CC BY
14перерабатывая материалы для окончательной редакции "Учителя музыки", писатель дает краткое предисловие ко всему тексту, в котором "раскрывает свой замысел: включить эту повесть в число автобиографических страниц. "Учитель музыки — моя бытовая биография" (Там же. С.27). В окончательной редакции книги автор, по утверждению А.д'Амелия, "подчеркивает автобиографический характер текста: "прошу не путать никого с А.А.Корнетовым, ни с кем из его знакомых и приятелей, это я сам" (Там же. С.28). Исследователь отмечает и эклектичность материала, на котором строится повествование: "в "Учителе музыки" бытовые эпизоды перемежаются с сюжетами, заимствованными из журналистской хроники, рассказ о сибирских колдунах соседствует с воспоминаниями детства, за ними следуют африканские сказки, описание путешествий и паломничеств, размышления о человеческом страдании" (там же). Осмысливая символическое содержание книги, А.д'Амелия делает печальный вывод о том, что "Учитель музыки" — не только повесть о парижских годах Ремизова, но и притча "о гибельной окостенелости человека, оторванного от своего языка и культуры, о горькой замкнутости человека в самом себе, в своем доме, в своей комнате-келье-каторге, притча о человеке, приговоренном к незрению, к "крысиной доле", к утрате сказочной и игровой стороны существования" (Там же. С.23).
О.А.Чуйкова
"Иверень" (Париж: YMCA-Press, 1986) по содержанию следует хронологически за книгой "Подстриженными глазами". "Иверень" описывает период от ареста в Москве в ноябре 1896 до окончания ссылки в Вологде в мае 1903. О.Раевская-Хьюз отмечает, что писать "Иверень" Ремизов начал "с конца": завершающая глава "Северные Афины" была опубликована в журнале "Современные записки" в 1927. Остальные главы писались "во второй половине сороковых и начале пятидесятых годов" ("Иверень". Париж, 1986. С.288). Название книги, которое, по словам О.Раевской-Хьюз, вызывало недоумение у современников автора, означает осколок или выблеск и "хотя это слово привлекало его своим смыслом и звучанием, он готов был пожертвовать этим названием, предлагая озаглавить книгу "Кочевник". Но перемена названия никакой роли в издательской судьбе книги не сыграла и книга издана не была" (Там же. С.288). По мнению О.Раевской-Хьюз, роман выделяется из череды других автобиографических произведений Ремизова тем, что:
"освещение биографических фактов, относящихся к строго определенному этапу его жизни (1896-1903), подчинено более глубокому плану: развернутой декларации об особенности места, занимаемого автором в истории русской литературы. Связаны оба этих плана попыткой автора найти первые проявления писателя Ремизова в "отмеченном" студенте или своевольном ссыльном. О том же свидетельствует введение автором в "Иверень" пересказа своего первого рассказа "Убийца", знакомого нам по книге "Подстриженными глазами" (Там же. С.284). Объясняя причину часто встречающихся и в других произведениях самоцитат, совпадающих или лишь немного измененных текстов, О.Раевская-Хьюз пишет: "Ремизов любил включать один и тот же текст в разные "сборники" и "книги", иногда без перемен, иногда же создавая новые редакции, соответствующие новому контексту; "книжника" в этом поддерживал "сказочник", свободно варьирующий — распространяющий или сокращающий — текст" (Там же. С.286). Выделяя следующий важный момент для творческого процесса писателя, исследователь утверждает, что "сон — это также источник ремизовских перевоплощений, его памяти, переносящей его в другие века. В "Иверне" вдохновенные "воспоминания" о своих предшественниках-книжниках... отражают две особенности Ремизова-писателя — его культ книги и культ памяти, призванной сохранить культуру от забвения и небытия" (Там же. С.285). Подобное мироощущение делает для писателя необходимым обратиться к собственным литературным "корням". В главке "Писатель" Ремизов намечает свою литературную генеалогию: через Гоголя, Достоевского и Вельтмана она ведет к представителям натуральной школы Булгарину и Далю. Так автор подчеркивает свою принадлежность к "младшей" линии русской литературы. О.Раев-ская-Хьюз пишет, что "от Гоголя и Достоевского берутся только те стороны их творчества, которые были Ремизову особенно близки: сказочность Гоголя и чуткость к человеческому страданию Достоевского. Из многообразной деятельности Вельтмана также выбрано самое близкое Ремизову: столкновение прямого и метафорического значения, языковое "балагурство" (Там же. С.286). Говоря о структуре романа, исследователь также подчеркивает, что "Иверень" — "его "профессиональная исповедь" — и не только в том смысле, что здесь детально излагается история его первых литературных шагов, но в первую очередь потому, что тематически и стилистически книга является как бы "концентратом" творчества писателя в целом" (Там же. С.289). Это происходит потому,
что "литературной" проблематикой книга не исчерпывается. Автор и герой "показан здесь в окружении современников, сыгравших исключительную роль в общественном и интеллектуальном движении начала века. В этом контексте — революционных канунов — Ремизов размышляет в "Иверне" о человеческой судьбе и о путях "преодоления" ее. Три указанных в конце книги варианта "победы" над судьбой, создающие на первый взгляд впечатление безысходного отчаяния, своей абсурдностью подчеркивают ложность этой "победы", точно так же, как отвергает книга революционную утопию переделки человечества в целом" (Там же. С.289). Столкновение "фатализма" и установки на свободу воли лежит в основе глубокого философского пласта в "Иверне", и "не случайно поэтому, — отмечает О.Раевская-Хьюз, — что начало и конец ее обращаются к двум крупнейшим представителям русской философии ХХ века — и ближайшим друзьям автора — Василию Розанову и Льву Шестову" (Там же. С.289). Именно глубокий философский контекст дает возможность исследователю утверждать также, что "Иверень" — книга памяти. В отличие от других автобиографических книг Ремизова, в "Иверне" явно ощутимо сознательное "подведение итогов". Кроме тех, кого он встретил в ссылке "на рубеже двух столетий", в начале своего писательского пути, Ремизов вводит в текст книги и тех, с кем прошла его жизнь как человека и как писателя, поэтому Шестов и Розанов здесь свободно соседствуют с Гоголем, Аввакумом и Достоевским" (Там же. С.290).
О.А.Чуйкова
РЕННИКОВ Андрей Михайлович (1882-1957)
"Беженцы всех стран (Индейский бог): Комедия в 3-х действиях" (София: Русь, 1925) — все действующие лица в комедии, за исключением нескольких второстепенных персонажей, — члены семьи профессора Колосова. Первое действие разворачивается в скромной комнате в предместьи Парижа, где живут сам профессор, его жена Анна Петровна и младшая дочь Светлана. Их существование безрадостно: денег не хватает на еду, зимой в доме нетоплено, почти все попытки заработать оканчиваются неудачей. Но Анна Петровна волнуется не столько за себя, сколько за детей, разбросанных революцией по разным континентам. Старший сын Колосовых, полковник, устроился в экспедицию английской "компании для ловли
