CC BY
15
В речи таксисные ситуации всегда заключают в себе единство таксисных и аспектуальных элементов [10, с. 7; 12, с. 153 - 155]. Рассмотрим пример, где аспектуальные, темпоральные и таксисные отношения тесно переплетаются, выступая как компоненты комплексного семантического целого. В предложении Мен институтну битгенде, школада директор болуп ишлеме башлагъанда, ол юртдан шагьаргъа гёчдю (И. Керимов). 'Когда я окончил институт и начал работать в школе, он переехал из села в город» - аспектными являются семы «завершенности, начинательности, достигнутости предела» каждого из трех названных действий, темпоральными - семы отнесенности всех трех действий к плоскости прошедшего, таксисной - упорядоченность этих действий относительно друг друга, именно их «цепная» хронологическая последовательность.
Имеется ограничение на выбор позиций (препозиция, постпозиция, интерпозиция) частей сложного предложения: часть предложения с зависимой таксисной формой занимает препозицию относительно части предложения с опорной таксисной формой. В роли зависимой формы в таксисных конструкциях выступают нефинитные глагольные формы. Часть этих форм являются специализированными формами (-гъанда, -агъанда, -ма турагъанда), другой же части таксис-ное значение присуще в определенной синтаксической позиции (препозиции), в комбинации с таксисными послелогами сонг и берли. Ни одна из названных форм «по совместительству» не может выражать значения абсолютного времени. Они же не способны «по совместительству» выражать невременные значения.
Дифференциальные признаки между грамматическими формами при выражении ими таксисных отношений выявлялись нами в синтаксических отноше-
Библиографический список
ниях данных форм, причем обязательным условием корректности оппозиции является общность позиции сопоставляемых элементов. Так, оппозиция форм -агъанда и -гъанда выявляет следующие дифференциальные оппозиции анализируемых элементов:
-агъанда -гъанда
а) обстоятельственность а) обстоятельственность
б) темпоральность б) темпоральность
в) процессность (линейность) в) результативность (разовость).
Таким образом, различие в таксисных отношениях, выражаемых формами -агъанда и -гъанда, опирается на одну дистинкцию в частных дифференциальных семантико-синтаксических оппозициях - процессности (линейности) - результативности (разовости).
Во всех рассмотренных выше отношениях между действиями представлен зависимый таксис, так как во временных отношениях между действиями представлена формально выраженная градация главного и сопутствующего действия.
Рассмотренное выше соотносительное употребление обстоятельственно-временных образований на -гъан с личными формами глагола в сложноподчиненном предложении с временным придаточным далеко не исчерпывает всех разновидностей их таксисных отношений. В статье выявлялись и рассматривались лишь наиболее характерные таксисные структуры и отношения главной и придаточной частей сложноподчиненного предложения. Перспективы исследования связаны с использованием неличных форм глагола в других структурных типах сложных предложений.
1. Якобсон РО. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол. Принципы типологического анализа языков различного строя. Москва, 1972: 95 - 113.
2. Маслов Ю.С. Очерки по аспектологии. Ленинград, 1984.
3. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. Ленинград, 1984.
4. Джанмавов Ю.Д. Деепричастия в кумыкском литературном языке (сравнительно с другими тюркскими языками). Москва, 1967.
5. Гаджиахмедов Н.Э. Соотносительное употребление личных и деепричастных форм глагола в кумыкском языке. Ученые записки Ленинградского университета: Востоковедение, 10. Ленинград, 1984: 27 - 33.
6. Гаджиахмедов Н.Э. Принципы системного изучения времен тюркского глагола (на материале кумыкского языка). Вестник Ленинградского государственного университета. Научно-теоретический журнал. История, язык, литература. Выпуск 1. Ленинград, 1981: 83 - 86.
7. Гаджиахмедов Н.Э. Система будущего времени кумыкского индикатива. Вестник Ленинградского государственного университета. Научно-теоретический журнал. История, язык, литература. Выпуск 4. Ленинград, 1981: 114 - 116.
8. Иванов С.Н. Очерки по синтаксису узбекского языка (форма на -ган и ее производные). Ленинград, 1959.
9. Иванов С.Н. Курс турецкой грамматики. Часть 2. Грамматические категории глагола. Ленинград, 1977.
10. Маслов Ю.С. К обоснованиям сопоставительной аспектологии. Проблемы современного теоретического и синхронно-описательного языкознания. Выпуск 1. Вопросы сопоставительной аспектологии. Ленинград, 1978: 4 - 44.
11. Храковский В.С. Типология таксисных конструкций. Москва, 2009.
12. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Ленинград, 1983.
References
1. Yakobson R.O. Shiftery, glagol'nye kategorii i russkij glagol. Principy tipologicheskogo analiza yazykov razlichnogo stroya. Moskva, 1972: 95 - 113.
2. Maslov Yu.S. Ocherki po aspektologii. Leningrad, 1984.
3. Bondarko A.V. Funkcional'naya grammatika. Leningrad, 1984.
4. Dzhanmavov Yu.D. Deeprichastiya v kumykskom literaturnom yazyke (sravnitel'no s drugimi tyurkskimi yazykami). Moskva, 1967.
5. Gadzhiahmedov N.'E. Sootnositel'noe upotreblenie lichnyh i deeprichastnyh form glagola v kumykskom yazyke. Uchenye zapiski Leningradskogo universiteta: Vostokovedenie, 10. Leningrad, 1984: 27 - 33.
6. Gadzhiahmedov N.'E. Principy sistemnogo izucheniya vremen tyurkskogo glagola (na materiale kumykskogo yazyka). Vestnik Leningradskogo gosudarstvennogo universiteta. Nauchno-teoreticheskij zhurnal. Istoriya, yazyk, literatura. Vypusk 1. Leningrad, 1981: 83 - 86.
7. Gadzhiahmedov N.'E. Sistema buduschego vremeni kumykskogo indikativa. Vestnik Leningradskogo gosudarstvennogo universiteta. Nauchno-teoreticheskij zhurnal. Istoriya, yazyk, literatura. Vypusk 4. Leningrad, 1981: 114 - 116.
8. Ivanov S.N. Ocherki po sintaksisu uzbekskogo yazyka (forma na -gan i ee proizvodnye). Leningrad, 1959.
9. Ivanov S.N. Kurs tureckoj grammatiki. Chast 2. Grammaticheskie kategorii glagola. Leningrad, 1977.
10. Maslov Yu.S. K obosnovaniyam sopostavitel'noj aspektologii. Problemy sovremennogo teoreticheskogo i sinhronno-opisatel'nogo yazykoznaniya. Vypusk 1. Voprosy sopostavitel'noj aspektologii. Leningrad, 1978: 4 - 44.
11. Hrakovskij V.S. Tipologiya taksisnyh konstrukcij. Moskva, 2009.
12. Bondarko A.V. Principy funkcional'noj grammatiki i voprosy aspektologii. Leningrad, 1983.
Статья поступила в редакцию 26.11.18
УДК 81-2
Vasilieva A.A., senior teacher, Institute of Modern Languages and International Studies, North-Eastern Federal University n.a. M.K. Ammosov (Yakutsk, Russia),
E-mail: [email protected]
THE "HOUSEHOLD AND CULTURE REALITIES"CATEGORY IN THE SEMANTICS OF THE YAKUT PRE-CHRISTIAN ANTHROPONYMY (ON THE MATERIAL OF F.G. SAFRONOV'S NAME LIST). The paper highlights the semantic aspect of the Yakut pre-Christian anthroponymy. The material for the study is names of Fedot G. Safronov, including his book "Pre-Christian personal names of the peoples of the North-East of Siberia". The article attempts to elaborate on such a lexico-semantic group as "cultural and everyday realities". This category is mainly represented by concepts reflecting the house, household utensils, outbuildings, traditions, social phenomena, Yakut hunting and fishing activities, tools, clothing and accessories, food and equipment for livestock. As a result of studying the semantics of the foundations of Pre-Christian personal names, we found out that the most numerous group was the group "House", which included the names of household utensils and various buildings. What is explained by the fact that the names reflected the most important phenomena and events for a person of that time.
Key words: anthroponymy, Yakut, name-list, semantic, Turkic languages.
А.А. Васильева, ст. преп., Институт зарубежной филологии и регионоведения Северо-Восточного федерального университета
им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected]
КАТЕГОРИЯ «КУЛЬТУРНО-БЫТОВЫЕ РЕАЛИИ» В СЕМАНТИКЕ ЯКУТСКОЙ ДОХРИСТИАНСКОЙ АНТРОПОНИМИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ИМЕННИКА Ф.Г. САФРОНОВА)
В данной статье освещается семантический аспект якутской дохристианской антропонимии. Материал для исследования послужил именник Федота Григорьевича Сафронова, включенный в книгу «Дохристианские личные имена народов Северо-Востока Сибири». В статье предпринимается попытка более детально остановиться на такой лексико-семантической группе как «культурно-бытовые реалии». Данная категория в основном представлена понятиями, отражающими дом, домашнюю утварь, хозяйственные постройки, традиции, социальные явления, охотничье-рыболовные занятия якутов, орудия труда, одежду и аксессуары, пищу и приспособления для домашнего скота. В результате изучения семантики основ дохристианских личных имен, выяснили, что наиболее многочисленной группой оказалась группа «Дом», в которую вошли названия домашней утвари и различных построек. Что объясняется тем, что в именах отражались наиболее важные для человека того времени явления и события.
Ключевые слова: антропонимика, тюркские языки, якутский, именник, личные имена.
Антропонимика тюркоязычных народов Сибири до настоящего времени остается одной из мало изученных отраслей ономастики, в связи с чем, особый интерес представляют ономатологические исследования в национальных республиках Российской Федерации. На фоне исторического двуязычия результаты таких научных изысканий обладают большой историко-этнографо-лингвистиче-ской ценностью. Так как современный якутский язык является в некотором роде синтезом тюрко-монгольских отношений, то особо важными для нас являются антропонимические данные именно монголо- и тюрко-язычных республик России [1, с. 101].
Изучение антропонимики в республике Саха (Якутия) представлено в исследованиях не большого числа ученых историков и филологов. Михаил Спири-донович Иванов - Багдарыын Сулбэ [2] является автором 13 книг по топонимике, 2 книг по антропонимике и множества статей, освещающих современное состояние и историю местной топонимики и антропонимии.
Что касается исторической антропонимии в якутском языкознании, в 1983 году в г Томске Н.П. Скрябиной была защищена кандидатская диссертация на соискание степени кандидата филологических наук «Становление локальной ан-тропонимической системы (на материале русских деловых документов Якутии)», где автор отмечает, что «большую роль в становлении антропонимической системы якутов сыграл русский язык. ...Якутские имена к началу XIX в. отходят в разряд вторых, сопутствующих. Особенностью якутского именника XVII - XVIII вв. является то, что в документах этого времени употребляются два или несколько имен при обозначении одного и того же лица, обычно первое - христианское имя и второе - якутское, под которым носитель известен в обществе» [3, с. 12].
Николай Георгиевич Самсонов посвятил несколько книг ономастическим исследованиям: «Наши имена» 1989 [4]. Большой интерес для лингвистов, так или иначе затрагивающих в своей работе якутские антропонимы, представляют статьи Е.Р. Николаева [5], в которых он обращается к вопросам истории изучения якутских антропонимов, ономастической терминологии в системе якутского языка, словообразовательных аффиксов якутских антропонимов, заимствованиях из других языков в якутском антропонимиконе.
Материалом для данного исследования послужил именник якутских личных имен дохристианского периода, созданный ученым-историком Ф.Г Сафроновым, и включенный в его книгу «Дохристианские личные имена народов Северо-Востока Сибири» (1985) [6]. В данном списке имен, который Федот Григорьевич собрал, работая в архивах Республики, Москвы и Ленинграда, около 5000 единиц, однако автор с помощью своих коллег-лингвистов, смог ретранскрибировать записанные русскими писцами имена 3337 единиц. Из этого количества автору данной статьи удалось выявить значение антропоосновы 1208 единиц.
Говоря о семантической классификации якутских личных имен, нельзя не упомянуть классификацию, предложенную В.А. Никоновым в его книге «Имя и общество» (1974). В данном своем труде Никонов уделяет особенное внимание тюркским личным именам и основываясь, на принципе мотивации имядателя, предлагает делить их на три категории: имена-описания (дескриптивы), имена-пожелания и имена-посвящения. Автор считает распределение имен по лек-сико-семантическим группам «лжеклассификациями», так как они не учитывают мотив выбора того или иного имени, который является определяющим фактором [7, с. 95]. Якутские личные имена конца 18-нач 19 веков, вошедшие в именник Ф.Г Сафронова, все же могут быть классифицированы по семантическим группам, так как они носят исключительно прозвищный характер и большинство этих имен было дано их носителям уже во взрослом возрасте их земляками.
Личные имена, в своей основе имеющие апеллятивы со значением «Бытовые реалии» представляют собой интересный объект для исследования, так как отражают предметы быта, явления социальной жизни, имевшие какое-либо значение для народа саха указанного периода.
Из 1208 единиц изучаемого именника 110 единиц по семантике основы входят в данную группу и имеют значения: домашней утвари и всего, что относится к дому, приспособления для охоты, оружие, орудия труда, одежда и аксессуары, приспособления для домашнего скота, явления социальной жизни, традиции, пища и мера.
Остановимся на примерах более подробно. Самой многочисленной (45 единиц, 41%) является подгруппа «Дом», в которую вошли домашняя утварь, раз-
личные виды построек, части дома, и все, что относится к обустройству домашнего хозяйства: Иннэ от «иннэ» -1.Игла, иголка. 2.Металлический стержень с заостренным концом различного назначения; Куруе от «куруе» - изгородь; Бадьаа от «бадьаа» - 1. Большой деревянный ковш (для подливания кумыса) 2. Торчащий в разные стороны, ветвистый; Атыйах от «атыйах» - берестяное или деревянное лукошко, предназначенное для воды или хранения, содержания рыбы; Матаар от «матаар» - большой деревянный кубок с богатым узором, изготовленный из ствола молодой березы, предназначенный для питья кумыса; Сэргэ от «сэргэ» -коновязный столб и др.
Семантическая группа «Охота и оружие» по количеству имен на втором месте - 16 единиц, что составляет 12,7%: Ардьаанай от «ардьа»-большая верша, морда для ловли карася и другой крупной рыбы; Далдыга от «далда» - щиток для укрытия от зверя и стрельбы, устанавливаемый на лыжах охотника; До^уур от «доБуур» - силки для ловли птиц, прикрепляемые к деревянному шесту, доске; Тайыка от «тайыы»- охотничье оружие (в основном на медведе) в виде обоюдоострого копья, насаженного на длинное древко, рогатина; Батас от «батас» -1. Древнее воинское оружие, пальма. 2. Могучая сила в борьбе с кем-чем-либо и др.
Группа «Орудия труда» представлена в количестве 13 единиц, что составляет 11,8%: ыа от «кь^а» - кузнечный горн; Бургэс от «бургэс»- шило; Бутт-эс от «буттэс»- топор-колун; Ба^ырыыс от «баБыыр» - 1. Багор, металлический стержень с загнутым концом, крюк. 2. Имеющий крюк, крючковатый; Балтахот «балта» - большой кузнечный молот; Сугэ от «сугэ» - топор; втуйэ от «етуй-э»-молот и др.
В группе «Одежда и аксессуары» 10 единиц, что составляет 9% от общего количества личных имен семантической категории «бытовые реалии»: Кылдьыы от «кылдьыы» - 1. Дужка, кольцо. 2. Узкая полоса вдоль ч-л., имеющего округлую форму, оправа. Ореол вокруг небесного тела. 3. Складки на верхних веках. 4. Серебряная гривна (женское шейное украшение; Кэтинчэ от «кэтинчэ» - суконные или меховые толстые носки, надеваемые с торбосами, сапогами; Дьа-бака от «дьабака» - национальная якутская женская шапка: меховая изнутри и снаружи, высокая, закрывающая уши; Хаппар от «хаппар» - небольшая кожаная или равдужная сумка и др.
В одну группу «Социальная жизнь и традиции» были объединены явления и понятия, относящиеся к повседневной, бытовой жизни якутов, а также единицы измерения, в данную группу вошло 12 единиц, что также составляет 9%: Амы-дай от «амыдай» - человек, имеющий одинаковое с кем-либо имя; Малааhын от «малааhын» - застолье; Тойук от «тойук» - якутская песня - импровизация с запевом «дьиэ-буо»; Тyhyк от <«^ук» - в старину у якутов - государственный сбор от населения, налог повинность; Харчы от «харчы» - деньги; Ырыанньай от «ырыа» - песня и др.
В семантическую группу «Пища» вошло 7 единиц - 6,3%: Кымыс от «кы-мыс» - кисломолочный напиток из кобыльего молока; Сыма от «сыма» - квашеная рыба; Тонох от «тонох» - говяжий сбой (голова, ноги и внутренности убитого на мясо животного); Чачча от «чаччаБа» - что-либо из пищи засохшее, тонкое и жидковатое; Чачык от «чачык» - снятая с молока пленка, засушенная в виде трубочки; Хохтуй от «хохтуй»- вяленая рыба.
В группе «Приспособления для домашнего скота» 4 единицы 4,5%: АдаБа от «адаБа» - деревянная колодка, надеваемая на ноги лошади. Кандалы (устаревшее). Предмет, мешающий передвижению, являющийся якорем, тяжестью; Бехтургэ от «бехтургэ» - ремешки у задней луки седла для перевязывания чего-л., торока, а также притороченная к седлу поклажа; Бакаайы от «бакаайы» -веревка, которой обвязывают мясо лошади и обводят вокруг задних ног чтобы не дать ей лягаться; Тэhиин от «тэГшин» - повод, поводья.
Тюркские имена, содержащие в своей основе апеллятивы, относящиеся к бытовым реалиям, В.А. Никонов относит к именам-описаниям в подгруппе «первое увиденное или услышанное матерью после родов»: «вероятно, таковы многие из алтайских имен, приведенные О.Т. Молчановой в группе предметов домашнего обихода» [7, с. 97].
Имена со схожими семантическимми характеристиками встречаются в тувинском языке. Н.В. Сувандии относит их к группе «Имена, связанные с национально-бытовыми особенностями», которую делит на две категории "Имена, свя-
занные с названиями предметов быта" и "Имена, связанные с названиями блюд национальной кухни" [7, с. 31]. Так же, как и в древнеякутском антропонимиконе, личные имена, образованные от названий традиционных продуктов питания, от-
Библиографический список
ражают молочные и мясные продукты (Суттуг-оол от суут "молоко"), а имена, образованные от предметов быта - домашнюю утварь и различные орудия труда (Балды - от балды «топор»; Бижекот бижек «нож»).
1. Васильева А.А. Антропонимические исследования в тюрко- и монголоязычных регионах РФ. Научно-методический и теоретический журнал «Социосфера». 2017; 4:53 - 56.
2. Багдарыын Сулбэ. (Иванов М.С.) Дойду сурахтаах, алаасааттаах. Якутскай: Кинигэ изд-та, 1982.
3. Скрябина Н.П. Становление локальной антропонимической системы (на материале русских деловых документов Якутии). Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. ФОЛ ИМ СО АН СССР Якутск, 1983.
4. Самсонов Н.Г. Наши имена. Якутск: Кн. изд-во, 1989 .
5. Николаев Е.Р Об изучении якутских антропонимов. Северо-Восточный гуманитарный вестник. Якутск, 2015; 3: 57 - 62.
6. Сафронов Ф.Г Дохристианские личные имена народов Северо-Восточной Сибири. 1985.
7. Никонов В.А. Имя и общество. Москва, 1974.
8. Сувандии Н.Д. Тувинская антропонимия. Кызыл, 2011.
References
1. Vasil'eva A.A. Antroponimicheskie issledovaniya v tyurko- i mongoloyazychnyh regionah RF. Nauchno-metodicheskij i teoreticheskijzhurnal «Sociosfera». 2017; 4:53 - 56.
2. Bagdaryyn Sylb'e. (Ivanov M.S.) Dojdu surahtaah, alaasaattaah. Yakutskaj: Kinig'e izd-ta, 1982.
3. Skryabina N.P. Stanovlenie lokal'noj antroponimicheskoj sistemy (na materiale russkih delovyh dokumentov Yakutii). Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. FOL IM SO AN SSSR, Yakutsk, 1983.
4. Samsonov N.G. Nashi imena. Yakutsk: Kn. izd-vo, 1989 .
5. Nikolaev E.R. Ob izuchenii yakutskih antroponimov. Severo-Vostochnyjgumanitarnyj vestnik. Yakutsk, 2015; 3: 57 - 62.
6. Safronov F.G. Dohristianskie lichnye imena narodov Severo-Vostochnoj Sibiri. 1985.
7. Nikonov V.A. Imya i obschestvo. Moskva, 1974.
8. Suvandii N.D. Tuvinskaya antroponimiya. Kyzyl, 2011.
Статья поступила в редакцию 21.11.18
УДК 811.512.157:06.053.56
Vasil'eva A.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, the Ammosov North-Eastern Federal University (Yakutsk, Russia), E-mail: [email protected]
MAIN STAGES OF THE HISTORY OF SOCIAL AND POLITICAL LITERATURE TRANSLATION INTO THE YAKUT LANGUAGE. The article covers the history of translation of socio-political texts, mainly newspaper journalism, from Russian into the Yakut. It has been observed that from the very beginning of its history in the 1920-30s translation of journalism forced translators to think about solving linguistic issues of translation practice - terminology, the comparative grammar of the Russian and Yakut languages, culture of speech, etc. The information on many translators of socio-political texts is given, some features of the translation work organization in the Soviet era are revealed. The article also describes the modern trends in translation activities in media which appear with the changes in the way of presenting information and the formation of new methods of public opinion regulation.
Key words: translation, Russian language, Yakut language, theory of translation, ideological literature, terminology.
А.А. Васильева, канд. филол. наук, доц., Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected]
ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ИСТОРИИ ПЕРЕВОДА ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ НА ЯКУТСКИЙ ЯЗЫК
Статья посвящена истории перевода с русского языка на якутский язык общественно-политических текстов, в основном, газетной публицистики. Отмечается, что перевод публицистики с самого начала своей истории в 20-30 годах ХХ века заставил переводчиков задуматься о решении лингвистических вопросов практики перевода - терминологии, сопоставительной грамматики русского и якутского языков, культуры речи и др. Приводятся сведения о многих переводчиках общественно-политических текстов, раскрываются некоторые особенности организации переводческого труда в советское время. В статье также характеризуются современные тенденции переводческой деятельности в области СМИ, когда меняется способ подачи информации, формируются новые методы регулирования общественного мнения.
Ключевые слова: перевод, русский язык, якутский язык, теория перевода, идеологическая литература, терминология.
Многообразие процесса перевода предполагает многообразие путей его исторического развития, которое, конечно же, зависит и предопределяется историей народов контактирующих языков, взаимодействием их культур, в том числе развитием литературного процесса и историей языка. Перевод всегда был способом передачи новой информации, которая часто меняла устоявшееся, привычное, традиционное. Поэтому через века и через культуры до нас дошло изречение «Переводчики - это лошади просвещения». Перевод всегда находится на стыке языков и культур, поэтому перевод может выполнять роль некоего фильтра, регулирующего процессы заимствования языковых и культурных явлений. Именно поэтому необходимо глубокое и всестороннее исследование перевода, продуманное применение переводческих техник в билингвальном поликультурном пространстве.
Историография русско-якутского перевода сложна и многогранна, например, П.А.Слепцов в 1999 г. дал краткое описание переводческой деятельности Якутии в четырех хронологических этапах (дореволюционный период, 20-40-е годы, 50-е годы, настоящее время) [1], а в 2006 г. дал более полную характеристику и оценку процесса, опираясь на стиле-жанровую классификацию переводных текстов (религиозная литература, общественно-политическая, учебно-научная, художественная) [2, с. 3 - 21].
В данной статье мы обратим внимание на перевод общественно-политической литературы на якутский язык, применяя хронологический принцип. Переводы общественно-политической литературы с русского языка на якутский по объемам, пожалуй, превосходят объемы переводов текстов всех других стилей.
Имея важное идеологическое значение и широкие каналы распространения, оригинальная и переводная общественно-политическая литература закрепляет в языковом сознании читателей многочисленные речевые клише, характерные для данного типа текстов, как правильное, а значит, соответствующее нормам литературного языка. Поэтому языку периодической печати и переводов идеологической литературы заслуженно уделяется большое внимание исследователей.
Первые якутские газеты «Саха дойдута - Якутский край» (1907-1908), «Саха олого - Якутская жизнь» (1908-1909) и журнал «Саха саната - Голос якута» (1912-1913) появились в начале XX века под влиянием революционных событий 1905-1907 гг Это были двуязычные издания, выпускавшиеся политическими ссыльными, и потому имевшие оппозиционный характер. Исследуя язык первых якутских газет, профессор П.А. Слепцов отмечает значительную роль русско-якутского перевода в просвещении масс якутского народа и формировании литературных норм якутского языка, и приходит к выводу о том, что «на страницах [первых] газет зарождались ростки весьма оригинального стиля газетной публицистики на основе обработки разговорного языка, обобщенных форм эмоционально-экспрессивной фольклорной и ораторской речи и книжно-письменных способов выражения с различными инновациями под прямым воздействием русских текстов» [3, с. 353].
После революции главным печатным органом республики была газета «Кыым», в которой публиковались гигантские объемы переводов общественно-политической литературы. История газеты «Кыым» подразделяется на несколько этапов: 1) начальный этап, когда газета выходила под названием
