CC BY
130
УДК 94.560/510(07)
Османский протекторат и российская политика в Кашгаре в 70-х - начале 80-х гг. XIX в.
Васильев Александр Дмитриевич
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН. 107031 Российская Федерация, Москва, ул. Рождественка, 12. E-mail: advasilyev@mail.ru
Аннотация. Мусульманское восстание в Западном Китае в 60-х гг. XIX в. поставило российское военное и политическое руководство перед выбором стратегии в отношении происходящего у соседа. То же самое можно сказать и об османской султанской администрации, которая впервые в истории турецко-центрально-азиатских отношений оказала более или менее существенную помощь местному правителю. В статье рассматриваются история эволюции взглядов российской администрации на взаимоотношения с государством Якуб-бека в Кашгаре и влияние турецкого протектората на внешнюю политику государства Йеттишар (1864-1877). Ключевые слова: Османская империя; Кашгар; Россия; государство Йэттишар; Якуб-бек.
Первые известия о народных волнениях в Китае заставили российские военные власти обратиться к идее восстановления мусульманской государственности в Синьцзяне качестве меры противодействия китайской экспансии. Так, в 1861 г. военный министр Н.О. Сухозанет предлагал восстановить в Кашгаре мусульманское государство под руководством потомков «Чжангира» (Джихангир-ходжи - А.В.), поставив его в вассальную зависимость от России и обеспечив, таким образом, безопасность местного населения от тирании китайских властей1. Н.О. Сухозанет полагал, что таким способом Россия приобретет «совершенное господство» в Центральной Азии, сможет оказывать более активное влияние на Коканд и Бухару. Вместе с тем, он предлагал, на всякий случай, готовиться к столкновению с Китаем. Первым шагом для российского правительства, по его мнению, должна была стать отправка посланника в Кашгар2.
Однако, российские завоевания в Центральной Азии и образование независимого государства в Кашгаре в конце 60-х гг. XIX в. поставили российское военное и политическое руководство перед выбором стратегии в отношении нового соседа. Интерес и внимание к Кашгару усилились в 1868 г. и преследовали восстановление в Кашгаре российского влияния, которое было подорвано восстанием. Инструментом русского влияния считалась торговля, а важным итогом укрепления связей российских властей с новыми властями Кашгара должна была стать делимитация границы на более выгодных для России условиях. С этой целью предполагалось оказать на Якуб-бека военное воздействие, чтобы, во-первых, продемонстрировать ему силу и лимиты его территориальных приобретений, а во-вторых - чтобы заставить его начать переговоры с Россией. Демонстрация силы в 1868-1869 гг. послужила причиной обострения ситуации, однако в 1870-1871 гг. в преддверии похода на Хиву, русские военные и дипломаты активизировали свои усилия на кашгарском направлении.
Генерал-губернатор Ташкента К.П. фон Кауфман в 1870-1871 г. пришел к мысли о том, что Якуб-бек являлся узурпатором власти в Кашгаре. Из переписки Кауфмана с А.М. Горачковым и Д.А. Милютиным следует, что русские власти считали законными претендентами на господство над
1 Российский государственный исторический архив (далее: РГВИА), Ф. ВУА (Военно-ученый архив). Оп. 447, Дело. 35695. Лл. 15-24.
2 Там же.
мусульманскими землями Западного Китая маньчжурское правительство и кокандского хана3. Вероятно, Кауфман в своем анализе ситуации опирался на предшествующие события кокандско-китайских взаимоотношений (Newby 2005). Ожидать скорого возвращения китайской власти не приходилось. Вместе с тем, информация о прошлой службе Якуб-бека в Коканде и обстоятельствах его появления в Кашгаре позволили Кауфману полагать, что можно будет воздействовать на Якуб-бека с помощью кокандского Худояр-хана. Предполагалось, что Худояр-хан, ставший к тому времени вассалом России, сможет объединить под своей властью не только Фергану, но и Кашгар. А благодаря условиям мирного договора, подписанного с Кокандом в 1870 г., русские купцы и в Кашгаре смогут воспользоваться оговоренной договором свободой торговли. По замыслу Кауфмана, кокандская военная экспедиция в Кашгар должна была снять напряженность в русско-китайских отношениях из-за неопределенной политики России по отношению к статусу потерянных Китаем в ходе восстания провинций. Согласно первоначальному замыслу, кокандский хан становился промежуточным звеном в русско-китайских отношениях, и принимал на себя всю ответственность перед Китаем за происходящее.
Еще в 1871 г. Кауфман предлагал Худояр-хану воспользоваться своими законными правами на власть в Кашгаре и при поддержке русских войск в тылу захватить Кашгар. Однако Худояр-хан тогда уклонился от предложения, заявив, что Якуб-бек выказал ему свои верноподданнические чувства4. Это обстоятельство было истолковано Кауфманом в том смысле, что Якуб-бек теперь стал вассалом кокандского хана, который в свою очередь, зависим от российской власти. Поэтому Кауфман, посчитав свою цель достигнутой, попытался начать с Якуб-беком дипломатическую переписку от имени Худояр-хана.
Однако доступные ныне исследователям материалы позволяют полагать, что Худояр-хан лукавил, и Якуб-бек не считал его своим покровителем. Более того, Якуб-бек считал в свою очередь Худояр-хана узурпатором. Найденные нумизматические материалы свидетельствуют, что эмигрировавшие из Коканда в Кашгар мастера по чеканке монет в 1869-1870 гг. чеканили по заданию Якуб-бека собственную золотую монету от имени кокандского Малла-хана (Nastych 2011). По всей вероятности, и сам Якуб-бек мог иметь определенные претензии на престол Коканда. К началу 1872 г. бессилие Худояр-хана стало очевидным для русских властей, а Якуб-бек лично обратился к Кауфману с намеком обращаться к нему напрямую как к самостоятельному правителю, минуя Худояр-хана5.
Неудачное завершение идеи по передаче контроля над Кашгаром в руки кокандского хана вызвали активное обсуждение иных вариантов политики по отношению к Кашгару. Альтернативы в российской политике в начале 1872 г. по отношению к Якуб-беку и его государству были весьма детально обозначены и проанализированы ташкентским генерал-губернатором К.П. Кауфманом: аннексия Кашгара, выжидательная позиция или установление взаимовыгодных отношений в ожидании возвращения законных хозяев-китайцев6.
3 Российский государственный военно-исторический архив (далее: ГВИА), Ф. 400, Оп. 1. Дело 305. Лл. 2-5 об.
4 РГВИА, Ф. 400, Оп. 1. Дело 305. Л. 2-5 об.
5 РГВИА, Ф. 400, Оп. 1. Дело 305. Приложение 4. Л. 16-19. Цит. по ^и88ко-ка81пдга8^уе otnosheniya 2008, S.56-58).
6 РГВИА, Ф. 400, Оп. 1. Дело 305. Л. 3-4.
Весьма подробно плюсы и минусы данных стратегий были проанализированы в переписке Генерал-губернатора К.П. фон Кауфмана и военного министра Д.А. Милютина. По словам Кауфмана, содержание переписки Худояр-хана и Якуб-бека (которое было в деталях известно русскому правительству) указывало на практическую неизбежность российского военного похода в Кашгар. Однако в конце февраля 1872 г. Якуб-бек через кокандского хана обратился к Кауфману с предложением об обмене посольствами. Оставляя военную операцию как крайнюю меру в случае осложнения отношений с Китаем, Кауфман, вместе с тем, считал ее невыгодной для России7. В случае, если Россия завоюет Кашгар, Кауфман видел три варианта развития дальнейших событий: 1) предложить Худояр-хану принять у России завоеванную страну; 2) пригласить китайское правительство занять свои бывшие владения; 3) основать в Джетишаре (Йеттишаре) особое самостоятельное государство. В первом случае, с большой вероятностью кокандские войска восстанут против своего хана, и России придется снова пойти на вооруженное вмешательство. Во втором случае, России пришлось бы долго управлять чужой страной, содержать гарнизоны в 6 или 7 крупных городах и вести контрпартизанскую борьбу с враждебно настроенным местным населением. Успех в первых двух случаях был не гарантирован, а слабая изученность Кашгара не позволяла рассчитывать в случае присоединения его к России покрыть за счет торговли и разработки недр расходы на военную кампанию. В итоге Кауфман считал оптимальным вариантом образование независимого государства, и для этого считал необходимым прибегнуть к дипломатическим мерам8. В Кашгар планировалось направить миссию капитана А.В. Каульбарса. В инструкциях, данных Кауфманом перед отправкой посольства, отмечалось, что российская дипломатическая миссия, по сути, является актом признания Якуб-бека независимым правителем. Это обстоятельство было важно для внутренней политики Якуб-бека. Однако А.В. Каульбарсу запрещалось давать по этому поводу какие-либо дальнейшие пояснения. Достаточно было самого факта9.
Это обстоятельство фактически привело к признанию Россией Якуб-бека как независимого правителя. Уже после успешной миссии А.В. Каульбарса и заключения торгового договора с русскими властями Якуб-бек установил дипломатические отношения с Великобританией и Турцией, признав себя вассалом Османской империи.
Можно предположить, что Якуб-бек знал о дипломатических контактах Османской империи и Коканда в XIX в. Будучи, безусловно, политиком-прагматиком, он шел на контакт с Османской империей в расчете на существенную выгоду, которую могли принести ему эти отношения. Якуб-бек ожидал международного признания созданного им государства. При этом, важно было не только добиться признания ведущих держав - Великобритании и Российской империи. Необходимо было укрепить авторитет власти и среди местных мусульман. Восточный Туркестан, даже несмотря на создание государства Йеттишар, по-прежнему воспринимался в России как часть Цинской империи. Якуб-бек же не обладал непререкаемым политическим авторитетом среди местной мусульманской элиты и опирался, прежде всего, на военную силу и опыт прибывших в Кашгар кокандцев. Поэтому политическое признание со стороны османского султана, который, пусть номинально, являлся и халифом, укрепляло внутриполитическое положение Якуб-бека.
7 Там же. Лл.4-4 об.
8 Там же. Л.5.
9 РГВИА, Ф. 400, Оп. 1. Дело 305. Л. 31.
Важным фактором было и то, что находившийся в середине 60-х гг. в Стамбуле кокандский посланник Сейид Якуб-хан приходился Якуб-беку дальним родственником (Kim Hodong 2004, P. 147-148). Помимо этого, Якуб-бек ожидал, что через правительство Османской империи ему может быть оказана международная, денежная и военно-техническая помощь.
Ранее на протяжении XIX в. Порта вынуждена была отвечать отказом на призывы о помощи правителей Центральной Азии. Существовали опасения дипломатических осложнений с Россией, а быстрые военно-политические успехи российских войск и политическая нестабильность в самих ханствах затрудняли процесс принятия решений в Стамбуле (Saray 1994, P. 28-29). Однако к середине 1870-х гг. турецкая внешняя политика постепенно смещалась в сторону противостояния европейским попыткам раздела Османской империи. Уже султан Абдулазиз в конце своего правления благосклонно относился к мысли о том, что султан может быть не только правителем суверенного государства, но и формальным главой мусульман мира (Lewis 1979, P. 123-124). А возвращение представителей «Новых Османов» из ссылки и их пропаганда идей мусульманского единства в газетах увеличивали в турецком обществе интерес к происходящему в других мусульманских государствах (Keddie 1972, P. 137).
Xотя зачастую информация о происходящем в других мусульманских регионах носила преувеличенный и недостоверный характер, они широко распространялась в турецкой прессе. Видный идеолог панисламизма в Турции Намык Кемаль писал в 1872 г.: «Двадцать лет назад был неизвестен тот факт, что в Кашгаре есть мусульмане. Теперь общественное мнение пытается установить связь с ними. Эта тенденция (усиления контактов с мусульманами мира - А.В.) имеет сходство с неодолимым потоком, который не способно остановить ни одно препятствие» (Mardin 1962, P. 60).
Таким образом, на первый план для турецких правящих кругов выступал прежде всего религиозно-политический аспект взаимоотношений. Османское правительство стремилось укрепить международный престиж своей страны, подчеркнуть свое влияние на мировую мусульманскую общину. Ситуация давала надежду на то, что Османская империя может также выступить арбитром в отношениях великих держав с Кашгаром. В представлении османских интеллектуалов того времени поддержка Кашгара была первым шагом на пути создания антиколониального союза мусульманских государств мира. Однако, ощущался острый недостаток знаний и сведений о Кашгаре, который восполнялся информацией из газет, а также данными бесед прежде всего с русским и британским посланниками.
В 1872 г. Якуб-бек отправил посольство во главе с Сейидом Якуб-ханом Торе в Стамбул. Целью миссии было объявить султану «о создании в Центральной Азии могущественного мусульманского государства, желающего поддерживать с ним дружеские отношения»10. Он привез письмо, в котором говорилось о признании сюзеренитета султана Абдулазиза Якуб-беком, содержались просьбы о военной помощи и о посылке инструкторов, чтобы обучить и усилить свою армию. После длительных дискуссий, правительство Османской империи решило частично удовлетворить просьбы Якуб-бека. Впервые Османское государство решило оказать Кашгару серьезную военную помощь. Это было связано, на наш взгляд, с неопределенной позицией России по вопросу о новом государстве Йеттишар, созданном Якуб-беком, и с тем,
10 Архив внешней политики Российской империи (далее: АВПРИ), Ф. 133 «Канцелярия». Оп. 1873. Дело 25. Л. 239 об. 3/15 мая, Н.П. Игнатьев - А.М. Горчакову; 10/22 мая, Н.П. Игнатьев - В.И. Вестману; 2/14 июня, Н.П. Игнатьев - царю Александру II.
что в данной обстановке появлялась возможность военного захвата Кокандского ханства или его части11. Активную роль сыграла также Англия. Учитывая, что Британская Индия была фактическим соседом Кашгара, Сейид Якуб, ведя переговоры с султаном, намеревался побудить английское правительство в тот момент к более активным действиям в Кашгаре. Для этого он провел в Стамбуле переговоры с британским посланником, заручившись его поддержкой. Хотя фактическим поставщиком оружия, снаряжения и инструкторов в Кашгар являлся султан, доставка современного оружия без разрешения Англии и администрации британской Индии была бы невозможна. Эта ситуация была выгодна англичанам, которые таким образом могли избежать дипломатических протестов и противодействия со стороны России. Для Якуб-бека же формальное подчинение Османской империи создавало дополнительную возможность лавирования между Великими державами. Намереваясь в случае возникновения спорных вопросов с Россией или Англией обратиться к султану за разрешением, Якуб-бек и Сейид Якуб рассчитывали сохранить реальную независимость Кашгара, и одновременно обеспечить его современным вооружением.
Турецкий султан Абдулазиз пожаловал Кашгарскому правителю 500 экземпляров Корана. В Восточный Туркестан вместе с послом были отправлены военные и гражданские чиновники и мастера-оружейники, ружья и пушки12. Контроль за погрузкой и доставкой посольства и всего имущества к месту назначения в Бомбей был поручен наместнику Египта13. Посланнику был присвоен орден «Османие» 2-й степени, и выдано 10000 курушей. Султан приказал выделить Якуб-беку 20000 курушей и направил к нему наделенного особыми полномочиями посла, Мурад-эфенди, со специальным фирманом, подтверждавшим статус туркестанского правителя как независимого государя под защитой османского двора. Этим же фирманом Якуб-беку присваивался почетный титул Амир-уль-Муминин («Повелевающий верующими») и давалось право чеканки монет с именем халифа14.
Османское посольство было встречено в 1873 г. в Кашгаре с большими почестями. В честь прибытия посольства был произведен салют из ста пушек. Вместе с посольством Якуб-беку было передано 6 пушек производства Круппа, 1000 ружей «старого образца», 200 ружей «нового образца»15, а также все необходимое снаряжение и боеприпасы, средства производства пороха. Прибыли и мастера - оружейники16. Кроме того, была направлена миссия военных инструкторов, состоявшая из 4-х человек: начальника миссии, капитана Али Казым-бея, офицера пехоты Мехмеда Юсуф-бея, офицера кавалериста Черкес Юсуф-бея и офицера артиллерии Исмаила Хаккы-бея и еще 4 отставных офицеров17. Был направлен также и гражданский чиновник Заман-бей18. О присутствии турецких инструкторов докладывал английский офицер Белью (Ве!^ 1875, Р. 188), участвовавший в английской военной
11 По словам известного русского востоковеда и знатока Средней Азии В.П. Наливкина, Якуб-бек пользовался большим влиянием в Коканде среди "сипаев" и среди простого народа. При этом, если бы захват удался, Якуб-бек формально был бы вассалом Османской империи (Nalivkin 2003, S.450-451).
12 Ba§bakanlik Osmanli Ar§ivi (далее: BOA), A. MKT. MHM, 463/67.
13 BOA, A. MKT. MHM, 463/96.
14 АВПРИ, Ф. 133 «Канцелярия». 1873. Дело 26. Л. 353-355 об. 12/24 июля, Н.П. Игнатьев - В.И. Вестману. Также см. (Veselovskiy 1897-1898).
15 Вероятно, имеются в виду различные модификации казнозарядных старых игольчатых и новых патронных ружей.
16 BOA, irade Dahiliye, 49054.
17 BOA, irade Dahiliye, 49426.
18 Заман-бей встретился с Куропаткиным во время его поездки в Кашгар в 1876 г. По сведениям Куропаткина, он был родом "из кавказских татар".
миссии в Кашгар в 1873 г. Миссия прибыла в Кашгар одновременно с турецким посольством. По сообщению ее руководителя Т.Д. Форсайта, Якуб-бек был доволен тем, как развивались его связи с Турцией (Forsyth 1875, P. 20). После возвращения Сейида Якуба из Стамбула, Якуб-бек начал именовать себя Якуб-ханом, чеканить собственную монету, ввел на контролируемых им территориях хутбу на имя султана Абдулазиза, и вывесил османский флаг перед своим собственным. Османские офицеры приступили к обучению кашгарских войск19. Однако Якуб-бек не доверял туркам. Об этом сообщал в Азиатский департамент МИД чиновник по дипломатической части при Туркестанском генерал-губернаторе А.К. Вейнберг. По его данным, турецких офицеров содержали в крепости Янгисар в 8 верстах от Кашгара, долгое время стесняли их свободу и не позволяли им посещать базары и выходить за пределы укрепления. Только после вмешательства Сейида Якуба им разрешили сначала выходить за пределы крепости, а затем и более свободно перемещаться по окрестной территории20. Сообщалось также, что эти офицеры получали жалование одновременно от Якуб-бека и из одного из Ост-индских банков, причем золотом21.
Установление отношений с турками и англичанами привело к тому, что торговый договор, заключенный с русскими властями в 1872 г., перестал соблюдаться, и русские купцы вновь стали испытывать притеснения со стороны кашгарских властей. Будучи занят подготовкой к походу на Хиву, а затем подавлением восстания в Коканде, К.П. фон Кауфман был вынужден вернуться к вопросу о статусе русско-кашгарских отношений уже в 1876 г.
В 1875 г. Сейид Якуб вновь прибыл в Стамбул. В подарок от султана он получил священное знамя и плащ, расшитый золотом, орден «Меджидие» 2-й степени для старшего сына правителя Кашгара и «Меджидие» 3-й степени -для младшего сына. По сообщению российского посланника в Константинополе Н.П. Игнатьева, прощальная аудиенция у султана была краткой. После протокольных комплиментов Абдулазиз дал посланнику совет жить в добром согласии со всеми соседями. Посланец Кашгара Сейид Якуб (хан Торе - А.В.) был разочарован, усмотрел в этом приеме доказательство безразличия к единоверцам и сожалел, что ехал за этим в такую даль. К тому же он был раздосадован высокомерием великого визира Ахмед Эсат-паши22, а также медлительностью Порты, которая удерживала его в Стамбуле пять месяцев «с чисто куртуазной миссией»23. Вместе с послом Абдулазиз направил Якуб-беку официальное послание. Абдулазиз сообщал, что был рад услышать о дружественном расположении Якуб-бека, чеканке его имени на монетах и упоминании его в хутбе. Далее Абдулазиз давал формальное разрешение на то, чтобы старший сын Якуб-бека наследовал владения своего отца. В знак уважения и покровительства султан отправлял ему флаг. Султан рекомендовал Якуб-беку обеспечить благосостояние своих подданных «с помощью справедливости и хорошего управления, что является святой обязанностью правителя». Султан рекомендовал провести реформы, развивать науки и ремесла, промышленность и сельское хозяйство, пути
19 Али Казым бей, возглавлявший турецкую военную миссию, оставил рапорт, в котором он подробно изложил все события, произошедшие с членами миссии. BOA, Y. EE, 91/28.
20 АВПРИ, Ф. СПб. Главный архив. 1-9. 1875-1878. Оп. 8. Дело 13. Лл.5.-5 об.
21 Там же.
22 Ахмет Эсат-паша (1828-1875). Великий визирь в 1873 и 1875 гг.
23 АВПРИ, Ф. 133 «Канцелярия». Оп. 1875. Дело 26. Л. 353-355 об. 12/24 июля, Н.П. Игнатьев - В.И. Вестману.
сообщения в Кашгаре. В заключение письма содержалась рекомендация установить мирные отношения со всеми соседями24.
Недовольный приемом в Стамбуле, Сейид Якуб решил на этот раз возвращаться в Кашгар не через британскую Индию, а через Санкт-Петербург. Прибытие Сейида Якуба и сходство его имени с именем правителя Кашгара породили ряд известий в российской прессе о том, будто из Стамбула в Петербург через Одессу прибыл бывший владелец Кашгара со своим гаремом и нукерами. В связи с этим газета «Голос» была вынуждена опровергнуть данное утверждение25. В российской столице он провел ряд важных дипломатических переговоров с императором Александром II, военным министром Д.А. Милютиным и директором Азиатского департамента МИД П.Н. Стремоуховым. В частности, Д.А. Милютин подробно информировал туркестанского генерал-губернатора К.П. фон Кауфмана о деталях своего разговора с Сейидом Якубом. Милютин заверил кашгарского посланника, что «соседям России нечего опасаться каких-либо неприязненных действий с ее стороны», если только сами соседи не будут подталкивать ее к этому. Милютин пытался убедить его, «как человека дальновидного, имевшего случай лично удостовериться в искренности российских намерений, воспользоваться своим личным влиянием на своего повелителя, чтобы направить его ... на путь прямодушных и вполне добрых отношений к России». Сейид Якуб отвечал, что он именно так и будет действовать, и что прежде он был совершенно иного мнения о России. По его словам, пребывание его в 1873 и 1875 гг. в Константинополе и общение там с генералом Н.П. Игнатьевым убедили его, что только поддержка русского императора станет залогом спокойствия и благоденствия в Кашгаре. Милютин считал, что подобные беседы с Сейидом Якубом, который воспринимался Якуб-беком «не только в качестве родственника, но и умного человека, пользующегося большим авторитетом в делах внешней политики», будут способствовать развитию мирных отношений России с Кашгаром26.
Во время встречи с П.Н. Стремоуховым Сейид Якуб просил о посредничестве России в мирных переговорах с Китаем. Он всячески подчеркивал, что Якуб-бек не захватывал китайских территорий, а прибыл в Кашгар, когда китайцы уже были изгнаны оттуда. По его словам, с таким же просьбами он обращался к Порте и к английскому посланнику в Константинополе. Однако султан не дал никакого положительного ответа, а англичане сослались на необходимость консультаций с правительством в Лондоне. На вопрос о том, намеревается ли султан провести консультации с китайским правительством, Сейид Якуб ответил, что это ему неизвестно. Вместе с тем, Стремоухов указал ему, что все переговоры кашгарский правитель должен вести с туркестанским губернатором К.П. фон Кауфманом, уполномоченном для этого императором27. Тот факт, что Якуб-бек не поддержал восстание против российского вассала, кокандского хана Худояра в 1875-1876 гг., свидетельствует, что переговоры в Петербурге оказали необходимое влияние на политику Якуб-бека, не желавшего вступать в противостояние с Россией.
Кашгарская проблема обнажила противоречия между военными и дипломатами российской империи, которые настаивали на уважении прав Китая на данную территорию. Усугубила противоречия и позиция Кауфмана, который предлагал помочь китайскому правительству в восстановлении своей
24 BOA, irade Dahiliye, 49343.
25 Например, «Голос» от 22 августа 1875 г.
26 РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Дело 416. Лл.8.23.38-40. Цит. по (Russko-kitayskie otnosheniya 2008, S. 130-132).
27 РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Дело 416. Лл.92-93.
власти в Западном Китае, однако настаивал на том, что районы Кашгара, Яркенда и Аксу потеряны для китайцев навсегда, и, вероятно государство Якуб-бека там появилось надолго28. Вместе с тем, по мнению Кауфмана, получив помощь от России, китайское правительство будет вынуждено сохранить на остальных территориях Западного Китая торговые привилегии русских купцов, которыми те пользовались при инсургентах29.
Кауфману же принадлежала и идея вовлечения Кашгара в орбиту внешней политики Российской империи. С этой целью предполагалось создать постоянное дипломатическое представительство Российской империи на территории Кашгара. Первоначально на эту должность планировалось назначить П.Я. Рейнталя, который ранее в 1868 и 1875 гг. совершал дипломатические поездки в Кашгар, однако впоследствии он от этого назначения отказался. Позднее эта идея получит свое продолжение уже после заключения Санкт-Петербургского мира с Китаем, в 1882 г. Первым русским консулом в Кашгаре станет Н.Ф. Петровский. Учреждение русского представительства на территории Кашгара стало важным шагом в исследованиях Западного Китая, сыграло важную роль в истории востоковедения и российской дипломатии на востоке.
Присоединение Кокандского ханства к России поставило на повестку дня вопрос о разграничении новой русско-кашгарской границы. Для переговоров с Якуб-беком, а также для изучения Кашгарии в 1876 г. в Кашгар было направлено посольство Н.А. Куропаткина, которое успешно справилось с поставленной задачей30.
В конце 1876 г. Якуб-бек тайно отправил в Стамбул посланников Адиль-ходжу Насырханова и Мулла-бая с неким «особым поручением»31. Учитывая предвоенную ситуацию на Балканах, туркестанский генерал-губернатор К.П. фон Кауфман решил выяснить реальное состояние отношений между государством Якуб-бека и Османской империей. На вопрос о причине отправления этой тайной миссии через Россию «Якуб-бек всячески старался доказать, что он с нынешним правительством Турции даже не входил в сношения». Указанных лиц Якуб-бек не считал своими посланниками, и отрицал факт отправки миссии к султану Абдулхамиду. К тому же, по данным А.К. Вейнберга, Сейид Якуб, бывший инициатором союза с Портой, впал весной 1876 г. в немилость Якуб-бека. Ему было запрещено возвращаться в Кашгар и он с семьей оставался в Турции. По мнению Вейнберга, таким образом Якуб-бек в трудное для него время стремился оправдать свои связи с Турцией32. По мнению туркестанских чиновников, «не смотря на возбуждаемые турецкими эмиссарами симпатии в Кашгаре к находящейся в трудном положении Османской империи, и несмотря на то, что Якуб-бек весьма дорожит духовной связью между Кашгаром и Турцией, чему доказательством служит отправка кашгарского посольства для поздравления Мурада (Султана Мурада V (30.05.1876-31.08.1876) - А.В.) с вступлением на престол, нам ... нечего теперь опасаться открытых враждебных действий Бадаулета, так как в настоящее время ему самому угрожает со стороны Китая серьезная опасность»33.
28 РГВИА, Ф. 400, Оп. 1. Дело 313. Лл.12-12 об.
29 Там же. Лл.13-15.
30 Важным итогом миссии Куропаткина стала публикация научного труда о Кашгарии (Kuropatkin 1879).
31 РГВИА, Ф. 400. Оп. 1. Дело 489. Лл. 1-2.
32 АВПРИ. Ф. СПб. Главный архив. 1-9. Оп. 8. 1877. Дело 21. Лл. 248-259.
33 АВПРИ. Ф. СПб. Главный архив. 1-9. Оп. 8. 1875-1878. Дело 13. Лл. 79-80.
Протекторат Османской империи над Кашгаром, будучи скорее формальным, принес определенные выгоды Якуб-беку. Однако, турецкая помощь оказалась недостаточной для борьбы с Китаем и сохранения независимости.
После смерти Якуб-бека идея создания полностью вассального по отношению к России ханства в Кашгаре снова начала обсуждаться К.П. фон Кауфманом. Надежду на воплощение этой идеи в жизнь давала переписка сына Якуб-бека, Бек-Кулы бека, с Кауфманом. Бек-Кулы бек, после нанесенного ему китайцами поражения в 1878 г., бежал в Ташкент, где воспользовался покровительством К.П. фон Кауфмана.
Военная напряженность на границе с Китаем на рубеже 1879-1880 г. заставила российские военные власти обратиться к идее восстановления мусульманской государственности в Синьцзяне. В частности, в переписке с Д.А. Милютиным ташкентский генерал-губернатор Кауфман предлагал во главе «Кашгарского ханства» поставить Бек-Кулы Бека, «который имеет за собой шансы как законный преемник Якуб-бека и человек, преданный нашим интересам»34. Однако в результате взаимных дипломатических усилий стороны сели за стол переговоров, и данный проект не состоялся (Moiseev 2003, P. 196-207). План организации антикитайского восстания в Кашгаре и восстановления мусульманской государственности никогда не терял своей актуальности для российских военных властей. Так, сын Якуб-бека, Бек-Кулы бек, поселившийся в г. Пскент, получал назначенную царским правительством пенсию, как вероятный предводитель антикитайского восстания на случай войны с Китаем, вплоть до начала ХХ в.35.
Сравнивать российский и османский подходы к протекторатам весьма сложно, учитывая разные цели, личности руководителей и методы осуществления этой политики. На действия российских властей оказывали влияние такие причины, как близость к Кашгару, имеющийся опыт колониального управления, наличие научного подхода к изучению Западного Китая в целом. Принятые решения отражали практические, утилитарные интересы российской администрации в Ташкенте. Хотя К.П. фон Кауфман (и отчасти его преемники) следовали в русле общеимперской внешней политики по отношению к Китаю, ситуация на местах зачастую оказывала более существенное влияние на принятие решений, чем указания из столицы, которые могли запаздывать в силу больших расстояний. Государство Якуб-бека рассматривалось как потенциальный (возможно, временный) буфер между Российской империей и Китаем, который было необходимо было вовлечь в орбиту российского внешнеполитического влияния. По всей видимости, для выработки российской политики ключевыми были экономические и геополитические интересы. Таким образом, российские военные востоковеды, анализируя ситуацию в Кашгаре и сопредельных регионах, рассматривали одновременно и варианты передачи Кашгара под ответственность Кокандского хана, и создания в Кашгаре независимого от Пекина или, что еще лучше, вассального по отношению к Коканду или России государственного образования. При этом российские военные власти обращались к идее восстановления мусульманской государственности в Синьцзяне в качестве прямого противовеса китайской военной угрозе. Данная опция не уходила на второй план до начала ХХ в., сохраняя свою актуальность, и играла важную роль в разработке военных планов на случай столкновения с Китаем.
34 РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Дело 117. Лл.134-135.
35 РГВИА, Ф. 400. Оп. 1. Дд. 1556, 2168 «О назначении пенсии бывшему кашгарскому правителю Бег-Кули беку».
Заключение. Турецкое правительство видело Кашгар как независимое мусульманское государство, которое силовым путем добилось независимости. Осмысление известий из Кашгара происходило через призму идей мусульманского единства перед лицом наступающей западной, преимущественно христианской цивилизации. Протекторат над Кашгаром рассматривался как первый шаг на пути создания коалиции мусульманских государств, на лидерство в которой претендовала Османская империя. Активный дипломатический обмен с Кашгаром (зачастую в османских документах Якуб-бек фигурирует именно как правитель Кашгара) происходил в тот исторический период, когда зарождавшаяся интеллектуальная элита Османской империи искала основу для создания национальной турецкой идентичности. Османский протекторат оказался чисто номинальным, и Стамбул в силу географических, политических, экономических причин был не в состоянии контролировать своего вассала и оказывать существенное влияние на положение в Восточном Туркестане. Несмотря на эти обстоятельства, именно факты обращения представителей иных мусульманских государственных образований в последующем оказали влияние на формирование турецкой политики в отношении происходящего в Центральной Азии.
Эдебиеттер Ti3iMi / Список литературы
1. Веселовский Н.И. Бадаулет Якуб-бек, Аталык Кашгарский // Записки Восточного Отделения Императорского Русского Археологического Общества. - Т. Х. - Вып. I-IV. - СПб., 1897-1898.
2. Куропаткин А.Н. Кашгария. Историко-географический очерк страны, ея военные силы; промышленность и торговля. - СПб., 1879.
3. Моисеев В.А. Россия и Китай в Центральной Азии. - Барнаул, 2003.
4. Наливкин В.П. Краткая история Кокандского ханства // История Средней Азии. - М.: Евролинц-Русская панорама, 2003.
5. Настич В.Н. Если на клетке слона написано «бегемот»...: где чеканились монеты Коканда с «посмертным» именем Малла-хана? // Эпиграфика Востока. - Вып. 29. - М., 2011. - С. 174-186.
6. Русско-кашгарские отношения в 60-70-х гг. XlX в. Документы и извлечения. (подг. С.В. Моисеев). -Барнаул: Азбука, 2008.
7. Bellew H.W. Kashmir and Kashgar, a Narrative of the Journey of the Embassy to Kashgar in 1873-4. - London, 1875.
8. Forsyth T.D. Report of a Mission to Yarkand in 1873 under Command of Sir T.D. Forsyth. -Calcutta, 1875.
9. Keddie N.R. Sayyid Jamal ad-Din al Afgani. A Political Biography. - Berkeley: University of California Press, 1972.
10. Kim Hodong. Holy War in China: the Muslim Rebellion and the State in Chinese Central Asia, 18641877. - Stanford, California: Stanford University Press, 2004.
11. Lewis B. The Emergence of Modern Turkey. Oxford: Oxford University Press, 1979.
12. Mardin §. The Genesis of Young Ottoman Thought. - Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1962.
13. Newby L.J. The empire and the khanate: a political history of Qing relations with Khoqand c. 17601860. - Leiden-Boston: Brill, 2005.
14. Saray M. Rus i§gali devrinde Osmanli Devleti ile TQrkistan Hanliklari arasindaki siyasi mOnasebetler (1775-1875). - Ankara, 1994.
Reference
Veselovskiy 1897-1898 - Veselovskiy, NI 1897-1898, Badaulet Yakub-bek, Atalyk Kashgarskiy, Zapiski Vostochnogo Imperatorskogo Otdeleniya Russkogo Arkheologicheskogo Obshestva, Т. Х, Vyp. I-IV, SPb. (in Rus).
Kuropatkin 1879 - Kuropatkin, AN 1879, Kashgaria. Istoriko-geograficheskiy ocherk strany, yeya
voyenniye sily, promyshlennost' i torgovlya, Sanct-Petersburg. (in Rus). Moiseyev 2003 - Moiseyev, VA 2003, Rossiya i Kitay v Tsentral'noy Azii, Barnaul. (in Rus). Nalivkin 2003 - Nalivkin, VP 2003, Kratkaya istoriya Kokandskogo khanstva, Istoriya Sredney Azii, Evrolints-Russkaya panorama, Moskow. (in Rus).
Nastych 2011 - Nastych, VN 2011 , Esli na kletke slona napisano 'begemot'...gde chekanilis' monety Kokanda s 'posmertnym' imenem Milla-khana?, Epigrafika Vostoka, Vyp. 29., Moscow, P. 174186. (in Rus).
Russko-kashgarskiye otnosheniya 2008 - Russko-kashgarskiye otnosheniya v 60-70-e gg. XIX v.
Dokumenti i izvlecheniya 2008, Podg. SV Moiseyev, Azbuka, Barnaul. (in Rus). Bellew 1875 - Bellew, HW1875, Kashmir and Kashgar, a Narrative of the Journey of the Embassy to
Kashgarin 1873-4, London. (in Eng). Forsyth 1875 - Forsyth, TD 1875, Report of a Mission to Yarkand in 1873 under Command of Sir T.D.
Forsyth, Calcutta. (in Eng). Keddie 1972 - Keddie, NR 1972, Sayyid Jamal ad-Din al Afgani. A Political Biography, University of
California Press, Berkeley. (in Eng). Kim Hodong 2004 - Kim Hodong 2004, Holy War in China: the Muslim Rebellion and the State in
Chinese Central Asia, 1864-1877, Stanford University Press, Stanford, California. (in Eng). Lewis 1979 - Lewis, B 1979, The Emergence of Modern Turkey, Oxford University Press, Oxford. Mardin 1962 - Mardin, Ç 1962, The Genesis of Young Ottoman Thought, Princeton University Press, Princeton, N.J. (in Turk).
Newby 2005 - Newby, LJ 2005, The empire and the khanate: a political history of Qing relations with
Khoqand c. 1760-1860, Brill, Leiden-Boston. (in Eng). Saray 1994 - Saray, M 1994, Rus i§gali devrinde Osmanli Devleti ile Turkistan Hanliklari arasindaki siyasi munasebetler (1775-1875), Ankara. (in Turk).
Х1Х f. 70 ж. 80 ж. басы Кашгардагы Осман протектораты жэне Ресей саясаты
Васильев Александр Дмитриевич
тарих гылымдарыньщ кандидаты, PFA Шыгыстану институты Орталыщ Азия, Кавказ жэне Урал-Повольжьяны Зерттеу орталыгыныц ага гылыми ^ызметкерк 107031 Ресей Федерациясы, Мэскеу, Рождественка кеш., 12. E-mail: advasilyev@mail.ru
ty^h. Х1Х f. 60 ж. Батыс Кытайда мусылман кетерт^ ресейлк эскери жэне саяси басшылыгын аталмыш керштес аймака ^атысты стратегия тацдауFа мэжбiр етп. ТYрiк-ортальщазия ^арым-^атнастарыныц тарихында алFаш рет жерг^кл бтеуш^е айтарлы^тай кемек керсеткен осман султанатыныц эгамштИ жайлыда соны айтуFа болады. Бул ма^алада ресей эгамштИнщ K¡ашFариядаFы Я^уп-бек мемлеке™ен байланыстарыныц даму тарихына кез ^арасы жэне Жетшаар ханды^ыныц (1864-1877) сырт^ы саясатына Осман протекторатыныц эсерi ^арастырылады.
ТYЙiн сездер: Осман империясы; KашFар; Ресей; Жетiшаар мемлекетi, Я^уб-бек.
Ottoman protectorate and Russian policy towards Kashgar in the 70s and beginning of the 80s of the XIX c.
Vasilyev Alexandr Dmitriyevich
Candidate of Sciences (History), Senior Research Associate at the Center of Studies on Central Asia, the Caucasus and Ural-Volga region, Institute of Oriental studies of the Russian Academy of Sciences. 107031 Russian Federation, Moscow, Rozhdestvenka St., 12. E-mail: advasilyev@mail.ru
Abstract. Muslim uprising in Western China in the 60-ies of XIX century has put the Russian military and political leadership before choosing a strategy towards what was happening in the neighboring country. The same can be said about the administration of the Ottoman Empire, which for the first time in the history of Turkish-Central Asian relations rendered more or less significant assistance to the local ruler in Central Asia. The article discusses the history of the evolution of views of the Russian administration on cooperation with the state of Yakub beg in Kashgar and the influence of the Turkish protectorate on the foreign policy of the state of Yattishar (1864-1877). Key words: the Ottoman Empire; Kashgar; Russia; the state Yattishar; Yakub-Bek.
