CC BY
190
Салиев А. А.
(Бишкек)
УДК 94(47)
РЕЛИГИОЗНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ПОЛИТИКИ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ В СРЕДНЕЙ АЗИИ В XIX - НАЧАЛЕ ХХ ВВ.
В статье рассматривается проблема противостояния геополитических интересов Османской и Российской империй в Центральной Азии в конце XIX - начале XX в. Ее актуальность определяется тем, что регион Центральной Азии как в исторической ретроспективе, так и в современный период является важным стратегическим регионом, являющимся объектом интересов разных стран и международных сил. Научная новизна предпринятого автором исследования обусловливается тем, что автор доказывает эффективность предпринимаемых Российским государством мер в регионе для обеспечения конфессиональной и политической стабильности. В архивах отложилось немало дел, которые указывают на то, что турецкие эмиссары занимались пропагандой в пользу Османской империи и сбором средств в разного рода турецкие фонды. Зачастую турецкая агентура действовала на легальных основаниях, имея официальные документы от местных властей или паспорта сопредельных с регионом государств. Основным фактором подрывной деятельности турецкой агентуры был религиозный, который использовался для вовлечения мусульман региона в сферу турецких интересов. Автор отмечает, что активность турецкой агентуры неуклонно росла с начала XX в., но особенно обострилась в период Первой мировой войны. Автор приходит к выводу о том, что в рассматриваемый период Османская империя активно использовала исламскую религию и ее учреждения в своих геополитических интересах в Центральной Азии. Однако все попытки Турции сыграть на религиозном факторе имели ограниченный эффект, поскольку в торгово-экономическом отношении регион был издавна более связан с российскими рынками.
Ключевые слова: геополитика, религия, ислам, Российская империя, Османская империя, Турция, Центральная Азия, среднеазиатские ханства.
This article deals with the problem of confrontation between the geopolitical interests of Ottoman Turkey and the Russian Empire in Central Asia during the late XIX - early XX centuries. The urgency of the problem considered in the article is determined by the fact, that the Central Asian region, both in historical retrospect, and today is an important strategic region that is the object of interests of different countries and international forces. The scientific novelty of the research undertaken by the author is due to the fact that the author proves the effectiveness of measures taken by the Russian state in the region to ensure confessional and political stability. In the article, the author indicates that quite a few cases were postponed in the archives, which indicate that Turkish emissaries were engaged in propaganda in favor of Ottoman Turkey and in raising funds for various kinds of Turkish funds. Often, Turkish agents acted on legal grounds, having official documents from local authorities or passports adjacent to a region of states. The main factor in the subversive activities of the Turkish agents was a religious one, which was used to engage the Muslims of the region in the sphere of Turkish interests. The author notes that the activity of Turkish agents has steadily increased since the beginning of the 20th century, this problem was particularly acute during the First World War. The author concludes, that during the period under review, the Ottoman Empire actively used religion and its institutions in its geopolitical interests in Central Asia. However, all attempts of Ottoman Turkey to play on the religious factor were of a limited nature, since in the trade and economic sense the region was long more associated with the Russian markets.
Keywords: geopolitics, religion, Islam, Ottoman empire, Turkey, the Central Asia, Central Asian khanates, the Muslim world.
DOI: 10.24888/2410-4205-2019-18-1-127-133
Конец XIX и начало ХХ вв. стало временем активной деятельности Турции в среде верующего населения региона Средней Азии. Религия как инструмент становится основой турецкой геополитики в регионе. Современный исследователь В. П. Литвинов пишет о том, что «следствием политических интриг Османской Турции, ее подрывной деятельности в Туркестане стало восстание в Андижане в мае 1898 г.» [4, c. 327]. Предводителем этого восстания стал ишан Мухаммед Али. Царские власти не допускали обвинений в адрес «халифа правоверных», но подрывную деятельность турок в Средней Азии признавали. Правительственная комиссия под председательством генерала Н. И. Королькова, расследовавшая причины Андижанского восстания 1898 г., указывала: «То, что турецкое влияние существовало, можно заключить из того, что в последнее время в крае часто появлялись турецкие подданные без определенных целей и надлежащих документов, а также присылались из Турции для распространения в народе иллюстрированные константинопольские издания, прославляющие победы турок над греками и попрание христианского креста» [9, д. 221, л. 10 об.]. Комиссия особо отмечала, что турецкий султан устанавливал связи с афганским эмиром для совместной агитации в среде туркестанских мусульман. Туркестанский генерал-губернатор С. М. Духовской писал 22 февраля 1899 г. военному министру А. Н. Куропаткину о том, что турецкие эмиссары сыграли значительную роль в Андижанском возмущении, а их подготовили специальные учреждения в Стамбуле. 2 марта 1899 г. глава военного ведомства писал министру иностранных дел М. Н. Муравьеву о необходимости установления постоянного надзора за теми центрами в Турции, которые обучали агентов для засылки их в Туркестанский край и среднеазиатские ханства [10, д. 2524, л. 2]. 6 марта 1899 г. министр иностранных дел уведомлял Куропаткина о том, что он сделал соответствующее распоряжение российскому послу в Константинополе, действительному статскому советнику Зиновьеву [10, д. 2524, л. 3-3 об.].
После андижанских событий активность Османской империи в Центральной Азии не только не снизилась, но и продолжала нарастать. Турецкая агентура внедрялась повсеместно в регионе. Многие турецкие деятели посещали Центральную Азию открыто и легально. Турецкий агент Агиб Жудо свободно разъезжал по Туркестанскому краю, выдавая себя за «ключаря гроба Пророка», поскольку имел документ от Оренбургского губернатора с просьбой оказывать ему содействие, который ему помогли «выправить» местные татары [12, c. 36]. Некто Я. Н-ов писал в 1910 г. в газете «Новое время» о том, что «ключарь» - интеллигент, с высшим образованием, открыто сеял семена панисламизма, отмечая, что подобных ему турецких эмиссаров было немало в Туркестанском крае [26].
С начала ХХ в. усилилась деятельность турецкой агентуры среди кочевников, слабая религиозность которых беспокоила Османскую империю, считавшую, что этот недостаток надо компенсировать. В конце 1902 г. в Семиреченской области арестовали турецких агентов Сейида Мухаммеда Хамида Эфенди и Насреддина Кичикова, имевшего китайский паспорт. Они выступали с антироссийскими проповедями среди кыргызов и казахов. Весной 1903 г. в Атбашинском участке Пржевальского уезда Семиреченской области были арестованы 4 местных жителя, пропагандировавших объединение всех мусульман под властью турецкого султана. Во время обыска при них были обнаружены книги, брошюры, листовки и прочие документы соответствующего содержания. В ходе расследования выяснилось, что они «хотели поднять восстание в Атбашинском районе и других соседних с ним местностях» [19, д. 1, л. 27]. Туркестанский генерал-губернатор А. В. Самсонов писал в 1910 г. председателю Совета министров П. А. Столыпину: «По имеющимся у нас данным за последний год стремление турок в край заметно увеличилось, хотя бы с
предыдущим годом и за первую половину этого года их прибыло в край больше, чем за весь 1909 год» [25, д. 94, л. 30]. Департамент духовных дел МВД разослал 28 октября 1911
г. циркуляр всем губернаторам, в котором указывал, что ввиду войны между Турцией и Италией среди мусульман России растут настроения против итальянцев, в связи с чем собираются деньги в фонд турецкого оружия. Создаются даже специальные комитеты для этого. От губернаторов требовали принятия срочных мер против такого рода действий [11,
д. 470, л. 11]. В 1911-1912 гг. шла Балканская (болгаро-турецкая) война. Она вызвала естественный прилив протурецких настроений среди мусульман Туркестанского края, многие их которых считали турецкого султана «халифом» всех «правоверных». Повсеместно проходил достаточно открытый сбор средств в фонд турецкой победы, начальник Закаспийской области сообщал, что во вверенных ему пределах осуществлялся сбор средств в фонд «Красного Полумесяца», которым руководила Турция. 20 марта 1913 г. директор Департамента полиции МВД С. Белецкий издал циркуляр, в котором сообщал начальникам губернских жандармских управлений о том, что в Туркестанском крае, особенно в Семиреченской и Ферганской областях, ввиду неудач Турции в Балканской войне и помощи, оказываемой Россией славянам, среди населения растет возбуждение и отрицательное отношение к российскому правительству. Мусульмане Туркестанского края рассуждают о возможной войне России с Китаем, выражая симпатии Китаю. Они призывают сплотиться вокруг Японии и Китая и объявить войну России. Белецкий отмечал, что среди мусульман Туркестана растет протурецкая пропаганда, распространяются прокламации с призывом собирать деньги в пользу Турции и обещанием, что газета «Тус» будет дважды в неделю публиковать список жертвователей. Департамент полиции МВД требовал принимать все меры к пресечению такого рода действий и не делать никаких публикаций в мусульманской прессе без разрешения властей [14, д. 15799, л. 2-2 об.]. 26 июля 1913 г. военный губернатор Самаркандской области докладывал в рапорте туркестанскому генерал-губернатору А. В. Самсонову о том, что последние действия Турции в Балканской войне вновь воодушевили мусульман, которые активизировали сбор денег в фонд Турции. Собранные средства повез в Турцию бывший депутат I Государственной Думы, самаркандский купец Ташпулат Абдухаликов, который по приезду в Стамбул сдал деньги турецким властям [14, д. 15799, л. 10].
В рассматриваемый нами период сбор средств в фонд Турции среди мусульман Туркестана был обычным явлением и имел успех. Такого рода архивных дел встречается немало [11, д. 470; 15, д .98; 16, д. 15799; 17, д. 20752; 24, д. 94 и др.]. Туркестанские власти не всегда могли пресекать его из-за постоянной и острой нехватки участковых полицейских приставов. Мероприятия по сбору средств особенно активизировались перед Первой мировой войной, а также и в ходе ее. Так, например, 28 февраля 1914 г. начальник Самаркандского уезда писал в рапорте в свое областное правление о том, что на территории его уезда активно орудуют турецкие агенты, собирая средства в фонд турецкой армии, потерпевшей неудачу в Балканской войне 1913 г. [25, д. 979, л. 29]. Штаб Туркестанского военного округа писал 18 октября 1914 г. военному губернатору Ферганской области генерал-майору А. И. Гиппиусу о том, что, по сведениям разведки, в подведомственных ему пределах действует турецкий агент Хатыб Омар Наджбек, который «производит сборы пожертвований среди мусульман на военные нужды Турции» [20, д. 2, л. 13].
19 сентября 1914 г. Генеральный штаб - центр русской военной разведки - направил телеграмму туркестанскому генерал-губернатору и командующему Туркестанским военным округом о том, что в Среднюю Азию направлены турецкие «эмиссары-агитаторы» с персидскими паспортами [18, д. 16680, л. 2]. Канцелярия туркестанского генерал-губернатора и Штаб Туркестанского военного округа уведомили об этом всех областных руководителей. Штаб ТуркВО 24 сентября 1914 г. предписывал властям установить наблюдение за всеми, имеющими паспорта персидского консульства в Константинополе, с сообщением об этом подполковнику Отдельного корпуса жандармов Пригаре, который
был начальником VI (контрразведывательного) отделения Штаба округа. При этом особо отмечалось, что областные власти не должны принимать в отношении указанных лиц никаких «немедленных мер» [18, д. 16680, л. 3 об.]. 14 ноября 1914 г. Штаб Туркестанского военного округа вторично писал военным губернаторам и начальнику Закаспийской области о том, что в Тифлисе персидский консул выдает турецким подданным персидские паспорта, которые могут обнаружиться в Туркестанском крае. Особо отмечалось, что выявлять такие паспорта нетрудно, поскольку они не имеют визы русских консульств в Персии. Штаб указывал, что при обнаружении таких паспортов надо немедленно уведомлять руководителя контрразведки, подполковника Отдельного корпуса жандармов Пригару [18, 16680, л. 7 об.]. На протяжении всей Первой мировой войны религиозный компонент в деятельности турецкой агентуры в Центральной Азии неуклонно возрастал. Она влияла на сознание мусульман региона, вызывая у них неоднозначную реакцию. Об этом можно писать много, однако мы ограничимся констатацией того факта, что использование Турцией в это время религии как рычага в геополитике имело в целом успех в Туркестане.
Рассматривая проблему взаимосвязи религии и геополитики в Центральной Азии, нужно отметить, что Турция была действительным примером для мусульманского мира в том, как в условиях исламской государственности можно добиваться прогресса в развитии. Для Османской империи проблема роли религии в геополитике имела не только внешнеполитическое, но и внутреннее значение. По подсчетам того же К. Маркса, в середине XIX в. в Турции насчитывалось 13 730 000 греко-православных; 2 400 000 армян и 900 000 католиков [6, с. 171]. Он же отмечал, что в Турции православный «священник в приходе является одновременно судьей, старостой, учителем, душеприказчиком, сборщиком налогов, вездесущим фактотумом в гражданской жизни... мастером на все руки» [7, с. 131]. Маркс указывал, что под правлением турок эта всеобъемлющая опека, контроль и вмешательство церкви смогли проникнуть во все сферы общественной жизни [7, с. 131]. Он писал о том, что в Турции отделение государства от церкви «означало бы не упразднение магометанства, а уничтожение православной церкви в том виде, в каком она существует в Турецкой империи» [7, с. 131]. Зарубежный исследователь Р. Льюис пишет о том, что в Османской империи положение христиан было хорошим. Она указывает, что православный патриарх имел знаки власти от султанов - звание паши и штандарт с тремя конскими хвостами. Он мог опираться на османские органы власти - полицию, суд, тюрьмы и др. Христиане имели возможность поступать на службу в армию. Р. Льюис отмечает, что «иногда власти вмешивались для защиты членов общин (христианских. - А. А.) от злоупотреблений их собственных пастырей» [5, с. 50]. Так, например, такой авторитетный ученый, как академик В. В. Бартольд писал о том, что «в XVIII в. греки и сербы довольно охотно возвращались из-под власти Австрии и Венеции под власть Турции» [1, с. 431]. Он отмечал, что турецкие христиане не понимали европейской христианской государственности и «предпочитали жить под властью мусульман, пользуясь свободой от воинской повинности, свободой веры, языка и самоуправления и платя небольшие подати» [1, с. 430].
Известно, что греки, получив независимость, испытывали большие трудности экономического и иного характера, а потому с тоской вспоминали о сытой и спокойной жизни в пределах мусульманского государства - Османской империи. Многие из них возвращались в Турцию. В дореволюционный период из России в Турцию выехали десятки тысяч крымских татар и представителей горских народов Кавказа. Такой же эффект наблюдался и в Центральной Азии. Мусульмане среднеазиатских ханств, пожившие в российских пределах Туркестана, свободного от властного произвола и деспотизма ханских режимов, старались перебраться под сень власти русского царя. Однако все изменилось в начале ХХ в. с приходом к власти в Турции младотурок в результате революционных событий 1908-1909 г. Во время революции младотурки выдвигали лозунги социальной справедливости, демократии, равенства, единения всех народов империи независимо от национальности и вероисповедания. Был очевиден откровенно антиклерикальный, нацио-
налистический, светский (европейский) крен в государственном устройстве и мировоззрении младотурок. Этот принцип был закреплен в программе младотурецкой партии 1908 г., пункт 6-й которой указывал: «Каждый, вне зависимости от расы и веры, обладает равными правами и свободами» [3, с. 156]. Однако несколько позже сами младотурки попрали этот принцип, начав гонения против других этносов и конфессий. Он напоминал о том, что младотурки предали проклятию знаменитого исламского теолога Джамалетдина, который в начале XVI в. отказался дать фетву, позволяющую султану Селиму I (1512-1520) насильственно обратить всех подвластных ему христиан в ислам (ислам категорически запрещает силовой метод прозелитизма). В 1913 г. один из младотурецких лидеров Зия Ге-калп писал в статье «Три течения мысли» в журнале «Тюрк урду» («Турецкий очаг») о том, что «когда турецкие интеллектуалы пришли к понятию османской нации, состоящей из различных религиозных общин, они не испытывали потребности в исламизации, но как скоро родилась идея тюркизма, необходимость исламизации стала ощущаться» [3, с. 164]. В итоге, как отмечал первый драгоман российского посольства в Константинополе А. Н. Мандельштам, «фанатизм и шовинизм заволокли им (младотуркам - А. А.) глаза двойным туманом» [3, с. 166]. Произошел практически парадоксальный синтез национализма и религии, что в корне противоречит классической догме ислама.
Вышеизложенное свидетельствует о том, что в рассматриваемый период Османская империя активно использовала религию и ее учреждения в своей геополитике в Центральной Азии, что, однако, имело ограниченный эффект, поскольку в торгово-экономическом отношении регион был издавна более связан с российскими рынками. Позже, в годы революции, гражданской войны и иностранной военной интервенции в Центральной Азии именно эти обстоятельства обусловили сохранение региона в составе новой, советской России, а потом - Союза ССР. Приведенные нами события свидетельствуют о том, что в сегодняшней геополитике Турции в Центральной Азии есть немало общего с теми явлениями, которые имели место в рассмотренном нами прошлом.
Список литературы
1. Бартольд В. В. Турция, ислам, христианство // Бартольд В. В. Сочинения. В 9 т. Т. 6. М.: Наука, 1966. 785 с.
2. Букейханов А. Дулатов М. Казахи о русских до 1917 года. Оксфорд: РИ ОИСА, 1985. 92 с.
3. Губер А. А., Ким Г. Ф., Хейфец А. Н. Новая история стран Азии (вторая половина XIX - начало ХХ в.). М.: Наука, 1982. 560 с.
4. Литвинов В. П. Религиозное паломничество: региональный аспект (на примере Туркестана эпохи средневековья и Нового времени). Елец: ЕГУ им. И. А. Бунина, 2006. 377 с.
5. Льюис Р. Османская Турция. Быт, религия, культура / Пер. с англ. М.: Центрпо-лиграф, 2004. 696 с.
6. Маркс К. Объявление войны. К истории возникновения восточного вопроса // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 10. М. Политииздат, 1958. 670 с.
7. Маркс К. Греческое восстание //Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 10. М.: Политииздат, 1958. 771 с.
8. Остроумов Н. П. Исламоведение. Введение в курс исламоведения. Ташкент: Туркест. вед. , 1914. 216 с.
9. Российский государственный исторический архив (РГИА) Ф. 560 (Общая канцелярия министра финансов). Оп. 22. Д. 221 (1899).
10. Российский военно-исторический архив (РГВИА) Ф. 400. Оп. 1. Д. 2524.
11. РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 470.
12. Туркестанский сборник. Т. 542. СПб., б.г.
13. Центральный государственный архив Казахстана (ЦГА Каз.) Ф. 44. Оп. 1. Д.
20752
14. ЦГА Каз. Ф. 44. Оп. 1. Д. 15799.
15. ЦГА Каз. Ф. 41. Оп. 1. Д. 98.
16. ЦГА Каз. Ф. 44. Оп. 1. Д. 15799.
17. ЦГА Каз. Ф. 44. Оп. 1. Д. 20752.
18. ЦГА Каз. Ф. 44. Оп. 1. Д. 16680.
19. Центральный государственный архив Кыргызстана (ЦГА Кырг.) Ф. 148 (Начальник Атбашинского участка, Пржевальского уезда, Семиреченской области). Оп. 1.
Д.1.
20. ЦГА Кырг. Ф. 20. Оп.1. Д. 2.
21. Центральный государственный архив Узбекистана (ЦГА Узб.) Ф. 17. Оп.1. Д.
31121.
22. ЦГА Узб. Ф. 1. Оп. 31. Д. 841.
23. ЦГА Узб. Ф. Р-2287. Оп.1. Д. 94.
24. ЦГА Узб. Ф. 1. Оп. 31. Д. 132.
25. ЦГА Узб. Ф. 1. Оп. 31. Д. 979.
26. Я. Н-ов. Забытая окраина // Новое время. 1910. № 12433, 22 октября.
27. Allworth Edward. Central Asia. A century of Russian Rule. Columbia University Press. New York-London, 1967. 552 p.
References
1. Bartol'd V. V. Turtsiya, islam, hristianstvo [Turkey, Islam, Christianity]. Bartol'd V. V. Sochineniya v 9 t. T. 6. [Compositions in 9 vols]. Moscow, Nauka Publ., 1966, 785 p. (In Russian)
2. Bukejhanov A. Dulatov M. Kazahi o russkih do 1917 goda. [Kazakhs about Russians until 1917]. Oxford, RI OISA Publ., 1985, 92 p. (In Russian)
3. Guber A. A., Kim G. F., Hejfets A. N. Novaya istoriya stran Azii (vtoraya polovina XIX- nachalo HKH v.) [New history of Asian countries (second half of the XIX - beginning of the twentieth century.)]. Moscow, Nauka Publ., 1982, 560 p. (In Russian^
4. Litvinov V.P. Religioznoe palomnichestvo: regional'nyj aspekt (naprimere Turkestana ehpohi srednevekov'ya i Novogo vremeni) [Religious pilgrimage: the regional aspect (on the example of Turkestan of the Middle Ages and the New Age)]. Yelets: EGU im. I. A. Bunina Publ., 2006, 377 p. (In Russian)
5. L'yuis Rafaehlla. Osmanskaya Turciya. Byt, religiya, kul'tura. [Ottoman Turkey. Life, religion, culture]. Transl. Moscow, Centrpoligraf Publ., 2004, 240 c. (In Russian)
6. Marks K. Ob"yavlenie vojny. K istorii vozniknoveniya vostochnogo voprosa [Declaration of War. To the history of the Eastern question]. K. Marks i F. Engel's. Sochineniya [Compositions]. publ. 2, vol. 10. M., Politizdat Publ., 1958, 670 p. (In Russian)
7. Marks K. Grecheskoe vosstani. [Greek uprising]. K. Marks i F. EHngel's. Sochineniya [Compositions], publ. 2, vol. 10. Moscow, Politizdat Publ., 1958, 771 p. (In Russian)
8. Ostroumov N. P. Islamovedenie. Vvedenie v kurs islamovedeniya. [Islamic studies. Introduction to the course of Islamic studies]. Tashkent, Turkest. ved. Publ., 1914, 216 p. (In Russian)
9. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv (RGIA) [Russian State Historical Archive]. F. 560 (Obshchaya kancelyariya ministra finansov), op. 22, d. 221 (1899). (In Russian)
10. Rossijskij voenno-istoricheskij arhiv (RGVIAj [Russian State Military Historical Archives]. F. 400. Op. 1, d. 2524. (In Russian)
11. RGIA. F. 821, op. 133. D. 470. (In Russian)
12. Turkestanskij sbornik. [Turkestan collected], vol. 542. St. Petersburg, b.g. (In Russian)
13. Central'nyj gosudarstvennyj arhiv Kazahstana (CGA Kaz.) [Central State Archive of Kazakhstan]. F. 44, op. 1, d. 20752 (In Russian)
14. CGA Kaz. F. 44, op. 1, d. 15799. (In Russian)
15. CGA Kaz. F. 41, op. 1, d. 98. (In Russian)
16. CGA Kaz. F. 44, op. 1, d. 15799. (In Russian)
17. CGA Kaz. F. 44, op. 1, d. 20752. (In Russian)
18. CGA Kaz. F. 44, op. 1, d. 16680. (In Russian)
19. Central'nyj gosudarstvennyj arhiv Kyrgyzstana (CGA Kyrg.) [Central state archive of Kyrgyzstan]. F. 148, op. 1, d.1. (In Russian)
20. CGA Kyrg. F. 20, op.1, d. 2. (In Russian)
21. Central'nyj gosudarstvennyj arhiv Uzbekistana (CGA Uzb.) [Central state archive of Uzbekistan]. F. 17, op.1, d. 31121. (in Russian)
22. CGA Uzb. F. 1, op. 31, d. 841. (In Russian)
23. CGA Uzb. F. R-2287., op.1, d. 94. (In Russian)
24. CGA Uzb. F. 1, op. 31, d. 132. (In Russian)
25. CGA Uzb. F. 1, op. 31, d. 979. (In Russian)
26. Ya. N-ov. Zabytaya okraina [Forgotten margin]. Novoe vremya [New time], 1910, no. 12433, 22 oktyabrya. (In Russian)
27. Allworth Edward. Central Asia. A century of Russian Rule. Columbia University Press. New York-London, 1967, 552 pp. (In English).
