CC BY
57
УДК 811.512.142 Л. М. Ульмезова
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2011. Вып. 3
ДЕЕПРИЧАСТИЯ (ОБСТОЯТЕЛЬСТВЕННЫЕ ФОРМЫ ГЛАГОЛА)
В КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОМ ЯЗЫКЕ
Согласно традиционным представлениям, основывающимся, как правило, на примерах из индоевропейских языков, деепричастие трактуется как именное инфинитное образование1, характеризующееся глагольными категориями вида, залога, общностью управления и обозначающее второстепенное добавочное действие. Однако факт наличия в тюркских языках финитных форм с обстоятельственным значением [2, S. 119122, 123-127] противоречит мнению о том, что деепричастие — это форма глагола, выражающая вторичное действие, связанное с основным действием [3, с. 128]. Как будет показано ниже, изложенная индоевропеистическая трактовка понятия «деепричастие» едва ли отражает сущность этой глагольной категории.
В настоящей статье принята точка зрения, согласно которой категория деепричастия (обстоятельственной, адвербиальной формы глагола) является совокупностью многочисленных глагольных форм, означающих действие, представляемое как обстоятельство, и объединяемых на этой семантико-функциональной основе в единый ряд. Именно представление действия как обстоятельства и составляет функциональную и семантическую сущность деепричастия. Значения деепричастий лишены агентивной семы. Иными словами, временные семы деепричастий не направлены на настоящий период ориентации глагольной категории времени изъявительного наклонения, а имеют таксисный характер [4; 5, с. 101], т. е. выражают временные связи между описываемыми ситуациями, точнее, между уточняемым действием и действием, представляемым в качестве обстоятельства.
Агглютинативные языки, в отличие от флективных, практически не испытывают потребности в придаточных предложениях, и средствами выражения «полипредикативности» в них [6, с. 556] (в частности, в карачаево-балкарском языке) служат глагольные именные формы, в т. ч. обширный арсенал деепричастных форм. Вопреки сложившимся представлениям, согласно которым деепричастия в тюркских языках не функционируют в качестве финитных или личных форм глагола, т. е. не подвергаются глагольному спряжению и не имеют значения лица [7, с. 474; 8, S. 338-339], в карачаево-балкарском языке некоторые деепричастные формы являются финитными и спрягаются по лицам (например, формы с морфемами -сА и -ГъАнлАй, -ГъАндА).
В тюркском языкознании все более утверждается мнение, что образования с морфемой -sA «если...» следует трактовать как финитные формы с обстоятельственным значением [9, S. 472; 10, S. 20]. Эти морфологические средства в соответствии с установившейся традицией рассматриваются в числе форм наклонений и модальностей [1, р. 396-397, 828-830; 7, с. 243-244, 249-250; 11, с. 68-70].
Еще В. В. Радлов заметил, что древний причастный аффикс -сАр очень рано «застыл» в форме деепричастия, затем преобразовавшись в -сА и получив личные аффиксы, выступая как полнокровный аффикс со значением условия [12, S. 30]. Условие, как
1 Сторонником толкования деепричастия как именной формы глагола в тюркском языкознании был, например, авторитетный грамматист Жан Дени [1, р. 450-500].
© Л. М. Ульмезова, 2011
представляется, относится к числу типичных обстоятельств и то, что обстоятельственные значения нисколько не противоречат субъектно-предикатной структуре мысли и содержанию передаваемых ими конкретных суждений, позволяет считать форму -сА и ее разновидности деепричастиями.
Первичная финитная форма с условным обстоятельственным значением
(деепричастие -сА)
В карачаево-балкарском языке изменяемая финитная форма с показателем -сА, как и турецкая форма -sA (Kel ilag bil+se kendi ba§ina surer (пословица) «Если бы лысый знал лекарство, то намазал бы (его) на собственную голову»), функционируют как средство выражения действия, представляемого как условие. При этом значение формы индифферентно как к временным характеристикам действия, так и к реальности (1-2) или ирреальности условия (3):
(1) Адетни бил+се+нг — адетге кёре, адетни билме+се+нг — бетге кёре (пословица) «Если знаешь обычай — поступай по обычаю, если не знаешь — поступай по совести».
(2) Тойгъа бар+са+нг, тоюп бар, эски тонунгу къойуп бар (пословица) «Если идёшь на пир, иди сытым, иди, оставив (дома) старую шубу».
(3) Халкъ насыбы къайдагъысын бил+се+м эд, / Бутларымы мен ат этип, жетерем. / Арабызда къан ырхыла бар+са+да, / Жюрегими къайыкъ этип, ётерем (МК, К, 205) «Если бы я знал, где счастье народа, / я бы прибежал туда, / если бы даже между нами текли реки крови, / я бы переплыл, соорудив лодку из своего сердца».
Вторичные финитные формы с условным обстоятельственным значением -А, -й эсе (в отрицательном статусе -мАй эсе) и -ГъАн эсе
«Вторичность» форм с морфемами -А, -й эсе (в отрицательном статусе -мАй эсе), -ГъАн эсе состоит в том, что носитель обстоятельственного значения занимает место в словоформе не непосредственно после глагольной основы, а после временного формообразовательного аффикса:
Тенг бол+а эсе+нг, тенг бол, / Тенг бол+май эсе+нг, кенг бол (КъМНТ, 138) «Если ты намерен быть (мне) другом, то будь им (другом), / А если не намерен (быть мне другом), то держись (будь) подальше».
Дауурну сюй+мей эсе+нг, гюрбежиге барма (КъМНТ, 149) «Если ты не любишь шум, то не ходи в кузницу».
Къарачыгъыз нартла элине узакъдан, / Кёр+е эсе+гиз, уллу къууум, къууанчла. / Аланла, биз а жортууулдан келебиз, / Жолукъгъаннга къысха салам беребиз, / Сёлешсек
а, элгендирмей кетебиз (МТ, 1994, № 1, 146) «Посмотрите-ка на страну нартов издали, / Если видите — там большое веселье, радость. / Аланы, мы возвращаемся из похода, / Встречных приветствуем кратко, / А если и заговорим (с ними) — не вселяем в них страх».
Деепричастие -(y)А/-й
Продуктивная и производительная форма обстоятельства образа действия «делая что-либо» является частичным синонимом деепричастия -ГъАнлАй. Обстоятельствен-
ная глагольная форма -(у)А/-й свидетельствует о повторяемости, интенсивности, длительности действия. Функционирует в удвоенном, парном и в одинарном виде.
Удвоенное употребление:
Мен алагъа тийип — тийип кёреме. Шош — шош. Сыла+й-сыла+й (ККъ, ЖЖГ, 17) «Я притрагиваюсь к ним. Тихо-тихо. Поглаживая».
Къош да бар+а — бар+а тюзеледи (пословица) «И юрта постепенно собирается» (соответствие русской поговорке «Москва не сразу строилась»).
Парное употребление:
Кел+е-кет+е туруучуду (информант) «Он (иногда) захаживает».
Одинарное употребление:
Гылыучукъну бла къадырны туякълары жолда тыкъ-тыкъ эте, биз да анга тынгыла+й барабыз (КъКъ, ЖЖГ, 26) «Мы идём, слушая, как стучат (по дороге) копыта ослика и мула».
Деепричастие -(А/Ы) п (в отрицательном статусе -мАй)
Одна из продуктивных и производительных обстоятельственных форм глагола — форма -(А/Ы) п — выражает наиболее абстрактное обстоятельственное значение (обстоятельство образа действия), характеризуя сказуемое с точки зрения образа действия, времени, причины или условия [7, с. 474, 476]. Посредством формы -(А/Ы) п, как представляется, подчеркивается однородность взаимосвязанных действий [13, с. 74]. Данное деепричастие в качестве смыслов может передавать: (1) действие-обстоятельство, предшествующее уточняемому действию, и (2) действие-обстоятельство, осуществляемое одновременно с уточняемым действием [14, с. 109]:
1. Действие-обстоятельство происходит раньше уточняемого действия:
Келчи, мен сени бир иги жууундур+уп, сыл+ап-сыйп+ап, къуйругъунгу, жалкъангы да тар+ап, ариу этейим (МТ, 2005, № 1.167) «Давай-ка я тебя искупаю (искупав), как следует, высушу (высушив), приведу в порядок, расчесав хвост и гриву.»
Ал+май сокъураннгандан эсе, ал+ып сокъуран (пословица) «Лучше уж сокрушаться после покупки, чем переживать, не купив (ничего)».
2. Действие-обстоятельство осуществляется одновременно с уточняемым действием:
Тамара, тенг къызлары чигъаргъан жерден теп+мей, адепли таулу къыз ма былай болады дегенликде, кёзлерин кётюр+мей, сюелип турады (МТ, 1997, № 1.85) «Тамара, не поднимая глаз, неподвижно стоит на том месте, куда ее вывели подруги, как бы давая понять всем своим видом: „Вот так должна вести себя добропорядочная балкарка“».
Деепричастие -мАй (Ын)
Деепричастие -мАй (Ын) представляет собой семантический синоним предыдущей отрицательной формы -мАй и имеет два узуальных смысла: 1) «не совершая чего-либо» (см. примеры 3 и 4); 2) таксисный временной смысл — уточняемое действие происходит раньше действия-обстоятельсва (см. примеры 1 и 2), что подтверждается карачаево-балкарским материалом.
Балам, бюгюн таула къаштюйдюле, / Къар жауады, бир эрин+мей. / Мен бу дуни-ядан алай кетейим, — / Сени ачыуунгу кёр+мей! (МК, К, 230) «Сын мой, сегодня горы
хмуры, / Снег все валит, и не лень ему [буквально: не ленясь]. / Я хочу уйти в мир иной, / Не увидев твоё горе».
Ингирге дери ишлейсиз, ауузугъузгъа суу сал+майын, ары+майын, тал+майын (фольклор) «Вы без единого глотка воды, без устали работаете до вечера».
Азмы турдук биз ойна+май, кюл+мейин, / Бу зорлукъгъа не этерге бил+мейин (фольклор) «Мало ли дней мы пребывали в печали, ничему не радуясь / и не зная, что нам делать с этим насилием».
Деепричастие -(А/Ы) р -мАз
Продуктивная, но малопроизводительная сложная финитная неспрягаемая деепричастная форма -(А/Ы) р -мАз сообщает, что уточняемое действие совершается непосредственно после окончания действия-обстоятельства.
...жангы хуналагъа жет+ер — жет+мез Гордагъа жолукъдукъ (КъКъ, ЖЖГ, 11) «Как только мы дошли до новых заборов, встретили Горду».
Деепричастие -ГъАнлАй
Деепричастие -ГъАнлАй характеризуется высокой степенью употребительности и наделено двумя значениями: 1) действие-обстоятельство, осуществляемое одновременно с уточняемым действием. Форма способна включать в себя личные аффиксы, следующие за аффиксом -ГъАн (см. пример 4). Она может использоваться также в составе ационсартовых слововербальных конструкций (кел+генлей турады «всегда приходит»).
1. Действие-обстоятельство, осуществляемое одновременно с уточняемым действием:
(1) Бир кере уа, биз аны юйден чыгъып кел+генлей тутуп, сёлеширге хазырландыкъ (Алим Теппеев. «Жин заран») «Однажды, мы поймали его при выходе из дома и приготовились к разговору».
(2) Аны юлюшю ишлей тур+гъанлай ауруп къалгъан ишчиледен бирине берилди (информант) «Его паёк был отдан человеку, заболевшему во время работы».
2. Действие-обстоятельство, предшествующее уточняемому действию:
(3) Шо биз да аладан айрылып, жолгъа тюш+генлей, аннягъа жолукъдукъ (КъКъ, ЖЖГ, 22) «И как только мы, расставшись с ними, отправились в путь, мы встретили маму».
(4) Къошха жууукълаш+хан+ым+лай, Бойнакъ аллыма чапды (КъКъ, ЖЖГ, 52) «Как только я приблизился к шалашу, ко мне подбежал Бойнак» (пример 4 свидетельствует о неустойчивости морфной синтактики при спряжении рассматриваемой обстоятельственной формы).
Деепричастие -ГъАнлАйЫн
Эта форма также обладает уподобительным значением, но в отличие от предыдущей формы менее употребительна и является неспрягаемой:
Ол кючке, ариулукъгъа, бийикликге / кетди ёмюрюм жесир бол+гъанлайын. / таула, жол жарытханча келлик кюннге, / Туралла бийиклей, агъар+гъанлайын!.. (КъКъ,
ТТКъ, 75) «Этой силе, красоте, высоте / вся моя жизнь была верна, я был ими пленен, / Горы, словно освещая дорогу грядущему дню, / стоят, возвышаясь и белея».
Бу дунияда жыртхычла, боран да бар, / Къарылгъач жойюлма+гъанлайын келди! (КъКъ, ТТКъ, 229) «В этом мире есть и хищники, и бури, / а ласточки прилетели, избежав гибели».
Деепричастие -ГъАнлЫ
Деепричастие -ГъАнлЫ имеет обстоятельственное временное значение «с тех пор как.» и сигнализирует о том, что действие-обстоятельство является начальным пределом уточняемого действия [7, с. 479; 15, с. 161-183; 16, S. 434; 17, S. 1009]:
Жер! / Адам, жаратыл+гъанлы, / жалынчагъынг эди сени. / Энди сен тилейсе адам-дан: / «Жойма, жойма!» — деп. (МЁ, ЮС, 71) «Земля! / Человек со дня сотворения / был зависим от тебя (молился на тебя)». / А теперь ты взмолилась перед ним: / „Не губи меня, не губи!“».
Мен кел+генли бир ыйыкъ болады (информант) «Прошла неделя с тех пор, как я приехал».
Деепричастие -ГъЫнчЫ
Значение данной формы сообщает, что действие-обстоятельство или является хронологическим конечным пределом уточняемого действия, или происходит раньше него [14, с. 148].
Макъа къапса, эшекге мюйюз чыкъ+гъынчы, сау болмаз (пословица) «Укус лягушки не заживёт до тех пор, пока не вырастут рога у осла».
Сор+гъунчу, айтма, сёзюнгден къайтма (пословица) «Не говори до тех пор, пока не спросят, сказав же, не отказывайся от своих слов».
Деепричастие -ГъАнлЫкъгъА
Форма -ГъАнлЫкъгъА [18, с. 225] с противительным значением «несмотря на ...» сигнализирует о том, что выраженное основой деепричастия действие является таким, вопреки которому совершается уточняемое действие, и представляет собой одну из продуктивных обстоятельственных форм глагола в карачаево-балкарском языке.
Джангнгур джау+гъанлыкъгъа, биз чабак тутханыбызны къоймадыкъ [18, с. 225] «Несмотря на дождь, мы не прекратили удить рыбу».
Аланы къолгъа юйретгенни къой, экисинда къаядан кет+генликге неда экисинда бёрю аша+гъанлыкъгъа, аз да жарсымай, къууанып къаллыкъ эдим (КъКъ, ЖЖГ, 69) «Я бы нисколько не расстроился, если бы их съел волк или они сорвались бы со скалы, наоборот, обрадовался бы, а тут еще их приручать».
Деепричастие -ГъАндА
Продуктивная и употребительная спрягаемая форма -ГъАндА имеет значение, повествующее о том, что действие-обстоятельство является хронологической отправной точкой уточняемого действия [19, с. 154-155]. Форма способна включать в себя личные
аффиксы, следующие за аффиксом -ГъАн (пример 1 свидетельствует о неустойчивости морфной синтактики при спряжении рассматриваемой обстоятельственной формы).
(1) Ботталаныжигит Чобай, /Сеничажашэлде азэди, / Жигитликгежет+ген+инг+де, / Сен кишиликге баз эдинг. Сёз айтыргъа жет+гендеуа — / Сёзюнгю артха алма-учу эдинг; / Жау аллына чыкъ+гъанда уа — / Артха туруп къалмаучу эдинг. (МК, К, 273) «Смелый Чобай из Боттаевых, / Подобных тебе, мало было в селе. / Когда нужно было проявить свое мужество. / Ты был к этому готов. / Когда нужно было говорить, / Ты говорил без обиняков; / Когда нужно было идти к врагам, / Ты никогда не отступал».
(2) Биз не этербиз ол заманда, — / Бизде къарыу къалма+гъанда? / Жууабыбызны алма+гъанда, / Бир болушлукъ болма+гъанда? (МК, К, 66) «Что мы будем делать, когда / Силы наши иссякнут, / Если нас никто не выслушает, / Когда помощи нет».
Деепричастие -ГъАн (дА) чА
Употребительное и продуктивное деепричастие -ГъАн (дА) чА «как будто.» имеет уподобительное значение, сигнализирующее о том, что уточняемое действие сравнивается с уточняющим действием. Словоформы способны передавать в качестве смыслов притворство, «предположительность» [20, с. 34-35] или попытку совершения действия [7, с. 487]:
Эслеп-ойлап сёлешиученг, / Бир уллу ишни эт+гендеча. (МК, К, 273) «Говорил ты всегда весомо, / Как при свершении великих дел.
Жауады жаз башы жабалакъ, / акъ булут жабагъы арт+ханча, / ай тегейи жулдуз ун тарт+ханча, / жауады жаз башы жабалакъ. / Аппам айтыучу сейир жомакъ, / са-бийлик дуниямдан къайт+ханча, / жауады жаз башы жабалакъ. / акъ булут жабагъы арт+ханча. (МЁ, ЮС, 22) «Падает весенний пушистый снег, / словно облако стряхивает с себя белый пух, / словно жернов луны перемалывает звезды. / Падает весенний пушистый снег. / Словно из ушедшего детства / вернулась дедушкина чудесная сказка. / Падает весенний пушистый снег, / словно облако стряхивает с себя белый пух».
Деепричастие -(А) рЫкъчА, -лЫкъчА
Эта форма обладает тем же значением, что и предыдущая форма. Отличие заключается в том, что данная форма содержит сему будущего времени:
Биз кёрмез+ликча (информант) «Как будто мы не увидим».
Жюрегимде болгъанланы айтайым, / Къаяларынг барын ангыла+рыкъча. (КъКъ, ТТКъ, 131) «Расскажу я всё, что у меня на душе, / Как будто твои скалы всё поймут».
Как было отмечено выше, в индоевропейском языкознании деепричастие определяется обычно как «именное (непредикативное) отглагольное образование, объединяемое с системой глагольных форм категориями вида и залога и общностью управления и обозначающее второстепенное добавочное действие, примыкающее к главному действию» [21, с. 125]. С позиции принятой в настоящей статье системы понятий, деепричастие (обстоятельственная форма глагола) трактуется как такая глагольная форма, которая служит средством представления действия как обстоятельства.
Факт наличия в карачаево-балкарском языке финитных, т. е. «предикативных форм» (как спрягаемых, так и неспрягаемых) с обстоятельственными значениями способен изменить привычное представление о деепричастии как о «непредикативном отглагольном образовании».
Принятая в настоящей статье трактовка включает деепричастия в ряд словоизменительных глагольно-именных форм, значением которых является вторично гипостазируемое действие.
Материал карачаево-балкарского языка подтверждает положение, согласно которому глагольные имена во многих языках мира являются «историческим источником» глагольных финитных форм [22, с. 96-116; 23, с. 196-203; 24, с. 126-132; 25, с. 27-37].
Принятые сокращения
МК, K — Мёчюланы Кязим. Кязим. Нальчик: Эльбрус, 1996. 600 с.
КъМНТ — Къарачай-малкъар нарт сёзле. Жарашдыргъан — Джуртубайланы Хыйса.
Нальчик: Эльбрус, 2005. 192 с.
МТ — Минги Тау. 1994. № 1; Минги Тау. 1997. № 1; Минги Тау. 2005. № 1.
КЪКЪ, ЖЖГ — Кули Къайсын. Жорт, жорт, гылыуум! Нальчик: Эльбрус, 2002. 117 с.
КЪКЪ, ТТКЪ — Кули Къайсын. Таула Тургъан Къадарда. Нальчик: Эльбрус, 1997. 464 с.
МЁ, ЮС — Мурадин Ёлмез. Юзмез Сагъат. Нальчик: Эльбрус, 2009. 289 с.
Литература
1. Deny J. Grammaire de la langue turque (dialecte Osmanli). Paris: Editons Ernest Leroux, 1921. 1218 p.
2. Ytice N. Gerundien im Turkischen. Eine morphologische und syntaktische Untersuchung. Istanbul: Simurg, 1999. 134 S.
3. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. 685 с.
4. Блумфилд Л. Язык. М.: Прогресс, 1968. 607 с.
5. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М.: Наука, 1972. С. 95-113.
6. Касевич Б. А. Труды по языкознанию: в 2 т. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2006. Т. 1. 646 с.
7. Кононов А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1956. 571 с.
8. Ergin М. Turk Dil Bilgisi. 19. baski. Istanbul: Bayrak/ Basim / Tanitim, 1992. 407 s.
9. Karahan L. -sa / -se Eki Hakkinda // Turk Dili. Dil ve Edebiyat Dergisi. Ankara, 1994.
10. Karahan L. Yapi Bakimindan Cumle Siniflandirmalari Uzerine Hakkinda // Turk Dili. Dil ve Edebiyat Dergisi. Ankara, 2000.
11. Серебренников Б. А. Система времён татарского глагола. Казань: Издательство Казанского университета, 1963. 76 с.
12. Radloff W. Einleitende Gedanken zur Derstellung der Morphologie der Turksprachen. СПб.: Императ. Академия наук, 1906. 35 S.
13. Иванов С. Н. Курс турецкой грамматики: в 2 ч. Л.: Издательство ЛГУ, 1977. Ч. II. Грамматические категории глагола. 88 с.
14. Дениз-Йылмаз О. Категория номинализации действия в турецком языке. СПб.: Издательство СПбГУ, 2006. 227 с.
15. Джанмавов Ю. Д. Деепричастия в кумыкском литературном языке: сравнительно с другими тюркскими языками. СПб.: Издательство СПбГУ, 2006. 227 с.
16. Banguoglu T. Turkfenin grameri. Istanbul: Baha Matbaasi, 1974. 630 s.
17. KorkmazZ. Turkiye Turkfesi Grameri (§ekil Bilgisi). Ankara: TDK Yayinlari, 2003. 1224 s.
18. Хабичев М. А. Карачаево-балкарский язык // Языки народов СССР: в 5 т. М.: Наука, 1966. Т. II. Тюркские языки. С. 213-223.
19. Иванов С. Н. Родословное древо тюрок Абу-л-Гази-хана. Грамматический очерк: имя и глагол. Грамматические категории. Ташкент: Издательство «Фан» Узбекской ССР, 1969. 204 с.
20. Дениз-Йылмаз О. О специфическом предположительном значении глагольных форм про-шедшего-субъективного времени и субъективной модальности в современном турецком языке // Востоковедение. Филологические исследования / отв. ред. В. В. Гузев. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2004. Вып. 24. С. 34-35.
21. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская Энциклопедия, 1969. 608 с.
22. Алиев У. Б. Наклонение и время глагола карачаево-балкарского языка // Вопросы категории времени и наклонения глагола в тюркских языках. Баку: Издательство «ЭЛМ», 1968. С. 96-116.
23. Серебренников Б. А. Вероятностные обоснования в компаративистике. М.: Наука, 1974. 352 с.
24. Покровская Л. А. К вопросу о личных и неличных формах глагола в тюркских языках // Turcologica. М.: Наука, 1976. С. 126-132.
25. Баскаков Н. А. Историко-типологическая морфология тюркских языков (структура слова и механизм агглютинации). М.: Наука, 1979. 275 с.
Статья поступила в редакцию 13 октября 2011 г.
