CC BY
12
3. Magomedova S.I. Somatizmy "glaz", "serdce", "golova" v ob'ektivacii kartiny mira: na materiale avarskogo iarabskogo yazykov. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala 2009.
4. Gadzhialieva M.G. Fragment «Chelovek» v zoonimicheskoj kartine mira v yazykah razlichnyh tipologij (na materiale darginskogo, anglijskogo i arabskogo yazykov). Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2017.
5. Magomedova N.A. Semanticheskoe prostranstvo konceptov «svet» i «t'ma» v lezginskom i arabskom yazykah. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala, 2009.
6. Ashtabekova D.A. Somatizm «palec» v konceptualizacii naivnoj kartiny mira (na materiale lezginskogo i arabskogo yazykov). Izvestiya Dagestanskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. Obschestvennye i gumanitarnye nauki. 2016; 10 (4): 32 - 37.
7. Maslov Yu.S. Vvedenie v yazykoznanie. Moskva, l982.
8. Baranov H.K. Arabsko-russkij slovar'.Moskva, 2007.
9. Gyul'magomedov A.G. Tolkovyj slovar' lezginskogo yazyka.
Статья поступила в редакцию 21.11.18
УДК 811.512.14
Bachieva R.I., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Rostov State Economic University (Rostov, Russia), E-mail: bellaporsukova@gmail.com
Isaeva R.I., Cand. of Sciences (Philology), senior teacher, Dagestan State Technical University, (Makhachkala, Russia), E-mail: bellaporsukova@gmail.com
Temirhanova Z.B., Cand. of Sciences (Pedagogy), senior teacher, Dagestan state technical University, (Makhachkala, Russia), E-mail: Zaremaaaa9@mail.ru
Hochavova Yu.U, Cand. of Sciences (Philology),senior teacher, Dagestan State University of National Economy (Makhachkala, Russia), E-mail: nur1@yandex.ru
THE REPRESENTATION OF TAXIS RELATIONS IN THE FINITE AND NON-FINITE FORMS OF THE VERB (ON THE KUMYK LANGUAGE). The article discusses the specifics of the correlating use of non-finite tense forms of the verb ending in -гъан and its derivatives with finite forms of the verb in the sentence. As a result, there are determined combinatorics of basic and dependent taxis forms with meanings expressed by them in the complex sentence with a subordinate time-clause. It is important to distinguish non-finite dependent forms that are combined with any temporal finite forms and those, that are combined with forms of a definite temporal plane. There is a restriction on the choice of position of the clause in the complex sentence: a part of a sentence with a dependent taxis form occupies a preposition towards the basic taxis form. As for their combinatorics, the basic form is finite, and the dependent temporal form is infinite.
Key words: taxis, aspectuality, tense, finite forms of verb, non-finite forms of verb, complex sentence, Kumyk language.
Р.И. Бачиева, канд. филол. наук, доц., Ростовский государственный экономический университет (РИНХ), г. Ростов, E-mail: nur1@yandex.ru
Р.И. Исаева, канд. филол. наук, ст. преп., Дагестанский государственный технический университет, г. Махачкала,
E-mail: bellaporsukova@gmail.com
З.Б. Темирханова, канд. филол. наук, ст. преп., Дагестанский государственный технический университет, г. Махачкала,
E-mail: Zaremaaaa9@mail.ru
Ю.У. Хочавова, канд. филол. наук, ст. преп., Дагестанский государственный технический университет, г. Махачкала, E-mail: nur1@yandex.ru
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ТАКСИСНЫХ ОТНОШЕНИЙ ЛИЧНЫМИ И НЕЛИЧНЫМИ ФОРМАМИ ГЛАГОЛА (НА МАТЕРИАЛЕ КУМЫКСКОГО ЯЗЫКА)
В статье рассматриваются особенности сопряженного использования неличных обстоятельственно-временных форм глагола на -гъан и его производных с личными формами глагола в структуре предложения. В результате исследования определена комбинаторика зависимой и опорной таксисных форм и выражаемых ими значений в структуре сложноподчиненного предложения с придаточным времени. Среди неличных зависимых форм важно различать, с одной стороны, те, которые сочетаются с любыми временными финитными формами, а с другой стороны, те, которые сочетаются с формами какого-то определенного временного плана. Имеется ограничение на выбор позиций частей сложного предложения: часть предложения с зависимой таксисной формой занимает препозицию относительно части предложения с опорной таксисной формой. Относительно комбинаторики рассматриваемых форм в таксисной паре, следует отметить, что опорная форма является финитной, а зависимая обстоятельственно-временная форма - инфинитной.
Ключевые слова: таксис, аспектуальность, время, личные формы глагола, неличные формы глагола, сложноподчиненное предложение, кумыкский язык.
Среди категорий и форм глагола наибольший интерес вызывает синтактика глагольного слова: его особенности, которые возникают в аспектуально-времен-ных образованиях глагола на уровне предложения и более сложных синтаксических структур. Синтагматика любой морфологической категории, любой формы, ее употребление в составе предложения и более сложных синтаксических структур, в связях и отношениях с другими грамматическими формами - это их жизнь, которая требует всестороннего исследования на широком и разнообразном материале языков разных систем. Цель настоящей статьи заключается в том, чтобы проанализировать ряд типов комбинаторики действий и выявить одно из возможных направлений ее исследования с точки зрения «синтагматики действий» на материале современного кумыкского языка.
Значения одновременности, предшествования и следования, регулярно возникающие в результате взаимодействия видовременных форм глагола, называются таксисными [1, с. 101; 2, с. 7 - 8; 3, с. 70 - 98]. Таксисные ситуации в кумыкском языке рассматривались в связи с характеристикой деепричастий [4; 5] и в связи с изучением временных форм глагола [6; 7]. Однако необходимы новые исследования с привлечением не только финитных форм, но и инфинитных форм, которые дадут новый толчок для дальнейших исследований таксисных ситуаций, поскольку «в речи аспектуальные, темпоральные и таксисные значения тесно переплетаются друг с другом, выступая как компоненты комплексного семантического целого» [2, с. 7]. Тонкие и глубокие наблюдения тюркологов в области синтаксиса на материалах турецкого и узбекского языков до сих пор недостаточно разрабатываются на материалах других тюркских языков [8; 9]. Целью настоящей статьи является исследование конструкций с -гъан, представленных в большинстве тюркских языков и выражающих таксисные отношения.
Таксис в кумыкском языке не является особой грамматической категорией, а «объединяется в рамках одной комбинированной категории либо со временем,
либо с аспектом» [10, с. 8 - 9]. В тюркских языках представлена разветвленная система обстоятельственно-временных образований с -гъан и его производными, которые взаимодействуя с личными и неличными формами глагола, получают таксисные значения одновременности или последовательности совершения действий во времени, а также их предшествования или следования.
Такие отношения чаще всего выражают сложноподчиненные предложения с придаточным времени. Именно в сопряженном употреблении данной формы с финитными формами глагола наиболее эксплицитно выражены различные варианты таксисных отношений в структуре кумыкского сложноподчиненного предложения с временным придаточным.
Грамматическая форма на -гъан и его производные образуют довольно сложную и многообразную в структурном и семантическом отношении систему обстоятельственно-временных образований, которые употребляются в сочетании с личными формами глагола. Все производные формы от -гъан лишены в отличие от финитных форм глагола самостоятельной предикации.
Наиболее употребительной является форма -гъанда при сказуемом в одном из прошедших аспектуально-временных форм глагола. Данная форма обозначает действие, предшествующее действию глагола-сказуемого: Магьач ювукълашгъанда, бугъар бир гючлю къол узатылды (И. Керимов). 'Когда Ма-хач приблизился, к нему протянулась чья-то сильная рука'. Исследуемая форма, функционируя только как таксисная форма предшествования, в то же время выражает информацию о временной локализации (отнесенность к прошлому) обозначаемой ситуации.
Если финитная форма глагола выражена сложновербальной конструкцией со значением длительности и кратности действия, то обстоятельственно-временная форма на -гъан в местном падеже обозначает действие, в один из моментов которого происходит действие, выраженное личной формой глагола. Олар янгыз
Магьачны аты эсгерилгенде харс ура эди (И. Керимов). 'Они хлопали только тогда, когда упоминалось имя Махача'. Уьйге оьзюнден уллу адам гиргенде, ол туруп ер бере эди (З.Атаева). 'Когда в комнату входил старший, он уступал ему место'.
В тех случаях, когда глагол-сказуемое выражен формами будущего времени, то обстоятельственно-временная конструкция с показателем -гъанда обозначает также действие, ориентированное на плоскость будущего, но предшествующее действию основного глагола-сказуемого: Буса сен бар, сен ерлешип битгенде, мен гелермен (Ш. Альбержев). 'В таком случае ты иди, когда устроишься, я тоже приду'. Обстоятельственно-временная форма указывает на то, что обозначенная ею ситуация следует после ситуации, выраженной личной формой глагола, которая локализуется в прошлом до момента речи или после момента речи.
Если же сказуемое выражено глаголом настоящего-будущего времени, то названное выше таксисное значение может осложняться семантикой обычности. Ол оьзюню гьакъында сёйлейгенде, уялагъан болуп, адына къарап токътай (И. Керимов). 'Он, когда о нем говорят, притворившись, что смущается, стоит, опустив голову'.
Проанализированный нами фактический материал свидетельствует о том, что обстоятельственно-временная форма -гъанда в структуре предложения сочетается со всеми формами будущего времени, а из прошедших времен только с формой прошедшего категорического времени. Невозможность использования данной формы с формами настоящего времени следует объяснить, на наш взгляд, проспективной направленностью значения, выражаемого формой -гъан-да. Обстоятельственно-временной показатель указывает на то, что ситуация непосредственно предшествует ситуации, выраженной финитной формой глагола. Ситуация, выраженная личной формой глагола, локализуется только в плане прошлого и будущего, но не настоящего.
Грамматическая форма -агъан в местном падеже (-агъанда) при сказуемом в форме прошедшего перфективного времени обозначает действие, в один из моментов которого происходит действие, выраженное основным глаголом: Сен тапшурувну кютюп гелегенде, ол эсден тайгъан яралы офицерге ёлугъуп къ-алгъан (Ш. Альбериев) 'Когда ты возвращался с задания, он наткнулся на раненого офицера, который был без сознания'.
Форма на -агъанда не допускает сопряженного употребления с формами будущего времени, так как обычное вневременное значение обстоятельственно-временной формы не может иметь футуральную направленность.
В кумыкском языке представлено аналитическое образование, состоящее из инфинитива и глагола-модификатора турагъанда (-ма турагъанда). Данная форма употребляется в основном в сочетании с финитными формами, выражающими однократное действие. Готовность совершать действие в ближайшем будущем, выражаемая формой -ма турагъанда, является наиболее специфическим способом представления таксисной функции одновременности в кумыкском языке. Ближайшее будущее здесь выступает в особой сопроводительной разновидности, причем семантема «ближайшее будущее и одновременность» являются элементами единого семантического комплекса «сопутствующее действие»: Ол атын бурма турагъанда, топуракъ ер-еринден тербенгенни эс этип къоя (И. Керимов). 'Когда он попытался повернуть свою лошадь, он заметил, что земля местами качается'. Аналитическая форма -ма турагъанда предпочитает для комбинаторики глагольные формы с оттенком интенсивности и внезапности действия. Она в сочетания с индикативными формами, обозначающими прошедшие действия, выражает длительное и многократное действие, отнесенное в плоскость прошедшего, лишь в один из своих моментов совпадающее с действием основного глагола. В данном случае длительное и многократное действие, обозначенное формой -ып турагъанда, создает фон, на котором происходит действие конечного глагола-сказуемого. Бир гюн ол абзарда тереклени тюбюн къазып турагъанда, почтальон кагъыз алып гелди (И. Керимов). 'Однажды, когда он во дворе копал под деревьями, почтальон принес письмо'. Фактический материал свидетельствует о том, что аналитическая форма -ма турагъанда допускает комбинаторику с личными формами настоящего, прошедшего и будущего времени.
Сопоставление таксисных отношений в сложноподчиненном предложении с придаточным времени, выраженных аналитической конструкцией -ып турагъанда и синтетической конструкцией -гъанда, показывает, как аспектуальные значения воздействуют на характер темпоральных отношений между действиями. В сложноподчиненном предложении с придаточным, выраженным формой -ып/-а турагъанда, выражается таксисная ситуация «незавершенное предшествование - следование», которая сопряжена семемой длительности и кратности первого действия, что предполагает его незаконченность. Таким образом, аспек-туальный элемент тур- определяет специфику данного варианта отношений предшествования, а именно: незавершенность предшествующего действия.
Обстоятельственно-временная форма -гъан употребляется в сочетании с послелогами, выражающими разные темпоральные значения. Так, форма -гъан сонг (-гъандан сонг) обозначает действие, предшествующее действию главной части, - совершившееся (при сказуемом, имеющем форму прошедшего времени) или такое, которое совершится (при сказуемом, выраженном грамматической формой плоскости будущего). Ол бизден гетген сонг, мен янгыдан ишимни башладым (З. Атаева). 'После того как он ушел от нас, я снова принялся
за работу'. Биз аз заман токътагъандан сонг, вахмистрлер гелип, вагонланы токъалап йиберди (И. Керимов). 'После того как мы простояли некоторое время, пришли вахмистры и начали бить по вагонам'. Форма -гъандан сонг используется редко. Обе формы предпочитают комбинаторику с формой прошедшего категорического времени. Однако возможно и сопряженное употребление данной формы с формами настоящего и будущего времени: Олар гетгенсонг, биздеяйылабыз 'Когда они уйдут, мы тоже расходимся» // Олар гетген сонг, биз де яйыларбыз 'Когда они уйдут, мы тоже разойдемся'. Соотносительное употребление личных и обстоятельственно-временных форм глагола в приведенных примерах представляет таксисную ситуацию «завершенность предшествования - следование», которая включает аспектуальный элемент результативности первого действия. Невозможна комбинаторика данной формы с формой прошедшего перфективного времени (-гъан сонг / -гъан), что объясняется невозможностью комбинирования в одном высказывании семем, выражаемых формами -гъан сонг и -гъан.
Конструкция -гъан в исходном падеже и с послелогом берли обозначает действие, являющееся начальным моментом того промежутка времени, в котором локализуется действие или состояние, выраженное конечным сказуемым. При этом важно подчеркнуть, что действие-состояние, обозначенное основной глагольной фермой, может занимать весь указанный промежуток времени, быть периодически повторяющимся, быть приуроченным к одному из его моментов и т. д. Узаирни гёрмеге сююп, эшитгенден берли, оьзюне ер тапмай тура (Ш. Альбериев). 'Желая видеть Узаира, с тех пор как услышала о нем, она не находит себе места'. Мен ону шагьарда гёргенден берли, хыйлы заман гетди (З. Атаева). 'Прошло много времена с тех пор, как я увидел его в городе'. Финитный глагол в придаточном предложении выступает в форме настоящего или прошедшего времени, но будучи зависимым от послелога со значением «с», он, не теряя своего временного значения, уже функционирует как относительная временная форма, которая указывает, что ситуация, выраженная формой -гъ-андан берли непосредственно предшествует ситуации, выраженной финитным глаголом.
Итак, обстоятельственно-временные конструкции как специальные грамматические формы, предназначенные для обозначения таксисных отношений между действиями в составе сложноподчиненных предложений с придаточным времени, в современном кумыкском языке образуют ряд противостоящих друг другу форм. Совокупность всех многообразных значений обстоятельственно-временных образований в их соотносительном употреблении с финитными формами глагола изъявительного наклонения объединить в две группы, выражаемые два типа таксисных ситуаций:
а) формы, относящие выражаемые ими действия ко времени основной глагольной формы - формы на -гъан с послелогами: -гъан сонг, -гъандан сонг и -гъандан берли;
б) формы, соотносимые по времени с основной глагольной формой — это формы -гъанда, -агъанда, -а/ып/ма турагъанда.
Два названных ряда грамматических форм выражают два типа таксисных отношений. Обстоятельственно-временные образования первого ряда противостоят одна другой более узкими значениями: формы -гъан сонг и -гъандан сонг обозначают прошедшее действие, отграничиваемое от основного тем или иным промежутком времени, а форма -гъандан берли выражает действие, являющееся начальным моментом того промежутка времени, в котором локализуется действие основного глагола, т. е. в первом случае действия «разорваны» во временном плане, тогда как во втором случае они одновременны.
Грамматические формы второго ряда также находятся в оппозиции одна другой более узкими семантическими признаками: -гъанда обозначает результативное действие, предшествующее действию основного глагола-сказуемого, -агъанда обозначает действие, в один из моментов которого происходит действие, выраженное основным глаголом, а готовность совершать действие в ближайшем будущем выражается формой -ма турагъанда.
Все формы с обстоятельственно-временным значением объединяются в одну структуру. Ни одна из этих форм самостоятельно в качестве простого предложения не используется. Их функциональная предназначенность состоит в выражении действия одновременного с действием, выраженным личной формой глагола.
Оба ряда форм представлены обстоятельственно-временными конструкциями, которые вместе с финитными формами глагола составляют таксисную пару. Все эти формы являются синтаксически зависимыми: они обозначают ситуацию, которая ориентирована относительно ситуации, выраженной личными формами. Личные формы в структуре высказывания являются прототипически независимыми и обозначают ситуацию, которая служит временным ориентиром для ситуации, выраженной обстоятельственно-временными формами глагола. В процессе функционирования обстоятельственно-временные и личные формы глагола образуют «таксисную пару: зависимая форма + опорная (независимая) форма».
Относительно комбинаторики рассматриваемых форм в таксисной паре, следует отметить, что опорная форма является финитной, а зависимая обстоятельственно-временная форма - нефинитной. Среди нефинитных зависимых форм важно различать, с одной стороны, обстоятельственно-временные формы, которые «сочетаются с любыми временными финитными формами, а с другой стороны, те, которые сочетаются с временными формами какого-то определенного временного плана» [11, с. 29].
В речи таксисные ситуации всегда заключают в себе единство таксисных и аспектуальных элементов [10, с. 7; 12, с. 153 - 155]. Рассмотрим пример, где аспектуальные, темпоральные и таксисные отношения тесно переплетаются, выступая как компоненты комплексного семантического целого. В предложении Мен институтну битгенде, школада директор болуп ишлеме башлагъанда, ол юртдан шагьаргъа гёчдю (И. Керимов). 'Когда я окончил институт и начал работать в школе, он переехал из села в город» - аспектными являются семы «завершенности, начинательности, достигнутости предела» каждого из трех названных действий, темпоральными - семы отнесенности всех трех действий к плоскости прошедшего, таксисной - упорядоченность этих действий относительно друг друга, именно их «цепная» хронологическая последовательность.
Имеется ограничение на выбор позиций (препозиция, постпозиция, интерпозиция) частей сложного предложения: часть предложения с зависимой таксис-ной формой занимает препозицию относительно части предложения с опорной таксисной формой. В роли зависимой формы в таксисных конструкциях выступают нефинитные глагольные формы. Часть этих форм являются специализированными формами (-гъанда, -агъанда, -ма турагъанда), другой же части таксис-ное значение присуще в определенной синтаксической позиции (препозиции), в комбинации с таксисными послелогами сонг и берли. Ни одна из названных форм «по совместительству» не может выражать значения абсолютного времени. Они же не способны «по совместительству» выражать невременные значения.
Дифференциальные признаки между грамматическими формами при выражении ими таксисных отношений выявлялись нами в синтаксических отноше-
Библиографический список
ниях данных форм, причем обязательным условием корректности оппозиции является общность позиции сопоставляемых элементов. Так, оппозиция форм -агъанда и -гъанда выявляет следующие дифференциальные оппозиции анализируемых элементов:
-агъанда -гъанда
а) обстоятельственность а) обстоятельственность
б) темпоральность б) темпоральность
в) процессность (линейность) в) результативность (разовость).
Таким образом, различие в таксисных отношениях, выражаемых формами -агъанда и -гъанда, опирается на одну дистинкцию в частных дифференциальных семантико-синтаксических оппозициях - процессности (линейности) - результативности (разовости).
Во всех рассмотренных выше отношениях между действиями представлен зависимый таксис, так как во временных отношениях между действиями представлена формально выраженная градация главного и сопутствующего действия.
Рассмотренное выше соотносительное употребление обстоятельственно-временных образований на -гъан с личными формами глагола в сложноподчиненном предложении с временным придаточным далеко не исчерпывает всех разновидностей их таксисных отношений. В статье выявлялись и рассматривались лишь наиболее характерные таксисные структуры и отношения главной и придаточной частей сложноподчиненного предложения. Перспективы исследования связаны с использованием неличных форм глагола в других структурных типах сложных предложений.
1. Якобсон РО. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол. Принципы типологического анализа языков различного строя. Москва, 1972: 95 - 113.
2. Маслов Ю.С. Очерки по аспектологии. Ленинград, 1984.
3. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. Ленинград, 1984.
4. Джанмавов Ю.Д. Деепричастия в кумыкском литературном языке (сравнительно с другими тюркскими языками). Москва, 1967.
5. Гаджиахмедов Н.Э. Соотносительное употребление личных и деепричастных форм глагола в кумыкском языке. Ученые записки Ленинградского университета: Востоковедение, 10. Ленинград, 1984: 27 - 33.
6. Гаджиахмедов Н.Э. Принципы системного изучения времен тюркского глагола (на материале кумыкского языка). Вестник Ленинградского государственного университета. Научно-теоретический журнал. История, язык, литература. Выпуск 1. Ленинград, 1981: 83 - 86.
7. Гаджиахмедов Н.Э. Система будущего времени кумыкского индикатива. Вестник Ленинградского государственного университета. Научно-теоретический журнал. История, язык, литература. Выпуск 4. Ленинград, 1981: 114 - 116.
8. Иванов С.Н. Очерки по синтаксису узбекского языка (форма на -ган и ее производные). Ленинград, 1959.
9. Иванов С.Н. Курс турецкой грамматики. Часть 2. Грамматические категории глагола. Ленинград, 1977.
10. Маслов Ю.С. К обоснованиям сопоставительной аспектологии. Проблемы современного теоретического и синхронно-описательного языкознания. Выпуск 1. Вопросы сопоставительной аспектологии. Ленинград, 1978: 4 - 44.
11. Храковский В.С. Типология таксисных конструкций. Москва, 2009.
12. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Ленинград, 1983.
References
1. Yakobson R.O. Shiftery, glagol'nye kategorii i russkij glagol. Principy tipologicheskogo analiza yazykov razlichnogo stroya. Moskva, 1972: 95 - 113.
2. Maslov Yu.S. Ocherki po aspektologii. Leningrad, 1984.
3. Bondarko A.V. Funkcional'naya grammatika. Leningrad, 1984.
4. Dzhanmavov Yu.D. Deeprichastiya v kumykskom literaturnom yazyke (sravnitel'no s drugimi tyurkskimi yazykami). Moskva, 1967.
5. Gadzhiahmedov N.'E. Sootnositel'noe upotreblenie lichnyh i deeprichastnyh form glagola v kumykskom yazyke. Uchenye zapiski Leningradskogo universiteta: Vostokovedenie, 10. Leningrad, 1984: 27 - 33.
6. Gadzhiahmedov N.'E. Principy sistemnogo izucheniya vremen tyurkskogo glagola (na materiale kumykskogo yazyka). Vestnik Leningradskogo gosudarstvennogo universiteta. Nauchno-teoreticheskij zhurnal. Istoriya, yazyk, literatura. Vypusk 1. Leningrad, 1981: 83 - 86.
7. Gadzhiahmedov N.'E. Sistema buduschego vremeni kumykskogo indikativa. Vestnik Leningradskogo gosudarstvennogo universiteta. Nauchno-teoreticheskij zhurnal. Istoriya, yazyk, literatura. Vypusk 4. Leningrad, 1981: 114 - 116.
8. Ivanov S.N. Ocherki po sintaksisu uzbekskogo yazyka (forma na -gan i ee proizvodnye). Leningrad, 1959.
9. Ivanov S.N. Kurs tureckoj grammatiki. Chast 2. Grammaticheskie kategorii glagola. Leningrad, 1977.
10. Maslov Yu.S. K obosnovaniyam sopostavitel'noj aspektologii. Problemy sovremennogo teoreticheskogo i sinhronno-opisatel'nogo yazykoznaniya. Vypusk 1. Voprosy sopostavitel'noj aspektologii. Leningrad, 1978: 4 - 44.
11. Hrakovskij V.S. Tipologiya taksisnyh konstrukcij. Moskva, 2009.
12. Bondarko A.V. Principy funkcional'noj grammatiki i voprosy aspektologii. Leningrad, 1983.
Статья поступила в редакцию 26.11.18
УДК 81-2
Vasilieva A.A., senior teacher, Institute of Modern Languages and International Studies, North-Eastern Federal University n.a. M.K. Ammosov (Yakutsk, Russia),
E-mail: silong84@mail.ru
THE "HOUSEHOLD AND CULTURE REALITIES"CATEGORY IN THE SEMANTICS OF THE YAKUT PRE-CHRISTIAN ANTHROPONYMY (ON THE MATERIAL OF F.G. SAFRONOV'S NAME LIST). The paper highlights the semantic aspect of the Yakut pre-Christian anthroponymy. The material for the study is names of Fedot G. Safronov, including his book "Pre-Christian personal names of the peoples of the North-East of Siberia". The article attempts to elaborate on such a lexico-semantic group as "cultural and everyday realities". This category is mainly represented by concepts reflecting the house, household utensils, outbuildings, traditions, social phenomena, Yakut hunting and fishing activities, tools, clothing and accessories, food and equipment for livestock. As a result of studying the semantics of the foundations of Pre-Christian personal names, we found out that the most numerous group was the group "House", which included the names of household utensils and various buildings. What is explained by the fact that the names reflected the most important phenomena and events for a person of that time.
Key words: anthroponymy, Yakut, name-list, semantic, Turkic languages.
А.А. Васильева, ст. преп., Институт зарубежной филологии и регионоведения Северо-Восточного федерального университета
им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: silong84@mail.ru
