CC BY
28Теологический вестник Смоленской Православной Духовной Семинарии. 2019. С. 53-62
УДК 27-9
Иерей Илья Бурдуков (Бурдуков И.В.)
Смоленская Православная Духовная Семинария
развитие нормативно-правовой базы, регулирующей религиозную жизнь в СССР в 1953-1964 гг.
Ключевые слова: законодательство о религии; религиозная политика СССР; Русская Православная Церковь; идеология; антирелигиозная пропаганда; администрирование; государственно-церковные взаимоотношения.
В настоящей статье представлен анализ нормативно-правовых актов, регламентирующих деятельность Русской Православной Церкви в 1953—1964 гг. Основанием политики Советского государства по отношению к религии было убеждение, основанное на учении К. Маркса и В.И. Ленина, о невозможности сосуществования религиозных верований и социалистического строя. Однако в 50-е гг. прошлого столетия сложилась ситуация, при которой Церковь была вовлечена во внутриполитическую борьбу в стране. Так, призыв к ликвидации нарушений советского законодательства о культах был тесно связан с политикой последних лет правления И.В. Сталина, направленной на «сосуществование» религии и коммунизма в стране Советов. Эта стратегия рядом государственных лиц объявлялась неверной и нарушающей «ленинский декрет» об отделении государства от Церкви. В этой связи основным инструментом ограничения деятельности Русской Церкви стало поэтапное ужесточение ее правового положения путем издания отдельных постановлений и инструкций, делающих Московский Патриархат менее полноправным в Советском государстве.
Рассмотрение нормативно-правовых актов, регулировавших взаимоотношения Советского государства и Русской Православной Церкви в 1953—1964 гг., необходимо осуществить в контексте предшествующего опыта нормативного регулирования религиозной жизни, складывавшегося с 1918 г.
В этом контексте неоспоримо значение первого нормативного акта вероисповедной политики советской власти — Декрета Совета Народных Комиссаров от 23 января 1918 года. Равного внимания заслуживает и постановление Священного Собора Православной Российской Церкви, принятое 2 декабря 1917 г., которое декларировало юридический статус Церкви в новых исторических и политических условиях. Так, первое положение этого постановления предписывало государству утвердить «первенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение» Русской Церкви [12, с. 225]. В четвертом положении было зафиксировано: «Государственные законы, касающиеся Православной Церкви, издаются не иначе,
как по соглашению с церковной властью» [Там же, с. 226]; согласно положению № 24: «Православная Церковь получает из средств Государственного Казначейства по особой смете, составляемой Высшим Церковным Управлением и утверждаемой в законодательном порядке, ежегодные ассигнования в пределах ее потребностей...» [Там же, с. 227]. Рассмотрение советского декрета во взаимосвязи с церковной декларацией — существенное достижение современной историографии, отражающее взаимовлияние церковной и светской позиции на формирование государственного вероисповедного законодательства.
Определенного рода ответ со стороны советского правительства на данный документ готовился немногим более месяца. По своему содержанию он был призван развеять у высшей церковной власти какие-либо иллюзии относительно дальнейшего положения Православной Церкви в новых политических реалиях. Согласно Декрету, Церковь отделялась от государства, упразднялось ее право регистрировать акты гражданского состояния, все имущество объявлялось народным достоянием. Становилось невозможным материальное субсидирование со стороны государства религиозных обществ. Все церковные и религиозные организации лишались прав юридического лица.
В дальнейшем правовое положение Русской Церкви становилось все более ограниченным и неполноправным. Вплоть до 1943 года какого-либо ослабления давления со стороны государства не было. Действовала «инструктивная практика», сформированная двумя «инструкциями» 1918 и 1929 гг., разъясняющая исполнительным органам власти и самим религиозным организациям характер применения декрета. Много позднее, в середине Великой Отечественной войны отмечается изменение положения религиозных организаций на территории СССР, что было в дальнейшем ознаменовано освобождением некоторого числа духовенства, отбывавшего срок в тюрьмах и лагерях, и открытием храмов (в ряде регионов речь шла о разрешении функционирования открытых оккупационными властями церквей при замене коллаборационистов новопоставленным священством). Тем не менее, этот период «оттепели» продолжался краткое время до конца 1940-х — нач. 50-х гг., когда высшее руководство страны потеряло прежний интерес к Церкви, как инструменту внутренней и внешней политики.
Первым признаком «нового штурма небес» стало принятие постановления ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения». В его подготовке приняли участие Д.Т. Шепилов, А.Н. Шелепин и М.А. Суслов. Данное постановление ЦК от 7 июля 1954 года необходимо рассматривать в общем контексте социальной и хозяйственной жизни страны. Послевоенный период был отмечен не только научно-техническими достижениями советской промышленности, в т.ч. ядерной, но и невысоким уровнем жизни советских граждан. В этот же период наблюдается активная борьба внутри советских элит за политическое господство, оформляются новые союзы, и идеологические установки вновь становятся средством борьбы за власть над умами людей. Наиболее непримиримую позицию
по отношению к религии заняла группа в составе Н.С. Хрущева, Е.А. Фурцевой и М.А. Суслова. Ее участники были убеждены в том, что примиренческая позиция со стороны государства в отношении Церкви была ошибкой и отходом от «заветов Ленина». Сторонниками прежнего курса мирного сосуществования, взятого в 40-х гг., были В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов и Г.М. Маленков [1, с. 130—131]. Они настаивали на взвешенной религиозной политике, которая может способствовать получению в лице религиозных групп значимого инструмента для внешнеполитической деятельности страны и поддержанию лояльности среди верующих слоев населения к светской власти.
При анализе Постановления от 7 июля 1954 г. можно отметить несколько ключевых идей, которые в нем содержатся. Первая выражена в следующем фрагменте документа: «Среди некоторых партийных и советских работников утвердилось ошибочное мнение, что с ликвидацией в нашей стране классовой базы церкви и пресечением ее контрреволюционной деятельности отпала необходимость в активной атеистической пропаганде, что в ходе коммунистического строительства религиозная идеология стихийно, самотеком себя изживет» [4, с. 429]. Обратим внимание на употребленное слово «утвердилось». Здесь мы видим упрек тем, кто ранее способствовал «утверждению ошибочного мнения», то есть предыдущим руководителям страны и тем, кто еще занимает свои посты во властных структурах.
Другое замечание касалось качества научно-атеистической пропаганды среди населения. Отмечался недостаток в квалифицированных лекторах, которые могли бы на доступном языке объяснить «наиболее отсталой части населения, находившейся в плену религиозных верований и предрассудков» [Там же, с. 430], законы мироздания, Вселенной, вопросы происхождения жизни на земле.
Еще одной важной составляющей рассматриваемого документа стали рекомендации по устранению допущенных ошибок. В этом деле в качестве главного и единственного инструмента признавался «метод убеждения, терпеливого разъяснения и индивидуальный подход к верующим людям» [Там же]. Мы встречаем новый подход по отношению к проведению борьбы против «религиозных предрассудков», который основывался на мягкой силе убеждения, а не на использовании административного ресурса при решении поставленных задач.
При начале рассмотрения Постановления от 7 июля 1954 г. мы отметили важность учета контекста, в котором создавался этот документ. Страна в этот период находилась в периоде активного восстановления своего экономического потенциала, усиления военной мощи и утверждения на международной арене. Кроме того, после смерти И.В. Сталина, в его ближайшем окружении разгоралась борьба за руководство партией и страной, поэтому можно предположить, что рассматриваемое Постановление стало одним из мероприятий по развенчанию культа умершего вождя и подтверждением возврата к «революционной законности», которая, согласно Н.С. Хрущеву, была «извращена» [13, с. 128]. Достижение этой законности декларировалось в последующих постановлениях о деятельности религиозных организаций.
Однако после публикации постановления, духовенство и миряне восприняли это как возобновление активного наступления со всеми сопутствующими ему элементами: закрытием храмов, судами над священнослужителями и верующими, запугиванием и притеснением. Так же рассматривали старый «новый курс» и те, которые считали себя воинствующими атеистами. В результате последние стали проявлять открытую агрессию по отношению к религиозным людям и их убеждениям, а первые писали многочисленные жалобы в Совет по делам РПЦ при Совете Министров СССР [1, с. 130].
Реакция на обнародование Постановления не заставила себя долго ждать. На местах участились случаи «грубого администрирования» по отношению к религиозным группам со стороны тех, кто имел привычку действовать проверенными методами воздействия, а не методом убеждения. Однако верующие также мобилизовались, и в Совет по делам РПЦ стало поступать множество писем с жалобами на неправомочные действия чиновников по отношению к верующим. Распространялись разногласия в среде партийных элит о судьбе и роли церкви в советском обществе [7, с. 171].
В результате всего через несколько месяцев после публикации Постановления от 7 июля 1954 г. было принято новое Постановление ЦК КПСС от 10 ноября того же года «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения». На следующий день документ был опубликован в газете «Правда» [6], что являлось уникальным событием, так как в Постановлении открыто признавалась неприемлемость использования «административного вмешательства», «оскорбительных выпадов против духовенства и верующих». Все это со страниц «Правды» звучало непривычно и ново. В Постановлении подчеркивалось изменившееся положение Церкви в Советском государстве после «ликвидации эксплуататорских классов в СССР», в результате чего, была «уничтожена база, на которую опиралась церковь» [4, с. 448]. В связи с этим, авторы документа подчеркивали наступление нового этапа борьбы с религиозным сознанием путем научного просвещения людей, повышения их культурного уровня, которому должно было способствовать улучшение материального положения народа. Так, борьба перетекала из активной фазы в идеологическую плоскость. Религия в СССР признавалась чем-то отжившим свой век, и необходимо было лишь косвенным методом культурно-просветительской работы помочь ей полностью исчезнуть.
Однако в Постановлении мы можем обнаружить и причину тех ошибок, которые сопровождали культурно-просветительскую работу в Советском Союзе: «ЦК КПСС считает, что положительные результаты в воспитательной работе, направленной на преодоление религиозных пережитков, могут быть достигнуты лишь при условии дальнейшего подъема всей нашей культурно-просветительской работы среди трудящихся, значительного улучшения деятельности Дворцов культуры, клубов, библиотек, читален, лекториев, парков культуры и отдыха и других культурно-просветительских учреждений. Поэтому задача партийных, государственных и общественных организаций состоит в том, чтобы коренным образом улучшить культурно-просве-
тительскую работу среди населения» [4, с. 450]. Исполнение этой задачи встретило ряд проблем. Во-первых, директива значительно улучшить деятельность Дворцов культуры, клубов и прочих культурно-массовых площадок означала необходимость вложения значительных материальных средств для ее осуществления. Во-вторых, в самом документе отмечалась нехватка квалифицированных кадров для проведения качественных лекций, докладов, выступлений в печати и на радио. Где было взять такие кадры, которые бы обладали достаточной компетентностью в широкой научной области и антирелигиозной пропаганды? Для этого опять же необходимо было готовить подобных людей, выплачивать им соответствующее материальное довольствие и проч. При выполнении поставленных задач нужно было планомерно и поступательно готовить почву для их воплощения в жизнь. Но в то же время необходимо было с мест присылать в центральные государственные структуры отчеты о проделанной работе, достигнутых результатах, количестве проведенных лекций, выпущенных печатных материалах, уменьшении количества верующих граждан и т.д. Поэтому требовалось действовать «большевистскими темпами», что и привело в итоге к «перегибам» на этом участке работы.
Как бы то ни было, Постановление от 7 июля 1954 г. оставалось ведущим документом при определении политики Советского государства в отношении Русской Церкви на все последующие годы руководства Н.С. Хрущева. Цели, которые были в нем поставлены, требовалось планомерно воплощать в жизнь.
Записка Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам «О недостатках научно-атеистической пропаганды» от 12 сентября 1958 г. послужила отправной точкой для нового витка наступления на «религиозные пережитки» в СССР. В данном документе констатировалось, что Постановления ЦК КПСС от 7 июля и 10 ноября 1954 г. партийными организациями и различными профильными ведомствами не выполняются. Этот вывод подкреплялся фактами, которые свидетельствовали об укреплении позиций религиозных обществ, в том числе Русской Православной Церковью, среди населения страны [15, с. 82]. Наряду с этим отмечались случаи «грубого администрирования» по отношению к верующим, что уже неоднократно признавалось неэффективным инструментом для убеждения населения во вредности религиозных взглядов. В заключение в документе представлен набор мер для исправления существующих недостатков. Направлены они были в первую очередь на создание необходимого кадрового потенциала, которое предполагалось достигнуть за счет создания широкой сети курсов подготовки лекторов и преподавателей на ниве научно-атеистической пропаганды. Усиление работы с молодежью в школах, вузах и рабочих коллективах также являлось приоритетным направлением [11, л. 5—13].
В активную фазу государственный курс на искоренение религии в СССР вступил после представления Записки заместителя председателя Совета по делам РПЦ П.Г. Чередняка в ЦК КПСС о мерах по реализации постановления ЦК КПСС от 4 октября 1958 года. В их числе первым мероприятием значилось увеличение налога на свечи для производств Московской Патриархии, что должно было привести к
значительному падению ее доходов. Второй мерой значилось ограничение количества монастырей и рамок их деятельности. Согласно Постановлению Совета Министров СССР от 16 октября 1958 года, для монастырей устанавливались повышенные налоговые ставки с монастырских земельных участков и вводился налог на строения и земельную ренту [3, с. 35], тем самым отменялся 4-й пункт Постановления СНК от 29 августа 1945 г., согласно которому монастыри освобождались от последнего. Постановление Совмина от 16 октября № 1159 запрещало монастырям использовать наемный труд, а Советам министров союзных республик, Совету по делам Русской Православной Церкви и Совету по делам религиозных культов поручалось «изучить вопрос о возможности сокращения количества монастырей и скитов» [3, с. 36]. Наносился удар по особо почитаемым святым местам, притягивавшим к себе множество паломников. Водные источники засыпались землей, либо же иными способами делались непригодными для использования в религиозных целях. Также предполагалось значительно ослабить приток молодых и наиболее способных кадров в духовные учебные заведения, путем запрета лицам, имевшим среднее специальное и/или высшее образование, на поступление в духовные школы [11, л. 18—20].
Новый этап политики установления законности в религиозных организациях был ознаменован Постановлением ЦК КПСС «О мерах по ликвидации нарушений советского законодательства о культах» от 13 января 1960 г. [5, л. 161]. Именно после принятия данного документа, по мнению ТА. Чумаченко, Г.Г. Карпов покинул свой пост председателя Совета по делам РПЦ, который он занимал в течение многих лет [16, с. 74].
Рассмотрим перечень правонарушений, которые вменялись духовенству. Согласно «ленинскому» декрету «Об отделении церкви от государства...», церковным имуществом могли распоряжаться лишь «религиозные общества» [2, л. 4]. Однако Постановлением СНК СССР от 28 января 1945 г. настоятели получили право распоряжаться всем церковным имуществом [9, л. 289], что нарушало ленинский декрет и Постановление ВЦИК 1929 г. «О религиозных объединениях» [10, ст. 353].
Наступление на Церковь разворачивалось не только на административном и идеологическом фронте, но и в правовом поле. 27 октября 1960 года в Уголовный кодекс РСФСР была введена 142 статья («Нарушение закона об отделении церкви от государства и школы от церкви»). Ее текст достаточно краток:
«Нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви — наказывается исправительными работами на срок до одного года или штрафом до пятидесяти рублей. Те же деяния, совершенные лицом, ранее судимым за нарушение законов об отделении церкви от государства и шкоды от церкви, а равно организационная деятельность, направленная к совершению этих деяний, — наказываются лишением свободы на срок до трех дет (в редакции Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 18 марта 1966 г. — «Ведомости Верховного Совета РСФСР» 1966 г. № 12, ст. 220)» [3, с. 197].
В чем же заключалось нарушение закона? Никаких комментариев не давалось, в связи с чем поступало множество вопросов о том, что подразумевается под на-
рушением законов. И поэтому лишь спустя 6 лет было выпущено Постановление Президиума Верховного Совета РСФСР от 18 марта 1966 г., которое начиналось с признания этого факта: «В связи с вопросами, возникшими в практике применения статьи 142 Уголовного кодекса РСФСР, Президиум Верховного Совета РСФСР на основании пункта «в» статьи 33 Конституции РСФСР постановляет» [Там же, с. 198]. Среди противоправных действий упоминалось «совершение обманных действий с целью возбуждения религиозных суеверий в массах населения» [Там же]. Под обманными действиями, можно предположить, понимались случаи чудотворения от икон, источников, исцеления больных и т.д. Однако это лишь предположение, если учитывать то, что, согласно представлениям материализма и марксизма, религия была сама по себе «обманным действием», то под этот пункт мог подпасть широкий круг деяний, которые бы убеждали людей в истинности религии.
После публикации Постановления ЦК КПСС «О мерах по ликвидации нарушений советского законодательства о культах», 16 марта 1961 года была выпущена секретная Инструкция по применению законодательства о культах. Н.В. Потапова в статье о правовом регулировании деятельности Русской Православной Церкви в период с 1940 по 1980-е гг. дает такую оценку этому документу: «Секретная инструкция по применению законодательства о культах в марте 1961 г. акцентировала внимание на том, что служители культа не имеют права вмешиваться в распорядительную и финансово-хозяйственную деятельность религиозных объединений» [7, с. 173]. В самой Инструкции относительно управления финансово-хозяйственной частью общины мы находим следующее указание: «Для управления делами религиозного общества, выполнения функций, связанных с пользованием культовым имуществом и денежными средствами, религиозное общество избирает из среды своих членов на собрании верующих открытым голосованием исполнительный орган в количестве трех человек» [3, с. 78]. В число этих трех человек входили староста, помощник старосты и казначей. Примечательным является то, что в документе ни разу не упомянута фигура настоятеля прихода, что сводило его руководящие функции на нет. Таким образом, оценка Н.В. Потаповой постановления вполне объективна. Подобные изменения подрывали приход изнутри, так как управление общиной отдавалось группе людей, кандидатуры которых должны были удовлетворять органы власти. Последние имели по своему усмотрению «право отвода отдельных лиц из состава членов исполнительного органа и ревизионной комиссии» [Там же]. Такого права не было у священнослужителей или церковных органов управления.
В Инструкции от 16 марта 1961 г. был затронут вопрос о пастырской деятельности священнослужителей. По сути, она полностью была ограничена рамками богослужения. Запрещалось проводить какие-либо специальные молитвенные собрания для детей юношей и женщин, организовывать курсы по обучению основам веры и религиозным дисциплинам, паломничества и сборы средств нуждающимся. Священник, согласно Инструкции, ставился в положение совершителя богослужений и требои-сполнителя.
Положения Инструкции были закреплены решениями Архиерейского собора, прошедшего в Троице-Сергиевой лавре 18 июля 1961 г. Д.В. Поспеловский дает следующую оценку этому важному событию: «Самым трагичным для Церкви стало изменение Церковного положения, проведенное от имени Собора епископов, собравшегося в Троице-Сергиевой лавре 18 июля 1961 г. Это совещание с трудом может быть названо собором, поскольку епископы приехали по телеграммам от патриарха, в которых ничего не говорилось о цели вызова. Епископы прибыли накануне памяти Св. Сергия во время всенощного бдения. На следующий день они совершили продолжительную литургию, затем обедали и после этого были препровождены в зал заседаний, все еще не имея представления о повестке неожиданного для них обсуждения» [8, с. 289]. В большей степени с этим мнением согласен историк Русской Церкви протоиерей Владислав Цыпин, замечавший, что участники собора были поставлены перед фактом принятия отредактированного Положения об управлении РПЦ, согласно которому настоятель мог заниматься лишь «духовным руководством прихожан» [14, с. 395], не входя в управление финансово-хозяйственной жизнью прихода.
Идеологические установки являлись определяющими в политике Советского государства. Материалистическая идеология марксизма-ленинизма не могла мириться с тем, что существует значительная часть людей, имеющих религиозное мировоззрение. В связи с этим, борьба с Русской Церковью как одним из влиятельных общественных институтов страны являлась важной составляющей во внутренней политике СССР, чье руководство стремилось уменьшить влияние Русской Церкви на общество и для чего предпринимало соответствующие времени и ситуации меры. Тем более подобная политика стала актуальной в рамках борьбы с наследием культа личности Сталина, который на короткий промежуток времени дал Русской Церкви возможность восстановить свою структуру и вернуть некоторые позиции в обществе. Однако новое руководство не могло действовать старыми методами устранения ошибок в исполнении закона о религиозных объединениях, если в 1930-е—40-е гг. прошлого столетия власть пользовалась преимущественно репрессивными методами, то, после короткого периода «оттепели» в сер. 1940-х гг., в 50-е—60-е гг. акцент сместился в сторону идеологических и правовых рычагов воздействия, которые применялись под лозунгом об искоренении нарушений «советской законности».
Литература
1. Дорош А.А. Трансформация направленности политики Советского государства в отношении Церкви и религии в 1953—1964 гг. // Известия Воронежского государственного педагогического университета. 2018. № 2. С. 130—132.
2. Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах // Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5212.
3. Законодательство о религиозных культах: Сб. материалов и документов / под общ. ред. Куроедова В.А., Панкратова А.С. М.: Юридическая литература, 1971. 210 с.
4. Коммунистическая партия Советского Союза. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК (1898—1988) / КПСС; Ин-т Марксизма-Ленинизма при ЦК КПСС; под общ. ред. А.Г. Егорова, К.М. Боголюбова. 9-е изд., доп и испр. М.: Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Т. 8: 1946—1955. 542 с.
5. О мерах по ликвидации нарушений советского законодательства о культах. 13 января 1960 г. // ГАРФ. Ф. Р.-6991. Оп. 1. Д. 1649.
6. Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения // Правда. 1954. 11 ноября. № 315.
7. Потапова Н.В. Политика Советского государства в отношении Церкви 1940—1980 гг. (Нормативно-правовые аспекты регулирования) // Ленинградский юридический журнал. 2007. № 4. С. 166-178.
8. Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М.: Изд-во «Республика», 1995. 511 с.
9. Постановление СНК СССР за № 162. 28 января 1945 г. // ГАРФ. Ф. Р-6991, Оп. 1. Д. 29.
10. Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. СУ № 35 «О религиозных объединениях» // СУ РСФСР. 1929. № 35. Ст. 353.
11. РГАНИ. Ф. 4. Оп. 16. Д. 554. Л. 5-13. Подлинник.
12. Священный Собор Православной Российской Церкви. Деяния. Кн. 5. Петроград: Издание Соборного Совета, 1918. Деяние 58-е. 405 с.
13. Хрущев Н.С. О культе личности и его последствиях. Доклад Первого секретаря ЦК КПСС тов. Хрущева Н.С. XX съезду Коммунистической партии Советского Союза // Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 128- 170.
14. Цыпин В, прот. История Русской Церкви. Кн. 9. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997. 831 с.
15. Чумаченко Т.А. Государство и Русская Православная Церковь в 1958-1964 годах: новая политическая борьба с религией, церковью и верующими // Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 19. С. 82-90.
16. Чумаченко Т.А. Совет по делам Русской Православной Церкви при СМ СССР и его уполномоченные в первой половине 1960-х годов: структура, формы и методы работы // Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 30. С. 74-85.
Pr. Ilya Burdukov (Burdukov I.V.) Smolensk Orthodox Theological Seminary
The development of the legal framework governing religious life in the USSR in 1953—1964
Key words: religion legislation; religious policy of the USSR; Russian Orthodox Church; ideology; anti-religious propaganda; administration; state-church relations.
This article presents an analysis of the legal acts regulating the activities of the Russian Orthodox Church in 1953—1964. The cornerstone of the policy of the Soviet state in relation
to religion was the conviction, based on the teachings of K. Marx and V. I. Lenin, about the impossibility of the coexistence of religious beliefs and the socialist system. However, in the 50s. of the last century, the was a situation in which the Church was involved in the internal political struggle in the country. Thus, the call for the elimination of violations of Soviet legislation on cults was closely linked to the policy of the last years of the reign of I.V. Stalin, aimed at the "coexistence" of religion and communism in the country of the Soviets. This strategy was declared by a number of government officials to be incorrect and violating the "Leninist decree" on the separation of the state from the church. In this regard, the main tool for restricting the activities of the Russian Church has become a phased tightening of its legal status by issuing separate decisions and instructions that made the Moscow Patriarchate less full in the Soviet state.
