CC BY
33
ЛИТЕРАТУРА
1. Щур Г.С. Теории поля в лингвистике. М., 1974.
2. Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. М., 1969.
3. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. Л., 1984.
4. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 2005.
5. Лопатина Л.Е. Бессоюзие // Русский язык. Энциклопедия / Под ред. Ю.Н. Караулова. М., 2003.
6. Kies D. Clause and Sentence. Coordination and Subordination. 2007. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://papyr.com/hypertextbooks/grammar/ complex.htm.
7. Кручинина И.Н. Сочинение // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 484.
8. Lang E. Semantik der koordinativen Verknüpfung. Berlin, 1977.
9. Чеснокова Л.Д. Связи слов в современном русском языке: Пособие для учителей. М., 1980.
10. Гаврилова Г.Ф. О структуре функционально -семантического поля синтаксических отношений сочинения. // Актуальные проблемы современной лингвистики: Мат-лы всерос. науч. конф., посвящ. 85-летнему юбилею проф. А.Я. Загоруйко. Ростов н/Д, 2005. С. 58-60.
11. Перова Т.И. Функция интеграции сочинительной
связи в простом предложении // Синтаксические структуры в акте коммуникации (немецкий язык). М., 1988. С. 99.
12. Венскович М.С. Понятие ситуации и смысл высказывания // Вопросы романо-германской филологии: Сб. науч. тр. Вып. 95. М., 1976. С. 27-40.
13. Бондарко А.В. Грамматическая категория и контекст. Л., 1971.
14. Карцевский С.О. Бессоюзие и подчинение в русском языке // Вопросы языкознания. 1961. № 2. С. 124-127.
15. Холодов Н.Н. Об изучении синтаксических отношений в предложении и тексте // Синтаксические отношения в предложении и тексте. Иваново, 1984. С. 3-17.
16. Пудалова И.К. Сентенциональная конъюнкция в английском языке // Вопросы синтаксиса сложного предложения. Иркутск, 1981. С. 105-118.
17. Ракевич Г.П. Сентенциональная конъюнкция в современном немецком языке // Там же. С. 124-133.
18. Крылова Г.В. Русские и болгарские соединительные союзы в художественной речи: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Л., 1981.
19. Степанова И. Использование сочинительных союзов между отрезками текстов разных типов // Синтаксические отношения в предложении и тексте. Иваново, 1984. С. 70-78.
24 декабря 2007 г.
РЕЧЕВЫЕ И ЯЗЫКОВЫЕ МАНИФЕСТАЦИИ КОГНИТИВНОГО КОНФЛИКТА В АНГЛИЙСКОМ И РУССКОМ ЯЗЫКАХ
(контрастивный аспект)
Н.С. Гюрджян
В философской и психологической терминологии под когнитивным конфликтом (КогК) понимается определенное интенциональное состояние коммуникантов, характеризующееся как "интеллектуальный конфликт, возникающий, когда имеющимся мнениям и представлениям противоречит новая информация" [1].
Исследование языковых и речевых манифестаций КогК проводилось нами на материале английских и русских художественных диалогов, отражающих структуру и механизм речевого взаимодействия на данных языках, а также категориальные универсальные черты
Гюрджян Наира Славиковна - ассистент кафедры иностранных языков Пятигорского государственного технологического университета, соискатель кафедры французского языка Пятигорского государственного лингвистического университета.
английского и русского речевого поведения в сопоставлении с идеоэтническими особенностями речеповеденческих реализаций КогК.
Определение когнитивного конфликта как прагмалогической и прагмакоммуникатив-ной категории требует характеристики его категориального статуса в ряду коммуникативных и лингвопрагматических категорий, составляющих понятийный аппарат грамматики речи того или иного языка. Данная задача требует выбора (или создания) научно-методологической парадигмы (модели), непротиворечиво и с наибольшей объяснительной силой отражающей речеповеденческие реалии сопоставляемых лингвокультур.
Из всех подходов к моделированию коммуникативного акта (речевого взаимодействия), выработанных в философии, логике, лингвистике и психологии, наиболее продук-
тивными в аспекте нашего исследования представляются когнитивно-инференционная и транс-акционная модели коммуникативного события.
Следуя когнитивно-инференционной модели коммуникации [2], в процессе взаимодействия собеседники через стратегии кодирования и декодирования создают общее информационное пространство диалога, общую когнитивную среду. Релевантность высказывания во многом зависит от ситуации говорения и складывается из семантической релевантности, которая касается определенных лингвистических, логических или когнитивных сущностей, например, пропозиций, и характеризуется референцией и другими концептуальными понятиями, и прагматической, касающейся определенных целей говорящего и умения слушающего распознать речевое намерение последнего.
Трансакционная модель коммуникации рассматривает передачу знаний от одного участника диалога к другому как одну из главных целей речевого дискурса. Такая передача и получила название "трансакция" [3]. Можно выделить семь типов знаний, которые могут составлять предмет коммуникативной трансакции: экзистенциальное, предикацион-ное, пропозициональное, специфицирующее, референциальное знания, знание кода и знание дискурсивной ситуации. Вступая в речевое взаимодействие, коммуниканты прежде всего сопоставляют свои когнитивные программы, т.е. сопрягают собственные картины мира, представления об устройстве отражаемого объекта (окружающей действительности). Для успешного протекания речевой интеракции (взаимодействия) необходимо, чтобы в основном когнитивные программы собеседников совпадали. Несовпадение когнитивных программ вызывает противоречие и как следствие - когнитивный конфликт. На основе выделенных типов знания процесс передачи информации можно представить как реализацию определенных предварительных когнитивных условий, необходимых для совершения когнитивной трансакции. Такими условиями являются:
1. Наличие (передача) знания о существовании (области бытия) некоего объекта (терма) Х (экзистенциальное знание); нарушение данного условия приводит к КогК на уровне экзистенциальной когнитивной трансакции: (1) "- А кто эта Маша ... Уж не
Марья ль Ивановна? - Не твое дело, - отвечал я нахмурясь, - кто бы ни была эта Маша. Не требую ни твоего мнения, ни твоих догадок" (Пушкин) = "And who is this Masha ... Surely not Marya Ivanovna? - It's none of your business who it is! - I replied, frowning - I want neither your opinion, nor your surmises".
2. Наличие (передача) знания о том, что данный экзистенциальный объект Х существует в определенных его состояниях Y (характеристики, действия, преобразования и т.д.) (преди-кационное знание); нарушение условия полноты передачи предикационного знания вызывает КогК: (2) "And the work? - Is purely nominal. - What do you call purely nominal?". (Doyle) = "А в чем заключается работа? -Работа чисто номинальная. - Что вы называете чисто номинальной работой?".
3. Наличие (передача) знания о том, что первое знание (экзистенциальное), сопрягаясь со вторым (предикационным), реализуется на уровне глубинной синтаксической структуры типа "Х (есть) Y", называемой пропозицией (пропозициональное знание). КогК на уровне пропозиционального знания возникает из-за манипулятивного использования пропозициональных презумпций (например, иронии), когда утверждение говорящего вызывает отрицание пропозиции (протест) со стороны собеседника: (3) "Priest not happy. Priest wants us never to attack. Don't you want us never to attack? - No. If there is a war I suppose we must attack". (Hemingway) = "Священнику скучно. ... Священник не хочет, чтоб мы наступали. Правда, вы не хотите, чтоб мы наступали? - Нет. Раз идет война, мне кажется, мы должны наступать".
4. Наличие (передача) знания о том, что "голые" пропозиции в высказывании заполняются специфическими термами, называется специфицирующим знанием. При этом возможно замещение только части термов в составе пропозиций, известных говорящему, тогда как остальные термы будут оставаться неспецифицированными. Несогласие собеседника с тем или иным термом специализированной трансакции приводит к КогК (ложной пресуппозиции): (4) "Pilate: - Why do you not speak when I have your life in my hands? ... Jesus: You have nothing in your hands Any power you have comes to you from far beyond Everything is fixed and you can't change it" (A. Lloyd Webber lyrics).
5. Наличие (передача) знания о том, что за специфицированным термом стоит уникальный "пучок признаков". Такое знание называется референциальным. Оно состоит из конечного для каждого когнитивного пространства набора определенных пропозиций. На этом уровне КогК возникает: а) при трудности или невозможности идентификации референта: (5) "Well, have you solved it? -I asked as I entered. - Yes. It was the bisulfate of baryta. - No, no, the mystery! - I cried. -Oh, that! I thought of the salt that I have been working upon. There was never any mystery in the matter" (Doyle) = "Ну что, нашли, в чем дело? - спросил я, входя в комнату. - Да, это был бисульфат бария. - Нет, нет, я спрашиваю об этой таинственной истории. - Ах, вот оно что! Я думал о соли, над которой работал. А в этой истории ничего таинственного нет"; б) при манипулятивном искажении референциального содержания (ложь, клевета и т.п.): (6) "No room! No room! -they cried out when they saw Alice coming. -There's plenty of room, - said Alice indignantly, and she sat down in a large arm-chair at one end of the table" (Carroll) = "Завидев Алису, они закричали: - Занято! Занято! Мест нет! - Места сколько угодно! - возмутилась Алиса и уселась в большое кресло по главе стола".
6. Наличие (передача) знания о том, что все вышеперечисленные представления реализуются в высказывании при помощи термов и правил данного языка (знание кода). Совокупность представлений о коде можно назвать метаязыковым, или метаинформацион-ным знанием. Метаязыковой конфликт манифестируется при непонимании номинации собеседника: (7) "He works in the most boring department, - said Ron, - The Misuse of Muggle Artifacts Office. - The what?" (Rowling) = «.Работает в самом скучном отделе "Противозаконное использование изобретений маг-лов". - Чего использование?».
7. Знание о том, что коммуникация производится в соответствии с учетом параметров ситуации общения (кто, где, когда, с кем, с какой целью и т.д.), является знанием дискурсивной ситуации, или метадискурсив-ным знанием. Нарушения в метадискурсивной трансакции (учет нормативно-стилистического компетенции) провоцируют КогК: (8) "Pass the frying pan. - You've forgotten the magic word, - said Harry irritably. The effect of this
simple sentence on the rest of the family was incredible: Mr. Dursley jumped to his feet, veins throbbing in his temples. - I meant "please"! -said Harry quickly. - I didn't mean ... - what have I told you, - thundered his uncle, spraying spit over the table, - about saying the "m" word in our house?» (Rowling).
Проведенный анализ контекстов манифестации КогК в английском и русском речевом взаимодействии позволяет представить функционально-семантическое поле (ФСП) маркеров КогК в обоих языках, участвующих в организации пропозиционального, аргумента-тивного, иллокутивного, интерперсонального и собственно дискурсивного аспектов речевого взаимодействия и выделить следующие универсальных и контрастивно релевантные черты.
Во-первых, при наличии определенного инварианта (нормы) в представлении об окружающей действительности концептуальные схемы, или программы, коммуникантов могут значительно расходиться как в целом, так и в определенных частностях. Поэтому лексическое ядро ФСП КогК в обоих языках составляют эпистемические предикаты широкого лексико-семантического диапазона мен-тальности. Причем в качестве типологического расхождения между ядерными (пер-формативными) элементами ФСП КогК в рассматриваемых языках можно представить корреляцию английского глагола to see и русского глагола понимать как наиболее частотных маркеров когнитивного конфликта в этих языках. Это объясняется, на наш взгляд, большей значимостью перцептивных модулей восприятия (to see, to realize, to know, to remember, etc.) для анализа информации в западноевропейском языковом стандарте вообще и преобладанием роли центральной когнитивной системы обработки информации - для русской лингвокультуры (понимать, думать, полагать).
Во-вторых, в ситуации КогК пропозициональный (референтный) план речевого взаимодействия распадается на составляющие элементы референтной ситуации, отражаемые набором частных пропозиций, управляемых (маркируемых) дейктическими квестивами (Wh-questions) в английском и русском языках. Согласование когнитивных программ собеседников требует уточнения отдельных параметров трех аспектов ситуации речевого взаимодействия: деятельностного, предметного (содержательного) и дискурсивного. Ядерным
средством когнитивного уточнения и согласования когнитивных программ являются квестивы (частные и общие вопросы), превращающиеся в средство маркирования КогК при возникновении непонимания. Однако для английского языка в большей степени характерна модали-зация интеррогативов за счет вспомогательных глаголов и глагольных наклонений. С точки зрения перевода таких маркеров КогК в русском языке коррелятами модальных глаголов выступают модальные и вопросительные слова и частицы. Эмоциональная интенсификация когнитивного рассогласования превращает квестивы в маркеры интенциональности возмущения, негодования (см. примеры 4, 7, 8).
Типологической особенностью английского языка в плане маркирования КогК является наличие Tag-форм, выполняющих функцию русских модальных и вопросительных слов.
В-третьих, концептуальная схема говорящего базируется на способности человека интерпретировать, т.е. приписывать значения различным проявлениям окружающего его мира. Рефлексия, вмешивающаяся в процесс "передачи" когнитивного множества, усложняет субъект-объектные отношения оценочными модусами. Для английского речевого взаимодействия характерны контексты отрицания как маркеры негативной когнитивно-модусной программы: (9) «"I hadn't thought of that, William," - said Aunt Louisa» (Maugham). В русском языке происходит, как правило, деперсонализация оценочно-отрицательного модуса: (10) "I can't make out why she ordered a dozen, - said Mr Carey. - Two would have done" (Maugham). = "Непонятно, зачем ей вздумалось заказывать целую дюжину! - сказал мистер Кэри. - И двух фотографий вполне хватило бы".
В-четвертых, фактор трансакционной передачи знания вносит в отношения когнитивного согласования идею контрфактичности ("если бы А, то бы Б"), что в общем случае представляет собой расширение импликатив-ных (инференционных) отношений ("если А, то Б"). Контрфактичность же оставляет зазор для возможного хода ненаблюдаемых событий. Ее содержательное отличие от логической импликации состоит в допущении сосуществования взаимоисключающих положений дел [4] как основания для альтернативного представления действительности. В речевом взаимодействии столкновение "концептуальных миров" вызы-
вает речевые стратегии и тактики противоречия и контраргументации. Расхождение в когнитивных программах собеседников порождает когнитивный конфликт на уровне отношения субъекта к объекту (внутриличностный конфликт) и на уровне отношения субъекта к субъекту (межличностный конфликт). Соотнесенные с временным планом, такие модальные программы могут выступать как аксиологические модели прошлого или будущего (положительный возможный мир / отрицательный возможный мир) и выражаться речевыми актами либо сожаления или упрека, либо пожелания / разрешения или угрозы / запрета: (11) «"I don't wish you to go to church tonight, Philip. I don't think you're in a proper frame of mind to enter the House of God". Philip did not say a word. He felt it was a deep humiliation that was placed upon him, and his cheeks reddened» (Maugham). То, что говорящий считает релевантным в своем возможном мире ("I don't wish you to go to church tonight"), представляется нерелевантным собеседнику. Согласование когнитивных программ собеседников связано с волеизъявлением и шире - с воли-тивной и деонтической модальностями как отражением желания и возможности совершить тот или иной акт, преобразующий картины мира собеседников: (12) "What shall I do if I'm not allowed to play? - Can't you sit still for once and be quiet? - I can't sit still till tea-time" (Maugham). = "А что же мне делать, если нельзя играть? - Неужели ты не можешь хоть час посидеть спокойно? - Ну да, сидеть спокойно до самого чая!". Деперсонализация волитивных программ (перевод волитивной модальности в деонтологическую) характерна для русскоязычных контекстов КогК.
В-пятых, возражение как контраргументация и как агональная (конфликтная) межличностная стратегия выражается речеакто-выми проявлениями КогК в обоих сопоставляемых языках. От степени совпадения двух картин мира зависит степень принятия или непринятия концептуальной программы другого, т.е. в конце концов степень понимания и взаимопонимания. В иллокутивном и интерперсональном планах универсальным для двух языков является номенклатура речевых актов, связанная с манифестацией таких интенцио-нальных состояний, как удивление, недоумение, злоба, ненависть, зависть, ревность, раздражение, сожаление, презрение и т.д., и
рассматриваемая как необходимое условие успешности таких речевых актов, как упрек, возражение, протест, увещевание, укор, угроза, запрет и т.д.: (13) "Philip broke his silence at last: - I want to be left alone, - he said, - Philip, how can you say anything so unkind? Don't you know that your uncle and I only want your good? Don't you love me at all? - I hate you. I wish you was dead" (Maugham). = "Филип наконец-то прервал молчание: - Оставь меня в покое! - Филип, как тебе не стыдно так говорить? Ты же знаешь, что мы с дядей хотим тебе только добра! Неужели ты меня совсем не любишь? - Я тебя ненавижу. Хоть бы ты умерла!". Эмоциональность в реализации интерперсонального аспекта речевого взаимодействия свойственна обеим линг-вокультурам. Инвективы, проклятья, обсценные интеръективы составляют ядро маркеров КогК в интерперсональном аспекте в обоих языках. Однако исследование аутентичной речи (аудио-видеоматериалов) позволяет сделать вывод о более высоком пороге табуированности некоторых инвективных эквивалентов в русской речевой культуре по отношению к англо-американскому речевому поведению.
В-шестых, в дискурсивном плане КогК коррелирует с понятием коммуникативной неудачи (КН). Однако между КогК и КН существует несколько принципиальных отличий. Одно из них состоит в том, что когнитивный конфликт может возникать как внут-риличностный конфликт, имеющий свои манифестации во внутренней или внешней речи, обращенной или не обращенной к партнеру по когнитивной трансакции (имплицитность): см. пример (11). Далее, КогК может возникать как реакция не только на коммуникативную,
но и на деятельностную ситуацию, проявляясь на субъект-объектном уровне, что также может иметь речевые манифестации в субъект-субъектной речевой интеракции: (14) «The good marks he got on these occasions increased Mr Gordon's indignation. He was in a ferocious mood. Philip began to speak in a low voice. "Don't mumble," shouted the master» (Maugham). Наконец, КогК может возникать как интенциональное (намеренное) речевое поведение, и его осознанное осуществление со стороны говорящего связано, скорее, не с непониманием, а с отрицанием, несогласием со стороны собеседника.
Таким образом, когнитивный конфликт в онтологическом плане представляется прежде всего как рассогласование в когнитивных (инференционно-логических), интеракциональ-ных (стратегических или тактических) и дискурсивных (кодово-процедурных) программах взаимодействующих субъектов (коммуникантов). С точки зрения лингвистической парадигмы когнитивный конфликт получает статус коммуникативно-прагматической категории, которая входит как отрицательно маркированный член оппозиции в интеракциональ-ную категорию релевантности высказывания.
ЛИТЕРАТУРА
1. Философский энциклопедический словарь. М., 2001.
2. Grice P. Logic and Conversation // Syntax and Semantics. N.Y., 1975. V. 3: Speech acts. P. 42-58; Шпербер Д., Уилсон Д. Релевантность // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. М., 1988. С. 153-212.
3. Йокояма О. Когнитивная модель дискурса и русский порядок слов. М., 2005.
4. Переверзев К.А. Высказывание и ситуация: об онтологическом аспекте философии языка // Вопросы языкознания. 1998. № 5. С. 24-52.
20 октября 2007 г.
ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКОЕ И СУЩНОСТНОЕ РАЗГРАНИЧЕНИЕ
АРГО, ЖАРГОНА И СЛЕНГА КАК ФЕНОМЕНОВ КОДИРОВАННОЙ КОММУНИКАЦИИ
Ан
Е.А. Редкозубова
тельное
рго, жаргон и сленг, обозначенные нами как феномены кодиро-анной коммуникации, уже дли-время находятся в поле зрения
Редкозубова Екатерина Анатольевна - докторант кафедры теории и практики английского языка ЮФУ.
лингвистики как близкородственные явления неформальной (разговорной или стилистически сниженной) речи. Причиной этого является прежде всего то, что до сих пор нет четкого терминологического разграничения между ними, хотя все исследователи ощущают как смысловую взаимосвязанность, так и се-
