CC BY
58
ИСТОРИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ
© 2013
Р. В. Фурцев
РАЗВИТИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ МИЛАНОМ И ИМПЕРИЕЙ В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ МАКСИМИЛИАНА I ГАБСБУРГА
В статье рассматривается комплекс проблем в политических взаимоотношениях между Миланом и Священной Римской империей во второй половине XV в. Автор раскрывает основные цели и задачи сторон и показывает способы их достижения. Особое внимание уделено истории вопроса и анализу политико-правового положения Милана и внешнеполитических факторов.
Ключевые слова: Средние века, политика, империя, Милан, Сфорца, Максимилиан I
История рубежа XV-XVI вв. имеет для историка важное самостоятельное значение. Это период, когда в Европе начали формироваться национальные государства, которым предстояло сыграть ведущую роль в истории на протяжении всех последующих столетий. Взаимоотношения между этими государствами с самого начала складывались не гладко, обоюдные претензии — территориальные, экономические, династические — нередко заканчивались военными конфликтами, принимавшими затяжной характер. В этих войнах определялась расстановка сил на континенте, и хотя состав противоборствующих коалиций был непостоянен, тем не менее перманентные столкновения обозначили основные узлы противоречий в международной политике, многие из которых просуществовали до XIX в. Благодаря новой династии Сфорца политический вес Милана значительно возрос, но ее приход к власти на фоне хаоса 1447-1450 гг. не был безупречен с юридической точки зрения, что повлекло за собой шлейф нерешенных проблем. Ключевым являлся вопрос взаимоотношений со Священной Римской империей, леном которой он формально оставался.
После десятилетий конфронтации при Фридрихе III в отношениях между империей и Миланом, как казалось на первый взгляд, внезапно наметился поворот в лучшую сторону, когда в 1493 г. началось единоличное правление короля Максимилиана I в империи. В то время как правитель Милана Лодовико Сфорца по про-
Фурцев Роман Витальевич — кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры романской филологии Московского городского педагогического университета. Е-mail: marinaio0707@ mail.ru
звищу Моро, брат убитого в 1476 г. герцога Галеаццо Мария, обеспечил себе полную власть над своим племянником, юным герцогом Джангалеаццо, напряжение между двумя государями спало, соответственно, улеглись и споры о юрисдикции в Милане. В истории эпоха правления Лодовико по праву считается апогеем политического и культурного развития Милана. На фоне почти 50-летнего периода нестабильности и временного характера двусторонних отношений становятся понятными бурная радость Моро по поводу предоставления ему Максимилианом I герцогской инвеституры в апреле 1494 г., его гордость, дорогостоящие посольства во все итальянские государства с приглашениями на инаугурацию, блистательные хвалебные речи и весь тот роскошный церемониал1, который в Германии в подобных обстоятельствах был бы просто немыслим. Невольно спрашиваешь себя, а не потерял ли своей актуальности правовой вопрос и не определял ли теперь сущий прагматизм отношения между империей и Миланом.
В самом деле, Лодовико выплатил Максимилиану I в течение семи лет примерно 1 млн. гульденов без всяких условий и возражений2, король же, в свою очередь, без лишних оговорок и финансовых требований пожаловал тому давно желанную инвеституру, обойдя тем самым юного герцога Джангалеаццо3 и проигнорировав протесты со стороны курфюрстов. За довольно короткий срок миланский правитель своей ловкой дипломатией и интригами смог достичь для себя блестящих политических результатов. Во-первых, ему удалось сосватать Максимилиану I свою племянницу, и таким образом он стал родственником главы империи. Во-вторых, Моро смог склонить французского короля Карла VIII к походу на Неаполь, одновременно убедив Габсбурга соблюдать при этом нейтралитет, хотя данная военная кампания полностью противоречила имперским интересам. В-третьих, Сфорца отговорил Максимилиана I от его планов войны с турками. И, наконец, он также поучаствовал в заключении судьбоносного испано-габсбургского брачного союза. Его придворные Эразмо Браша и Лодовико Бруно стали ближайшими советниками германского монарха. Лишенная принципов и традиций политика в тогдашней Европе, казалось, стала бизнесом и определялась сиюминутными капризами, личной благосклонностью и корыстными интересами, чем и пользовались сполна все действующие лица европейской политической сцены.
Однако видимость радикальной перемены была обманчива, ведь в действительности изменились лишь методы. Максимилиан I и Лодовико просто предпочли скрыть в игре взаимных уступок существующие противоречия вместо того, чтобы пребывать в состоянии постоянной вражды подобно Фридриху III и Фран-ческо Сфорце. Цели и задачи у обеих сторон оставались прежними, а многие проблемы в их взаимоотношениях так и не были разрешены.
В своих мемуарах Филипп де Коммин, который лично знал миланского герцога и не раз вел с ним переговоры, охарактеризовал его политическую позицию следующим образом: « Герцог Лодовико — очень умный человек, но крайне труслив и очень податлив, если он испытывает страх, и вероломен, если он видит свою выгоду в измене»4. Но если апостериори проанализировать основные тенденции
1 Gollwitzer 1981, №270-275.
2 Wiesflecker 1975, 22.
3 Muller 1718, 277.
4 Ernst 1952, 292.
в действиях Моро, то скорее можно прийти к выводу, что боязнь и осторожность были всего лишь сопутствующими явлениями агрессивной политики. Устранение вдовы Галеаццо Мария и собственных братьев от опеки над юным герцогом Джангалеаццо, полное подчинение его своей воле, настойчивое продвижение своего брата Асканио в кардиналы и инициированное последним с подачи Лодовико избрание папой Александра VI Борджа — все эти мероприятия позволяют увидеть прежде всего агрессивные черты в политике третьего представителя династии Сфорца на миланском престоле. Кроме того, во все более враждебной политике в отношении Арагонской династии в Неаполе, в стремлении всеми путями устранить всякое влияние и главным образом наследственные притязания неаполитанских монархов на севере Италии также весьма четко проявляется решительная воля Лодовико к самоутверждению.
Причем самый важный политический шаг Моро, ставший для него в итоге роковым, — подстрекательство Франции к совершению неаполитанского похода — не мог диктоваться одним лишь страхом. Во всяком случае, сам миланский герцог в письме к своему брату Асканио объяснял свой поступок иначе, утверждая, что «нападением французов на Неаполь он хотел не уничтожить арагонцев, а только немного их потревожить»5. Поистине иллюзорные надежды лежали в основе его уверенности, что Карл VIII после завоевания старых имперских городов Пизы, Флоренции и Сиены якобы непременно передаст их Милану6.
Несмотря на внешние различия в подходах по сравнению с тактикой своих предшественников, политика Лодовико в отношении империи также была преисполнена желания окончательно и в полном объеме реализовать существовавшие еще со времен Висконти целевые установки миланских правителей. Соответственно он пытался добиться обеспечения прав династии Сфорца и ее ревальвации в европейской иерархии посредством брачной связи с габсбургским домом. В этом смысле Моро долгие годы, идя на значительные финансовые жертвы, упорно продвигал идею бракосочетания своей племянницы Бьянки Марии с Максимилианом I. Когда же в 1498 г. скончалась его супруга Изабелла д Эсте, Лодовико раскрыл свой последний план, обратившись с просьбой к главе империи, чтобы тот выдал за него свою дочь Маргариту и одновременно предоставил ему как будущему зятю титул эрцгерцога либо короля Ломбардии7. Следовательно, и для Моро герцогство не являлось последней целью: он желал независимости от империи и нового статуса для своей династии в Италии. Но, в отличие от Франческо и Галеаццо Мария, Лодовико был готов заплатить за это немалые деньги. Кроме того, параллельно с завоеванием французами Неаполя он хотел добиться главенствующего положения на Апеннинском полуострове и исключения конкурентов. Таким образом, Моро намеревался совместить две противоречащие друг другу тенденции в политике династии Сфорца: с одной стороны, сохранить преемственность имперской власти в Италии, а с другой — покорить государства полуострова руками французов и использовать попеременно обе державы, империю и Францию, для достижения собственных династических целей. Находившийся под двойной угрозой из-за притязаний империи и преимущественных прав на престол своего племянника
5 Delaborde 1888, 175.
6 Ernst 1952, 306.
7 Wiesflecker 1975, 359.
Джангалеаццо, Лодовико тем не менее достиг большего, нежели его отец и старший брат. При нем Милан стал самым сильным государством в Италии, и, если судить по результатам, то время его правления представляет собой высшую точку развития власти Сфорца.
Однако Моро так и не удалось исполнить две свои заветные мечты: он не смог превратить Миланское герцогство в Ломбардское королевство и не был принят в семью Габсбургов. К тому же Франция даже не признавала его герцогский титул. Когда Максимилиан I отказался давать ему в жены свою дочь, а во Франции после смерти Карла VIII в 1498 г. на престол вступил представитель Орлеанского дома Людовик XII, считавший себя законным наследником Висконти, то сразу обнаружилось, что двойственная политика Лодовико ради обеспечения династических прав Сфорца потерпела крах. Теперь, осознавая свое бедственное положение, невзирая на тесные связи с Габсбургом, он предложил Людовику XII уплату ежегодной дани и передачу Милана после его смерти Франции в обмен на право пожизненного распоряжения Миланским герцогством8, таким образом грубо нарушив суверенные права империи.
В сущности, в 1498 г. опять повторилась тревожная ситуация 1447 г., только на сей раз положение династии Сфорца выглядело настолько небезопасным и безрадостным, как никогда прежде. Ее выживание снова зависело от военного решения проблемы. В то же время эти события подвели черту и под политической концепцией Лодовико. Он явно переоценивал свои возможности и так и не осознал основополагающие условия существования Миланского государства. Его попытка усидеть на двух стульях в отношениях с двумя европейскими державами привела в конечном счете к тому, что его покинули и империя, и Франция. Своей близорукой политикой Моро сам вырыл себе могилу и в итоге обрушил на Милан катастрофу, положившую конец внешнеполитической самостоятельности города и его внутренним свободам. Поэтому можно хоть тысячу раз указывать на то, что в мире новых национальных держав для независимости Милана больше не было места, но при этом нельзя и отрицать, что Лодовико активным вовлечением французов в итальянские дела преднамеренно поставил на карту эту свободу.
Максимилиан I в политической хитрости и ясности своих конечных целей в миланском вопросе ничем не уступал Лодовико Сфорце. Он стремился воспользоваться щекотливым положением правителя Милана и извлечь из этого личную выгоду — в идеале унаследовать владения Сфорца, чтобы затем присоединить их к родовым землям Габсбургов. Несмотря на дружеские отношения между Максимилианом I и Моро, в конфронтации империи с династией Сфорца по сути ничего не изменилось. Только форма, в которой разыгрывалась эта холодная война, стала более совершенной и изощренной. Питая самые радужные надежды, Максимилиан I еще в последние дни жизни Фридриха III выдал Лодовико герцогскую ин-веституру9, а полгода спустя без всяких требований об уплате дани подтвердил пожалование в торжественной церемонии. Как он сам заявил в ленной грамоте, его «отец хоть и был прав, что отказывал династии Сфорца в инвеституре из-за военной узурпации лена, но ввиду побед Лодовико и той мудрости, с которой тот управлял своими подданными на пользу и украшение империи, наконец, по
8 Wiesflecker 1975, 360.
9 Wiesflecker 1975, 365.
причине его неоднократных и настойчивых просьб он, Максимилиан I, жалует инвеституру»10. Даже если по сравнению со временами Фридриха III эта бесплатная, фактически подаренная инвеститура на первый взгляд может показаться отказом от прав и притязаний империи, то на самом деле это было совсем не так. Ведь в конце концов Максимилиан I за семь лет своих политических контактов с Моро получил от него субсидий на сумму, в двадцать раз превышавшую размер дани, которую требовал Фридрих III за один год. Он решил использовать существующие политические реалии для собственной выгоды и сделать из них неисчерпаемый источник финансов. Такой прагматизм Максимилиана I в отношении Милана сопровождался династической политикой, которая показывает, что Габсбурги и тогда отнюдь не отказывались от своих старинных претензий на миланское наследство, только теперь они преследовали свои цели в иной форме. И в конечном счете гибкая политика Максимилиана I оказалась более эффективной, нежели категорическая позиция Фридриха III с безапелляционными требованиями. Хотя у Максимилиана I в браке с Бьянкой Марией Сфорца не было детей, все же этот союз принес монарху не только почти полмиллиона гульденов приданого, но и «дал Габсбургам право на приобретение Милана»11, на котором так упорно настаивал десятилетия спустя Карл V. Династические намерения и цели главы империи наглядно проявляются в его брачной политике. Он сам согласился на брак с дочерью Галеаццо Мария, связывая с этим, очевидно, надежды на миланское наследство, но вместе с тем решительно отказался отдавать свою собственную дочь замуж за Моро, лишая того всякой перспективы на наследство Габсбургов или хотя бы на столь желанный титул эрцгерцога.
Итак, отношения между главой империи и миланским правителем характеризовались следующими фактами: Габсбург официально признал статус Лодовико, но лишь ради финансового обеспечения своей политики; он выдал Сфорце инвеституру, однако в момент критической опасности 1499 г. не защитил своего вассала; монарх хоть и породнился с семейством Сфорца, но категорически отвергал идею признания Моро в качестве своего возможного преемника. Следовательно, связь Максимилиана I с миланской династией так и осталась союзом по расчету, который, несмотря на изменившиеся методы, никогда не означал отречения от всех требований Фридриха III, но в то же время позволял извлечь максимальную выгоду с учетом сложившихся на тот момент политических условий.
Свержение герцога Лодовико в результате заальпийского похода Людовика XII в 1499 г. и его нахождение во французском плену для Милана практически значило конец правления семейства Сфорца, даже если возведение на миланский престол сыновей Моро, Массимилиано и Франческо, соответственно в 1512 и 1521 гг., возможно, еще пробуждало кое-какие надежды на полноценное возвращение династии. Что касается империи, то для нее с падением Лодовико проблема Милана, длившаяся с 1447 г., отнюдь не была закрыта. Ведь не Габсбурги же захватили город в 1499 г., а французский король, выдававший себя за единственного законного наследника Висконти. Причудливым образом именно Максимилиану I и его внуку Карлу V пришлось поначалу предпринять активные усилия по возвращению детей Моро в Милан ради сохранения ленного суверенитета империи
10 Chmel 1845, 443.
11 Wiesflecker 1975, 372.
в Ломбардии. Причем основа взаимоотношений двух сторон кардинально поменялась. Прежде, до 1499 г., империя представляла интерес для де-факто самостоятельных миланских правителей только ради легитимации их весьма спорного статуса как наследников Висконти и их полноправного вхождения в семью европейских монархов. Теперь же, после низвержения Лодовико, последние Сфорца стали просто марионетками в чужих руках и должны были служить ширмой истинным властителям, облегчая им военно-политическое господство в Ломбардии и создавая видимость старой итальянской традиции.
В калейдоскопе событий последующих лет французские короли сражались за господство в Милане, ссылаясь на имя Висконти и тем самым ставя во главу угла принцип права наследования, в то время как германские монархи выступали в защиту династии Сфорца и отстаивали систему вассально-ленных отношений. Ведь надежды Габсбургского дома на полновластное управление Миланом могли основываться только на давних имперских притязаниях на сюзеренные права в Ломбардии. Династическая политика Максимилиана I в качестве супруга Бьянки Марии, напротив, после 1499 г. не была ярко выражена. Поскольку он не имел в распоряжении ни средств, ни войск, чтобы успешно противостоять французам, его роль в 1500-1503 гг. сводилась главным образом к пассивному наблюдению за событиями на полуострове. Однако если вспомнить, что ему, несмотря на все перипетии и превратности судьбы, удалось сохранить на пользу своей династии фикцию прав Сфорца, то можно считать несомненной заслугой именно Максимилиана I тот факт, что позднее, при Карле V, Габсбурги, помимо их сеньориальной власти, смогли также и династически вступить в права наследства Сфорца.
В 1504 г., умело воспользовавшись трудностями французов в Северной Италии по причине их противоречий со швейцарцами, Максимилиан I все-таки заставил Людовика XII признать де-юре ленный суверенитет империи в Милане. Согласно заключенному в Хагенау договору, король Франции получил из рук Габсбурга миланскую инвеституру в обмен на сумму в 120 тыс. гульденов12. Но даже при таком явном отрицании прав своих подопечных, Массимилиано и Франческо Сфорца, глава империи никогда не забывал о собственных интересах и конечных целях своей миланской политики. Дело в том, что соглашение, подписанное в Хагенау, содержало также пункты о браке дочери Людовика XII Клаудии и внука Максимилиана I Карла и последующей передаче обоим монаршим наследникам Милана в качестве имперского лена, что фактически означало бы переход герцогства под власть Габсбургов. Однако, как многие и предполагали, французский король, получив инвеституру, отказался выполнять брачные статьи договора.
Но как только вследствие агрессивных действий папы Юлия II, а также из-за решимости кардинала Маттеуса Шинера упрочить влияние швейцарцев на северо-западе Италии власть французов в Ломбардии зашаталась, Максимилиан I снова не заставил себя ждать и активно включился в закулисные игры. Он предложил кардиналу 300 тыс. гульденов — гигантскую сумму с учетом его бедственного финансового положения, чтобы с помощью швейцарцев добиться возвращения сыновей Сфорцы в Милан13. В свою очередь, Шинер, известный своей фанатичной антифранцузской политикой, связывал с идеей реституции власти
12 Ми11ег 1709, 431.
13 БисЫ 1920, 90.
Сфорцы перспективы укрепления военно-политических позиций швейцарцев к югу от Альп, обеспечения беспрепятственной торговли конфедерации с главным ломбардским городом, территориальных приобретений в Лугано, Беллинцоне и долине Адидже и миланских пенсий для кантонов. А лично для себя кардинал надеялся получить графство Виджевано14. В одной из депеш послу Габсбурга при французском дворе он заявлял, что «швейцарцы должны основывать весь свой интерес на единстве и тесной связи с герцогом Массимилиано Сфорцой, потому что любой их разлад в отношениях с герцогом играет на руку Франции и служит лишь целям обновления французского господства в Милане»15. В декабре 1512 г. последовало официальное введение Массимилиано во владение Миланом в качестве герцога, и миланский вопрос снова оказался в центре внимания имперской политики. Максимилиан I поддерживал тесные контакты с Маттеусом Шинером и даже назначил его в 1516 г. генеральным наместником императора в Италии16, четко дав при этом понять, что за всеми действиями кардинала стояла империя.
Ситуация в очередной раз кардинально изменилась, когда после битвы при Мариньяно 1515 г. Милан вновь попал в руки французов, Массимилиано Сфорца был взят в плен, а новый король Франциск I провозгласил себя преемником Висконти. Хотя французский монарх не стремился получить герцогскую инвеституру, дабы не быть формальным вассалом империи, но Габсбург все же попытался спасти то, что еще было возможно. В проекте договора с Франциском I он пообещал создать на территории имперской Италии два королевства: одно — Итальянское для своего внука Карла, а другое — Ломбардское для французского короля, но оба — под ленным суверенитетом империи17. Обязать французского короля в рамках договора признать ленное верховенство кайзера в который уже раз представлялось Максимилиану I единственно возможной мерой ради сохранения Милана в собственности империи до тех пор, пока Габсбурги сами не смогут собрать необходимого количества войск, чтобы силовыми методами утвердить свое господство в Северной Италии. Но Франциск I не ответил ничего конкретного на эту инициативу. А планы кардинала Шинера по использованию в интересах империи второго сына Моро, Франческо, нарушила смерть Максимилиана I в январе 1519 г., и данный проект был отложен до лучших времен.
Подводя итог, стоит отметить, что, хотя Максимилиан I и не отвоевал Милан у династии Сфорца, он приложил все усилия, чтобы этот лен не был потерян для империи. Именно эпоха Максимилиана I и герцога Лодовико — период тесного соприкосновения, даже кажущийся гармонии интересов обоих правителей вокруг Милана — наглядно демонстрирует, что миланский вопрос был неотделим от общеитальянской проблематики, а его решение зависело от многих факторов европейской и внутригерманской политики. Габсбурги только поневоле терпели представителей семейства Сфорца в качестве господ Милана, пока у них самих не будет достаточно сил и средств, дабы реализовать свои притязания. Сфорца, со своей стороны, изначально стремились избавиться от верховной власти империи и достичь самостоятельности не только Милана, но и определенной части Ита-
14 ВисЫ 1920, 289.
15 ВисЫ 1920, 308.
16 ВисЫ 1920, 527.
17 Ьаш 1853, 12.
лии — интерес, который был несовместим с политическими реалиями как внутри Италии, так и за ее пределами. Если Франческо, Галеаццо Мария и Лодовико собственными силами, пусть и различными путями, добились герцогского достоинства и авторитета на европейской арене, то сыновья Моро исполняли роль пешек в чужой игре в условиях, когда был еще неясен исход противостояния между Габсбургами и Валуа.
ЛИТЕРАТУРА
Buchi A. 1920: Korrespondenzen und Akten zur Geschichte des Kardinals Matthaus Schiner. München.
Chmel J. (Hg.) 1845: Urkunden, Briefe und Aktenstucke zur Geschichte Maximilians I. und seiner Zeit. Stuttgart.
Delaborde H. 1888: Expedition de Charles VIII en Italie. Paris.
Ernst F. (Hg.) 1952: Philipp de Commynes. Memoiren. Hamburg.
Gollwitzer H. (Bearb.) 1979: Deutsche Reichstagsakten unter Maximilian I. Bd.5. Gottinen.
Lanz K. 1853: Aktensucke und Briefe zur Geschichte Kaiser Karls V. Nurnberg.
Muller J. 1709: Des Heiligen Romischen Reichs teutscher Nation Reichstagsstaat. Berlin.
Muller J. 1718: Reichstagstheatrum unter Kaiser Maximilian I. Leipzig.
Wiesflecker H. 1975: Kaiser Maximilian I. Reichsreform und Kaiserpolitik (1493-1500). Bd. 2. Munchen.
DEVELOPMENT OF POLITICAL RELATIONS BETWEEN MILAN AND THE EMPIRE DURING THE REIGN OF MAXIMILIAN I HABSBURG
R. V. Furtsev
The paper deals with a number of issues concerning political relations between Milan and Holy Roman Empire in the second half of the 15 th century. The author reveals their goals and objectives and ways of achieving them. Particular emphasis has been placed on the history of the problem and the analysis of the political and legal status of Milan and foreign-policy factors. Key words: Middle ages, policy, empire, Milan, Sforza, Maximilian I
