает всю свою прошлую жизнь, с горечью осознавая весь груз своей вины. Движимый раскаянием, он рассказывает Альбе историю своей жизни и обретает желанный покой.
Клара — единственный персонаж в книге, остающийся для читателя загадкой: несмотря на то, что она не является рассказчиком, ее голос постоянно звучит в сознании Альбы и Эстебана, являясь путеводной нитью истории клана Труэба дель Валье. Клара — нравственный ориентир книги. При этом ей глубоко чужды дидактика и морализаторство. Тип сознания Клары никак не соотносится ни с аскетичными умонастроениями эпохи средневековья (достаточно вспомнить эпизод пламенной проповеди падре Рестрепо, прерванной остроумной репликой девятилетней девочки, уставшей от его невыносимого ханжества), ни с волюнтаризмом Возрождения, с его безграничной верой в человека как венца творений. Клара — дитя эпохи первотворения, как и жители Лас-Трес-Мариас, носительница мифологического сознания коренных жителей Латинской Америки. Она парила в этом мире между сном и явью, отрицая самим своим существованием границы между
ними. Здесь, на земле, она творит свою вселенную, создавая хитроумный лабиринт — убежище в великолепном доме на углу. Дар ясновидения определил судьбу Клары, которую она с готовностью приняла, стремясь предотвратить торжество зла в будущем.
Трудно поверить, что дневники Клары относятся к тому же периоду жизни, который описывает Эстебан в своих воспоминаниях: перед читателем открывается совсем другой мир, полный волшебства и магии. Создается впечатление, что именно Кларе удалось в своем повествовании передать ту атмосферу тайны, чуда, о которой писали в своих сочинениях конкистадоры XVI века, мечтающие обнаружить в недрах земли Латинской Америки несметные сокровища, заведомо наделившие континент чертами из книжной реальности рыцарских романов. Дневники Клары раскрывают совсем иную реальность Латинской Америки, ее культуру и быт. Позже эту же атмосферу она создаст в их с Эстебаном доме уже после их размолвки, затянувшейся до самой ее смерти.
Так на примере непростых супружеских взаимоотношений Клары и Эстебана читатель получает представление о том, как зарождалась новая модель мира в Латинской Америке времен конкисты, какой путь прошли сторонники цивилизации и доколумбо-ва мира в поисках диалога.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Альенде И. Дом духов. Роман / Пер. с исп. С. Николаевой. СПб.: Издательская группа «Азбука-классика», 2010.
2. Гирин Ю. Н. Колумб, открывший другой свет // Латинская Америка. 2006. № 10. С. 83-89.
3. Гирин Ю. Н. Поэтика сверхпредельности: К интерпретации художественных процессов латиноамериканской культуры. СПб., 2008.
REFERENCES
1. Al'ende I. Dom duhov. Roman / Per. s isp. S. Nikolaevoj. SPb.: Izdatel'skaja grappa «Azbuka-klassika», 2010.
2. Girin Ju. N. Kolumb, otkryvshij drugoj svet // Latinskaja Amerika. 2006. № 10. S. 83-89.
3. Girin Ju. N. Pojetika sverhpredel'nosti: K interpretatsii hudozhestvennyh protsessov latinoamerikanskoj kul'tury. SPb., 2008.
