CC BY
29
В РТ растут социальная закрытость правящего клана и межклассовая дистанция между ним и остальным народом, сформировалась чисто кратическая, жестко классовая, дуплексная система (т.е. резко поляризованная, когда один жесткий класс стоит выше другого, т.е. налицо имеются статусная кристаллизация, совместимость различных статусов), система, базирующаяся на тотальной статусной зависимости людей от чиновников и на превращении основной массы государственно-политических деятелей в назначаемых безальтернативным автократом клиентов-чиновников. Тем самым вместо открытого общества сформировалось еще более замкнутое, полузакрытое общество.
Важнейшей причиной стагнации общественной и интеллектуально-политической жизни в РТ является деятельность местного правящего клана, совмещающего черты бюрократии потестарного общества (трайбализм), античной цивилизации (патрон-клиентные отношения) и феодализма (байство и аграрный характер) и этим отличающегося от бюрократии индустриальной цивилизации и переходной к постиндустриальному обществу, т. е. не соответствующей современным условиям. Вместе с тем, во многом благодаря попустительству властей РФ незаконным методам «работы» правящего клана РТ с оппозицией, зачатки контрэлиты в РТ так и не институционализировались, что не позволяет сформировать полноценное гражданское общество.
«Политическое управление и публичная политикаXXI века», М., 2008 г., с. 205-218.
А. Языкова,
доктор исторических наук С. Маркедонов, кандидат исторических наук РЕЛИГИОЗНАЯ СИТУАЦИЯ В ДАГЕСТАНЕ
В процентном отношении ко всему населению Республики Дагестан занимает абсолютное первое место в РФ по количеству верующих мусульман. Более 90% населения Дагестана исповедуют ислам. Ислам представлен в Дагестане двумя основными направлениями - суннизмом (до 97%) и шиизмом (порядка 3%). Около 10% жителей республики исповедуют христианство и иудаизм. Христианство представлено православием (русские, другие славянские этносы) и армяно-григорианством (армяне). Иудаизм - рели-
гия горских евреев, записанных в советский период в большинстве своем как таты.
Процесс «религиозного возрождения» стал одним из основополагающих для постсоветского Дагестана. Если в 1983 г. в республике насчитывалось 27 мечетей, то к 2001 г. - 1595. За период в неполных 20 лет число мусульманских мечетей увеличилось в 59 раз. В начале XXI в. в республике насчитывалось 422 религиозных учебных заведения, в том числе 17 исламских институтов и 44 их филиала с общим количеством обучающихся порядка 14 тыс. человек. Только в Махачкале в 2000-е годы насчитывалось 57 мечетей, 16 суфийских братств, 800 зияратов (святых мест). В республике выходит большое количество изданий религиозного характера, например, такие газеты, как «Ассалам», «Нурул ислам», «Исламский вестник». В условиях провозглашенной политической свободы в Дагестане действуют исламские фонды, общественные объединения и движения религиозной направленности. Процесс «исламского бума» в Дагестане не прошел мимо светских образовательных учреждений, СМИ, общественных объединений. На факультете иностранных языков Дагестанского госпедуниверситета было открыто специальное отделение по изучению арабского языка. На базе исторического факультета республиканского университета было создано отделение востоковедения, а в 2002 г. был открыт факультет востоковедения. Республика стала исламским центром для всего Северного Кавказа и одним из мощных религиозных центров для мусульман всего постсоветского пространства.
В начале 90-х годов исчезло такое препятствие для реализации прав верующих, как запрет на совершение хаджа к святым местам и получение религиозного образования за рубежом. За один 1998 г. 14 тыс. жителей Дагестана совершили паломничество в Мекку и Медину. В среднем же 12 тыс. человек в год совершали поездки в Аравию в 90-е годы. В 1996 г. исламское образование за границей получили 1230 юношей из Дагестана. Процесс религиозного возрождения в Дагестане получил и существенную поддержку со стороны государственного бюджета. В 1995 г. на строительство мечети в Махачкале из госбюджета было выделено 350 млн. руб., а в 1997 г. - 450 млн. руб. Принятый в республике Закон «О защите личной и общественной нравственности» предусматривает создание экспертных комиссий с участием религиозных авторитетов для оказания идеологического влияния на массовые общественные мероприятия.
В начале 90-х годов ислам рассматривался как интегрирующая сила, которая сможет стать «стягивающим обручем» в этнически мозаичном Дагестане. Однако превращения ислама в фактор стабилизации и объединения не произошло. В процессе «возрождения» ислама в Дагестане обозначились фундаментальные противоречия между тарикатистами (суфиями) и так называемыми «ваххабитами» (салафитами). В истории распространения «ваххабизма» в республике исследователь данной проблемы К.М. Ханбабаев выделяет три этапа:
1989-1990 гг., когда преобладала культурно-просветительская деятельность;
1991-1997 гг. - институционализация салафитов, выстраивание их организационных структур;
1998 г. - начало борьбы за реализацию салафитских религиозно-политических идеалов и установок.
Сегодня термин «ваххабит» стал публицистическим клише и используется, скорее, как политический ярлык для обвинений в религиозном экстремизме и террористической деятельности. В действиях «ваххабитов» присутствуют и экстремизм, и терроризм, однако это - следствие, а не первопричина их религиозно-политических воззрений. В этой связи необходимо определение понятия «ваххабит», границ его применения, а также правомерности использования этого термина применительно к исламским радикалам в Дагестане. По мнению востоковеда Д.В. Макарова, ваххабизм и тарикатизм находятся в различном положении относительно существующего в Дагестане социально-политического порядка, основанного на традиционных клановых связях. Тарикат-ский ислам структурно вписан в систему этих связей. Отвергая суфизм, ваххабизм отвергает и санкционированный им социальный порядок. Одно из фундаментальных теологических расхождений между дагестанскими салафитами и тарикатистами касается форм поклонения (святым местам, шейхам), тотально осуждаемых сала-фитами. Салафиты также осуждали тарикатистов за отклонение от исконных исламских ценностей, введение новшеств («бида»), учитывающих этническую специфику региона, а также сотрудничество с официальной (с точки зрения салафитов «безбожной») властью. Дагестанские салафиты сделали краеугольным камнем своей пропаганды и агитации критику власти в республике. Массовые злоупотребления служебным положением республиканских чиновников, коррупция, социальная дифференциация и, как следствие,
высокий уровень безработицы, закрытость власти и ее нечувствительность к нуждам населения стали причинами пополнения рядов салафитов. Последние предлагали альтернативу: истинный «исламский порядок», радикальный отказ и от коммунизма, и от демократии, и от «ложного ислама» как политических моделей, не способных обеспечить социальную гармонию и этнический мир. Достижение искомого «порядка» виделось на пути борьбы за истинную веру («джихад»). «Ваххабизм» апеллировал также не к кланам, а к ценностям равенства и братства, более высоким, нежели клановые связи. В условиях краха коммунистических ценностей идеи салафизма, обращенные к социальной справедливости, заполнили образовавшийся идеологический вакуум. В результате этого у дагестанских салафитов сложилась своя социальная база в республике. Ее поддержке способствовали и зарубежные религиозные организации, базирующиеся в Саудовской Аравии, Кувейте, Пакистане. При этом у зарубежных партнеров дагестанских салафитов были разные подходы к пропаганде радикальных идей. Представители саудовских салафитов ориентировали дагестанцев на «великий джихад» (идейно-религиозную сферу), а пакистанцы делали акцент на «малый джихад» (практическая политика, включая и вооруженную борьбу). Салафиты получили поддержку и у различных влиятельных дагестанских кланов, считавших себя несправедливо обделенными. Финансовую и организационную поддержку оказал им лакский клан братьев Хачилаевых, использовавших «исламский фактор» в борьбе за республиканскую власть.
В 90-е годы общины «ваххабитов» в Дагестане стали по сути маленькими несистемными и антисистемными анклавами, социально-политическими альтернативами республиканской власти. Структурообразующей единицей являлся «джамаат», амир - главой общины. Единого надобщинного центра не существовало. В джа-маатах были основаны собственные учебные заведения и судопроизводство на основе шариата. В Кизилюрте в салафитском медресе одновременно обучалось 700 студентов-мутаалимов. Тем не менее говорить об однородности дагестанских салафитов было бы неверно. «Умеренное» крыло представлял А. Ахтаев, отличавшийся некоторой терпимостью по отношению к тарикатистам и республиканской власти. Радикальное крыло возглавлял Б. Кебедов (Бага-уддин Мухаммад Кизилюртовский). Он организовал издательский центр «Сантланда». В 1997 г. на основе ряда джамматов Кебедов создал «Исламское сообщество Дагестана» (ИСД), основной целью
которого провозглашался выход исламизированного Дагестана из состава России. Однако сепаратизм был для Кебедова лишь средством, и теоретически он допускал существование исламского Дагестана в составе РФ. ИСД инициировало создание экстремистских военизированных структур. Влиятельным идеологом салафитов является также Аюб (А.М. Омаров) Астраханский. Его призывы ориентированы на неукоснительное соблюдение религиозной догматики и исламского образа жизни.
Активизация деятельности салафитов привела их к столкновению с поборниками «традиционного» для Дагестана ислама. Столкновения между салафитами и тарикатистами прошли в 1994 г. в Махачкале, в 1995 г. - в с. Карамахи Буйнакского района. Обострилась ситуация в Кизилюртовском, Каякентском, Цумадин-ском районах. В сентябре 1996 г. крупномасштабное столкновение представителей различных течений ислама произошло в с. Карама-хи. Дагестанские салафиты организовывали выступления против традиционных для республики свадебных, похоронных обрядов, установления высоких надгробных памятников. В мае 1997 г. в Буйнакском районе была спровоцирована драка с применением оружия. В мае 1997 г. в республике состоялись сходы граждан, потребовавших запрета «ваххабизма» и разоружения экстремистских групп. В декабре того же года салафитами было организовано нападение на российскую воинскую часть в Буйнакске (их первая масштабная военно-политическая акция). Эта акция была расценена салафитами как начало «джихада». В 1997 г. расхождения между разными течениями ислама в Дагестане усугубились. При этом радикализм в отношениях к оппоненту проявляли не только сала-фиты, но и Духовное управление мусульман Дагестана (ДУМД). Муфтий Дагестана С. М. Абубакаров, считавшийся ярым противником салафитов, в 1998 г. произнес фразу: «Всякий мусульманин, убивший ваххабита, попадает в рай, как и мусульманин, погибший от рук ваххабитов». И если первые активизировали сотрудничество с сепаратистским режимом Ичкерии, то вторые «пролоббировали» принятие поправок к Закону Республики Дагестан «О свободе совести, свободе вероисповедания и религиозных организаций» (30 декабря 1997 г.). В нем был наложен запрет на экстремистски настроенные религиозные организации, призывающие к отделению Дагестана от России. ДУМД активно использовало и государственный ресурс для обеспечения своего религиозного доминирования.
Своеобразным идеологическим манифестом исламского экстремизма в Дагестане стали книги «Наша борьба, или Повстанческая армия имама» и «Газават, или Как стать бессмертным» М. Тагаева. Они получили широкое хождение в республике в 19981999 гг. В трудах М. Тагаева был обоснован тезис о насилии как единственном способе установления истинно исламской власти в «мнимых» исламских странах, впавших в «джахилию». В тагаев-ских «манифестах» в качестве главной цели провозглашалось установление имамата в Дагестане. В мае 1998 г. в Махачкале салафи-ты - сторонники братьев Хачилаевых - на несколько часов захватили здание правительства и Госсовета республики. 15 августа 1998 г. жители селений Карамахи, Чабанмахи, Кадар Буйнак-ского района (так называемая «Кадарская зона») заявили об отказе подчиняться официальным властям Дагестана и о создании «Отдельной исламской территории». На «территории» произошли ликвидация официальной власти, выдворение силовых структур, введение шариатского судопроизводства и вооруженных постов по защите «суверенитета» «Кадарской зоны». По своей сути «Отдельная исламская территория» стала вторым после Ичкерии непризнанным государством. При этом основной массой «ваххабитов» «Кадарской зоны» стала маргинализированная молодежь, не имевшая работы в трудоизбыточном регионе. 21 августа 1998 г. в Махачкале у Центральной мечети была взорвана машина муфтия Дагестана С.М. Абубакарова - противника религиозных радикалов. Убийство Абубакарова связывалось с салафитами. К лету 1999 г. был зафиксирован рост количества «ваххабитских» вооруженных группировок (около 70). Однако вторжение чеченских боевиков в Дагестан в августе-сентябре 1999 г. и их военное поражение способствовали прекращению существования «Отдельной исламской территории». 16 сентября 1999 г. Народным собранием республики был принят Закон «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан». Основные положения Закона провозглашали: признание «ваххабитских» организаций угрожающими территориальной целостности республики; запрет на деятельность религиозных «ваххабитских» миссий; запрет на распространение аудиовизуальной продукции, пропагандирующей «ваххабитские» ценности.
«Северный Кавказ: Проблемы экономики и политики»,
М., 2008 г. с. 84-90.
